глава 6
Чеён
Я резко поднимаю руки, сбрасывая чужие ладони с глаз, и быстро разворачиваюсь.
— Ты?!
Сердце продолжает бешено стучать, и я готова хорошенечко приложить стоящего напротив меня... рыжеволосого Минхо.
— Ты в своем уме? Зачем подкрадываешься? Что это такое вообще?
Офигеть, блин! Мы с ним и знакомы-то всего ничего, учитывая, что он долго болел, а он ведет себя так, словно так и надо. От Тэхёна опылился, что ли?
Минхо недоумевающе хмурится и поднимает ладони в примирительном жесте.
— Ты чего такая нервная, Чеён? Привет. Ну извини, я не хотел тебя напугать.
— Не хотел, но очень даже получилось! — фырчу я, пытаюсь успокоить дыхание.
— Странно, раньше ты на такое реагировала нормально, — склоняет голову набок Минхо и загадочно улыбается.
— В смысле раньше?
— В прямом. Не говори, что не узнала меня.
— А должна? — скрещиваю руки на груди и приподнимаю бровь.
Минхо на мгновение теряется.
— Ну... я думал... хотя.... Я тоже сначала сомневался, ты ли это, все присматривался. Но сейчас, когда увидел, как стоишь на улице в своей любимой позе, так и убедился: это ты.
Он с усмешкой кивает на мои ноги.
Я и теперь непроизвольно стою по привычке, скрестив ноги на манер перевернутой четвертой позиции у балерин. Мама с детства смеялась, как я так не падаю. А мне нормально.
— Ты ведь на второй день на меня косилась, ну, перед тем, как я ушел на больничный, — добавляет Минхо, — Вот я и решил, что тоже меня узнала.
Я задумчиво хмурю брови. Я на него косилась только потому, что на меня косился он. Но выходит, мы знакомы?
Смотрю на рыжие волосы Минхо и... все равно не узнаю.
Развожу руками и качаю головой:
— Прости, я тебя не помню.
— Ну Ли Минхо. Ты назвала меня Lee Know. Мы вместе учились до старшей школы. В кукольный театр ходили. Даже как-то раз вели школьный концерт.
«Lee Know» срабатывает. Память начинает возвращаться яркими вспышками. Как мы дурачились, как он провожал меня до дома, носил мой портфель, помогал с домашкой. Как притаскивал шоколадки и да, вот так вот закрывал мне глаза перед тем, как их подарить.
Я вспоминаю мелкорослого щуплого мальчугана с рыжими ежиком и сопоставляю его со стоящим передо мной крепким парнем. Да у них ничего общего, кроме огненного оттенка волос! К тому же прошло больше десяти лет с тех пор, как Минхо переехал в другой город и мы перестали общаться. Сначала какое-то время переписывались, но в итоге все постепенно сошло на нет. Немудрено, что я его не признала.
— Ли Минхо? — округляю глаза я. — Ни фига себе ты возмужал.
— А то, — приосанивается тот и улыбается во все тридцать два зуба. Затем лезет рукой в карман куртки и достает оттуда... киндер-сюрприз. — Зато ты все такая же, только еще красивее стала. Сладкое все так же любишь?
— Люблю.
— Тогда это тебе.
Я протягиваю руку, благодарю и улыбаюсь в ответ. Вроде мелочь, обычный шоколад, а настроение поднимается впервые за долгое время.
— Рассказывай, как ты тут? — интересуется Минхо, вешает куртку рядом с моим пальто.
Я вздыхаю, кошусь на часы.
— Не очень, — поджимаю губы. — Но сейчас некогда, давай после съемок?
— Давай.
И мы с ним идем на рабочее место.
Когда съемочный день заканчивается и уходит последний человек, мы садимся у кофейного столика и поначалу делимся тем, как жили все это время.
Умеет все-таки Минхо расположить к себе. Всегда умел. Постепенно я чувствую себя все комфортнее и расслабляюсь.
Ровно до того момента, пока мы не переходим к разговору о съемках. Я жалуюсь на то, что они затягиваются. Из-за меня.
