16 глава
Это был он, Дракон, тот, кого она искала. Сидел на кровати в свободных мягких штанах и пялился стеклянным взглядом в черный шкаф.
При виде своей потери Лалиса громко вздохнула. От избытка чувств она даже пошатнулась и вцепилась в дверной косяк.
Он! Это он!
Голый до пояса, похудевший, осунувшийся, более бледный, чем обычно, с собранными в небрежный хвост волосами.
Дракон повернул голову на шум и, заметив на пороге Лису, приоткрыл рот, а уже в следующую секунду с горящими глазами вскочил на ноги.
Он спит или бредит. Точно спит или бредит. По-другому и быть не может. Что могла забыть Лалиса, его чистая прекрасная лилия, в этом гнезде разврата?
Там, в дверях, не она. Нежный светлый образ — не она. Чонгука напичкали какими-то зельями, и теперь разум выдает желаемое за действительное, подсовывает ему чудесные картинки, то, о чем он мечтает, что отчаянно жаждет увидеть.
Мираж, иллюзия, плод фантазии.
Наверняка Чонгук сейчас валяется на полу и пускает слюни, улыбаясь во сне, как тупой придурок.
С другой стороны... А какая разница, настоящая Лиса к нему пришла или вымышленная? Даже если она — часть его бреда, главное, он опять ее видит. Миг счастья и облегчения. Секунда, на которую можно забыть о том, что теперь живешь в аду, в постоянном кошмаре. Не думать о том, что был мужчиной, богатым, знатным, достойным уважения, а превратился в игрушку для чужой похоти, просто в тело — красивое тело, которое так приятно трахать.
Круглыми горящими глазами Чонгук смотрел на прекрасную лилию на пороге спальни. Не смотрел — таращился, пожирал взглядом, впитывал в себя ее образ. И боялся пошевелиться, боялся даже вздохнуть: вдруг видение исчезнет. Вот моргнет он, на секунду прикроет веки — и Лалисы нет, в дверях пустота. И в сердце пустота, и в душе, а вокруг страшная, омерзительная реальность.
Нет, лучше не рисковать, не двигаться, не спугнуть прекрасную выдумку. Как же хочется навсегда остаться в этом сне, в этом бреду.
— Красивый, правда?
Кто там еще в комнате? А эта безобразная женщина что тут делает, зачем пролезла в его сладкий сон и портит своим присутствием.
«Убирайся! Убирайся из мой башки! Из моей жизни! Оставь меня наедине с моей недостижимой мечтой!»
После трех флаконов зелий, насильно влитых в рот, голова кружилась, тошнота раз за разом подступала к горлу, и все казалось нереальным, мебель двоилась, комната плавала в мутной думке. Образ Лалисы тоже был размытым и туманным, как и полагалось иллюзии.
О, бесы! Как же он ее любил! Любил так сильно, что сейчас хотел упасть на колени и разрыдаться. И упал бы, вот только мужчины не плачут.
— Оставить вас наедине? — обратилась выдуманная сутенерша к выдуманной Лисе.
«Да, оставь, — взмолился Чонгук. — Прочь из моей головы! Прочь! Прочь! Ты тут лишняя».
Дракон выглядел одурманенным. Взгляд стеклянный, движения заторможены. Его явно чем-то опоили. Наверное, чтобы не мог сопротивляться насильникам.
Внезапно Лалиса поймала себя на диком, горячем желании броситься к пленнику и крепко его обнять, прижать темноволосую голову к своей груди и пообещать, что все будет в порядке, что спасение близко. Вот только это ложь. Она не знает, как вызволить курто из борделя. Из борделя, в котором продажных мужчин за деньги хлещут кнутом.
Ее Дракона будут хлестать кнутом! Любая садистка может прийти сюда и за пару монет избить понравившегося пленника до кровавых отметин. И не только избить. «Можешь поиграть с его телом, с задницей или сосками, в спальне в шкафу много интересных игрушек».
Прав Тэхён. Это место еще более скверное и порочное, чем «Шипы». Уйдет Лалиса, а Дракона отдадут на растерзание извращенкам — опоят, чтобы он не смог сопротивляться, привяжут к кровати и станут пороть. Пороть и насиловать всякими... всякими игрушками.
Щеки вспыхнули. Лалису замутило.
Нельзя уходить. Нельзя! Пока ничего страшного не случилось, Присцила назвала Лалису первой клиенткой, а значит, над несчастным не успели надругаться, но вечер в самом разгаре, внизу, в гостиной, полно женщин, и любая из них может купить Дракона.
Надо придумать, как его отсюда вызволить. Прямо сейчас. Немедленно.
