Глава 22
Глава 22.
На этот раз нянечка Василиса обошлась без трасянки и написала «усё граматна и па-руску». Но получилось все равно «неяк па-негрытоску». И хотя «негры, мабыць, таксама людзи», но когда их душит ревность, становятся настоящими Отелло.
– Кто это Т.? – вопрошала в кресле, томно прикрыв изящной ладонью слезливые глаза, Диана. – Это та молодая медсестра, как ее, Тамара? Ты с ней спишь, да? Поэтому постоянно заменяешь всех на ночные дежурства? Я все узнала. Лучше не лги!
Слава, действительно, часто подменял дежурных на ночь, инстинктивно стараясь быть ближе к Тори. И, конечно, как джентльмен, он должен был все давно рассказать Диане. Но сейчас он растерялся: что сказать? То, что он влюбился как последний бойскаут в пациентку без образования, воспитания, даже без определенного места жительства? У которой рак, «съехавшая крыша» и полный набор грубых словечек. И которая обнимается-целуется со всеми мужиками в больнице, но только не с ним. Позорище! Парень чувствовал себя униженным и оскорбленным не хуже, чем герои одноименного романа Достоевского. Он не знал, что сказать Диане. Не знал, что вообще ему со всем этим делать.
А Тори в это время воспитывала неровно дышащего зама.
– Владимир Георгиевич, давайте без понтов, – вытерла она размазанные кровавые губы. – Я знаю, что совершенно вам безразлична. Это все туфта. Лучше давайте напрямую, что вам от меня нужно?
Зам опешил. Он рассчитывал на долгую опасную игру, в процессе которой, конечно, выйдет победителем. А тут эта хамка резанула тесаком и разрубила узел еще не начавшихся интриг.
– Мне очень жаль, что вы меня не поняли, – любезно врал он. – Я действительно хотел доставить вам удовольствие. Но все равно, с Днем ангела, Ангел! Ха-ха, чудесный каламбур...
Вике еще не раз за этот день пришлось удивляться, но поведение Саурона ее выбивало из проторенной тропы войны. Впрочем, она решила пока не загружаться услышанным. Впереди были уколы, завтрак, процедуры, прогулка с детьми и так далее по расписанию.
«Валентинка» с ее кровати исчезла – тетеньки по палате сказали, что ее забрал Вячеслав Михайлович, но кактус стоял на месте, так же растопырившись на все четыре стороны.
– Странно, – подумала Тори.
Она была уверена, что подарок и любовное послание от молодого доктора. Он что, передумал добиваться ее внимания? И потому забрал письмо назад? Ну и пусть! Он просто предатель! Предал один раз, предаст еще тысячу. Ну его!
– Это все туфта, – сказала она колючему кактусу. – Миленький мой, хорошенький пушистик, ты совсем не такой, как твой хозяин. И я буду тебя любить, без понтов.
Она чмокнула его в густые колючки и побежала на уколы. И кактус вдруг понял, что скоро расцветет.
... Разъяренная «принцесса Диана» больше походила на пантеру, ища по коридорам и палатам «молодую стерву» Тамару. Но девушка после ночного дежурства (конечно, они были вместе!) ушла домой. Диана набросила на точеные плечи норковую шубку, заехала остолбеневшему Славе по лицу ладошкой и вылетела на улицу. Веселый хохот детей обрушился на ее измученное сердце, как камнепад. Она не могла слышать их счастливые голоса, а потому проскочила мимо, задев Тори шлейфом дорогого французского парфюма и даже не удосужившись посмотреть на конкурентку. Хотя, она ведь и не знала, что сердце ее возлюбленного съедено именно этим бомжеватым ангелом. А если бы узнала, то скорее всего не поверила. Разве может так быстро измениться такой воспитанный интеллигентный мужчина, распланировавший свою жизнь на сто лет вперед?
– Ух ты, какие понты, – сказала Тори вслед стремительно удаляющейся «пиковой даме». – Теперь понятно, почему Арагорн забрал письмо. Точно адресовал этой принцессе.
– Тори, Тори, а это кто пошел? – прыгали вокруг любопытные хоббиты. – Это главная орчиха, да? У нее шуба такая колючая и глаза!
– Да что нам до нее, – махнула рукой предводительница. – А ну давайте праздновать мой день. Налетай на сто-ол!
Малыши весело обступили деревянный столик, утопающий в сугробе, на котором красовался огромный яблочный пирог (поздравили Вику и добрые поварихи). А тетя Вася, загадочно сияя («даужны ж яны памирыцца пасля маих письмау»!), разносила всем горячий чай. Тори хотела отметить День рождения так, чтобы малышам он запомнился на всю жизнь, даже если она окажется слишком короткой...
Хоббиты в честь главной эльфийки пели песни собственного коллективного сочинения. Декламировали саги о ее великих подвигах, типа как она пыталась помешать совершить злому Саурону черное дело в операционной, и была за это напоена ядом (снотворным) и заточена в темницу, откуда ее выпустил доблестный Арагорн.
Дети забросали предводительницу всевозможными подарками – оторвали от сердца самое дорогое, что у них было. Прямо на снегу на большом вышитом полотенце (подарок от Аленки, вышивала мама) лежала куча «сокровищ»: куклы Барби, блестящие заколочки, дешевая губная помада пронзительных цветов, закрученные железяки, пластмассовые пистолеты, разноцветные огрызки стекол (типа бриллиантов), шурупы, ножницы и прочая разность. А на верху кучи торжественно восседал огромный деревянный меч, разукрашенный под старину. Этот драгоценный подарок сделал (ну не поверите!) завхоз Вадик, а дети раскрасили самоделку красками и лаком для ногтей.
Тори хохотала, задорно запрокинув голову и не обращая внимание на боль уже в левой груди. А тетя Вася опять украдкой утирала слезу.
Тори – доблестная воительница,
Победившая темную паучиху – Смерть,
О, мы поем тебе песнь в День рождения
И желаем тебе счастья!
В общем, эти стихи даже верлибром назвать трудно, зато шли они от чистого сердца и проливались бальзамом на душевные раны предводительницы. Ведь это только с виду она была воинственной и сильной. А на самом деле внутри жила обыкновенная девушка, жаждущая тепла, ласки и любви.
За веселым пиром хоббитов и главной эльфийки втихаря наблюдали два соперника в ролевой игре. Владимир Григорьевич – надменный Саурон – пытающийся разгадать хитроумные интриги центра. И Вячеслав Михайлович – страдающий Арагорн – так и не понявший, что настоящая любовь может быть только ВЗАИМНОЙ.