Стимулятор

— Сильно волнуешься? — разрушил утреннюю тишину голос Ненси.
— Нет, абсолютно спокоен, ты же меня знаешь, — прохрипел Томас в трубу своего смартфона.

Брюнет устало протёр пальцами заспанные глаза, разминая спину ленивыми скручиваниями. Парень лежал в кровати, наблюдая за первыми лучами австралийского солнца. Мельбурн украдкой расчёсывал макушки верхних этажей, прогоняя ночную тоску, которую так не любил Томас.
— Я скучаю по тебе, — заспанно пробормотал парень.
— Я тоже, любимый. Но я нервничаю, если честно...
— Сомневаешься во мне? — улыбнулся парень.
— Нет, конечно нет!
— А я вот думаю, что миссис Эдисон...

Воркование пары прервал неожиданный ранний стук в дверь. Томас намеревался игнорировать назойливых утренних гостей, списывая всё на непрошеную горничную. Но монотонная деревянная дрель с каждой секундой наращивала громкость, от чего Томас не выдержал:
— Ненс, не отключайся, я сейчас прогоню персонал.

Он натянул на себя спортивные штаны, лежащие на кресле возле кофейного столика, и резкими движениями подошел к двери, не убирая трубу от уха.
— Кто там?
В ответ молчание.
— Кто там!? — более громко повторил брюнет.
Тишина. Томас резко открыл дверь.

Ньют Уиллер стоял в проходе, деловито упершись ладонью о косяк, подпирая ногой свою ступню:
— Все, собирайся, мы идем есть чипотле!
Томас ошарашенно попытался закрыть дверь, но блондин уверенно протиснулся в образовавшуюся щель, входя в номер брюнета.
— Откуда ты знаешь где я живу?!
— Эрнесто сказал. Я извинился перед ним вчера, как ты и просил, — Ньют без стеснения расхаживал по комнате Томаса, пока не устроился на кресле рядом с одеждой.
— Ты так ничего и не понял вчера?!

«Томас, кто там?» — донесся нежный голос девушки из динамика.
— Ненси, прости, тут пришел...
— Я Ньют Уиллер, — деловито произнес блондин, рассматривая номер брюнета.
— Милая, я тебе потом перезвоню.
— Да, конечно.

Томас сбросил, укоризненно глядя на юношу:
— Какие еще чипотле?!
— Чувак, ты что не знаешь чипотле?
— Ты обкуренный что ли? Ньют, давай уебывай отсюда. Я хотел поговорить с Ненси.
— Так значит ее зовут Ненси? — блондин улыбнулся, — Ненси Эдисон?
— Да, — раздраженно ответил брюнет, — у меня сегодня куча тренировок, а у тебя так вообще соревнования.
— Я знаю, поэтому нам необходимо позавтракать мексиканской едой.
— Да что ты ко мне привязался?! Мы вчера вроде все решили.
— Подумал, что тебе может быть скучно.
— Плохо подумал, Ньют. Давай, уходи, я хотел сходить в душ, одеться.
— Ну так давай, мойся! Нам мальчикам нечего стесняться.
— О боже, я не пойду есть твое хрючево.
— Ну, пошли хотя бы позавтракаем вместе.
— Ньют, я сейчас занят. К тому же, кажется, я уже подробно объяснил тебе вчера — оставь меня в покое
— Понял. Нравится одиночество?
— Я не одинок, — Томас задумался.
Он не любил такие вопросы. Желая ответить более завуалированно и непринужденно, парень встал в уверенную позу, сложа руки в замок перед собой и раздвинув ноги на ширине плеч:
— Я не одинок. Просто мне не нужны друзья-соперники.
— Я не одинок, просто боюсь привязываться. Услышал, — Ньют улыбнулся, хотя глаза по-прежнему отражали недоумение и жалость.

Блондин встал с кресла и поплелся к выходу, широко размахивая руками в воздухе, будто старался разогнать в атмосфере чувство стыда за не принятый порыв дружелюбия. Ньют молча вышел из номера, стараясь подавить желание оглянуться и посмотреть на лицо Томаса, которое застыло в маске конфуза.

Томас собирался недолго, около десяти минут. Парень даже пропустил контрастный душ, которым начинал каждое утро, подумав, что умыться холодной водой будет достаточно. Он надел один из своих комплектов (у Томаса было три одинаковых белых костюма, которые он менял по мере необходимости стирки), посмотрел на себя в зеркало и переодел его на футболку с серыми трико. Он наспех засунул спортивный костюм в сумку с ракетками и вышел в лобби. На ресепшене парень попросил напомнить персоналу об уборке его номера, а затем прошел в ресторан, где планировал съесть омлет.

