Глава 17
17.
В недавно выделенном общежитии кожевенной фабрики Линь Мэйфэн мыла мясо, ругаясь.
«Она все еще родственница, но она потеряла совесть. Как мы относились к ней раньше? Как она относится к нам сейчас? Что она сказала вчера?
«Сестра, в отряде слишком много людей, только на этот раз, не делай так больше!»
Линь Мэйфэн скривила губы, покачала головой и подражала ей, а затем яростно выплюнула: «Чушь! Кто не знает, что она любовница?
Почему она притворяется такой могущественной? Ты не чувствуешь себя виноватой?»
Доу Чжэньфу потряс пультом и молча повиновался, переключившись на новостную передачу, но голос его жены заглушил голос ведущего.
Он все еще чувствовал раздражение, услышав это слишком часто: «Ты почти сделал достаточно. Разве она не помогла в конце?»
Шум воды на кухне прекратился, и через мгновение послышались шаги. Брови Доу Чжэньфу опустились вниз — он был таким злым, что ему конец.
Как и ожидалось, Линь Мэйфэн выбежала сердито, вытирая руки о нагрудник, ее лицо покраснело: «Что ты имеешь в виду? Кому ты помогаешь? Я просто попросила ее оказать небольшую услугу.
Ты используешь всю эту официальную риторику. О, теперь она способная? Если она способная, не иди и не ищи богатого мужчину!»
«Линь Мэйфэн!» Доу Чжэньфу смутился. В конце концов, она была его сестрой. Это было дело было позором для их семьи — разбогатеть, полагаясь на помощь сестры , которая опиралась на помощь богатого мужчины.
Но его жена всегда говорила: «Ты почти... Это не так много, но этого достаточно! Тебе интересно говорить об этом целый день? А? Где ты взяла дом, в котором живешь? Если ты смотришь на нее свысока, не живи здесь, иди на ферму, разве не весело пользоваться ее деньгами, ругая ее а?»
Линь Мэйфэн была ошеломлена криками, и когда она пришла в себя, то сразу отказалась это делать: «Ты собираешься меня прогнать?»
Видя, что ее муж просто нахмурился и ничего не сказал, она в гневе пошла вперед, схватила его за воротник и энергично тряхнула его взад и вперед: «Ты плохой парень...»
Бах!
Прежде чем она закончила говорить, кто-то выбил дверь дома. Они оба задрожали от страха и оглянулись.
За дверью стояла женщина среднего роста. В коридоре было темно, а свет в комнате падал на ее лицо, которое казалось немного тусклым.
Глаза женщины были острыми, как у ястреба, и было больно, когда они касались ее кожи. Линь Мэйфэн узнала в ней мать Чжан , и, придя в себя, она отступила на два шага назад в страхе: «Ты...»
Мать Чжан вошла, хлопнула дверью тыльной стороной руки и небрежно ударила по стене серпом в другой руке, включив несколько ламп в комнате.
Яркий свет упал на ее медный серп, и узкое лезвие отразилось другим светом, ударив по стене, холодным, как лужа ледяной воды, которая проникала в кости.
Очевидно, она пришла с дурными намерениями.
Каждый раз, когда она делала шаг вперед, двое хозяев дома невольно отступали назад, и долгое молчание пугало людей еще больше.
«Что ты хочешь сделать!» Голос Линь Мэйфэн дрожал, и она крепко схватилась за край одежды мужа, а ее ноги ослабли от страха. Что эта женщина собирается делать! ?
Осматривая мебель в комнате, которая была явно новой, глаза матери Чжан покраснели от ненависти.
Люди жадные, они так хорошо жили, почему они не могут дать маленькую надежду их семье?
Они должны знать, что для них значит ларек. Плата за обучение двух детей, ежемесячная арендная плата и ежедневные потребности семьи!
Они включили связи и конфисковали ее прилавок, и штраф в три тысячи юаней! Они даже могли говорить, не краснея и не хлопая себя по лицу!!
Совесть таких людей давно съедена собаками! Они выбрали время, когда взрослых не было рядом, чтобы доставить неприятности двум детям, а теперь они могут сидеть в своем новом доме и смотреть телевизор со спокойной душой?
Чем больше мать Чжан думала об этом, тем больше она это ненавидела. Она пнула стул с высокой спинкой неподалеку.
Стул пнули с громким шумом, протащили на некоторое расстояние, а затем разбили о винный шкаф, потрясая различные бутылки в винном шкафу.
Линь Мэйфэн закричала и несколько раз отступила назад, а Доу Чжэньфу, которого тянули за одежду, чуть не споткнулся и не упал.