— Оставить вас наедине? — спросила ее компаньонка — владелица борделя! — и Лиса задумалась, сможет ли использовать их близкое знакомство в своих целях. Договориться с тем, кого знаешь, проще, чем с совсем посторонним человеком. Руби — ее деловой партнер, а значит, шанс, что она выслушает Лалису и пойдет ей навстречу, довольно велик. Можно рискнуть и попытаться выкупить Дракона.
Закон разрешает продавать нелюдей только хозяйкам увеселительных заведений, но бордель ее напарницы, судя по всему, нелегальный, а значит, Руби уже нарушает закон. Так почему бы не нарушить его дважды?
— Мы можем... Можем поговорить? — прошептала Лалиса. — Наедине. У тебя же есть здесь личный кабинет?
Обсуждать сделку при пленнике — в который раз заставить его почувствовать себя товаром. Дракон этого не заслужил. Хватит с него унижений.
Она отвернулась к двери.
Потом, все потом. Она еще успеет им налюбоваться. Если все выгорит, Лиса очень скоро сюда вернется и не для того, чтобы просто смотреть, а чтобы снять с Дракона рабский ошейник. А пока надо затолкать эмоции вглубь, спрятать от Руби свой интерес. Хочешь победить — сохраняй голову ясной. Сначала дело, потом чувства.
Сердце обливалось кровью, когда Лиса перешагивала порог комнаты. Уже в коридоре она заметила, как пленник с болью и отчаянием на лице дернулся в сторону двери, за ней, словно хотел остановить. Слабые ноги подкосились, и Дракон распластался на полу, не сделав и шага. И тут же вскинул голову, протянул к Лисе дрожащую руку и прошептал:
— Не уходи.
Дверь захлопнулась, а перед глазами все стоял этот умоляющий взгляд.
Не уходи...
«Сначала дело, потом чувства», — повторила про себя Лиса, двинувшись за Руби по коридору.
Но боги, как же сложно сохранять самообладание!
Лисе казалось, что все ее эмоции написаны на лице. Наверное, это действительно было так, потому что всю дорогу хозяйка «Лотоса» косилась на нее с подозрением. Госпожу Руби явно мучили вопросы, но она молчала и только прожигала спутницу взглядом, словно хотела пробраться к ней в голову. А затем у самой двери хитро улыбнулась и опустила веки.
Догадалась! Она догадалась! Поняла, с какой целью Лалиса искала «Развратный лотос», почему интересовалась мужчиной с чешуей на лице и зачем сейчас просила о приватном разговоре. Лиса еще не открыла рот, а ее проницательная партнерша уже знала, о чем пойдет речь.
Что ж, долго ходить вокруг да около смысла не было, поэтому в кабинете Лиса сразу взяла быка за рога:
— Я хочу его купить. Того курто. Дракона.
И снова хитренькая улыбка и торопливо опущенный взгляд. Однако в этот раз госпожа Руби отвела глаза недостаточно быстро, и ее спутница успела заметить вспыхнувший в них огонек интереса. Впрочем, мадам сутенерша приложила все усилия, чтобы этот интерес скрыть.
С наигранным сожалением она произнесла:
— Ох, дорогая, разве ты не знаешь, что продавать грязнокровца частному лицу запрещено законом?
Лалиса знала, а еще видела, что собеседнице на закон плевать, она просто набивает цену. Дружба дружбой, но в вопросах материальной выгоды каждый сам за себя.
Лиса глубоко вздохнула, пытаясь унять возбуждение: хозяйка борделя готова идти на контакт. Если вопрос только в деньгах, они сумеют договориться.
И Дракон будет свободен! Возможно, уже сегодня они уйдут из «Лотоса» вместе.
— Располагайся, — госпожа Дженни кивнула на зеленый диван рядом с дверью, сама же устроилась за столом напротив окна и принялась деловито перекладывать лежащие перед ней бумаги. На собеседницу она как будто не смотрела специально. Боялась выдать эмоции?
— Если проблема только в законности сделки, — заговорила Лиса, чувствуя, как растет внутри напряжение. «Пожалуйста, пожалуйста, пусть все получится!» — То хорошая цена должна компенсировать риски.
Загадочно улыбнувшись, Руби склонила голову набок. Она упорно делала вид, будто читает какой-то документ. Ага, первый попавшийся под руку.
— Зачем тебе этот парень?
Вопрос застал врасплох. Заготовленного ответа у Лалисы не было, поэтому пришлось импровизировать.
— Он красивый. Люблю всякую экзотику.