— А че не так-то? — искренне удивляется Минхо. — Я помню, как ты в кукольном театре звездила.
— Ну ты сравнил! Одно дело — надетые на руку куклы, где зрители тебя и не видят, а вот играть на сцене самой — совсем другое. Зажатая я. И нервная. Режиссёр Ким так говорит.
— Если вы не любите кошек, это значит, что вы просто не умеете их готовить! — многозначительно поднимает указательный палец Минхо. И ржет. Затем серьезнеет. — Я уверен, ты справишься, Чеён. Вроде бы все было более-менее нормально во второй день. Что изменилось?
Он начинает расспрашивать меня подробнее и присвистывает, когда я сознаюсь, что переживаю из-за тайного поклонника, нервничаю. Вот неудачных дублей и стало больше. О роли Ким Тэхёна в этом всем, правда, решаю умолчать.
— Это, кстати, не ты случаем присылал розы? — подозрительно смотрю на Минхо.
— Да ну, брось, — машет рукой тот. — Конечно, не я. Я бы в открытую отправил, чего таиться? Ты точно всех спросила?
— Точно, даже водителя. Ума не приложу, на кого думать.
— Тогда не думай, получай удовольствие. Ладно, сорри, неудачная шутка, — видит мой красноречивый взгляд Минхо и умолкает. — Хочешь, попробую пробить, вдруг это действительно кто-то из наших.
— Хочу! — яро киваю я.
— Заметано.
Пиликает мой телефон, и я достаю его из стоящей рядом сумки.
Мама. Отчитывается, что выпила таблетки.
Отправляю смайлик-поцелуйчик и только собираюсь выйти из мессенджера, как вижу входящее сообщение от Лисы, которое я благополучно проморгала.
«Босс приедет в Пусан через три дня».
Быстро печатаю «Спасибо!» и убираю телефон обратно. Это же хорошо, даже отлично! Значит, завтра-послезавтра можно не волноваться хотя бы по этому поводу. Выдыхаю и смотрю на Минхо. Он поигрывает бровями.
— Ну что... давай раскрепощаться, что ли?
— Э-э-э... То есть? — подвисаю я.
— Так сама ведь сказала: зажатая. Давай, вставай, топай в зал, — кивает друг на один из блоков. — Показывай, как работаешь, попробуем вместе понять, что не так.
Вспоминаю, что Минхо и в школе всегда был человеком действия.
И то правда, чего рассусоливать.
Вскоре друг выносит вердикт:
— Ну, все понятно.
Ага. Я закатываю глаза.
— Даже Ким Намджуну не понятно, а тебе понятно? Ты думаешь, он не рассказывал мне, как и что делать? Не давал разных советов?
Минхо усмехается.
— Господин Ким не учился с тобой в одном классе и не знает твои слабые места так, как я. Обычные советы с тобой никогда не работали. Вижу, с тех пор особо ничего не поменялось. Помнишь, как ты психовала перед выступлениями в кукольном театре? И он не знает, что тебе тогда помогло. Зато я помню, потому что это тогда сработало и со мной. До сих пор пользуюсь.
Вот как? Копаюсь в воспоминаниях, но безуспешно. Что-то говорили, но что?
Надо же, какая у Минхо память хорошая, мне б такую.
— Ща все будет, — уверенно заявляет он. — Иди сюда.
Я выхожу из блока и иду обратно, скрещивая пальцы наудачу. Очень хочется верить, что и правда «ща все будет».
В конечном итоге, что я теряю? Попытка не пытка. И минус один повод режиссёру отчитать меня в очередной раз, если дело выгорит. Чую, генеральный и так найдет, к чему прикопаться, когда приедет, чтобы «завершить» наш разговор.
***
— Снято! Отлично, Чеён, ты умница. Как будто переродилась. На сегодня всё! — Режиссер рассыпается в комплиментах, а я мельком смотрю на Минхо.
Тот подмигивает мне и большими пальцами обеих рук показывает «класс».
