6 глава
Никогда еще Чонгук не ощущал свою беспомощность так мучительно остро.
Нет. Ощущал.
В тот день, когда его лишили крыльев. Когда он очнулся после сонного зелья в темной вонючей клетке с пятнами крови на полу и не почувствовал за спиной привычной тяжести. Когда понял, что именно с ним случилось и, в ужасе обернувшись, не увидел сзади вороха черно-зеленых перьев, своей главной гордости. Когда камеру сотряс его дикий, полный неверия и протеста крик.
Чонгук помнил, как пытался изогнуться, чтобы рассмотреть свою искалеченную спину. Как выл и хрипел, бросаясь на стены, с которых свисали цепи и кандалы. Как разбивал руки в кровь о каменную кладку, а потом этими окровавленными руками ощупывал свежие шрамы на лопатках. Как чувствовал под пальцами неровность стежков хирургических нитей.
Тогда он думал, что сойдет с ума, корчась в агонии собственного бессилия.
И сейчас его захлестнули похожие эмоции.
Ярость, что невозможно излить. Отчаяние, жрущее тебя заживо, как голодный зверь. Пугающая, доводящая до паники беззащитность. Исступление.
Беспомощный, не способный ни пошевелиться, ни закричать, он смотрел в зал сквозь отверстия в цветочной ширме. Смотрел, как мерзавец Тэхён, вихляя бедрами, приближается к его истинной паре. Не сводил злого взгляда с его широкой, усыпанной веснушками спины.
Ненависть, черная, жгучая, страшная, наполняла неподвижное тело дракона, заставляла его одурманенный разум гореть.
Перед глазами клубился туман, и сквозь этот туман Чонгук видел, как Тэхён разговаривает с Лалисой, как улыбается ей томной улыбкой соблазнителя, как выпячивает обнаженную грудь и во всей красе демонстрирует рельефные мускулы.
Что, если он ей понравится? Что, если она захочет подняться с ним наверх, в спальню?
Не слушай его, любимая, умоляю! Не принимай с благосклонностью его лживые улыбки. Даже не смотри в его сторону.
О нет!
Лиса поднялась с дивана. Зачем? Куда, куда она собралась?
В его сторону!
Держа что-то в кулачке, любимая шла в его сторону.
Пытаясь привлечь к себе внимание, Чонгук замычал сквозь стиснутые зубы, которые не получалось разжать. Задергался в попытке вернуть телу подвижность. Тщетно. Все, чего он добился, — парализованный, соскользнул ниже по спинке дивана.
И тут несчастный пленник заметил у рояля Лаиру.
Так вот к кому направлялась его истинная. К смотрительнице борделя. Хотела...
Хотела оплатить услуги курто! Купить Тэхёна!
Тот все-таки сумел заморочить ей голову.
В отчаянии Чонгук завыл, но только в мыслях: из горла не вырывалось ни звука. Изо всех сил он сопротивлялся странному, овладевшему его телом параличу, но руки и ноги оставались вялыми, непослушными.
Лалиса, любимая, заметь меня, не уходи с этим негодяем.
Но она ушла.
Взглядом, полным боли, Чонгук провожал любимую, поднимающуюся по лестнице. Смотрел на нее, пока она не скрылась из вида, исчезнув во мраке второго этажа.
Отправилась в спальню с другим мужчиной.
Что, если они там...
А вдруг в этот раз Лалиса не захочет ограничиться разговором?
Ревность когтями раздирала грудную клетку, слезы против воли собирались в уголках глаз. Чонгук знал, что плакать не по-мужски, но ничего не мог с собой поделать. Это были слезы злости, слезы бессилия.
«Моя! Она моя!»
— Ну, и чего мы тут разлеживаемся? — Над ним склонилась Лаира, ее лицо с раздутыми, похожими на гусениц губами.
Чонгук зажмурился, чувствуя бегущую по щекам соленую влагу.
Убьет. Он убьет рыжего мерзавца. Только вернет контроль над телом — и отправит пятнистую душу этого ублюдка к праотцам. Ему не жить!