— Но зачем покупать? — сутенерша оторвалась от бумаг и наконец посмотрела компаньонке в лицо. Впилась в нее цепким внимательным взглядом. — Ведь можно просто приходить сюда и пользоваться.
Лиса облизала разом пересохшие губы.
— Не люблю делиться.
Ответ хозяйка борделя встретила одобрительным смехом.
— Я тоже, тоже неисправимая собственница, — заявила она, наклоняясь вперед и нависая над ворохом разбросанных по столешнице документов. — Но, если хочешь владеть кем-то безраздельно, будь готов выложить кругленькую сумму.
— Сколько?
Прелюдия закончилась. Вот они и подошли к главному — к обсуждению условий.
В глазах госпожи Руби промелькнуло что-то похожее на жалость.
— Двадцать тысяч золотых драконов, — сказала она, выгнув бровь.
Озвученная цена заставила Лису обмякнуть на диване.
Двадцать тысяч!
Золотом!
Таких денег у нее не было. Такую сумму ей придется собирать не один год, даже если их зелейная лавка продолжит приносить хорошую прибыль.
— Вижу, я тебя озадачила. — С печальным видом владелица «Лотоса» уперлась локтями в стол и опустила подбородок на переплетенные пальцы.
Да уж, озадачила. Не в силах больше удерживать на лице маску невозмутимости, Лиса обреченно вздохнула и прикрыла глаза.
Двадцать тысяч!
И никакой скидки на их плодотворное сотрудничество, никакого «продам по дружбе дешевле». Наоборот!
Лиса всегда осуждала рабство и не знала, сколько стоит живой товар, но подозревала, что цену Присцила назначила существенно выше рыночной.
Это же целое состояние!
И что теперь делать?
— Этот парень обошелся мне очень дорого, — словно извиняясь, продолжила компаньонка. — К тому же... — Взгляд ее стал еще более жестким и пристальным. Появилось в нем что-то хищное, выжидающее. Так охотник застывает, целясь в добычу. — К нему уже выстроилась гигантская очередь. Такой красивый жеребец. Думаю, он будет приносить по десять драконов за ночь. А может, и больше, если заставить его работать по пятнадцать часов в сутки.
Лалисе сделалось дурно. Безотчетным жестом она прижала руки к вискам и почувствовала, как в подушечки пальцев ударила кровь.
— По пятнадцать часов, — повторила сутенерша, не сводя с нее алчно блестящих глаз. — По десять клиенток каждый день. Тридцать дней в месяц. Двенадцать месяцев в год. Год за годом. До конца его жизни.
Лалиса отвернула голову, борясь с тошнотой.
Двадцать тысяч золотых монет! Двадцать тысяч. Неподъемная сумма.
— Но, если он тебе действительно нужен, — мадам сутенерша выждала паузу, а затем неожиданно заявила: — я готова принять вместо денег кое-что другое.
Кое-что другое?
Принять вместо денег кое-что другое?
Лиса вскинулась, пересела на краешек дивана и расправила плечи, вся обратившись в слух.
О чем говорит госпожа Руби? Что согласна взять в качестве платы?
— Вижу, ты заинтригована, — усмехнулась компаньонка. — Этот курто тебя зацепил. Зацепил, зацепил, — закивала она, обрывая слабые возражения собеседницы. — Иначе ты бы не искала его по всему городу. Нашла бы себе в «Шипах» другого сладкого мальчика для развлечений. Вот же бесы! Пока хозяйка «Лотоса» говорила, Лалиса мысленно ругала себя последними словами. Надо было вести себя сдержаннее, не показывать интерес. Торговец ведь не дурак: видит, что покупатель на крючке, и заламывает цену.
— Ты не права. — Последняя отчаянная попытка сохранить хорошую мину при плохой игре. Нельзя, чтобы Руби понимала, насколько высоки ставки. Даже выше, чем она думает! — Мне нравится экзотика.
—Да-да, ты говорила, — хозяйка «Лотоса» спрятала в кулаке улыбку.
— У этого курто волшебный язык. Раздвоенный. Но у Змея в «Шипах» тоже, поэтому, если цена покажется мне завышенной, я просто сменю любовника.
— Что ж, — оборвала ее Руби, поднявшись из-за стола. — Думаю, это разумно. Полагаю, так тебе и следует сделать. Просто сменить любовника. Раз Дракон не больно-то тебе и нужен. — Она пересекла комнату и с намеком распахнула дверь. — Прости, дорогая, у меня много дел. Если на этом все, предлагаю тебе спуститься вниз и найти утешение в объятиях соблазнительного мужчины.
Найти утешение...