***

Наблюдая за действиями повара, который виртуозно разбивал, смешивал и подбрасывал на весу куриные яйца, Томас услышал громкие постукивания со стороны напитков. Около кофе-машины стоял Ньют, нервно колотя по невинной конструкции ладонью. Брюнет чертыхнулся, увидев преследовавшего его по пятам знакомого, даже попытался прикрыть лицо огромным рюкзаком, чтобы парень не заметил его. Но каждый, нарастающий громкостью хлопок заставлял Томаса все больше дергаться. Забрав свою порцию омлета, парень подошел к Уиллеру, громко, подстрекающе вздыхая:
— Что... Боже, что ты делаешь?..
— Пытаюсь сварить кофе, — не отвлекаясь от кофеварки ответил блондин.
— А ты уеби ее посильнее, вдруг поможет.
— Очень смешно.
Томас поставил свою тарелку на стол к стаканам свежевыжатого сока и осмотрел конструкцию Ньюта.
— А ты зачем таблетку то раскрыл, гений? — уверенно спросил брюнет, увидев порванную кофейную капсулу, которая была выпотрошена в отдел для воды.
— А я ебу как этой хренью пользоваться? Мне мучача всегда варила кофе.
— Ну, сегодня ты видимо без кофе. Или ищи другой аппарат.

Томас взял тарелку и направился к своему любимому столу, ожидая, что Ньют предложит позавтракать вместе. Но юноша молчал. Брюнет специально замедлил шаг, предчувствуя изящную руку блондина на своем плече. Но никто не окликнул. Парень оглянулся: Ньют активно бултыхал чайный пакетик в небольшой чашке. Взгляд блондина не отражал никаких эмоций, маска безмятежности застыла на его гладком лице. Томас неуклюже потащил свои тяжелые ноги, которые, будто жвачкой, прилипли к полу.

***

Ньют сел за стол к Томасу, когда тот уже заканчивал свой пресный омлет. Несколько желтых комочков всё ещё лежали на тарелке. Брюнет, будто специально, ел медленнее обычного, списывая всё на плохой аппетит из-за волнения перед матчем. Уиллер сел молча, поставив на стол две чашки американо. Он вальяжно закинул ногу на ногу и принялся с максимальной концентрацией размешивать сахар палочкой для суши. Поймав на себе заинтересованный взгляд, блондин буднично уточнил:
— Ложек не было, нашел это.
Томас улыбнулся, приставив ладонь ко рту, стараясь скрыть приятные эмоции:
— Ложки лежат не где напитки, а на входе рядом с тарелками.
— Ну, бля, я уже не пойду туда. Нелогично сделали конечно...
Томас почувствовал потерянность Ньюта, но он не хотел прекращать разговор. Что-то невозможное тянуло его за язык:
— А где ты нашел палочки?
— Вчера заказывал суши в номер. Нашел в рюкзаке.

Разговор замедлился. Все темы разом вылетели из головы. Напряжение можно было пилить, как древесные бревна.
— Извини за утро, — неумело бросил Ньют, — не думал, что ты так разозлишься.
— Все в порядке. Вообще я не такой агрессивный обычно, — начал оправдываться Томас.
— Да-да, конечно, — Ньют улыбнулся, стараясь скрыть обиду за ухмылкой.
— Я просто говорил по телефону, поэтому... если бы это была не...
— Ненси.
— Да, если бы это была не Ненси.
Ньют откинулся на спинку стула, вытянув ноги перед собой. Он скрестил руки на груди и с отсутствующим видом начал рассматривать свои ботинки:
— Видать ты сильно ее любишь.
— Ну, конечно. А как еще? — с искренним непониманием спросил Том.
— Ну, как, по-разному бывает. Как будто сам не знаешь.
— Как — по-разному?
— Ну, там, брак по расчету и все такое, — Ньют замедлил, — а у тебя что, родители не в разводе?
— С чего бы это?
— Я думал, что сейчас у всех так... умеешь удивлять, Эдисон, — блондин опять улыбнулся, будто эта надменная усмешка была прописана в его генетическом коде.
— А у тебя... в разводе?
— Да. — Ньют отрезал, желая прекратить тему, — ха, а еще бывает знаешь как?
— Как?

Ньют уперся локтями о край стола, стараясь приблизиться к лицу Томаса, на что брюнет инстинктивно подался навстречу. Уиллер прошептал над самым ухом парня:
— Бывает, что жена прикрывает гея...

