2.Теория Невероятностей vol.2 - Цугцванг

Донблас откликнулся сразу же, услышав зов  заклятого друга, и поспешил на встречу. Он не видел Чёрного Лорда с тех пор, как его покинули Стражи. События стремительно шли к эндшпилю, нужно было подготовиться. Но войдя в убежище, Донблас позабыл о всех приветственных речах, ошеломлённый состоянием Страйфа.

— Что с тобой? — только и смог выговорить он. Никогда с самого начала времен он не видел Чёрного Лорда таким ослабленным!

Страйф, сидевший в кресле и расставлявший  шахматные фигуры, улыбнулся:
— Я тоже рад тебя видеть! Сыграем? Присаживайся!
— Что с тобой? — настойчиво требовал объяснений Донблас, игнорируя приглашение.

— У любой магии есть цена... А за что-то эксклюзивное, и счет будет соответствующий. Я создал нечто поистине уникальное! — Страйф пустился в пространные рассуждения. — Связь, которая не просто позволила живому созданию принять Хаос, но и сделать его частью себя. Такое ранее не удавалось никому! Я могу гордиться собой...
— Зачем ты это рассказываешь? К чему ведёшь?
— К расплате, друг мой, к расплате... Я создал, а разрушив, несу наказание. Я теряю силы, Дон. И как ты видишь, их осталось не так уж много.

Белый Лорд мрачно выслушал его:
— Всё скоро изменится. Дитя, мы дождемся, когда оно придет в Мир, и тогда...
— Ты не понял, — прервал Страйф. — их ребёнок, он уже рождён.

Донблас недоверчиво уставился на друга тяжелым взглядом.
— Тогда почему ты..?

Страйф вздохнул. Пришла пора раскрывать карты.
— Рождение ребенка скрыли, как и его силу. Чтобы дать им время.
— Почему? — голос Белого Лорда звучал холодно, словно белое пламя, которым он и был.

— Дон... Мне уже не хватит сил на то, что мы задумали. Я слабею с каждым днём. Пытался исцелиться, ведьма ставила заплатки, но они больше не держат. Я ошибся. Тот разрыв оказался для меня необратимым.

— Не говори так! Этот ребенок... Он даст необходимое!

— Уже нет, друг. Уже нет, — солгал Страйф, вкладывая в голос всю оставшуюся твёрдость. Ведь если Белый не поверит, он не отступится... А защитить младенца и мать от Дона, не знающего преград, у него уже не осталось сил.

Страйф снял перчатку – и Донблас увидел. Не рану. Не повреждённую плоть.
Пустоту.
Края оболочки медленно осыпались, как пепел, обнажая
ничто – будто сама реальность отказывалась заполнять это пространство.
— Это уже не урон, — прошептал Страйф. — Это конец воплощения.

— Мы должны попытаться! — Донблас оборвал себя, увидев взгляд Страйфа, и вдруг понял его намерения. Покачал головой. — Ты... уже отдал себя за неё?

Страйф тяжело вздохнул:
— Мирозданию все равно, кто будет жертвой. Так спасём хотя бы одну жизнь...
— Опомнись! Мы сможем восстановить нанесенный тебе урон! В конце концов, в женщине осталась твоя Сила — заберем её и используем дитя!
— Нет, Дон! Нет... Я не пойду на это. Да и потом, это больше не имеет значения. Ты же сам видишь, от меня почти ничего не осталось. И тебе придется это принять!
— Ты столько шел к этому... Мы шли! Ты не готов рискнуть? Ведь цель так близко!
— В каком-то смысле я обрету свободу, Дон. Я очень устал... Уже не могу держаться за эту реальность!

Донблас напряженно ходил из стороны в сторону, не желая отступать:
— Но мы же задумали все именно так, как происходит! — настаивал он. — Они были предназначены для этого: создать дитя, что даст силу освободить тебя. Вернуть наше законное право! А теперь ты готов отказаться от задуманного из-за чего? Убедил себя в том, что привязан к этой женщине, что она так тебе дорога?!

Страйф улыбнулся. Возмущение Белого Лорда было ему понятно. Он и сам считал так же, до того момента, как научился смотреть на мир через глаза живого создания. К тому же, Донблас знал не всё...
— Знаешь, в чем наша ошибка? Мы пришли в Мир со своими законами. Полагали, что вправе их навязывать! Жизнь развивалась, менялась, а вот мы — нет. В итоге, Мироздание сформировало свои устои, и нам — неизменным, несгибаемым, самоуверенным — места уже не нашлось...

— Вот только не надо про высшую волю! То, что произошло было нашей ошибкой... И пособничеством твоего брата!

— А я и не спорю с этим. Но его планам никто не мешал. Даже наоборот, как ты помнишь. Мы понесли заслуженное наказание! Но я о другом: нельзя существовать в Мирах, противясь и не признавая одного из главных законов: Жизнь основывается на способности любить. Отдать себя ради чего-то большего...

— Чего ради твоя жертва? — высокопарно бросил Донблас. — Кто оценит?
— А это неважно. Я сам знаю, ради чего и на что иду.

