Ступени над Бездной

— Тогда не стоит попусту терять время, — мягко сказал Бай Шэнси, глядя на Ши Хао. — Я провожу тебя к Императору Снегов и Метелей. Он по-прежнему медитирует в своем храме, точно ждет возвращения любимого ученика.

Ши Хао натянул усмешку. Затем его взгляд упал на Хэ Ли и принца-лиса, которые решили, что должны сопровождать своего предводителя и подорвались с места, но тяжелая ладонь Цин Лянь тут же опустилась на плечо Хэ Ли и мигом пригвоздила его обратно к циновке. Такая хрупкая женщина с такой маленькой ладонью прижала его, как будто ему на плечи взвалили огромный мешок камней. Хэ Ли даже тихо ахнул от неожиданности.

— Если ты хочешь, чтобы я поправила здоровье Минъюэ, он не должен подниматься на такую высоту, — строго отчеканила Цин Лянь. Хэ Ли показалось, что за годы правления горой Байшань эта тихая девушка осмелела. Или это ее собственный дворец придал хозяйке уверенность? — Здесь он будет явно более окружен заботой, нежели в храме Императора Снегов и Метелей. Таким больным, как Минъюэ, следует пребывать во Дворце Иньчжэнь, а не бродить по заснеженным вершинам с тобой.

Ши Хао сперва отреагировал с неприязнью на строгое замечание целительницы, но, заметив бледность лица Хэ Ли, смягчился, и его взгляд, который было загорелся яростью, остыл и стал теплым.

— Я не смею спорить с тобой в этом вопросе, госпожа Цин.

Цин Лянь, улыбнувшись как ее муж, приподняла бровь, словно тоже удивлялась тому, что Ши Хао не закатил скандал, когда ему сказали "нельзя".

Вэй Хуаи тоже уселся обратно рядом с циновкой и сказал, что останется с Хэ Ли, потому что боится Императора Снегов и Метелей. Он пояснил это с неловким смешком:

— Драконы и лисы-оборотни... не очень хорошо переносят присутствие друг друга. Когда-то, еще в начале времен, лисы-оборотни были плохими, мы искушали людей и пили их жизненную энергию. Драконы-покровители за это нас ели и делали шубы из наших шкур. Но в это вмешался Господин, Рассекающий Ветер, и проклял всю нашу расу... То есть, не совсем проклял. После его магического ритуала лисы-оборотни перестали хотеть людей, а наша шерсть и волосы обрели особый запах, который заставляет драконов-покровителей страшно чихать. Это чтобы они больше не носили шубы из лисьего меха. Вот такая история... поэтому лучше я тут посижу с братцем, а тебе, король Ши, не буду мешать.

Ши Хао посмеялся над историей и махнул рукой:

— Делайте, что вам вздумается, ваше высочество, но только не покидайте гору. И лучше не выходите на улицу один, а то разделите судьбу своего сюня.

Напоминание об украденном жирным вороном сюне вызвало на лице Вэй Хуаи кислую гримасу, и он повесил нос.

Хэ Ли только что осознал, что не увидится с Ши Хао возможно еще очень долго и поднял глаза. Ши Хао приблизился к нему ровно и сжал его руку в крепком рукопожатии. Его ладонь была очень горячей, и духовная сила молодого короля мгновенно заполнила собой меридианы Хэ Ли. Цин Лянь, словно почувствовав себя лишней, отошла и встала поодаль рядом с мужем. Один Вэй Хуаи так и остался сидеть на полу возле циновки и с любопытством разглядывать молодых людей. Однако присутствие посторонних ничуть не мешало Ши Хао.

Он сказал с теплотой во взгляде:

— Сейчас я уйду в уединенную медитацию на вершине горы, в храм Черного Дракона. Когда я сойду с вершины, будь готов отправиться со мной на Девятое Небо. Каждому воздастся по делам его, и если это не прописано в Книге Судеб, я воздам им сам. За это время восполняй свои силы и постарайся вспомнить былого себя. Бай Шэнси, Ай Чэнхэнь, Цзин Синь — твои союзники отныне. Если произойдет беда, обратись к ним. Не взваливай на себя всю ответственность. Когда я спущусь, я хочу, чтобы передо мной снова стоял Хай Минъюэ. Хай Минъюэ, который станет правой рукой нового Небесного Императора.