Доу Чжэньфу уставился на серп в руке матери Чжан , сглотнул слюну и обрел голос после долгого перерыва: «...Товарищ, не горячись!»
«Не горячись, да иди ты *нахер!»(*Это направление пишется слитно) Мать Чжан устремила взгляд на двух людей, сильная ненависть в ее глазах была как вещество, и она была такой тяжелой, что Доу Чжэньфу не мог дышать.
«У тебя есть способность делать плохие вещи, не боишься, что я приду и побеспокою тебя!
Если я не зарублю вас двоих сегодня, я возьму твою фамилию!» Мать Чжан пнула все еще трясущийся винный шкаф, и звенящий Маотай Улянъе внутри упал на пол и разбился в кучу стеклянных осколков.
Ароматный ликер заполнил комнату, и Линь Мэйфэн содрогнулась от боли, а ее лицо почти исказилось.
Но эти двое вообще не посмели остановить ее, почему? Неужели серп в ее руках был шуткой?
К сожалению, пара всегда ссорилась, а соседи были слишком ленивы, чтобы прийти проверить, что это за шум дома.
Не было никакой надежды спасти их от опасности. Они могли только свернуться калачиком за диваном, двое из них прижались друг к другу, уставившись на мать Чжан красными глазами и дрожа от страха.
Мать Чжан не собиралась убивать. Она вспомнила, что ее сын сказал ей, что в городе больше правил, чем в деревне.
Но она не собиралась позволять этим двум людям легко уйти! Держа серп, она стояла у входа в дом, осматривая все вокруг себя рентгеновским зрением.
После минутного раздумья она вошла в гостиную и пнула телевизор на пол. Оба динамика также были опрокинуты.
Она смела все вазы и украшения в доме на пол своим ножом. Слушая звук разбивающегося стекла, она уставилась на выражение боли Линь Мейфэн, несмотря на ее крайний страх.
Она презрительно усмехнулась и направила серп на них двоих: «Раз у вас двоих все еще есть сын... Если будет следующий раз, тогда посмотрим!»
После того, как она долго отсутствовала, пара, прятавшаяся за диваном, осторожно высунула головы.
После того, как она убедилась, что она ушла не так давно, руки Линь Мейфэн, сжимавшие диван, были в синяках.
Она уставилась на беспорядок в комнате, почти не в силах дышать от душевной боли.
Ее губы долго дрожали, прежде чем она издала жалкий крик: «... Я не могу так жить!!!»
Далеко в другом сообществе Доу Шуньцзюань сидела на диване, выпрямив спину. Она уставилась на стационарный телефон с быстрым звоном.
В ее глазах мелькнуло негодование, и она потянулась, чтобы отключить телефонную линию.
Летняя жара все еще была там, и автобусная станция Хуайсин была переполнена людьми. Отец Чжан вылез из прохода с черным чемоданом, обильно потея.
Кислый запах пота по всему его телу заставил пешеходов вокруг него избегать его на несколько шагов.
Выбраться из деревни Лию было нелегко. Автобус дальнего следования был душным и переполненным, и было много воров. Он даже не осмеливался спать всю дорогу.
Отец Чжан немного нервничал. Заплатив за билет, он прислонился к стене у выхода и молча курил.
Он крепко держал в руке грязный на вид тканевый мешок. В нем были мелочь и сберкнижка, которую мать Чжана попросила его забрать, а также счета, выписанные сельским комитетом.
Эта поездка была для него очень тяжелой. Хотя он не использовал деньги из сберкнижки, тысяча юаней, которую дала ему мать Чжан , уже была потрачена.
Думая о повторных указаниях жены перед отъездом, отец Чжан беспокоился, что жена спросит его, куда были потрачены деньги, но он не мог не чувствовать себя счастливым из-за своего опыта за последние несколько дней.
Но...
Он не мог не дергать себя за волосы. В его сердце все еще были некоторые опасения, которые нельзя было игнорировать.
Даже если давняя мечта сбылась, ненадежность за радостью, несомненно, усугубляла беспокойство.
В эти дни забота матери, уважение и вежливость брата, а также смирение и мягкость брата и невестки слишком отличались от прежних.
Отец Чжан не был дураком. В сочетании с компенсацией за жилье в его руке он мог в принципе угадать их цель.
Но жизнь, которую он с нетерпением ждал десятилетиями, наконец, наступила однажды. В те дни он все еще думал о том, чтобы позволить себе погрузиться в мечты и не просыпаться. Но нет, у него все еще была жена и двое детей.
Даже если бы он мог разбить горшок и выбросить его, дома все еще было три человека, которые ждали его возвращения домой с ожиданием.
