Маленькие шаги
Последняя неделя была сложной для тебя, я внимательно изучал твоё поведение, словно пытаясь прочесть между строк, понять печаль, что ты несёшь с собой, и даже вызвал психолога домой, найдя самый дорогостоящий вариант в интернете, надеясь, что он будет лучшим, что сможет раскрыть ту часть тебя, куда я не мог заглянуть сам. Однако, твои реакции были подменены, словно ты играла другую роль перед ним, и когда он вышел, то сказал мне:
— С девушкой всё хорошо, — говорил он с видом почти убедительным, который привык видеть многое и уже умеет отличать настоящие трудности от временных спадов, — конечно, отрицать не стану, она в печали, но в разговоре проявила себя более чем адекватно.
Он говорил это всё с таким спокойным, почти деловым тоном, что я не мог поверить услышанному, словно меня обманывали, словно пытаясь убедить, что всё не так страшно, как мне казалось.
— Вы уверены? — спросил я, словно ищущий подтверждение того, что вижу своими глазами, — она почти не выходит, не ходит в душ, по крайней мере, я не замечаю ее передвижений.
Он только покачал головой, не оставляя ни малейших сомнений:
— Уверен, контакту доступна, на вопросы отвечает чётко, подробно, — и голос его стал чуть мягче, — сказала, что испытывает сложности с коммуникацией, не знает, как лучше с вами разговаривать. А по поводу перечисленного… иногда людям нужно упасть на дно на время, чтобы потом всплыть, с вами или без вашей помощи — это покажет время.
Я тяжело вздохнул, словно вся тяжесть этого совета упала на мои плечи:
— Ох... я понял.. каковы мои дальнейшие действия? — внутренняя тревога не давала мне покоя, я смотрел в пол, пытаясь собраться и сообразить план действий, который словно был мне недоступен.
—Наблюдать. Если через пару недель ничего не изменится, то напишите или позвоните мне, я всегда на связи, — Он улыбнулся, и все же, что что-то в его взгляде мне не понравилось.
Пришлось согласиться, давая себе отчёт, что этот мужчина точно нам не подходит.
Я попрощался с ним, но покоя внутри себя не чувствовал, потому что всё это время, что ты живёшь со мной, я не видел тебя такой никогда — ты вставала к обеду, редко выходила из комнаты, не общалась с другими людьми, конечно, могло быть много переписок, но они никогда не заменят живое общение, солнечный свет ты избегала, любимую еду не употребляла, и меня настораживала твоя молчаливость, сонность, отрешённость — всё, что прежде было твоей сутью, теперь было словно запечатано в тишине и мраке.
Ты всегда любила активность, шум толп, жизнь, что кипит вокруг. Немного поразмыслив, в последнее время я стал ограничивать Вику в деньгах, тревожась, что она купит алкоголь или уедет в какое-нибудь опасное место, и каждый день я находился в напряжении, стараясь найти баланс между заботой и контролем.
Я, конечно, не посмел заходить на твою территорию, давая тебе шанс побыть одной, но сейчас я по-настоящему сомневаюсь, что всё делаю правильно, что мои попытки уберечь тебя не превратились в невидимые стены, отделяющие нас всё дальше друг от друга.
Время шло, и званый ужин приближался — на том самом вечере, куда я не пошёл в прошлый раз, хотя ты неоднократно напоминала мне об этом, и теперь, когда мы почти не общаемся, хотя живём в одной квартире, ты не знаешь, что состоится ещё один такой же вечер, на который меня убедили поехать товарищи по театру.
Они говорили, что это шанс, который нельзя упустить, ведь это званый ужин в отеле, где собираются люди, способные открыть для меня новые двери, среди гостей — режиссеры, владельцы галерей, продюсеры, меценаты, организаторы фестивалей, то есть те, кто одним словом может изменить направление чужой карьеры.
