Джаконда

Паулина наклонилась надо мной, наливая кофе в чашку. Настолько черный, что у меня не осталось сомнений, месть будет жестока.

- Агата, в чем я провинилась?

- Ни в чем особенном, мисс Мелани. Я все понимаю, никогда не поздно узнавать новое и развиваться. Вот подтянули греческий.

- Агата, ты о чем? Я до сих пор не понимаю тебе.

- Правда? - На мою голову внезапно высыпались специи. - А я так не думаю. Ну, по такому поводу можно и отчитаться. В этот раз Виктор Монтгомери рассказывал мне армейские байки о призраках окопов, которые приходят к нахальным высшим и пугают их трёхлетних детей во сне.

- Так ты знаешь о письмах...

- Знаю. И по такому поводу вы первая из всех, даже первее Мери, получите приглашение на мою свадьбу с Капитаном.

За столом послышались радостные восклики и поздравления. Я тяжело вздохнула, ожидая следующего этапа мести.

- Я так понимаю, ты простишь меня только если я сделаю хороший подарок?

- И оплатите замок на шкатулку, чтоб больше не появлялось желание залесть прочитать абсолютно лишние подробности. Я с удовольствием научу вас пользоваться стиральной машиной и так. Без предварительного чтения инструкции.

- Я тебя поняла Агата, можешь лишний раз не опускать мой нос в лоток.

- Мисс Мелани, неужели в вас внезапно проснулась чувства юмора?! - Паулина делано схватилась за сердце, высыпав мне на помятый ею с утра жакет смешанную с газированной водой соль.

- Агата, если продолжишь в том же духе, придется заново гладить и стирать костюм. Лишняя работа для тебя.

Паулина проигнорировала меня. Отвернулась, думая о своем, и вышла в крыло для прислуги. В ее фартуке на несколько секунд до закрытия двери.

"И запели в роще соловьи". Глава первая.
И запели в роще соловьи? Неужели... Неужели это она? Просто так Паулина не показала бы мне книгу, значит...

После завтрака было очередное закрытое совещание. В обеденном перерыве я переборола желание позвонить няне Эдрианна, в конце концов, причин сомневаться в ее профессионализме нет.

Я открыла первую страницу нового красивого издания, подписанного именем Аполонии Новак. Пришлось потратить двести долларов, чтобы получить ее от нищего студента среднего.

"В вагоне послышалось пение. Голоса десятков заключённых взлетели в напряжённый воздух соловьями. И их скорбная песня, песня обречённых, пробудила в затхлом,наполненным дыханием смерти и вечной печалью поезде, жизнь. Последний раз они могли вспомнить матерей, отцов, жен и детей...

Уже через несколько часов их не станет. Только они сойдут на Перон, начнется страшный теракт, который унесет жизни ломавших систему. Но для них это будет последним подарком небес. Тысячеголосые соловьи споют последнюю песню быстро и безболезненно, не расскажут ничего лишнего во время пыток и не убьют собственные семьи предсмертным криком ужаса."

Я уставилась на страницу, не в силах дальше читать. На глазах стояли слезы, когда я успела стать настолько сентиментальной? Как два абзаца первой же страницы могли так на меня повлиять?

"Аня помнила песню Соловьев. Помнила, как их мелодия будила ее ранним утром. Помнила, как они наполняли рощу, в которой когда-то она жила, нотами жизни. Бабушка ещё при жизни говорила, что соловьи подобно Богу, дают новое начало и сообщают о его кончине.

А теперь Аня сидела прикованная к стене в вагоне поезда, и думала, за кого ей молиться. За себя? Нет, она слишком много и сильно грешила все 23 года своей жизни, ее душу уже точно не спасти. Бог не настолько милостив, не настолько добр. Все эти годы она ненавидела и бранила на чем свет стоит. Лицемерила, убивала, воровала. Пожалуй, ложь была ее самым незначительным грехом."

Аня?

Аня. Аня - Агата. Аня Агата Бланка Левандовски. А и Н. 23 года. Бог. Грех. Ложь, ненависть.

Неужели это и оно? Неужели Паулина просила о помощи?

" Аня в последний раз посмотрела на дверь вагона. В окошко на нее смотрели мужские глаза. Голубые мужские глаза с темными густыми бровями.

Аня знала, он за ней следит. И не только сейчас. Всегда. Каждую минуту, каждую секунду. Он хотел ее подчинить. Тело. Разум. Душу. Но нет, она не сдаться. Воспользуется его слабостью к ней и сбежит, как делала это уже много раз."

Кому о помощи? Но кто? Кто ее преследует?

"- Аня.

- Что?

- Закрой глаза.

- Зачем?

- Просто закрой. Не задавай вопросы.

Аня опустила веки, думая, когда же она всё-таки умрет? Сейчас? Или через секунду?

Но спустя минуту она обнаружила себя в темном ящике. Сквозь редкие просветы виднелось его лицо.