Несмотря на то, что слова Ши Хао были сформулированы, как самый настоящий приказ монарха, Хэ Ли не почувствовал давления, словно этот приказ варился в нем самом, непонятным символами, размытыми мыслями, но на губах Ши Хао обрел четкие очертания. Эти слова отозвались приливом энергии в сердце Хэ Ли, точно Ши Хао отдал приказ, который Хэ Ли давно жаждал получить и побежать исполнять.

"То ли это он такой невероятный человек... то ли я такой мазохист" — смутно подумал Хэ Ли.

— Слушаюсь, — бездумно сказал он вслух. Он опомнился только спустя пару мгновений, когда Ши Хао уже кивнул ему на прощание и, расцепив их руки, поднялся. Прежде, чем Хэ Ли успел что-то произнести сквозь хаос в голове, Бай Шэнси проводил Ши Хао за двери, и те закрылись.

В тот же день, когда Ши Хао поднялся на вершину горы Байшань, чтобы уединиться с Черным Драконом Севера, Хэ Ли поселился во Дворце Иньчжэнь под присмотром Цин Лянь и суровых наставниц-северянок. Вэй Хуаи разместили с ним в одной комнате, и принц-лис был очень рад соседству. Он боялся, что его поселят одного, и на него будут ворчать. Во дворце жили одни женщины и евнухи, поэтому юношам в нем было немного некомфортно поначалу.

— Я словно пробрался в чей-то гарем, — разоткровенничался Хэ Ли, когда юноши остались одни в комнате.

— А у меня такое чувство, что я и есть часть гарема... — пробурчал Вэй Хуаи, дергая ушами.

Получив от женщин разрешение выйти прогуляться, юноши почти покинули Дворец Иньчжэнь, но на выходе их догнала ученица с белой одеждой в руках. Запыхавшись, она протянула ее Хэ Ли. Это оказалась утепленная накидка с мягким воротником из белого меха. В душе юноша понадеялся, что это не лисий мех.

— Не стоило, — улыбнулся он ученице, с благодарностью принимая накидку.

— Это приказ Старейшины Бай, господин, не выходите на улицу без теплой одежды, иначе усилия Старейшины Цин будут напрасными, и вы простудитесь.

После этого юноши вышли на улицу. Вэй Хуаи красноречиво похвалил внешний вид Хэ Ли, облаченного в белый мех, и сравнил его с великолепным основателем ордена Бай, Бай Юанем, красавцем и скромником, каких мир не видывал.

— И лицом хорош, и нравом пригож, — довольно закончил Вэй Хуаи, словно гордился, что у него такой друг.

Хэ Ли смутился от такой откровенной похвалы и поспешно перевел тему:

— Бай Шэнси так заботится о жене, это стоит отметить.

— Ах, это ты про то, что он прислал тебе накидку? Как по мне, это притянутая за уши причина. Очевидно же, что это король Ши попросил его утеплить тебя, а он решил выставить себя заботливым мужем.

— Что? Ты неправ! Бай Шэнси всегда относился к госпоже Цин с трепетом и уважением.

— Да я же не спорю, не спорю! Но накидку его просил прислать именно король Ши, и ты меня не переубедишь.

— Ты волен думать, как тебе захочется. У меня, однако, другое мнение.

— Это ты неправ. Просто поверь моим словам. Я иногда бываю глуп, а иногда проницателен. Кажется, сегодня я скорее проницателен, чем глуп.

На горе Байшань был свой собственный рынок, а теперь, когда на горе появилось вчетверо больше народу, чем сто лет назад, он и вовсе стал сравним со столичным. Юноши решили поглазеть на всякие товары, но не собирались ничего покупать — ведь вместе с Ши Хао на вершину горы поднялся и кошелек с деньгами. Затаив надежду, Хэ Ли порылся по карманам обновки, но ничего не нашел.

— Вот видишь, Хуаи-сюн, если бы эту накидку послал Ши Хао, он бы положил в нее денег. Он очень предусмотрителен и думает на несколько шагов вперед. К тому же, зачем ему деньги в уединенной медитации? Конечно, это не он позаботился обо мне, а Бай Шэнси о труде своей жены.

Хэ Ли и Вэй Хуаи прогуливались по извилистым улочкам рынка на горе Байшань, наслаждаясь разнообразием ярких торговых лавок и ароматов, наполнявших воздух. Место было оживлённым, наполненным звуками торгующихся людей, смехом детей и мелодичными криками продавцов.

