Часть 4
Огневиски на вкус был примерно таким же ужасным, как и на запах, но он быстро сделал своё дело. Все, кроме близнецов, выпили по две рюмки – сами они уже выпили по три, – и невнятно произносили слова, смеясь друг над другом, когда пламя костра увеличилось.
Рон был, пожалуй, пьянее их всех. Он настаивал на том, чтобы поплавать ночью в ручье или даже ещё раз прокатиться на «Форде», но Гермиона его отговорила. В конце концов он упал в траву и перевернулся на спину, разглядывая небо. Зелёные травинки очерчивали его фигуру, пока он лежал там, под звёздами, которые были разбросаны повсюду, как веснушки на его коже. Гермиона даже не потрудилась его поднять.
— Он всегда перебарщивает, — она наклоняется к Элеоноре, обернувшись, чтобы взглянуть на своего парня, который всё ещё лежал на траве. Теперь его глаза были закрыты, двигаясь под веками, а сам он улыбался. Элла могла только предположить, что он думал о Гермионе.
— Вы вдвоём очень милые, — произносит Элеонора тихим голосом, вызывая лёгкую улыбку на лице Гермионы. Хотя она почти всё время притворялась, что сыта Роном по горло, было легко заметить, что она обожала его так же сильно, как и он её. Что, несмотря на то, что они так много препирались, это было на уровне их комфорта. Эгоистичная сторона Эллы завидовала этому.
— А что насчёт тебя? — Гермиона толкает её в бок, ликёр в её чашке слегка переливается через край. — В твоей жизни был кто-то особенный? — спрашивает она, а Элеонора качает головой.
Однажды у неё был кое-кто, но он не был особенным. На самом деле он был довольно скучным и слишком приличным, на её взгляд. Кое-кто, кого её мать навязала ей, только для того, чтобы увидеть, как всё развиваливается на части в течение года. У неё ещё хватило наглости задаться вопросом, почему.
Тем не менее, её не любили так, как Рон любил Гермиону. Как Артур любил Молли. Так, как её родители любили друг друга, хотя временами ей казалось, что это фальшь. Не более чем фасад для обеспечения их статуса в волшебном мире или состояния их семьи. Элеонора не хотела такого для себя. Лучше остаться одной, чем держаться за что-то, за что ты едва мог ухватиться.
— Они... они говорят о т-тебе. Рон, — голос Гарри раздался у них за спиной, и теперь он лежал на траве рядом с Роном. Отказываясь оторвать взгляд от звёзд, которые так ярко сияли над головой. Какими же глупцами они были, в своём собственном мире, лёжа на спине. Едва различимые, они начали погружаться в темноту.
Когда она обернулась, то заметила, что Джордж смотрит на неё сквозь поднимающееся пламя костра, огненно-оранжевое сияние которого отражалось на его лице. Он выглядел таким эксцентричным со своими длинными волосами, обрамляющими его лицо. С линиями, отпечатанными на коже вокруг его глаз и рта от того, как часто он улыбался.
Какая-то её часть хотела что-нибудь сказать ему. Сделать какое-нибудь замечание о том, что он был слишком трезв или что-нибудь более умное, что ей никак не приходило в голову, но она чувствовала на себе и взгляд Фреда. Джордж повернулся к своему близнецу прежде, чем слова успели сорваться с её губ.
В тот вечер она избегала разговоров с ним после «Дырявого котла» и того, как Фред отправил их одних. Подмигивая ей в зеркало заднего вида, заставляя Гермиону и Рона остаться в машине. Она беспокоилась, что если хотя бы посмотрит на Джорджа на секунду дольше, то это вызовет ещё один понимающий взгляд от его близнеца, за которым последует какой-нибудь остроумный комментарий или шутка. Она не хотела рисковать, несмотря на то, как чертовски трудно было не смотреть не него.