— Так ты оправдываешь, что предаешь меня? — в голосе Донбласа была не просто злость – в нём сквозила едва сдерживаемая боль, будто он впервые за эоны столкнулся с чем-то, чего не мог преодолеть. Огонь в камине нервно заискрился.
— Твой гнев понятен, но... — Страйф тяжело поднялся, подошел к Белому Лорду и положил руку ему на плечо. — Друг мой, и я говорю это без иронии... Мой дорогой друг! Мы прошли долгий путь и свершили невозможное! Ты и я, мы сотворили новую реальность! Понимаешь?! Мы исправили прежние ошибки! Мы создали нечто поистине уникальное! Никто больше не пробьёт брешь и не сможет нарушить баланс! Всегда будет тот, кто отразит любую угрозу! Цена высока, да она и не могла быть иной. И ты, если отбросишь сантименты — ты же сам называл их нелепыми — признаешь: я прав! Мне очень жаль... Но ведь будут те, кто станут тебе союзниками вместо меня!

Донблас резко покачал головой:
— Мне не нужны иные союзники... такой ценой! — гневно воскликнул он.

Страйф улыбнулся  – не привычной насмешливой усмешкой, а почти по-человечески:
— Вот ты меня и понимаешь, Белый Лорд! Не всякая цена должна быть уплачена.
— Я не приму такой исход, Аэтрейон! — Донблас в ярости ударил кулаком по стене, и каменная кладка треснула, осыпаясь мелкой крошкой.
— Ты не сможешь изменить, — Страйф не дрогнул, лишь слегка наклонил голову, будто принимая удар на себя. — Другого нам не дано. Но должен остаться тот, в ком есть моя кровь!
— Но твой брат... — Донблас был потрясён этим спором и тем, с каким смирением Чёрный Лорд был готов принять кончину.

— Выслушай меня! Когда дитя осознает свои силы, когда Юлька обретёт полноту тех знаний, что передам ей... Я должен успеть! Вы закончите всё, что посчитаете нужным.
— Но ты...
— Я уже не имею значения. С тобой останутся мои наследники — моя память! Все, что я знаю, я передам.
Донблас развернулся и порывисто обнял Страйфа за плечи:
— Ты же дитя Хаоса, его суть! Ты — основа материи! Ты извечен и безграничен!
— Нет, друг мой, я — совсем иное... Знаешь, что я понял за это время? Есть нечто важнее нас и нашего бессмертия... — Чёрный Лорд с рассеянной улыбкой приобнял его в ответ, затем отстранился. — Ты только присмотри за ними, хорошо? Я никому не могу доверить, кроме тебя!

Донблас устало покачал головой:
— Ты предлагаешь мне защищать тех, из-за кого мы всё теряем?
— В этом нет их вины. Мы с тобой запустили эту партию. А то, что случится со мной — это только моя ответственность. Я ошибся и не предусмотрел последствий магии крови...

Белый Лорд упрямо хмурил брови:
— Ты сам решил свою участь, сам изменил наши планы. Почему я должен делать то, что ты просишь?

Он резко вскинул голову – и Страйф впервые увидел в его глазах... разочарование.
— В ней останется моя кровь! — не сдавался он. — Она — единственное наследие, что я могу оставить после себя. Прошу стать ей поддержкой. Так же, как ты был для меня. Донблас, старший и единственный из уцелевших детей Порядка! Мой извечный противник, мой старинный друг... Когда не станет меня, защити тех, кто мне дорог!

В глазах Белого Лорда запылал серебристый огонь. Взгляд Страйфа затянула тьма, взрезанная молниями. Оба одновременно протянули руки, положив на плечи друг другу. Пространство исказилось. Донблас рассыпался в слепящий вихрь, каждый виток которого оставлял в воздухе всполохи света. Страйф же растворился в тень, растекся, заполняя каждый промежуток между лучами. Его тьма не поглощала свет, а колебалась в такт, словно чёрное пламя, которое вот-вот погаснет. 

Две Силы, которые должны были уничтожать друг друга вечно, но нашли гармонию в совместном существовании. Две Силы, которые потеряли оба своих Рода, но обрели сторонников в лице друг друга. Две Силы... Одна  — вечно неспокойная и не признающая границ — нашла смирение принять конец. Вторая — несгибаемая и всегда движущаяся только вперед — не могла обрести мужество сказать «Прощай!» и идти дальше.

— С кем мне говорить, когда тебя не станет? — мерцал свет, и каждый импульс оставлял искрящиеся следы на облаке тьмы.
— Говори с ней, — прошипело оно в ответ, багровые прорези вспыхнули, как угли.
— Она — не ты!
— В ней останется моя память. Она увидит нас, поймет и найдет тебя.
— Она — всего-лишь человек...
— Человек... Который видел мою истинную природу, не боясь. Она любила меня, зная, что я есть.

Свет сжался в одну точку, испуская яркое свечение, которое пронизывало чёрное облако насквозь. По тёмной поверхности пробежала рябь, туманные щупальца сомкнулись вокруг светящейся точки.

— Дитя, его природу надо скрывать, — внутри облака заветвились молнии. — Нужно дать им накопить силы, прежде чем вмешаются извне. Обучи наших неофитов! Они встанут рядом с тобой, когда придет время...
— Тьма не существует без Света! Порядок рождается из Хаоса! — запульсировал свет, разрастаясь. — Я не дам тебе сгинуть в вечности! Я закончу то, что мы начали, и верну тебя!

Свет увеличился в размерах настолько, что тьма сжалась  и колыхнулась в сторону, выпуская из своих туманных тисков. Яркая пульсация стала быстрее и свет рассыпался роем серебристых искр, тающих в воздухе.