Неожиданно внимание друзей привлекла толпа, собравшаяся возле одной из лавок. Народ хмурился и сердито переговаривался, бросая недовольные взгляды в сторону маленькой худой девушки в черном одеянии, стоящей в центре брани и насмешек. Ей было не больше тринадцати лет, а от её одежды исходил едва уловимый запах пепла.

— Что здесь происходит? — встревоженно спросил Хэ Ли, приближаясь к толпе. Вэй Хуаи последовал за ним, и они начали продираться сквозь скопление людей.

Когда они подошли ближе, стало видно, что девушка была напугана и едва сдерживала слёзы. В руках она держала несколько медных монет, которые с отчаянием протягивала разъяренному продавцу сладостей. Тот же, в свою очередь, смотрел на неё с подозрением и даже презрением.

— Простите меня... Циньцинь не знала, что сделала что-то плохое, — всхлипнула девушка, её голос дрожал, а глаза были полны слёз. Она говорила о себе в третьем лице, явно не понимая, что именно вызвало такую реакцию.

— Что здесь случилось? — с мягкой настойчивостью поинтересовался Хэ Ли, встав между девушкой и продавцом.

— Эта девчонка... — продавец скривил губы. — Она демон! От неё воняет пеплом! Я не собираюсь продавать свои сладости нечисти!

Циньцинь сжалась, как будто ожидала удара. Её тонкие пальцы всё ещё держали монеты, которые она пыталась протянуть продавцу.

— Циньцинь просто хотела купить сладости для своей цзецзе, — едва слышно сказала она, опуская голову.

Хэ Ли сжалился над девочкой. Он вспомнил, что когда-то в далеком детстве Хай Минъюэ деревенские невежды обижали Чэн-эра из-за его ярких демонических глаз, и из-за того, что мальчик был постоянно в центре внимания, даже взрослый Ай Чэнхэнь все еще ненавидел свои глаза.

— Отойди, — тихо сказал он продавцу.

Народ, заметив Хэ Ли, начал перешептываться.

— Он живой мертвец, бог смерти! Владыка Бай его принимает у себя.

— Пошли отсюда, брат, а то нечай душу заберет раньше срока! Нельзя с загробными господами шутить.

— Да, да, глянь на его одежды и облик благородный, небось принц какой загробный, а то и вовсе наследник самого Владыки мертвых. Пошли давай домой, от греха подальше.

Толпа начала рассасываться, но продавец упер руки в бока, не побоявшись болтовни про бога смерти.

— Это просто ребёнок, — добавил Вэй Хуаи, глядя на продавца с неодобрением. — Давай купим ей эти леденцы. Эй, господин, а мне, скромному лису с Яшмового Утеса, продашь леденцы?

Продавец мгновенно сменил тон и, хоть и неохотно, но передал леденцы в руки Вэй Хуаи. Вэй Хуаи выразительно посмотрел на Хэ Ли — у скромного лисьего принца не было ни гроша. У не менее скромного бога смерти, распугавшего толпу одним своим появлением, тоже не было ни копейки, поэтому ему пришлось перевести убитый взгляд на монеты, которые девочка держала на дрожащей ладони.

— Я... возьму твои деньги? — произнес он с неловкой улыбкой. Циньцинь безмолвно протянула ладони ближе к нему.

Затем она робко взяла несколько карамельных леденцов на палочке из рук Вэй Хуаи, и её глаза засветились благодарностью. Впервые Хэ Ли увидел их цвет — они были кроваво-красными, такими же, как глаза Чэн-эра. Дрожь пробрала Хэ Ли. Эта девочка и вправду была демоницей.

— Спасибо, господин... — прошептала она.

— Ничего страшного, — осторожно ответил Хэ Ли. — Где твоя цзецзе? Мы проводим тебя. Как ее зовут?

"Сколько же демонов находится на горе, если у этой девочки еще и сестрица где-то бродит?" — тем временем думал он.

— Цзецзе всегда в библиотеке Дворца Иньчжэнь... Но Циньцинь забыла, как её зовут... Циньцинь забывает всё на свете.

Хэ Ли с Вэй Хуаи переглянулись, и Хэ Ли ласково предложил:

— Пойдём, отведем тебя к ней тогда. Вместе поедите леденцов.

— Угу.