Томас быстро отпрянул, даже не дав договорить юноше напротив, громко ударившись о спинку стула лопатками. Блондин залился хохотом, не обращая внимания на других посетителей.
— Ты долбоеб? Это не смешно, — зашептал Томас, стараясь унять смех парня, — думаешь что я из этих?
— Нет, не думаю, — не переставал улыбаться Ньют, — но ты бы видел свое табло!
— Да-да, конечно.
— А ты что, гомофоб?
— Нет, мне вообще на это все равно. Я даже не думаю о них, — Томас замедлился и настороженно посмотрел в глаза Ньюта, — а ты что?..
— Я — что?
— Ты гей?..
— Не знаю, — с выдохом пролепетал Ньют, демонстративно пожимая плечами.

Брюнет оторопел. Его глаза начали беспорядочно метаться по столу, в надежде зацепиться взглядом за что-то, кроме юноши напротив.
— Успокойся, шучу. Я не гей, — уверенно встрял Уиллер.
— Да я и не напрягался, — Томас попытался принять более расслабленную позу, неловко закинув одну руку на спинку своего стула, но та предательски соскользнула, ударившись о деревянную балку.

Повисло гробовое молчание. Ньют начал листать ленту в своём телефоне. Длинные пальцы быстрым клацаньем набирали сообщение кому-то. В голове Томаса всплыла мысль подсмотреть, но совесть взяла своё. Любопытство, словно горячая пощёчина, мучительно оглушало парня, не давая перевести мысли в другое русло.

Парень аккуратно оперся на локти, стараясь невзначай увидеть сообщение или хотя бы имя отправителя собеседника напротив.
Ньют не замечал Томаса. Или делал вид, что не замечает. Он сосредоточенно тыкал по сенсорным клавишам, характерно хмуря брови. Когда брюнет почти разглядел имя на чёрном зеркале, Томас резко встал, не отрываясь от своего смартфона, и задвинул стул бёдрами:
— Ладно, я пошёл.
Он быстрыми шагами направился к выходу, не отрываясь от экрана мобильника.

***

Август Мельбурна перестал играть с душной погодой, неспешно передавая эстафету нежному сентябрю. Томас радовался предстоящей свежей погоде. Сегодня сиденья трибун не плавились под неистовым жаром, а ослепительные лучи не мешали теннисистам разглядеть в пространстве жёлтый мяч.

Матч Ньюта Уиллера и Джеймса Маккея стартует через четверть часа. Томас пришёл заранее, чтобы выбрать идеальное место, но просчитался со временем. Две пары мест оставались на первой, нижней трибуне, которые обычно предоставлялись VIP-гостям. Ссылаясь в голове на свою популярность, Томас без зазрения совести сел на одно из свободных мест, расположив на втором свою толстовку и бутылку с водой. К парню подошли несколько студентов, желающих сфотографироваться со звездой. Он мягко улыбнулся и сделал пару снимков. Следом — пожилая пара, а за ними — семья с 10-летним мальчиком в кепке Wilson, потом ещё и ещё...

Брюнет редко посещал матчи в живую. Ещё реже он находил время, чтобы наблюдать за играми своих соперников. Даже телевизионные трансляции он игнорировал, предпочитая просматривать записи матчей, которые можно было остановить в нужный момент, чтобы внимательно изучить ошибки или уловки оппонентов. Сегодняшний дневной поединок Томас собирался, как обычно, пропустить. Вместо этого он намеревался провести тренировку, затем позвонить Нэнси, чтобы её успокоить, обсудить с ней клинику в Англии. Однако мысли о предстоящем визите к врачу, больная шея после неудобного сна в гостинице или просто необъяснимое желание, которое Томас отказывался признать, привели его на матч Ньюта, заставив забыть обо всех предыдущих планах. Этот поступок был совсем ему несвойственен, и беспокойство, словно невидимый груз, оседало в его ноге, стучавшей по деревянному паркету.

Взорвавшийся овациями зал вывел парня из собственных мыслей. На корт с противоположных сторон выходили корифеи сегодняшней игры. Слева — Джеймс Маккей. Высокий и плечистый, он, словно звезда на новогодней ёлке, очаровательно улыбался публике и приветливо махал обеими руками. Некоторые зрители выкрикивали его имя, особо влюбленные поднимали самостоятельно нарисованные плакаты, на что мужчина лишь театрально прикладывал ладонь к уху, желая, чтобы его имя возгласили еще громче и напористее. Он даже не бросил взгляда в сторону соперника, где тихим шагом направлялся к своему месту Ньют Уиллер. Зато внимание Томаса было приковано исключительно к нему.

