Глава 4. Последний шанс
Моему хорошему настроению нет предела. Я иду - нет, плыву! - по улице,пока иду домой. В последний раз со мной такое было, когда я изрядно напилась. Тогда я праздновала тридцатый день рождения Чон Бэ и мы хорошенько повеселились. Теперь же я абсолютно трезвая, но чувство счастья опьяняет. В какой-то момент я даже затягиваю песню...
По пути домой решаю заглянуть в местную рыбную лавку, в которой работала мама одного моего друга детства. Морепродукты там дешёвые, но всегда свежие и невероятно вкусные, если их правильно приготовить. А сегодня в порыве счастья я хочу угостить маму вкусным ужином. Надо же будет её как-то задобрить перед неизбежным разговором.
Напевая песню, я подхожу к лавке и прошу взвесить мне пол килограмма голеца и столько же скумбрии. Да, вечер сегодня действительно славный.
- Ты что же, напилась, Линэ? - спрашивает Чхо Джи Ён, нарезая мне рыбу.
Я заливаюсь смехом.
- Ни капли алкоголя! А настроение как будто под хмельком. Потому что... деньгами разжилась! - И для пущей убедительности я трясу купюрами в воздухе.
Женщина смотрит на меня укоризненно и удивлённо одновременно.
- Ты опять играешь?
Я немного напрягаюсь.
- Ой, да не и граю я, Джи Ён! Это честно заработанные деньги.
Джи Ён хмурится. Она немного выходит вперёд, чтобы получше меня разглядеть.
- А с лицом у тебя что? - Она разочаровано вскидывает руки. - Теперь ещё и дерёшься?
Я чуть морщусь. Нос почти прошёл, а вот щека до сих пор болит - удары незнакомца не прошли даром.
Ох уж эта псевдозабота. Никогда не верила, что этой женщине действительно интересно, что со мной происходит. Часто она интересовалась моими делами только чтобы потом донести о моих проступках матери.
Поэтому я просто отмахиваюсь и смотрю на фотографию, стоящую около прилавка. На ней изображена Джи Ён со своим единственным и горячо любимым сыном.
- Как дела у Сан Во? - интересуюсь я, стараясь направить разговор в другое русло. Не хочу портить себе настроение.
- Он вечно занят, - отвечает мне женщина после глубоко вздоха. - Сейчас он за границей, в командировке.
Сан Во - гордость Ссанмундона, пай-мальчик и полная противоположность мне. С самого детства, как только мы познакомились в одном дворе, у нас возникла личная неприязнь. Я ненавидела его за излишнюю «правильность» и аккуратность, ведь он всегда появлялся во дворе в отутюженной белой футболочке и только-только выстиранных брючках. Ему разве что прилизанных волос не хватало. Меня же он недолюбливал за мою вспыльчивость и безалаберность. Не раз он называл меня «неуклюжей», что только вызывало во мне волну гнева, и тогда я высказывала ему всё, что на тот момент у меня на языке вертелось.
В наших совместных играх во дворе он всегда проигрывал мне. И страшно бесился с этого, ведь как можно продуть девчонке! Я в свою очередь буквально жила на улице, оттачивая мастерство с другими ребятами, в то время как Сан Во мама раньше всех загоняла домой.
В школе мы с ним оказались в одном классе. И вот тут Сан Во наконец удалось меня обыграть - он учился только на отлично, а я слыла лентяйкой и троешницей. Я с омерзением смотрела на то, как учитель, сперва хорошенько отчитав меня, ставит Сан Во в пример всему классу. Наша взаимная ненависть только усилилась
Однако праздник на улице моего неприятеля недолго длился. Да, училась я в разы хуже, чем он, но вот с друзьями у меня никогда проблем не было. Быстро собрав компанию, в которой я была кем-то вроде лидера, я всё чаще натравляла своих друзей на Сон Во. Однажды мы сговорились и, подождав пока он выйдет из школы, подкараулили его и вели до дома, тыкая в спину палками и крича ему различные ругательства.