— Я скоро вернусь, — Элеонора поднимается со своего места, сбрасывая одеяло с плечь на колени Гермионы. Остальная часть компании что-то пробормотала в ответ. На данный момен они зашли слишком далеко, чтобы спросить, куда она собралась или предложить пойти с ней.
Однако она не знала, куда идёт. Забыла, почему она встала в тот момент, когда вошла в тускло освещённый дом, но когда она попыталась вспомнить, её внимание мгновенно привлекли фотографии на стенах. Это почти поразило её — то, как двигались люди в рамках, но она помнила, что они были волшебными, а она была пьяна. Впрочем, это не делало их менее странными.
И, словно прочитав её мысли, Джордж тоже вошёл в дом. Он сказал себе, что это было только для того, чтобы снова наполнить свой бокал, но какая-то маленькая его часть хотела проверить, как она. Чисто из вежливости, конечно. Ни больше, ни меньше.
Она поворачивается на звук закрывающейся двери и видит его перед дверным проёмом с бутылкой в руке.
— Неужели следишь за мной, Уизли? — спрашивает она, а он с улыбкой качает головой, проскальзывая мимо неё на кухню.
— Просто пришёл, чтобы налить ещё немного, — он указывает на коробку со спиртными напитками, которая быстро пустела, по мере того, как тянулась ночь. — Что-то ищешь?
— Не уверена, — говорит она в ответ, продолжая любоваться фотографиями, развешанными на стене. Она обратила особое внимание на одну из них. На которой два юных рыжих мальчика, широко улыбающихся в камеру. В их улыбках то тут, то там не хватало нескольких зубов, будто яблок сорванных с дерева*. Оба были одеты в комбинезоны с одинаковыми рубашками под ними, а их волосы были неудачно подстижены и уложены. Это рассмешило её, а Джордж улыбнулся. — Это ты?
Он подходит к ней сзади, рассматривая фотографию с лёгким смущением. Мальчики радостно расселись посреди поля, окружавшего их дом. Почти поглощённые разросшейся травой, совсем как Рон несколько мгновений назад. Она предположила, что у них никогда не было много времени на благоустройство территории, с учётом того, сколько у них было детей.
— Честно говоря, я не уверен, кто здесь кто. Трудно сказать наверняка, когда мы были детьми, — говорит он. Однако она была убеждена, что Фред был слева. Его улыбка была не такой изогнутой, как у Джорджа.
— И эта причёска, — поддразнивает Элеонора, всё ещё любуясь детьми на фотографии. — Тебе нужно попробовать так подстричься ещё раз. Я думаю, тебе так идёт гораздо больше.
— Мы не будем говорить об этих стрижках, — он стыдливо качает головой, его щёки слегка порозовели. И на мгновение эта игривость на его лице смягчилась, а затем снова заняла своё место в его бровях и глазах, как только он услышал смех снаружи.
— О, не смею тебя тут задерживать. Я в порядке, — слова сорвались с её языка, а её разум был настолько затуманен алкоголем, что ей было всё равно насколько нелепо она звучала.
Казалось, ему тоже было всё равно. На самом деле, он выглядил слишком развлечённым её пьяным состоянием, чтобы подшучиивать над ней.
— С ними всё равно немного скучно, — говорит Джордж, поворачиваясь, чтобы посмотреть наружу, где остальные сидели вокруг костра. Смеялись и становились всё громче по мере того, как алкоголь проникал в их организм. Поскольку здесь на многие километры вокруг не было соседей, они могли бы шуметь так громко, как им хотелось, если бы не Молли и Артур, которые спали наверху. — Хочешь кое-что посмотреть? — наконец спрашивает он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на неё, и она пожимает плечами. Этого ответа для него было достаточно.
Он жестом приглашает её следовать за ним к ближайшему окну, с которого открывается вид на компанию снаружи, и достаёт из кармана палочку. Он поднял её и пробормотал под нос какое-то заклинание, которое она не совсем поняла, и вдруг рядом с головой Рона появилось скопление крошечных фейерверков. Потрёскивающие и хоопающие рядом с его ушами.