С нашего разговора прошло три дня, и дело пошло на лад. Такими темпами через несколько дней я уже вернусь домой.
Минхо удалось вытащить меня из ракушки, объяснить, что было не так. В итоге я наконец-то расслабилась и даже получаю удовольствие от игры на камеру.
Смотрю на друга и словно возвращаюсь в ту нашу беседу.
Flashback
— Ну, про перевоплощение на сцене рассказывать не буду, наверняка и без меня справились, — уточняет Минхо.
— Ага, — киваю я.
— Вижу, не сработало. Пойдем другим путем. Ты и в школе была слишком ответственной, и сейчас придаешь слишком большую важность этим съемкам. Как будто должно получиться на сто процентов, девяносто — это уже говно, а не результат. И понравиться должно всем и каждому. Типа или супер-пупер, или никак.
— Ну... да, — признаю я.
Вспоминаю наставления бабушки: или делай отлично, или не берись совсем.
— Из-за этого твои ожидания взлетают до неба. Как и твоя тревога. Ты боишься.
— Боюсь, конечно! Это ведь не ролики для семейного просмотра! — поясняю очевидный факт.
— Выходит, делаешь всё из страха. При этом почему-то уверена, что успех — он общий, ты как бы не при делах, это всё команда постаралась. А вот неудачи — твои, личные. Именно тебя, а не команду, осудят, будут тыкать пальцами: ага, не справилась, вот лохушка! Короче, только ты накосячила, а остальные — молодцы, четко отработали. Так?
Я крепко задумываюсь. Так и есть. Разделить успех с другими — да легко. Вон ведь как команда старается! А неудачи я приписывала себе.
— Так, киваю. — Минхо, ну это же не дело — винить во всем других.
— Про всё и всех я и не говорю. Это уже другая крайность, когда во всех бедах виноват кто угодно, а сам человек белый и пушистый. Я не об этом.
— А о чем?
— О том, что неудачи надо разделять, как и успех. Ты ведь тут не одна. Скажем, редактор так написал текст, что ты спотыкаешься, когда говоришь. Но это ведь не твоя ошибка — его. Перепишет, и ты произнесешь как надо. Понимаешь, о чем я?
— М-м-м... Кажется, да.
Я и правда не смотрела на это с такой стороны. Считала, будто все уже отработали на сто процентов, вообще не ошибаются и дело только за мной.
— Слушай, тебе бы в психологи! — заявляю другу.
— Я и отучился три курса, — улыбается он. — Потом понял, что кино и режиссура мне все-таки ближе, и вот я здесь. Ладно, давай дальше?
— Давай.
— Я ведь вижу, что ты очень жизнерадостный человек. Но сейчас так сильно боишься негатива в свой адрес, что именно его видишь во всем вокруг. Ну там, мешает яркий свет, ожидания режиссера. И твои, кстати, тоже. Начальник твой маячит, наседает. Да куча всего. Например, что эта реклама людям не нужна, что это такое себе впаривание.
— Да, были такие мысли, — признаю я.
— И розы эти, в конце концов. Расстраивают, отвлекают. Так?
— Так.
— Всё ровно наоборот. Тебе всё и все помогают, Чеён.
— В смысле? — недоумеваю я.
— В прямом. Именно для тебя включены камеры. Тебя сюда привозит водитель, ты не шлепаешь пешком по мерзослякоти. Для тебя написали сценарий. Красивая одежда и макияж, прическа — тоже помогают.
— А розы?
— И даже розы. Твой поклонник наверняка хочет тебя порадовать, а не напугать. Знай он, как ты реагируешь на эти букеты, вышел бы из тени и извинился.
— Думаешь?
— Уверен!
— Ну, может быть, — хмыкаю я. В это мне почему-то не очень верится.
— И последний важный момент. Пойми, ты не втюхиваешь людям технику, которая им даром не сдалась. Они будут ей пользоваться и сэкономят время, которое смогут потратить как хотят.
Ох, слышала я уже про то, что время — самый ценный ресурс...
