Арканум

Никто не знает, сколько времени он смотрел в пустой дверной проём. Помнил ли он, как на пороге появилась рыжеволосая девушка? Слышал ли, как она кричала? Чувствовал ли, как щёку покалывали тысячи игл после замашистой пощёчины? Вряд ли. Он был погружён в раздумья. Что же теперь будет с Лорой? Простит ли она его? В конце концов он сумел взять себя в руки и решил пойти и навестить её. В эту холодную ночь пошёл по-настоящему первый снег, который отзывался мурашками на теле.

Он шёл, провожаемый хрустом свежего снега. Деревья шептали его имя под гнётом ветра. Он то и дело оборачивался в надежде увидеть её. Свою Лору. Казалось, ещё недавно они гуляли ночью после того, как Уильям сделал Лоре предложение стать его женой:

"Холод. Дикий холод. Теперь каждый день встречает морозом. «Сильный мужчина». Жалкий гордец. Окутал возлюбленную в меховой плащ с семейной брошью, теперь стою под высоким древом. По-бесовски околел.

Но какая она красивая на фоне белоснежного полотна... Моя жена. Графиня Ормонд.

Снежные звёзды на иссиня-чёрных волосах - контраст тысячелетия.

Моя душа поэта ликует, хотя поэтом не был никогда. Художник клянётся хранить верность музе, однако искусством не жил. Не странно ли?

— Уильям, ты идёшь? Лола будет негодовать!"

Никогда ещё он не был так рад мимолётным снежинкам, которые дали шанс увидеть Лору именно такой. Или с этих пор он обязан звать её Лорелай? Ведь она просила.

Лишь сейчас он понял, насколько ничтожен. Он был обязан бежать за ней, не зная слов. Он был обязан прижать её к себе и говорить, как сильно любит её и ненавидит себя. Он был обязан дать ей любовь, чтоб его прелестная Лорелай не имела и малейших сомнений в его чувствах. Но он снова ошибся.

Уильям и сам не понял, как стал бежать по снегу в попытках добраться до дома девушек. Лёгкие горели, горло онемело от морозного воздуха. Со всех сторон до него доносилось призрачное "глупец", но он и не возражал. Впервые за всю жизнь юный граф был согласен вытерпеть любые унижения, потому что как никогда заслуживал их.

Его не ждали. Это было видно по одному лишь взгляду на дом. Нет ни намёка на свет. Он подошёл к двери и громко постучал. Никто и не думал пойти. Он постучал вновь и вновь, однако дверь так и не открылась. В приступе гнева он ударил по двери, отчего та жалобно скрипнула, а мужчину прижался спиной к ней и молча сел на крыльцо. Он прижал к себе колени и зарылся руками в волосах, стараясь придумать, как ему добиться прощения. Он не надеялся сразу же вернуть её доверие, но ему хотелось, чтоб она не забывала его клятвы о любви.

Открыв глаза, он увидел свои ноги, покрытые меховым плащом. Тем самым, который он отдавал Лорелай. Забота иль она решила избавиться от всего, что он ей дал? Он огляделся в поисках её следов, однако не было ничего, что намекало бы на её присутствие. Он выпрямился, отряхнул с плаща снег и вновь постучался в дверь. На этот раз дверь открылась. Он ожидал увидеть яркие кудри, услышать оскорбления и приказы идти куда подальше, но сердце его упало прежде, чем он увидел её. Его милая жена стояла перед ним. Сначала его встретил испуганный взгляд красных от слёз глаз, но это было лучше, чем то, как она опустила голову.

— Лорелай... — Он не узнал собственный голос. Жалкий и хриплый, как сам Уильям. — Пройдёмся?

Он с надеждой смотрел на девушку, которая искала поддержку где-то в собственных ногах. Спустя вечность ожидания она кивнула и прошла мимо него. Он быстро пошёл за ней, превозмогая боль в ногах. Он накрыл её плечи плащом, встал перед ней, отчего она дёрнулась, и зацепил на шее семейной брошью.

— Оно всё ещё твоё. — Прошептал Уильям, поправляя меховой капюшон.

— Чего вы добиваетесь, Уильям? — Её охрипший голос лезвием прошёлся по сердцу, а печальный взгляд полный слёз, который она обратила на него, лишь сжимал душу.

— Можно мне коснуться... Вас? — Непривычно вежливое обращение отразилось горечью на моём лице, а девушка, словно против своей воли, кивнула.

Его холодные пальцы прикоснулись к щеке девушки, заставляя её поёжиться от холода. Лишь когда она привыкла к этим ощущением, он позволил себе коснуться всей ладонью. Уильям чуть нагнулся, чтоб быть ближе к жене.

— Я же люблю вас, Лорелай. Люблю настолько, что готов сделать всё, лишь бы вы простили меня хотя бы самую малость. Не знаю, что вам рассказала Эльва, однако я хочу сказать, что никогда не сделал бы того, что смогло бы расстроить вас. Больше никогда.

— Я хочу тебе верить, Уильям. Я же могу обращаться на "ты"?