- Ты не умрёшь, Аня. Пока я жив, ты не умрёшь.

На мгновение деревянная крышка ящика отворилась, мозолистая от винтовки рука легла на ее шею слегка надавив на нее большим пальцем. Аня знала, она сейчас потеряет сознание и проснется в лучшем случае через несколько часов в глуши, слишком далеко, чтоб быть пойманной, но и слишком далеко от большого города, чтоб сменить личность. Она знала, теперь ей от него не уйти."

Я начала перебирать в голове всех гостей на Новогоднем балу. В голове картинка не складывалась, на Паулину так или иначе смотрели все мужчины. Джозеф Винтер, очевидно заинтересованный в ней, но достаточно уважающий ее выбор, чтоб не быть назойливым, он временами показывал ей руки, сложенные в странные символы, ясные только низшим и средним. И Паулина отвечала ему, едва взволнованная его сообщениями.

Малькольм. Одногруппник Этана, с которым они поссорились, когда брат начал открыто общаться с Паулиной. Он что-то сказал девушке в коридоре. Что-то, отчего она побледнела.

Мальком, синие глаза, густые брови, мозолистые руки, как у охотника.

Я хотела увидеть все воочию. И помочь, если бы это то было в моих силах.

.......

Я внимательно следил за Малькольмом с другого конца аудитории. Он пожирал Паулину глазами, теперь я это ясно видео после слов Мелани.

Как Малькольм мог быть влюблен в Паулину? Он, человек, который напал на нее в первый же день, перекинувшись всего двумя репликами. Он, который на каждой паре пытался унизить ее...

- Мисс Левандовски, я смотрю, вы решили сегодня прийти в приличной одежде.

Паулина на секунду развернулась к нему всем корпусом, отвернувшись от доски. Ее тонкая бровь скептически выгнулась.

- Мистер Адамс, по вашему я неприлично выгляжу? Что же не так с моей одеждой?

- Где это видано, чтоб приходить в люди в рваном растянутом свитере и выцветших джинсах? Тем более женщине, вам стоило бы показывать, что вы девушка, а не мужчина с длинными волосами.

- Где это видано, чтоб человек далёкий от хорошего вкуса и такта оценивал женщину? Да и тем более, волосы у меня короткие, в последний раз мои волосы были длиннее плеч 13 лет назад.

- Как будто у вас есть вкус. Девяностые уже прошли, можно бы и перестать делать вид убежденного рокера.

- Ну, если вам, Малькольм, плохо знакомо, что такое вкус касательно музыки и моды я напомню, что вас, высших, от силы 10 процентов в нашей стране. Все остальные, средние и низшие. И мы, как вы могли заметить, "Слава Республике" всё ещё в самой верхушке чартов. Да и вообще, какое вам дело?

- Да вот просто интересно, как вы выйдете замуж, если ничем не можете заинтересовать мужчину.

- Ну, начнем с того, что я объективно говоря привлекательная женщина. А продолжим тем, что я вот уже три года как обручена и обвенчаюсь с капитаном Виктором Монтгомери уже весной. Ксьендз ждёт не дождаться, когда мой жених перфекционизт уже наконец получит звание майора.

Малькольм оторопел, гляля в спину Паулины. Я видел по ее движениям и спине, она была довольна, тем как обыграла его.

- Но я слышал очень интересные слухи о вас, мисс Джаконда.

- И какие, позвольте спросить?

- Что у вас есть опыт не только с мужчинами, если в католических школах можно упоминать людей нетрадиционной ориентации?

- Почему же сразу нетрадиционной? Мне очень забавно слышать такие уколы в свой адрес. Высшие намного большие гомофобы, чем католики, хотя и там подобного хватает.

- Я смотрю, вы увиливаете от ответа.

- Чего же увиливаю? Просто отвечаю в том порядке, в котором логично было бы это сделать. И да, слухи не ошибаются, если вам так уж это интересно. Я би. Ещё вопросы?

Паулина развернулась и уселась на стол, запрокинув ногу на ногу и откинувшись на руках. Малькольм снова мерзко растянул губы.

- С кем больше нравится, женщинами или мужчинами?

- Я приверженец традиционных семейных ценностей, так что опыт у меня минимальный. Скажу только, что если любишь, особой разницы незаметно. Вы получили ответы на все свои вопросы?

Малькольм кивнул, не зная, как ещё задеть Паулину. Она хоть и отвечала на неприятные вопросы моего бывшего друга, но не скрывала свое отвращение к нему.

- После пары останетесь в аудитории, у нас будет поучительная беседа. Если родители не научили вас тактичности и элементарной вежливости, я объясню вам все и даже возьму на учёт. Теперь каждый раз, когда вы будете вести себя как моральный урод, я буду снижать вам оценку за работу на паре не бал или два, там уже как провинитесь. И кстати, они у вас и без того от силы посредственные. Пожалуй, вы один из немногих будущих гендиректоров, которые не умеют ставить запятые. И плюс к этому, сегодня все ваши оценки за все то время, что я преподают у вас снизиться на бал, чтоб вы поняли всю серьезность моих намерений. Всех остальных это тоже касается. Я не позволю вам относится ко мне или к однокурсникам, которые ниже вас по социальному статусу, как к дерьму в ваших трусах.