Все она понимала, не удалось Лалисе ее одурачить. Эта женщина видела ее насквозь, читала ее мысли как открытую книгу.
С лукавой улыбкой госпожа Руби стояла на пороге, удерживая дверь открытой, но, разумеется, Лиса не поднялась с дивана. Притворяться равнодушной было поздно. Проклятая плутовка вынудила ее снять маску.
— Ты говорила, что готова принять в качестве платы не деньги, а что-то другое. Двадцати тысяч драконов у меня нет.
Улыбка госпожи Руби стала еще более широкой и ослепительной. Донельзя довольная, хозяйка борделя подплыла к столу с бумагами, выцепила оттуда чистый белый лист и протянула Лисе.
— В качестве платы, — произнесла она медленно, но четко, — я хочу рецепт твоего чудо-средства. Я хочу, чтобы ты отказалась от доли в нашем деле, передала мне все права на зелья, которые приготовила для «Счастливой колдуньи».
— Ты хочешь, — Лалиса тяжело сглотнула, в горле резко пересохло. — Хочешь...
— Исключительное право на производство и продажу.
— Всех моих зелий.
— Да.
Мир на мгновение покачнулся и поплыл, в глазах померкло. Столько трудов. Руби хотела отнять у нее все! Ее любимое дело, ее выстраданное, с трудом обретенное благополучие, твердую почву под ногами. Волшебную удочку, которой Лалиса ловила рыбу. В последнее время — очень жирную рыбу, большую.
Да она же останется без средств к существованию!
— Я ни в коем случае тебя не прогоняю, — словно прочитала ее мысли Руби. — Можешь и дальше варить для аптеки зелья. За полтора грифона в месяц.
Такие гроши!
Она собиралась ей платить меньше, чем в свое время Милтон! Знала, что другую работу Лиса не найдет, а свое дело без денег не откроет.
Внезапно и очень остро она ощутила себя в тупике, в ловушке. Ощутила себя дичью, которую виртуозно заманили в капкан.
Хозяйка «Лотоса» держала перед ее лицом чистый лист бумаги.
— Ко всему прочему я позволю тебе и дальше жить в своей квартире и даже не стану поднимать арендную плату. Во всяком случае, пока ты будешь хорошей девочкой. Оцени мое великодушие.
Лалиса оценила. Бывшая напарница умело связывала ее по рукам и ногам, стремясь превратить в свою рабыню — полезную и послушную, потому что зависимую. Хотела, чтобы Лиса сидела в лавке и за копейки варила зелья, благодаря которым ее хозяйка станет богатеть все больше и больше. И чтобы дернуться не смела, боясь лишиться жилья и работы. И Дракона, потому что одно слово Руби — и за ним явятся каратели.
— Решай, — госпожа Дженни потрясла перед ней будущим документом. — С минуты на минуту к Дракону придет клиентка. Впрочем, я не тороплю. Ты можешь продолжать думать, пока его имеют.
Блефует.
У Лисы хватило ума понять: бывшая компаньонка как раз-таки ее торопит, хочет не оставить времени на размышления. Никакая клиентка не спешит к Дракону, ведь совсем недавно хозяйка «Лотоса» собиралась отдать его Лалисе. Возможно, на всю ночь. Однако это не значит, что в постель к соблазнительному курто не выстроилась очередь из садисток.
С тяжелым вздохом Лалиса взяла в руки протянутый лист и разложила у себя на коленях. Сверху на бумагу опустилось магическое перо.
— Пиши. Я продиктую.
Отказаться от свободы, от независимости, от блестящего будущего.
— Я, Лалиса Манобан, создательница зелья от женских болей под названием...
На одной чаше весов любимое дело, на другой...
— ...передаю исключительное право на его продажу и изготовление...
А на другой — любимый человек. Любимый! Она осознала это только сейчас, но очень ясно, отчетливо. Как там сказала эта предательница Руби: «Иначе не искала бы его по всему городу»? А она искала, есть не могла, ночами не спала, только о нем и думала.
— ...принимаю в качестве вознаграждения...
А раз она его любит, то какие могут быть сомнения!
— ...один серебряный грифон.
С полным осознанием того, что поступает правильно, Лалиса поставила под текстом размашистую подпись.
Удочка? Нет. Ее прибыльное чудо-средство не удочка, а всего лишь одна из жирных рыбин, которых она поймала. Настоящая удочка — ее живой ум, ее исключительный талант, ее умелые руки зельевара. Не о чем сожалеть! Она еще столько рыб себе наловит — Руби обзавидуется. Придет день — и Лалиса приготовит новое чудо-средство, и успехом оно станет пользоваться даже бо́льшим, чем предыдущее.