Я не люблю подобные вечера — слишком много формальностей, слишком много поверхностных разговоров, от которых устаёшь душой, но сейчас у меня нет роскоши выбирать, и те, кто меня приглашал, объяснили, что в таких местах связи завязываются быстрее, чем в театральных кулуарах, что здесь не нужно никого просить о встрече — нужные люди будут буквально за соседним столом.
Это не про удовольствие и не про светскую жизнь — это про шаг вперёд, который мне сейчас нужен, ужин — всего лишь фон, чтобы завести нужное знакомство, показать себя, чтобы в следующий раз меня звали уже напрямую, без посредников.
Друзья уверены, что кто-то из гостей может заинтересоваться мной как артистом, пригласить на проект или предложить контракт, они знают, что после последних событий я ищу новые возможности, и такой шанс может не повториться.
Поэтому я согласился, я решил, что это шанс — менно речь об этом вечере поможет мне вытащить тебя на разговор, и поэтому я начал:
— Ви, я могу войти?
Ты не отвечала, и я осторожно приоткрыл дверь, не заходя в комнату, заметил, что ты лежала в наушниках, выглядела, пожалуй, ещё хуже, чем всё это время.
— Ох... я знаю, что сейчас, возможно, ты не готова к разговорам, — сказал я, — но я надеюсь, ты можешь мне помочь в выборе одежды для мероприятия...
Ты подняла на меня уставший взгляд, впервые обратила внимание, и спросила:
— А в прошлый раз ты ходил?
Я почувствовал, как моё сердце на миг задержало дыхание, щеки немного покраснели, я отвел взгляд в сторону и ответил:
— Нет, не ходил.
В комнате повисла неловкая тишина, словно пространство между нами стало плотным и ощутимым.
— Но на этот раз я настроен серьёзно, — продолжил я, — поэтому, если можешь, сходи со мной посмотреть одежду в торговом центре, тебе не помешает прогуляться.
Ты не стала оказывать сопротивления, видя, как я стараюсь. Мы вместе помыли твою голову — и ты стала выглядеть куда лучше, словно свет медленно возвращался к тебе. Мы выбрали чистую одежду, и я впервые был рад тому, что кто-то делает обыденные вещи — маленькие, но важные — и старался вести себя заботливо, чтобы ты расслабилась.
Мы долго ходили по торговому центру, уже прошло две недели сентября, на улице по-прежнему тепло, но воздух был наполнен предчувствием осени. Листья украшали тротуары разными цветами, и я пытался вести себя как ребёнок, надеясь развеселить тебя, бросая в тебя листья, но потом сам же неловко сдувал их с твоих волос.
Мы тщательно выбирали магазины, куда заходили, решая по входной группе, достойны ли они нашего времени, а по витрине судили весь ассортимент и отсеивали вещи, нам не подходящие. Ты начала идти навстречу, улыбалась на мои шутки, даже в некоторых моментах смеялась, и я был очень этому рад.
Мы успели пообедать в одном из заведений города, которое давно заприметили, но вечно проходили мимо, не заходя. Там, среди шума и запаха кофе, я впервые почувствовал лёгкость в нашем общении.
— Ну, что ты думаешь над моим новым образом? — спросил я, играя театральной мимикой, нахмурив брови, чтобы ты сочла моё поведение забавным.
— Ахха, — ответила ты с улыбкой, — думаю, ты действительно будешь самым худшим. Этот дружеский жест вселил в меня надежду на изменения.
Ты засмеялась, и я поймал эту волну, становясь счастливее от каждого твоего звука.
Вместе мы собрали образ, который выглядел уместно в зале отеля — сдержанно, но выразительно. Я настроился выдержать вечер, где придётся улыбаться, слушать и говорить ровно столько, чтобы запомниться. Это не сцена театра, но тоже сцена, и от моего поведения здесь зависит, куда выведет меня следующий акт.
— Спасибо тебе за вечер, — улыбнулся я искренне, но все также внимательно изучая твой настрой, волнуясь, не спугну ли я его.
Ты улыбнулась в ответ. С того вечера твоё поведение начало меняться в лучшую сторону, словно над нами снова начало светить солнце.