Всего леденцов было три, и Циньцинь, немного подумав, отдала по одному своим спасителям. К последнему она не притронулась, а аккуратно несла его в руке.

— Это для цзецзе, — пояснила она. Когда Хэ Ли собирался отдать ей свой леденец обратно, она добавила робко: — Циньцинь не ест сладости.

— А что Циньцинь любит есть? — весело спросил Вэй Хуаи.

— Угольки, — пожала плечами Циньцинь, и Вэй Хуаи застыл с леденцом во рту. — Я беру их из холодной жаровни и сосу, пока они не растворятся на языке.

Так Хэ Ли окончательно убедился в том, что у демонов действительно отсутствует чувство вкуса, ведь Чэн-эр мог есть даже самые горькие корни и совсем не кривился.

Когда молодые люди и Циньцинь вошли в библиотеку Дворца Иньчжэнь, их сразу же окутала атмосфера спокойствия и тишины. Тяжёлые деревянные двери закрылись за ними с глухим стуком. Внутри, под сводами высокого потолка, стояли бесконечные ряды полок, уставленные древними свитками и манускриптами. Мягкий свет проникал через узкие окна, падая на бамбуковые свитки, заставляя их поблёскивать в полумраке.

В центре зала, спиной к двери, за высокой стопкой книг сидела девушка в розовом платье. Её длинные чёрные волосы спадали на плечи, переплетаясь с вышитыми золотом цветами на рукавах платья. Она была погружена в чтение и держала в руке кисть, что-то выписывая на бумаге.

Циньцинь тихо указала на девушку, робко произнеся: "Цзецзе..."

Не оборачиваясь, девушка заметила:

— Ты, что ли, заблудилась в снегах? Чего так долго шла?

— Цзецзе... — сказала Циньцинь. — Гости.

Хэ Ли и Вэй Хуаи ожидали увидеть в библиотеке вторую демоницу, но девушка за столом обладала сильной светлой энергией, такой яркой и могущественной, что, ее тело буквально светилось божественным светом. Это была вовсе не демоница и даже не заклинательница. В библиотеке юноши, сами того не ожидав, встретили бессмертную.

Девушка в розовом платье отложила кисть и плавно обернулась. Пламя свечей на ее столе колыхнулось, едва стоило ей увидеть вошедших. Ее взгляд моментально приковался к Хэ Ли, и в этот момент всё вокруг точно замерло. Хэ Ли эти несколько мгновений чувствовал себя крайне неловко, даже немного болваном, держащим карамельного петушка на палочке.

Девушка была невероятно красива, ее большие глаза горели золотом, лицо было бело и симметрично, как гладкое тыквенное семечко. Хэ Ли вздрогнул всем телом — такие красивые глаза он видел только у Ши Хао и был уверен, что они — единственные в своем роде.

Бессмертная обомлела, как будто увидела перед собой привидение. Не успела она оправиться от шока, как вскочила со своего места и, не колеблясь ни мгновения, выбежала из-за стола. Её движения были грациозны, как у летящей бабочки, но в них сквозила глубокая, почти священная почтительность. Встав ровно напротив Хэ Ли, она замерла перед ним, а затем медленно опустилась на колени.

— ...

С полной серьезностью и благоговением, девушка трижды поклонилась ему до земли, касаясь лбом холодного мраморного пола. Её голос, дрожащий от потрясения, был едва слышен, когда она произнесла:

— Отец...

Слово эхом отразилось в тишине библиотеки, как гром среди ясного неба. Хэ Ли замер, чувствуя, как сердце сжалось в груди.

На него словно вылили ведро ледяной воды. Рассказ Ши Хао о бессмертной Юань Лэ, рождённой из персиковой косточки, которую Ши Хао и Хай Минъюэ закопали на горе Куньлунь, ожил перед его глазами. У него даже ноги подкосились от потрясения.

Когда Ши Хао рассказал ему о Юань Лэ, Хэ Ли отнёсся к этому с лёгким неверием, словно решив себя не утруждать таким потрясением, как божественное дитя, рождённое из его персиковой косточки, но стоило ему взглянуть на Юань Лэ воочию и услышать ее голос, как его мир перевернулся, и в одно мгновение он во все поверил.

В следующую секунду его ноги совсем ослабели, а голову пронзила нестерпимая боль, и он шлепнулся на колени. Последнее, что он слышал перед тем, как потерять сознание, это как падает на пол леденец из открытого рта Вэй Хуаи.