— Ох, да что с тобой? Ты что, пошевелиться не можешь? Геральдина. Надо позвать Геральдину.
Раздались торопливые шаги.
Какое-то время он был один, варился в своем личном аду, безмолвно вопя от боли, затем почувствовал на щеках чьи-то руки. В поле зрения попало морщинистое лицо с глубокими складками в уголках опущенных губ, следом — сухие пальцы с отросшими ногтями. Они приближались, потом оттянули ему нижнее веко.
— Да чтоб меня! — проскрежетал голос. Словно ворона каркнула или ножом провели по стеклу. — Никак крякла?
Время тянулось невыносимо медленно. Чонгук лежал на кровати, куда его неподвижное тело перетащили и сгрузили охранники, и мысленно считал секунды. С тех пор как Лалиса поднялась с Тэхёном в спальню, прошло четыре часа. Как много они успели сделать за это время?
Многое. Если Лалиса купила курто, чтобы использовать по назначению, за четыре часа они уже успели переспать раз десять.
Едва паралич, вызванный ядом кряклы, прошел, Чонгук сполз с постели. Пошатываясь, держась за стены, он направился к выходу. Вывалился из комнаты в коридор и на дрожащих ногах направился по нему, распахивая все двери, что попадались на пути.
Из комнат, в которые Чонгук заглядывал, в него летели ругательства. Голые женщины, застигнутые врасплох во время любви, визжали и бросались вещами — подушками и одеждой. Потревоженные курто поливали дракона отборной бранью. Некоторые спальни оказывались пустыми.
Толкнув очередную дверь, Чонгук почувствовал, как от бешенства глаза наливаются кровью. На постели, положив руку под голову и разметав по подушке светлые волосы, спала Лалиса, а рядом застегивал ширинку ублюдок Тэхён.
Чонгук попытался на него наброситься. Попытался вцепиться в горло соперника непослушными пальцами, но, вместо этого, ослабевший, едва позорно не свалился к его ногам.
И свалился бы, если бы Тэхён не удержал его за плечи.
— Что ты творишь? — прошипел этот мерзавец, эта рыжая дрянь, косясь в сторону кровати, где дремала Лалиса. — Забыл правила? Хочешь, чтобы нас обоих отправили в комнату боли?
— Я убью тебя! Убью! — тянулся к его горлу Чонгук, в то время как обмякшие ноги подгибались, отказываясь держать вес своего хозяина. — Ты! Это из-за тебя я... Что ты с ней сделал? Как посмел!
Тэхён хмыкнул. Взглянул на Дракона серьезно и с жалостью.
— Влюбился что ли? В клиентку? С ума сошел?
— Не твое дело!
— Ты прав. Не мое. Хочешь себя погубить — валяй.
Он с легкостью оттолкнул Чонгука, и тот налетел спиной на стену.
— Извини, приятель. Здесь каждый сам за себя.
Оскалившись, Дракон зарычал. Хотел снова кинуться на Тэхёна, но тот быстро шмыгнул в открытую дверь и уже из коридора бросил сопернику:
— Расслабься, ничего у нас с ней не было.
Ничего не было? Только сейчас Чонгук заметил, что Лиса спит в платье, и сложил два и два. Не стала бы девушка после близости обратно натягивать на себя всю эту громоздкую конструкцию из ткани, все эти многочисленные слои одежды, тем более справиться с огромным числом застежек без посторонней помощи было сложно. Значит, Тэхён не тронул Лалису?
Но зачем красавица раз за разом приходила в бордель, если не собиралась быть с курто?
С протяжным вздохом Чонгук подполз на коленях к кровати и уселся на пол рядом с Лисой, как верный пес. Хотелось к ней прикоснуться. Хотелось любоваться на то, как трепещут во сне ее длинные ресницы.
Он наклонился, сам не зная, зачем, и тут прекрасные голубые глаза распахнулись.
Так близко. Так близко Чонгук и Лалиса были друг к другу. Их лица разделяла лишь тонкая прослойка воздуха.
Влюбился.
