Глава 11
Глава 11.
Тори искали чуть ли не всем центром. Вячеслав Михайлович бегал по всем корпусам, заглядывая в палаты, столовые, процедурки и даже туалеты. Санитарки прочесали все подсобки, перетряхнули ведра, тряпки (как будто там мог уместиться взрослый человек!). Дети тоже искали свою предводительницу эльфов, хотя им о случившейся пропаже никто и словом не обмолвился. Они чувствовали это. Была между ними и Тори какая-то невидимая связь, на уровне подсознания. И дети чувствовали, что с ней случилась беда.
Напоследок Слава провел обыск на складе у Вадика, не пропустил ни одной коробки, ни одного темного угла. Даже заглянул внутрь знаменитого дивана, на котором завхоз соблазнял свою клиентуру. Вадик смотрел на него сочувствующим взглядом, понимая, что эта сумасшедшая свела с ума не только его.
Вики не было нигде. Она как будто испарилась, исчезла в облаках солнечного дня, воспарила ближе к небу...
– Ближе к небу! Конечно! – Вячеслава Михайловича вдруг осенило, что лучшего укромного уголка, чем крыша, не найти во всем центре.
И он бросился на дальнейшие поиски. В двух корпусах чердаки были прочно заперты, о чем свидетельствовали огромные амбарные замки. А вот в административном здании замка не оказалось вообще, и Слава осторожно полез по железной лестнице наверх.
Тори, кутаясь в свою зимнюю куртку бомжеватого вида, докуривала последний косячок. И на лице не было ни одной слезинки. Наоборот, молодой доктор имел честь лицезреть ее обалденную улыбку до ушей.
– Ха-ха-ха! – ржала юная нахалка, указывая пальцем на голову Славы, выползающую из люка на крышу. – Эсэс наступает! Гитлер капут! Я тебя не боюсь, Саруман! Это все туфта! Ха-ха-ха! А очки, очки какие смешные! Как у нашей училки-зануды по хи-имии! Ха-ха-ха!
Вячеслав Михайлович на минуту сконфузился – эта грубиянка могла вывести из себя кого хочешь. Но потом уверенным шагом направился к ней:
– Виктория, что вы здесь делаете? Немедленно спускайтесь в корпус, в свою палату! Вы простудитесь. На улице мороз.
– Ну и что? – уставилась пьяными лужами на него нахалка. – А мне пофиг, мне по барабану, понял? По такому барабану, который бум, бум, бум! Ха-ха-ха! Слава, а ты барабанить умеешь? А? Или только по струнам? Этим, по нервам которые? Ха-ха-ха! Эсесовец весь на понтах играет смычком на оголенных нервах своих пациентов! Ой, не могу! Отпад! Ха-ха-ха!
Тори прямо заходилась в смехе, что наводило мысли врача на ее нетрезвое состояние. Вячеслав Михайлович схватил ее за руки и внимательно уставился в глаза своим жестким отрезвляющим взглядом.
– Ой, не смотрите вы так, под прищуренный глаз, – нагло скалилась Вика нараспев, – джентльмены, бароны и леди. Ик! Я за двадцать минут опьянеть не смогла от бокала холодного бренди. Ик! Это все туфта!
– Вика, Вика, вы меня слышите? – Слава стал трясти девушку, понимая, что алкогольным опьянением здесь не пахнет, скорее, обкурилась травой. – Вика, немедленно пойдем вниз, в палату, вам нужно успокоиться, согреться, вы совсем закоченели. Пойдемте!
– З-з-чем? Т-там стршно-о-о, биз п-понт-тов, – выкатила глазищи Тори. – Т-там мине отреж-жут грудь! Ой, ма-ма родная! Ха-ха-ха! Бредст-вляете, я буду х-ходить без гр-руд-ди, с протез-зом? Уродка!
– Вика, послушайте, эта операция вам просто необходима, – пытался убедить врач капризную пациентку. – Она сохранит вам жизнь. Ну, представьте, если вы умрете, вы уже никогда не увидите этого голубого неба, этих плывущих облаков, не вдохнете аромат весеннего ветра. Да вы даже не покурите никогда, представляете?
Вика на мгновение удивленно уставилась на Славу:
– Блин, чей-то я не пойму. Ты эсэсовец или, блин, поэт? Ик! Я не буду делать опе-ра-ци-ю, без понтов! Ни-ког-да! Это все туфта! Понял?
– Ну, почему!? – взревело лопнувшее терпение доктора. – Это сохранит тебе жизнь, дурочка! Почему?!
––Блин, ик, блин... А кому я буду нужна без груди?..
– Мне! – неожиданно для самого себя закричал Слава и сразу испугался всплеска чувств.
Но Вика уже ничего не слышала. Она безвольно упала к нему на руки, уносясь Морфеем в далекие, далекие сны, где не было ни операции, ни боли, ни зимнего холода, ни этого противного зануды-доктора. Только полет на пушистом облаке, легкое дуновение летнего ветерка и пряный запах свежескошенной травы, которую всю можно курить. Ха-ха-ха!
Вячеслав Михайлович шел по коридору, согнувшись под 50-килограммовой ношей обкурившейся хулиганки, а следом перебирали ногами дети, с гордостью передавая друг другу ценную реликвию – Торину куртку. Они несли ее по очереди с таким благоговением, будто это была королевская мантия, не меньше, и постоянно мучили врача вопросами:
– Дядя Слава, а она проснется? А когда? Через десять лет?
– А почему она уснула на крыше? Эльфы летают на облаках, да?
– А чем от нее так пахнет, таким вонючим? Ее подстрелили орки, да? И облили никотином? Фу-у-у, вонища-а!
Вячеслав Михайлович только успевал отвечать направо и налево:
– Да. Скоро. Не знаю. Нет.
Он удивлялся, как ей удавалось справляться с этими маленькими почемучками? Они же грузят вопросами, как экскаватор песком, не успеваешь даже придумать логический (исходя из детской логики) ответ.
Вику благополучно донесли до палаты, погрузили в кровать, и дети напросились по очереди дежурить у ее постели. Главный врач разрешил – все равно украдкой будут бегать и смотреть за своей предводительницей, так пусть это делают легально, по крайней мере – у всех на виду.
Только Димке не разрешили участвовать в торжественном дежурстве и смене караула, его готовили к серьезной операции. Ждать больше было нельзя – опухоль в голове разрасталась, грозя слепотой и жуткими болями. Операцию назначили на сегодня. Игорь Александрович думал, что Тори поддержит мальчонку, подбодрит словом. Но так уж получилось, что ее саму пришлось поддерживать (в прямом и переносном смысле) и спасать от передозировки «дури».
Ей поставили капельницу, и строго настрого приказали хоббитам не беспокоить и следить, когда откроет глаза. И обо всем докладывать дяде Славе. Молодой врач себя успокаивал, что это элементарная медицинская забота, хотя где-то глубоко внутри росла паника – он подозревал, что первый раз за свою жизнь... ВЛЮБИЛСЯ?
– Нет, этого не может быть, – твердил он себе. – Это абсурд. Я люблю совсем другую женщину. Я уже приготовил предложение, все ждут свадьбы. Нет, нет, нет! Она без образования. Полное отсутствие культуры. К тому же у нее рак. А характер? Она никого не слушает. Хамка. Нахалка. Хулиганка. Но почему я про нее все время думаю?!