— Вы моя жена. Вам можно всё. — Она кивнула, а губы её задрожали от подступающих слёз.

— Я хочу тебе верить, но... — Слёзы покатились по её щекам, а голос стал срываться и дрожать. — Я не выдержу, Уильям. Я люблю тебя, что скрывать! Люблю до невозможности, но не могу позволить себе этого! Как я могу быть с тобой, если знаю, что от этого страдают чувства Эльвы? — Её рука накрыла руку мужчины, прижимая ещё сильнее. — Я хочу прожить с тобой долгую жизнь, Уильям, но это невозможно, — она посмотрела в его глаза и постаралась улыбнуться. — Назови меня Лорой в последний раз, дорогой. Ради Бога, Уильям, поцелуй меня и скажи, что любишь. А потом мы расстанемся. Я не смогу закончить это сама, так будь же мужчиной. Избавь меня от этого решения.

— Расстаться? — Сердце в груди замерло, — Лора...

По щеке скатилась горячая дорожка, обжигающая кожу.

— Эльва желает счастья нам. К чему же делать больно всем? Её чувства пройдут, а наши...

— И наши пройдут! — Даже её крик ощущался мелодией. — Наши тоже пройдут, если мы не увидим друг друга! Уильям, — она подошла ближе и притянула мужчину к себе, чтоб они касались лбами, — я тебя защищу. Ты будешь первым, кто отправится домой. Уезжай. Бери вещи и возвращайся домой. Я дам тебе обещанные богатства за то, что сделал меня счастливой. Я была рада быть твоей любимой Лорелай Ормонд.

— Тебе будет лучше, если я уеду? Если ты ответищь "да", то я уеду. Но не могу обещать, что не вернусь.

Он смотрел на девушку, надеясь, что она одумается, но получил лишь тихое "да". Сердце глухо отозвалось где-то под рёбрами. Мужчина шумно выдохнул и поцеловал Лору. Его любимую Лору, которую он должен отпустить. Он прекрасно понимал, что вернётся. Но когда? Отец точно приставит к нему рыцарей.

— Дождись меня. И я посмотрю, избавилась ли ты от любви ко мне. — Он вновь прижался губами к её щеке. — Плащ, брошь, кольцо... Это всё твоё. Навсегда. Чтоб ты помнила, кто твой муж. — Мужчина отошёл от неё. Пару мгновений они молчаливо прощались. Напоследок девушка сказала, где его лодка и скрылась за деревьями.

Уильям долго смотрел на листья, что прикрывали побег его возлюбленной. Неужели и правда конец?

Он медленно шёл домой. Домой? Он усмехнулся. Его дом там, далеко отсюда. Там, где его жена никогда не была. Там, где его, возможно, уже не ждут.

Он собрал сумку, оглянул деревянную хижину напоследок и тихо сказал:

— Прощай.

Дорога до берега была недолгой. Он сел в лодку, в которой лежал мешок с разноцветными камнями и украшениями, и наблюдал, как место, ставшее его миром, стало удаляться. Он увидел три фигуры, провожающие его взмахами рук.

"Надеюсь, они будут счастливы".

И это конец? Его конец? То, ради чего он плыл? Обрести счастье и так просто от него отказаться? Бесы, крадите мою душу. Бог, ты породил недостойного.

Граф Уильям Ормонд оказался на побережье города спустя несколько дней. На этот раз ему было всё равно, какое время займёт его путь. Он думал лишь о его жене. Ступив на берег, он шёл, чувствуя на спине взгляды. Мужчина должен был радоваться богатством, но он шёл по знакомым улицам сквозь деревянные дома. Приблизившись к своему дому, он встретил высокого черноволосого мужчину. Когда-то самого близкого человека.

— Хью? — Его голос послышался тихим шёпотом. Мужчина вздрогнул, обернулся и замер.

— Уильям. Живой. Или я умер?

— Живой ты. Как и я. — Ещё пару минут Хью стоял, смотря на Уильяма неверящим взглядом, а потом подбежал и прижал его к себе.

— Чтоб тебя бесы побрали! Ты представляешь, как я жил здесь без тебя?! Зла на тебя не хватает! Братом моим себя называл, а уплыл бес знает куда один! А если бы ты умер?!

Уильям усмехнулся.

— Пошли в дом. Я многое тебе расскажу. А проклинать меня ты сможешь и сидя на диване.

Они прошли в дом. Такой родной и чужой одновременно. Уильям жадно озирался, стараясь заметить каждую деталь. Он обернулся, смотря на Хью.

— Мой отец в кабинете?

— Возможно, на рынке. Я как раз пришёл узнать. — Его взгляд метнулся куда-то за спину Уильяма.

— С каких это пор мой отец выходит из дома?

— С тех пор, как мой сын пропал. — За спиной Уильяма раздался грубый голос, заставивший его обернуться.

— Отец? Неужто я удостоился чести услышать твои слова, обращённые ко мне? — Уильям усмехнулся. — Ну, раз вы оба тут, может пройдём в гостиную все вместе? И я расскажу вам, что происходит на бесовском острове.