Тело Рона вздрогнуло от внезапного шума, пробудив его от дремоты, и он вскочил с того места, где лежал в траве. Фейерверки следовали за ним, пока он отчаянно пытался убежать от них. Продолжая взрываться крошечными вспышками света вокруг его головы, и становясь всё больше и больше в размерах, они уплотнялись вокруг него, как разъярённый пчелиный рой. Элеонора могла бы поклясться, что видела, как одна из искр опалила прядь его волос.
Она не смогла удержаться от смеха. Увидев растерянное и в то же время испуганное выражение лица Рона. Слыша смех остальных ребят. Взгляд Фреда, оглядывающегося на окно и одобрительно улыбающегося им.
— Пойдём, — тихо говорит Джордж, ведя её наружу, чтобы присоединиться к остальным. Фейерверки, кишащие над головой Рона, по спирали взмыли в небо, внезапно увеличившись в размерах, а поле озарилось, когда они взорвались над их головами. Ярко сияя и практически освещая небо.
И как Элеонора смеялась. Рассмеялась так, как не смеялась уже давно. Так, как она никогда бы не смогла, если бы была в Италии. Объезжая виноградники и бог знает что ещё, проводя с родителями больше времени, чем раньше.
Это было то, в чём она нуждалась, и она была так загипнотизированна, что не замечала ничего вокруг. Только яркие огни и цвета. Это было всё, что её волновало в данный момент.
— О, она смеётся! — голос Джорджа прерывает её мысли, но она не смеет оторвать глаз от фейерверка, опасаясь, что может пропустить его. Что она может больше никогда не увидеть ничего более великолепного.
— Ты, кажется, удивлён, — кричит она, а он отвечает пожиманием плечь, которое она не видела. Впрочем, ему не нужно было ничего говорить. Всё, что он делал — это стоял рядом с ней, прислушиваясь к звуку её смеха, в то время как фейерверк продолжал греметь. — Подожди, а как же ваши родители? Неужели они не проснуться?
— О, всё в порядке. Они используют некое заклинание звукоизоляции на свою комнату ночью. Они нас не слышат, — усмехается он, как и она. Поворачиваясь, чтобы полюбоваться фейерверком, пока он не испарился и не превратился в дым, который повис в воздухе.
Они вошли внутрь, как только пламя костра погасло. Хотя он мог бы продолжать гореть гораздо дольше – если бы они захотели, – они восприняли это как показатель того, что пора заканчивать. В любом случае, они даже не были уверены, который сейчас час.
Гарри помог Джинни подняться по узкой лестнице, а Рон сделал то же самое с Гермионой. Все шикали друг на друга, когда, спотыкаясь, поднимались в свои комнаты. Они, видимо, забыли о заглушающем заклинании в спальне своих родителей, но Элеонора нашла это зрелище слишком забавным, чтобы напомнить им об этом.
— Тебе нужна помощь, чтобы добраться до своей комнаты? — Джордж поворачивается к ней с тяжёлым взглядом, будто усталость внезапно обрушилась на него и скрыла его обычное самодовольное выражение лица.
Она бы приняла помощь, если бы захотела подняться наверх, но она слишком устала, чтобы сделать это. Где угодно было бы хорошее место, чтобы положить голову, которая теперь начинала пульсировать и кружиться, чем дольше она стояла.
— Я думаю, что просто останусь здесь, внизу, — говорит она, тяжело опускаясь на диван позади неё. Её разум был настолько затуманен, что она была не совсем уверена, с Фредом или Джорджем она говорила.
— Ты уверена? Я не против помочь...
Но его голос затих ещё до того, как он закончил фразу, и внезапно всё стало тихо, когда утомление унесло её в крепкий сон.
___
От переводчика:
*they'd been plucked clean like apples from a tree. Буквальный перевод – они были сорваны начисто, как яблоки с дерева. К сожалению, эта пословица не имеет русского аналога, поэтому в истории, возможно, звучала немного странно.