chapter 17:«горячо, нет холодно»
Прошёл месяц.
Твои вещи потеснили Пэйтона в шкафу — теперь ты жила на два дома. Жизнь стала сладкой.
Вас соединяли и жаркие ночи, когда обнажённые тела двигались в ритме страсти, и тихие романтические вечера в его машине, где вы ели пиццу из коробки, наблюдая, как мерцают фонари ночного города.
Ты прибавила в весе — и впервые за долгое время увидела в зеркале не хрупкую тень самой себя, а живую девушку.
Помирилась с Авани.
Учёба перестала казаться пыткой.
А в вашей маленькой шкатулке почти собралась нужная сумма — оставалось немного.
План был прост.
Ты выбирала богатого дядю в казино, кокетливо улыбалась, спаивала его шампанским, а дальше — работа Пэйтона.
Шелест карт, звук фишек, счёт купюр... И пара с сумкой, полной наличных, спокойно покидала зал, смеясь.
В этот вечер всё прошло идеально.
Рука Пэйтона легла на твою талию, усаживая тебя в машину. Вы оба разразились смехом — смехом двух сумасшедших, сумасшедших от любви и адреналина.
Что ещё нужно было для счастья?
Дома вы снова положили деньги в тайник.
— Я посчитал, нам осталось накопить восемь тысяч, — с улыбкой прошептал Пэйтон.
— Отлично, — ответила ты, закрывая шкатулку. — Ай!
На пальце проступила тонкая полоска крови — острый металлический край задел кожу.
Пэйтон подскочил мгновенно, и через тридцать секунд ты уже сидела на кухонном стуле, а он аккуратно обрабатывал порез перекисью.
— Теперь некрасивый шрамик останется... — тихо сказала ты, глядя на покрасневшую кожу у кутикулы.
Он улыбнулся, склонившись к твоей руке:
— У тебя нет некрасивых шрамов. Я люблю каждый твой изъян.
Ты настоящая, Элайса... моя. С синяками под глазами, с торчащими венами на стопах... любая.
Тепло его голоса разлилось внутри, и мир снова казался идеальным.
Но долго это не продлилось.
Телефон зазвонил.
И на экране высветилось: «Мама».