Независимо от того, насколько сильно он не хотел, это все равно было ничтожно перед чувством ответственности.
Но что его удивило, так это то, что когда он предложил уйти, его внимательные брат и невестка не возражали.
Интуиция подсказывала ему, что его догадка о них не измерялась литрами и *камнями(ши -мера веса в Китае). Они отпустили его слишком легко.
По пути отец Чжана все время вспоминал, не упустил ли он какие-то ошибки, которые не помнил глубоко.
От заката солнца до постепенно темнеющего неба отец Чжан размышлял несколько часов. Однако, помимо того, что он пошел против воли жены и остался в доме брата на несколько дней, он действительно не мог вспомнить, что он упустил.
Таким образом, его широкий ум, естественно, не мог отпустить такую мелочь. Настроение отца Чжан снова улучшилось.
Когда контролер счел его подозрительным и подошел, чтобы расспросить, он даже ушел быстрым шагом.
Мать Чжан несколько дней назад закоптила свиную рульку. У нее был навык, которым выделялись женщины в старые времена: готовка, шитье и маринование соуса были хороши.
Чтобы поприветствовать мужа, который усердно трудился всю дорогу, она специально выбрала самую жирную и большую свиную рульку.
Аромат после копчения чувствовался людьми в коридоре. Многие даже устанавливали печи и просили мать Чжан готовить для них.
После решения различных дел в киоске жизнь семьи Чжан постепенно изменилась. Мало того, что мать Чжан стала более популярной, но даже Чжан Цзэ и его сестра, к ним стали приходить играть дети того же возраста из здания.
Хотя Чжан Цзэ не мог играть с этими детьми, а Чжан Ти теперь переключила свое внимание на учебу, не было никаких сомнений, что люди в здании выражали свое признание семье Чжан неявным образом.
Поскольку бизнес в киоске становился все более и более процветающим, мать Чжан больше не боялась препятствий, которые могли возникнуть впереди.
Все было готово, и она просто ждала, когда отец Чжан принесет стартовый капитал семьи.
Никто не ожидал, что отец Чжана внезапно придет домой в это время. Это была мать Чжан , которая мыла посуду у двери и закричала, услышав знакомые шаги, а затем она позвала Чжан Цзэ и Чжан Ти из дома.
«Ты поел?» Смущение отца Чжан заставило мать Чжан почувствовать себя расстроенной. Она была занята тем, что снимала с него вонючую жилетку.
Мать Чжан несколько раз спросила: «Уже так поздно, на какой машине ты вернулся?»
Отец Чжан ответил несколько слов, а затем с улыбкой взял отжатое полотенце, которое ему передала жена, и вытер пот с верхней части тела, а одной рукой бросил тканевую сумку на стол.
Мать Чжан увидела, что он измотан, поэтому помогла ему сесть и подала ему немного горячей еды. К счастью, еды дома хватило на одного человека.
Чжан Цзэ открыл сумку и взглянул. Помимо чека и сберкнижки, там были разбросаны монеты.
Он не мог не посмотреть на отца. Всего за несколько дней, за исключением 150 юаней на проезд, он фактически потратил все 1000 юаней.
Открыв сберкнижку, он увидел на ней ряд маленьких цифр, а последний баланс показывал 45 000 юаней. Чжан Цзэ наконец вздохнул с облегчением.
Хорошо получить деньги. Независимо от того, сколько он потратил, это большой прорыв для его отца, который легко поддается влиянию.
Через несколько дней он пойдет в школу. Вопросы открытия магазина, о которых упоминала его мать, нельзя решить немедленно.
Если с деньгами случится что-то неожиданное, Чжан Цзэ, возможно, некоторое время не сможет придумать решение.
Но теперь, имея на руках средства, ему нужно только найти магазин с подходящим местоположением и ценой, когда он будет свободен, и хорошо управлять им вместе со своей семьей.
Жизнь всегда будет хороша. По крайней мере, конца прошлой жизни больше никогда не повторится в этот раз.
Пока он с нетерпением ждал будущего, отец Чжан тоже был в сложном настроении.
Он сидел за столом, устремив взгляд на жену, которая была занята приходом и уходом. Тусклый свет подчеркивал ностальгическое тепло дома.
Отец Чжан раздумывал, стоит ли рассказывать матери и семье брата о произошедших переменах.
Но с одной стороны, он чувствовал, что слишком сильно волнуется, а с другой стороны, он беспокоился, что увидит разочарованные и обвиняющие глаза своей жены.
Отец Чжан открыл рот, но в конце концов намеренно проглотил слова, которые не сказал.