В аудитории воцарилась полная тишина. Средние довольно улыбались и показывали Паулине что-то языком жестов. Она отвечала им, чуть ли не надрывпя живот от смеха. Мне казалось, она сейчас звонко захохочет, как умела только она.

После пары я не вышел, только сделал вид, что покинул аудиторию, а сам спрятался в полуприкрытых дверях на втором уровне.

- Малькольм, зачем ты устроил эту сцену?

- Зачем?! Ты ещё спрашиваешь?!

- А что я должна ещё делать? Я тебе уже ответила. Ещё тогда, два года назад.

- Ответила?! Ответила?! Ты меня отшила! Ты уже два года могла быть замужем!

- И что? Я же говорила тебе, мне это не интересно. Или Виктор неясно объяснил тебе ситуацию?

- О! Ещё как объяснил! Ты родила от человека, который уже три года не может сделать тебя своей женой! Что он тебе даёт? Деньги и письма? И все?

- А что ещё мне нужно? Малькольм, ты знаешь, я люблю его и хочу детей только от него. И если уж на то пошло, мне намного выгоднее выходить за него, чем за тебя.

- Выгоднее!? Да он обедневший аристократишка! У него почти ничего нет!

- Разве? Он не есть часть системы классов, восстановил семейное состояние и...

- И бросил тебя на три года! Ты не видела Фредерику сколько?! Год, два?!

- А это уже только мое дело! Ты ничего не сделал, чтоб давать мне советы по воспитанию моей дочери! Ты из года в год издеваешься надо мной, пытаясь добиться моей любви! И если уж на то пошло, два года назад ты буквально похитил меня!

Малькольм схватил Паулину за плечи и затряс, шипя ей в лицо.

- Да потому что тебя убили бы! Если бы я дал тебе вернуться, тебя убили бы в первый же день! Это все было ради тебя! Думаешь, мне нравилось запирать дверь в твою спальню?! Думаешь, мне нравилось каждый раз проверять, они нашли тебя или нет?! Что по твоему я чувствовал, когда знал, что ты сидишь в подвале и слышишь топот гостей наверху?!

- Малькольм...!

- Нет, Агата. Ничего не говори. Просто послушай. Просто послушай меня. Пока я жив, ты не умеешь. Я сделаю все возможное, чтобы ты осталась жива.

Я пораженно уставился на экран телефона. Диктофон записал каждую секунду этого разговора.

Я не знал, что поразило меня больше. Факт того, что Фредерика дочь Паулины, или то, что Малькольм долгие годы преследует ее.

Теперь картинка складывалась воедино. Паулина Кэмпбелл - Кларисса Ковальски. Но тогда стоит ли верить в то, что Агата это не реальное имя? Неужели Паулина это одно из немногих ее реальных имён? Неужели панический страх и вечная паранойя моей подруги была вызвана беспрерывным присутствует Малькольма?

...........

Я зашёл на кухню без лишнего шума. Мне всего-то хотелось фирменного кофе Агаты, на которое она подсалила меня за месяцы работы в моем доме.

- Вик, мне страшно. - Агата стояла в самом углу кухни с телефоном в руках. Она подрагивала, то и дело параноидально оглядываясь вокруг. - Он снова начал следить за мной. Он или его люди могут быть рядом даже сейчас.

Из трубки глухо послышался голос Виктора Монтгомери.

- Вик, да как же ты не понимаешь?! Я не преувеличиваю. У меня не паранойя. Сегодня на паре он устроил сцену, а после нее ещё начал говорить, что... То, что и два года назад. Вик, я тебя умоляю, возвращайся поскорее, иначе я не знаю, что он предпримет дальше.

Снова голос Виктора Монтгомери.

- Вик, Малькольм готов повторить все. Снова закрыть меня и не выпускать. Его мания преследования стала ещё сильнее. Нет, его, а не моя. Вик! Да, я принимала лекарства! Да, я не забыла и не пропустила! Нет, голоса не возникли снова! Вик, перестань! Твои врачи ничего не смогут сделать с этим, у меня нет диагноза. Нет! Нельзя! Ты не позвонишь Мери и не будешь ее расспрашивать обо мне. Вик, не бросай трубку, не бросай...

Агата гневно со стуклм положила трубку на место.

- Уильям, как много вы услышали?

- Я... Немного, только последние пол минуты тут стоял.

- Что ж... - Агата тяжело вздохнула, направляясь к плите и ставя на нее турку. - Это был очень личный разговор, поэтому пожалуйста, оставьте все в секрете. Никому не говорите, даже Елене. Особенно Елене.