В средней школе мы стали всё меньше замечать друг друга, а в старшей и вовсе перестали общаться. Сан Во усердно готовился к поступлению в один из лучших университетов страны, в то время как я с братом вовсю пыталась развивать наш бизнес. А после выпускного наши пути окончательно разошлись - он поступил в престижнейший Сеульский университет, а я - в университет Сан Мун. Больше я его не видела. Мне было только известно, что он стал вторым руководителем крупной инвестиционной компании. И он всегда был в каких-то командировках.
- Вот же гад неблагодарный. Хоть бы позвонил вам разок, вы же столько ему сделали! Да он вам до конца жизни обязан! - восклицаю я, оторвавшись от воспоминаний.
- Хватит злиться, Линэ! - обрывает меня мама Сан Во, подходя ко мне с полным пакетом рыбы. - Держи и ступай домой. И смотри, ни в какие клубы не заглядывай!
Я закатываю глаза. Псевдозабота...
Вытащив первую попавшуюся купюру, я протягиваю ей деньги. Она с удивлением принимает плату.
- Сдачи не надо, - довольно сообщаю я и направляюсь в сторону дома.
Прохладный июньский вечер только усиливает чувство эйфории. Размахивая пакетом, я вновь затягиваю песенку из детства. Где-то в траве громко звучат сверчки, а где то недовольно залаяла бездомная собака. Улица постепенно наполняется ночными звуками.
Я стараюсь не думать обо всём, что произошло со мной сегодня. Единственное, что я решила оставить на всякий случай - ту самую визитку от незнакомца из метро. Прошло уже больше двух часов с нашей встрече, а щека у меня изрядно саднила, и в купе с опухшим носом это выглядело не самым лучшим образом. Я хотела выбросить визитку сразу, как только добралась до совей станции, но что-то не давало мне это сделать. А о том, что незнакомец знает почти всю мою подногодную, я предпочла и вовсе забыть.
Около самого дома я останавливаюсь, услышав громкое мяуканье. Немного завернув за угол, я вижу большого чёрного кота с недовольным взглядом, будто я его потревожила.
- Ты что же, рыбу почувствовал? - интересуюсь я, присаживаясь на корточки.
К моему счастью, кот не убегает, а лишь ждёт пока я угощу его.
- Хитрюга.
Я достаю из пакета целую рыбину и брасу ему. Кот тут же принимается за лакомство. Я ещё немного сижу рядом, любуясь, как он уплетает угощение. Затем чешу его за ушком, поднимаюсь и, наконец, захожу домой.
С порога мне в нос ударяет запах свежесваренного риса. Живот недовольно урчит, напоминая мне о голоде. Скинув куртку, я с широкой улыбкой захожу на кухню.
- Привет, мам!
Она уже сидит на полу, сложив ноги по турецки и ждёт только меня. Вымыв руки, я плюхаюсь напротив неё и засовываю в рот всю ложку риса.
- Как прошёл день, Линэ?
Вместо ответа я достаю из кармана джинсов все купюры, добытые мною сегодня и начинаю отсчитывать ровно столько, сколько я сняла с нашей кредитки. Мама смотрит на меня оценивающим взглядом. Моё хорошее настроение усиливается с каждой секундой. Наконец-то сегодня я не буду слушать о бесполезности своего существования!
- Вот, - я с широкой улыбкой вручаю ей несколько купюр. - Бери, побалуй себя сегодня!
Мама даже не шевелиться. В её взгляде читаются одновременно сомнение, злость и раздражение. Я хмыкаю. Да это талант!
- Линэ, - произносит она после того, как я кладу деньги перед ней. - Ты что, продолжаешь играть?
Она говорит это с таким презрением, что всё хорошее настроение у меня тут же улетучивается. Я так и замираю с ложкой в руках.
- Я не играла.
- А что же с твоим лицом случилось?
Я игнорирую её и продолжаю есть.
- Сейчас же отвечай!
От этого приказного тона я тут же начинаю раздражаться. Почему хоть раз нельзя молча порадоваться за меня? В конце концов, я дико устала, за сегодня меня поколотили двое мужчин, я умудрилась добыть приличную сумму денег, и даже смогла поздравить Ка Ён...