Лалиса проснулась раньше, чем дала это понять. Ее разбудили голоса, чье-то сердитое шипение, и она осталась лежать в постели, прислушиваясь.
Дракон! Это был Дракон! Он о чем-то спорил с рыжим курто, которого она купила ночью. А потом Тэхён сказал: «Влюбился что ли? В клиентку?»
И ее сердце пропустило удар. Ее рука, лежащая поверх одеяла, дрогнула. Ее грудь, стянутая жесткими вставками корсета, перестала принимать воздух.
В жадном внимании Лалиса напрягла слух. Что Дракон ответит? Почему она так нервничает в ожидании его слов?
— Не твое дело! — Сердито. Зло. Так отбивают удары, летящие в уязвимое место.
Неужели?..
Теплое приятное чувство разлилось внутри, и Лиса тут же начала себя за него ругать. Чему она радуется, если не собирается отвечать Дракону взаимностью, если отношения между ними невозможны?
Мысль отчего-то причинила боль, и Лиса сильнее зажмурилась, словно пытаясь эту мысль прогнать, а затем ощутила прикосновение воздуха к лицу — чужое дыхание — и распахнула глаза.
Распахнула — и упала в пропасть, в колодец мрака без дна. Тонула, тонула в черных глубоких омутах и не могла выплыть на поверхность.
— Я искала тебя, — шепнула Лалиса, приподняв руку и коснувшись серебряных чешуек под скулами Дракона. Маленькие пластинки под ее пальцами ощущались совсем не так, как она представляла. Гибкие, сухие, теплые.
От нежности мужчина зажмурился, как огромный довольный кот, и плотнее прижался к ласкающей ладони.
Его рука скользнула по ее руке. По плотному рукаву платья. От запястья к плечу, от плеча к шее, от шеи под волосы к затылку. Чтобы обхватить голову. Чтобы притянуть ближе. Чтобы убрать между их лицами последнюю преграду. Чтобы ни один сантиметр воздуха не разделял губы, тянущиеся навстречу друг другу.
Безумие.
Что они творят?
Зачем?
Здравые мысли покинули голову в ту же секунду, как Лалиса ощутила влажное прикосновение языка. Тысячи болезненно-сладких иголок вонзились в тело, тысячи бабочек запорхали в животе, тысячи пузырьков игристого вина растеклись по венам. Она летела. Она падала. Умирала и возрождалась. И никогда прежде не чувствовала жизнь так остро, как в этот момент.
Дракон бережно придерживал ее затылок, целовал с трепетом и мучительной страстью, которую старался контролировать. Чтобы не напугать Лису своим пылом? Чтобы не потерять разум от силы захлестнувших эмоций?
Она видела его напряжение. Он весь был, как натянутая струна, как лавина, готовая сойти с горы и обрушиться на свою жертву. Он будто сам себя боялся, ужасающей мощи своих чувств, а потому балансировал на грани.
— Госпожа? Время вышло.
Женский голос, резкий, слишком громкий, слишком пронзительный, нарушил идиллию, ворвался в их розовый мирок, в сахарный туман, заполнивший голову Лалисы.
Опомнившись, девушка отстранилась от Дракона, практически отшатнулась от него, и неосознанно прижала пальцы к зацелованным губам.
— Хотите продлить? — Женщина на пороге смотрела пристально. Неприятным, расчетливым взглядом.
Хотите продлить?
Она хотела.
У нее не было денег.
Она не могла позволить себе расстаться с еще одним серебряным грифоном, как бы отчаянно этого ни желала.
— Я... Я тороплюсь, — стараясь не смотреть в сторону Дракона, так сладко целовавшего ее всего минуту назад, Лиса неуклюже поднялась с кровати и потянулась к чемодану.
Обулась, ощущая на себе два пристальных взгляда. Под этими тяжелыми взглядами дошла до двери.
— Ты вернешься? — настиг ее на пороге глухой, полный надежды голос.
— Да, — ответила она тихо и только в коридоре задумалась, как сможет выполнить свое обещание.
Нищенка, без работы, без крыши над головой, где она найдет деньги, чтобы прийти сюда снова?