— Но... ролик ведь всё равно кому-то да не понравится. И техника не всем нужна.
— Конечно, — сразу соглашается Минхо. — Даже фисташки не всем нравятся, а ты тем более. И реклама рассчитана на отдельную категорию людей, а не на все восемь миллиардов. Главное, ты сделала все, что могла. Сделала — и отпусти! Оценивать не тебе. Кому надо, примут с радостью. Нет — пройдут мимо. Взять вот хотя бы наш разговор.
— А что с ним?
— Ну, вот у тебя, — смеется Минхо, — Сразу мысли заработали в нужную сторону, потому что ситуация твоя, страхи твои, и слова те, что нужны именно тебе. А пройди мимо кто-то, у кого таких проблем нет, покрутит пальцем у виска: что за заумная хренотень. Это нормально. Всему свое время и место.
М-да, вот уж точно. Лично для меня очень даже время и место.
Я замолкаю и будто наяву чувствую, как в моей голове скрипят шестеренки. Издают противный скрежет, а потом начинают крутиться.
Минхо во всем прав.
Я четко осознаю: большие деньги за работу вместе с радостью приносили тревогу — их ведь надо отработать на «отлично», чтобы никто не придрался. Теперь меня устроит и «хорошо».
И всё мне помогает.
Так и записала на подкорку.
End flashback
Я снова возвращаюсь в настоящее и замечаю, как меня приглашающим жестом подзывает Хваса.
— Чеён, — шепчет она заговорщическим тоном, когда я подхожу ближе, — Ты хотела устроить фотосессию в платьях? Если ты свободна, можем устроить ее прямо сейчас. У меня для тебя есть такое платье — м-м-м!.. Как раз сегодня вернули со съемок.
Мои глаза загораются, и мы с госпожой Хвасой спешим в костюмерную.
Когда она показывает то самое платье, я восхищенно охаю.
— О боже! Какая красотища!
Трогаю почти невесомую ткань и млею от восторга. Это платье очень похоже на наряд Золушки из фильма, что вышел в прокат несколько лет назад. Кажется, Золушку в нем играла Лили Джеймс.
Нежно-голубой цвет, шелк и органза, открытые плечи — чистый восторг!
— Мне правда можно его примерить?
— Правда. Давай помогу, а то ты сама не затянешь корсет. Да и с кринолином придется помучиться.
Спустя пятнадцать минут все готово. Я смотрю на себя в зеркало и не узнаю.
Ну принцесса, и только! Волосы лежат мягкими локонами, красивый макияж, который остался после съемок. Грудь приподнята корсетом, даже талия узкая-узкая, хотя Хваса не затягивала меня сильно, чтобы я могла дышать.
— Доставай свой телефон, — довольно потирает руки она.
Я тянусь рукой к сумке и понимаю, что забыла ее в подсобке вместе с мобильным.
— Он в сумке, я ее забыла. Сейчас сбегаю.
Хваса смотрит на меня с явным сомнением во взгляде.
— Ты уверена, что дойдешь туда в таком наряде? Может, мне сходить?
— Не-не, я сама. Всегда хотела на себе прочувствовать, как дамы умудрялись ходить и танцевать в таких нарядах. К тому же уже все разошлись.
— Ла-а-адно. Только осторожно, не торопись и юбку приподнимай при ходьбе.
— Конечно.
Я выхожу из костюмерной и осторожно двигаюсь в нужную сторону. Представляю себя настоящей принцессой, которая вышла на прогулку.
Даже плечи расправлены больше, чем обычно. Не хватает только принца, коня и кареты.
Незаметно для себя начинаю петь себе под нос и пританцовывать, поддерживая юбку, выруливаю за угол и впечатываюсь в чью-то мощную грудь.
Поднимаю глаза и вижу...Ким Тэхёна. Он удерживает меня за плечи, чтобы я не упала.
Генеральный деректор приподнимает бровь, опуская взгляд в мое декольте, а затем его губы трогает усмешка.
— Привет, принцесса. Я смотрю, ты готова к балу?