- Да ничего со мной не случилось! - выкрикиваю я с полным ртом риса.
- Может, ты эти деньги украла у кого-то?
Вопрос полностью выбивает меня из колеи. Я с возмущением вскрикиваю и окончательно раздражаюсь, стукая кулаком по низкому столу.
- Я не играла и ничего ни у кого не крала! Я... Я трудилась в поте лица и щёк, чтобы добыть эти деньги мама! И я сильно устала, если вдруг ты захочешь знать об этом!
Это всё я кричу ей в лицо, пока она просто смотрит на меня абсолютно равнодушным взглядом. Мама никогда не была эмпатом, а слова поддержки, слышимые от неё я могла пересчитать по пальцам одной руки. Возможно, таким образом она пыталась воспитать меня сильным человеком, который сможет со всеми трудностями справится самостоятельно, но получилось у неё ровно наоборот.
Мама понуро опускает голову. По всей видимости мои слова всё же оказали какое-то влияние, потому что в следующую секунду она уже спокойно спрашивает:
- Ладно. А Ка Ён? Ты купила ей курочку?
Я смахиваю со лба прядь волнистых волос.
- Да покормила я её. И даже купила ей хороший подарок.
- А она тебе ничего не говорила?
Только теперь я понимаю, что мама не была раздражена или озлоблена на меня всё это время. Какая тот мысль явно не давала ей покоя. Она спрашивает у меня это настолько осторожно, что я боюсь уточнить, о чём же должна была сказать мне племянница. Да и все они ведут себя странно сегодня, как будто стали свидетелями одной большой тайны - КаЁн, потом Ын Джи, а теперь и моя матушка.
- О чём она должна была сказать?
Я вновь жую рис. Нервозность только растёт.
Мама сначала перемешивает ужин у себя в тарелке, затем складывает руки на коленях и выжидающе смотрит в пустоту. Я напрягаюсь в два раза сильнее. Заметив, что я не свожу с неё пристального взгляда, она глубоко вздыхает и признаётся:
- Ка Ён с мамой и её новым мужем в следующем году хотят переехать в Америку.
Становится так тихо, что я слышу тиканье часов в самой дальней комнате нашего дома, хотя вскоре моё колотящееся сердце перекрывает любые звуки. Я вновь пугаюсь, а это значит что щёки вновь стали малиново красными.
Теперь всё сходится, пазл в моей голове сложился окончательно. Вот почему Ка Ён так напряглась, услышав, что только через год я подарю ей хороший подарок. Вот почему Ын Джи так остановилась в дверях, намереваясь крикнуть мне что-то. В конце концов, вот почему мама с самого моего прихода была как на иголках.
Через год... Но я не могу так просто отпустить Ка Ён. Я не могу, так как обещала брату...
- В Штаты? - спрашиваю я только чтобы прервать молчание.
- Да, - тихо говорит мама, печально глядя на меня. - Её отчиму предложили там хорошую работу, вот они и собираются уехать, всей семьёй.
- Ясно...
Мама вдруг всплескивает руками, чем пугает меня, и соус из моей тарелки выплескивается на стол.
- Ясно ей... Да как тебе кусок в горло лезет! Ты должна бороться за малышку, Линэ, это же дочь твоего брата! Ты же обещала ему, забыла?
Я со злостью встряхиваю волосами. Я уже давно жалею о том, что сболтнула маме про своё обещание.
- А что я могу сделать, мамочка?
Она нервно заглядывает мне в глаза.
- В общем, я говорила с Ын Джи, - будто нехотя начинает мама. - Она согласна уговорить своего мужа остаться, только если... - И она делает большой глоток воды. - Только если ты сможешь расплатиться финансово.
Я замираю. Мне только что предложили откупиться?
- Каким образом я это должна сделать?
- Ну...Ын Джи запросила хорошую сумму... Очень большую сумму... Я ей сказала, что это очень сложно, почти невозможно, но...
- Какую сумму, мама? - прерываю я её.
Она молчит. Я вижу, как она не хочет говорить, поэтому тянусь через стол и беру её за руку.
- Мама?
- Линэ... Всё очень сложно...