Когда в последний раз брюнет играл с Ньютом, блондин уже ожидал его на поле, поэтому и не заметил, насколько, оказывается, тот отчуждён и нелюдим. Ньют двигался быстро, не обращая внимания на окружающих. Взгляд его был рассеянным, пыльным, губы поджаты добела. Он быстро прошёл к своему месту, уложил свой огромный рюкзак и сел на стул, закинув ногу на ногу. Руки парня неумело скрестились на груди. Томаса удивило, что Ньют выбрал для игры белоснежную классику — поло и шорты. Костюм, похоже, был новым: блондин то и дело тянул его вниз, поправляя и одёргивая одежду. Брюнет не отрывался от юноши. Смотрел, будто заворожённый. Он видел такого Уиллера впервые — серьёзного, молчаливого, строгого. Ньют, видимо, почувствовав такой напористый взгляд на себе, в дебютный раз взглянул на сиденья, где быстро сумел наткнуться на удивлённый взгляд Эдисона. Брюнет смутился, быстро отвёл глаза, будто школьник, которого застукали за просмотром картинок для взрослых. Ньют улыбнулся. Он даже помахал рукой Томасу, на что получил смущённое «привет» губами в ответ.
«Я не одинок, просто боюсь привязываться...»

***

Игра Ньюта и Джеймса резвилась, пылала и жгла. Мячи, словно острые пощечины, отклеивались от ракеток, с неумолимой яростью рассекая кубометры спертого воздуха. Толпа зевак только и успевала мотать головой в разные стороны, пристально наблюдая за передачей мяча. Стояла тишина. Лишь массовые «охи» и «ахи» с гулкими отскоками шарика разбавляли осязаемое напряжение между спортсменами.

Игра завораживала своей красотой, но истинным центром притяжения был Ньют. Его мастерство буквально ослепляло Томаса, вызывая восхищение тем, как этот парень умело управляется с ракеткой. Брюнет уловил сосредоточенный взгляд блондина, который, казалось, видел лишь мяч, следуя каждой его траектории с точностью лазера. В душе Томаса вспыхнула искра гордости, словно невидимая рука легла ему на плечо, подтверждая правильность его наставлений. Он незаметно достал телефон и начал снимать отдельные моменты матча, желая позже, уединившись дома, снова насладиться каждым точным ударом и стремительным движением молодого игрока.

Матч завершился первой победой Ньюта Уиллера. С мягкой, едва сдерживаемой улыбкой он прошёл вдоль сетки и уверенно пожал руку Маккею. Брюнет тоже широко улыбался, предвкушая, что в момент своего триумфа блондин обернется и поделится с ним этой радостью, но ожидания оказались напрасными.

Сегодня, а именно сейчас, Томас даже не старался отслеживать свои странные мысли. Он, в этот интимный момент, был на свидании со своим собственным сознанием, которое подсказывало какие эмоции стоит испытать глубже. Сначала пришла радость за Ньюта, затем — гордость за свою роль в успехе, потом — горькое разочарование от того, что Ньют не взглянул на него, не поделился хотя бы мгновением своей победы... Но было в этом и нечто пугающее — предательское возбуждение от созерцания стройного, ловкого, сияющего парня, который энергично размахивал ракеткой, тихо постанывая при ударах, хмурил брови, и вытирал пот со лба краем собственной футболки. Томас даже не попытался это скрыть от самого себя, будто принял тот факт, что в моменте — не считается.

Только спустя мгновение послевкусие этих чувств оставило на душе брюнета тягостный осадок. Ему внезапно вспомнились дети, которых они с Нэнси так долго мечтают завести, сама Нэнси и его родители... тревога, словно скоростная электричка, прокатилась по Томасу, размазав того в лепешку. Началась привычная тахикардия.

Парень торопливо направился к отелю, не дожидаясь Ньюта, стремясь смыть с себя всю грязь стыда и позора, которая словно въелась в его тело. Томас бежал, но не потому, что спешил куда-то. Он бежал от самого себя, от мыслей, которые настойчиво преследовали его, от чувств, которые становились всё тяжелее с каждым шагом. Улица казалась бесконечной, асфальт под ногами пульсировал в такт его сердцу, а каждый вдох обжигал лёгкие холодным воздухом вечера. Его ноги автоматически переставляли одну перед другой. Страх, вина, страсть перемешались в одном клубке, который становился всё больше и больше. Чувства догоняли его, обгоняли, окружали со всех сторон. Они были везде: в каждом звуке, в каждом запахе, в каждом взгляде прохожих. Он продолжал бежать, надеясь, что скорость поможет ему уйти от себя самого.

В голове крутилась лишь одна ненавязчиво брошенная фраза:
«Бывает, что жена прикрывает гея».
Нашлось в голове место и голому животу Ньюта, когда тот протирал свой лоб футболкой.