Я чуть сдавливаю её ладонь, давая понять, что жду ответа.
И она сдаётся.
- Двести миллиардов вон.
Сердце громко ухает и уходит в пятки. По спине пробегает табун мурашек, а вокруг меня вдруг будто начинают рушится стены. Я чувствую себя словно внутри мощного торнадо, где одновременно со мной в бешеном урагане кружатся все мои мечты, надежды и обещания...
- Как же мы без Ка Ён будем? - начинает сетовать мама, по своему расценив моё молчание. - Ведь она же там корейский язык совсем забудет. Как ты с ней потом будешь общаться?
Она наклоняется вперёд, чтобы увидеть мои глаза, ибо я слишком низко опустила голову.
- Ты уверена, что сможешь жить, не видя её? Не исполняя волю своего брата?
Она будто соль мне сыпет на рану.
Мы обе знаем ответ. Нет, я не смогу простить себе такое. А ещё я точно не смогу заплатить такую сумму Ын Джи. Даже за год... Я не представляю, сколько нужно работать (или играть) чтобы накопить хотя бы половину названной платы. Цена за обещание слишком высока.
Я перестаю есть, и теперь мы с мамой просто молча сидим и смотрим в пустоту. Каждая из нас думает о своём, но общая мысль всё же имеется. Это конец. Мы оказались в том положении, из которого сами не выберемся. А Ын Джи наверняка знала это, и вот почему она запросила так много. Наверняка просто хотела, чтобы мы отвязались от их семьи.
Вскоре мама встаёт и начинает собирать посуду. Я ещё некоторое время сижу на месте, не находя в себе силы сдвинуться хотя бы на миллиметр. В глазах стоят слёзы, которые я изо всей силы стараюсь не показывать. Всегда считала это признаком слабости - плакать при других. Ведь таким образом ты показываешь свою уязвимость перед кем-то, и тогда есть высокая вероятность, что люди будут бить именно туда.
***
В комнате я всё же плачу. Нет, у меня самая настоящая истерика. Я попыталась уснуть сразу же, как ушла с кухни, но ворох мыслей не позволил сомкнуть глаз, а проблемы будто тесным кольцом обвились вокруг моей шеи. Я рыдаю, размазывая сопли по подушки, отчаянно пытаясь придумать хоть какую то лазейку. В конце концов, я достаю телефон и начинаю листать фотографии. Вот мы с Ка Ён у входа в местный кинотеатр. Она широко улыбается, да и я рядом с ней свечусь от счастья. Вот моя племянница обнимает большого плюшевого мишку, подаренного мною на её седьмой день рождения. А вот она совсем маленькая на руках у своего папы... Последняя фотография окончательно добивает меня и я швыряю телефон в стену.
От истерики в голове слабо начинает пульсировать боль, и я приказываю себе успокоится. Ладно, если подумать, то на самом деле у меня есть ещё целый год. Слава Богу Ка Ён увозят не через неделю! А это значит, что хотя бы какая-то лазейка может найтись. Может, устроится сразу на несколько работ? Или выучится на каких-нибудь курсах и начать брать хорошую плату за свои личные услуги... Но тогда ещё придется найти хорошую клиентскую базу, а на это нет времени. Можно, конечно, попробовать и не самые легальные способы. Та же самая проституция. Но тут уже мешает чувство личного достоинства. А есть ещё подпольное казино. Если быстренько наверстать правила, можно попытаться сорвать большой куш. Хотя и там тоже нужна натренированность. Да и что говорить, опять те же игры... Азарт который я так люблю. Уже были скачки, автоматы, карты, ставки и...
Я рывком сажусь на кровати. Ну конечно, как я сразу не вспомнила! Детские игры, в которых я была достаточно хороша и сто тысяч вон за каждую победу... Легче способа и придумать невозможно!
«Можно выиграть приличную сумму, если играть так несколько дней...»
Я начинаю шарить по полу в поисках телефона, а затем и куртки. Пальцы сами быстро залезают в карман и выуживают визитку - та самая картонка с неизвестным номером. В свете уличного фонаря я получше разглядываю карту, не торопясь сделать следующий шаг. Только теперь на обратной стороне визитки я замечаю три напечатанные фигуры - круг, треугольник и квадрат. Я пытаюсь понять, что бы они могли означать или какую игру так шифруют, но в голову не приходит ничего толкового.
Я медлю, сомневаясь в адекватности моих действий. Да, незнакомец в метро не обманывал и действительно давал деньги за каждую победу. Но ведь и на скачках первая ставка была бесплатной. А бесплатный сыр только в мышеловке. Вдруг это какая-то уловка и вообще неизвестный новый вид мошенничества?
Но прямо сейчас выбора у меня нет. Либо я звоню, либо Ка Ён увозят, чего я ни в коем случае не могу допустить. Вполне возможно, что это единственный шанс. Стоит хотя бы попробовать.
Я дрожащими пальцами нажимаю на цифры телефона. Слышится три ровных гудка, и я уже начинаю думать, что это развод и мне не ответят, как вдруг до боли знакомый голос мужчины из метро произносит:
- Слушаю вас.
Сердце начинает бешено колотится.
- Я... Вы мне сегодня дали визитку, - начинаю я после небольшой паузы.
- Хотите принять участие в игре? Если так, назовите своё полное имя и дату рождения.
Глубокий вдох.
- Хан Линэ. 17 июня 1999 года.
***
Ночью температура опустилась гораздо ниже ожидаемого, и теперь на улице было достаточно прохладно. Я ёжусь в тонкой кожаной куртке. Может, стоило взять с собой хотя бы свитер? Откуда я знаю, где вскоре окажусь. Мужчина по телефону сказал мне только подойти к одному из торговых центров в моём районе, ожидать там машину и ни в коем случае не брать ничего с собой.
- Идите налегке. Даю слово, вам ничего не понадобиться. Ах да, не забудьте произнести пароль, перед тем как сесть в автомобиль...
Он назвал мне пароль, но больше ничего. Просто молча сбросил трубку. Я пыталась позвонить, чтобы уточнить некоторые моменты, но трубку уже никто не брал. Тогда я тихо оделась и постаралась как можно незаметнее выскользнуть из дома.
Теперь стоя у торгового центра, я начинала сомневаться в правильности своего поступка. Откуда я знаю, к чему этот всё приведёт? Да и как-то уж слишком серьёзно они относятся к простым детским играм. И деньги за победу приличные, так ещё и забирают на автомобиле.
Словно в подтверждение моих мыслей, слева мелькают яркие огни фар. Рядом останавливается небольшой белый рендж ровер, похожий на микроавтобус. Окно напротив водительского сиденья медленно опускается, и я вижу за рулём человека, одетого в причудливый костюм - розовый комбинезон с черным поясом и черной маской на лице. Я прищуриваюсь и успеваю разглядеть на маске белый круг на всё лицо.
- Госпожа Хан Линэ? - спрашивает водитель искажённым голосом.
Я подхожу немного вперёд.
- Да...
- Назовите пароль.
Я нервно сглатываю и плотнее закутываюсь в куртку. Мне совсем не нравится ни его костюм, ни его голос.
- Вроде... Тише едешь - дальше будешь.
Как только я произношу это, пассажирская дверца отъезжает в сторону, приглашая меня внутрь. Я вытягиваю голову и заглядываю в салон. Здесь коло десяти сидений, на всех находятся люди и... Спят? Во всяком случае, их позы говорят именно об этом.
Отбросив все последние сомнения и залезаю в машину и сажусь на единственное свободное место. Дверь за мной тут же захлопывается, отчего я невольно вздрагиваю.
Машина стоит на месте. Я медленно осматриваю людей рядом со мной. Они все откинуты на спинки своих кресел, будто и в правду просто уснули. Неужели все так сильно устали?
Я собираюсь задать вопрос водителю, но замираю. Откуда-то сбоку слышится неприятное шипение, а затем по салону медленно расползается белый дым. Я не успеваю толком ничего понять, как в моей голове будто щелкает выключателем - всё вокруг становится черным, а любые звуки исчезают, словно я оказалась в вакууме. Тело тяжелеет, будто налитое свинцом и больше я ничего не чувствую.