Любимый муж

Я отталкиваюсь ногами от земли и бегу. Задыхаюсь, лёгкие горят, но я сворачиваю на узенькие улицы, где почти нет людей, и продолжаю мчаться куда-то, лишь бы хоть немного отвлечься от боли. Но она острыми когтями впивается в тело, раздирает душу на мелкие частицы, царапает, корёжит, перемалывает каменными жерновами. Я хочу избавиться от разрушительных чувств, стать слепой и немой к человеческим эмоциям. Не казаться циничной, а быть ею.

Спотыкаюсь и падаю на асфальт, сдирая ладони до крови. Физической боли не ощущаю. Джинсы грязные, порванные. Нужно новые купить. Снова непредвиденные траты.

Цепляюсь за эту мысль, как за спасительную соломинку.

Если душевную боль невозможно остановить силой воли, то от физического дискомфорта я могу избавиться раз и навсегда.

Я возвращаюсь в общежитие, чтобы принять душ и переодеться. Дезинфицирую ранки перекисью водорода, залепляю их пластырем. Ладони щиплет, снова болит голова.

Почему-то я думала, что Егор с Мариной просто потрахались и разошлись. А теперь моя бывшая лучшая подруга выходит замуж за мужчину, которого я до сих пор не отпустила. Поцелуй с Сокджином ничего не изменил. Сколько ещё нужно времени, чтобы эта дурацкая любовь полностью исчезла?

Надеваю красивое нижнее бельё, а сверху — серые джинсы и тёплый свитер. В сумку бросаю сменную одежду и косметичку. Заказываю такси. Сегодня можно шиковать. Я добровольно продаюсь. Если, конечно, ещё не поздно.

Возле трёхэтажного особняка Сокджина я топчусь около двух часов.

Наконец улицу освещает блеск фар, и у ворот останавливается чёрная машина.

Вопреки всем законам логики, я испытываю радость, когда вижу удивлённое лицо Сокджина. Пульсирующая в грудной клетке боль затихает, я чувствую себя красивой, уверенной и ко всему готовой. Откажет — ну и хрен с ним, сама виновата, что сбежала тогда. Согласится — что ж, здравствуй, новая богатая жизнь.

Он подходит ко мне, хмурится, когда я старательно улыбаюсь и звонко говорю:

— Привет! Я не знала, как тебя найти, поэтому решила у дома подождать. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Он скептически кривит губы, скользит изучающим взглядом по моему телу, а потом резко хватает за руку. Я морщусь от болезненных ощущений, когда он задевает свежие царапины на моих ладонях.

— Случайно упала. Ерунда, — пытаюсь отдёрнуть руку, но Сокджин не разрешает.

Он рассматривает вторую ладонь, осторожно проводит кончиками пальцев по ноющим ранам.

— Я согласна на брак по расчёту. Если, конечно, за полторы недели ты не нашёл мне замену. И можно не тратить понапрасну время, я готова расписаться с тобой хоть завтра. Но перед этим нам необходимо заняться сексом, чтобы ты понял, какой бракованный товар покупаешь.

Выдыхаюсь, сказав заранее приготовленную речь.

Сокджин тяжело вздыхает.

— Пойдём в дом, ты дрожишь от холода.

— Значит, ты согласен? Трахнемся сегодня же? — спрашиваю с любопытством. Не зря же я красное бельё надевала.

— Заманчивое предложение, — привычно усмехается он, но в глазах его нет веселья. — Для начала тебе нужно согреться, а потом мы обсудим условия брачного контракта.

— А секс?

— Будет тебе и секс, — произносит успокаивающим тоном.

У всех бывают моменты слабости. Жаль, что свидетелем моего эмоционального срыва становится Сокджин.

Когда собираешься переспать с будущим мужем, нужно позаботиться о своём внешнем виде: надеть сексуальное нижнее бельё, замазать синяки под глазами, воспользоваться тушью и губной помадой. Да вот только ему плевать на мою красоту. Дурацкие царапины на ладонях его интересуют куда больше. Взгляд тревожный, недоумевающий, между бровями появляется залом.

Мне не нравится его поведение. Я пришла, чтобы продаться. Эмоциональный контакт, разговоры по душам, сочувствующий взгляд — всё это вызывает во мне отторжение. И пусть Сокджин лишь недовольно сдвигает брови и ведёт меня в дом, чтобы согреться, я уже заранее боюсь, что он начнёт задавать личные вопросы.

Я не знаю, какой будет моя реакция. Кажется, сейчас я в шаге от того, чтобы выплеснуть наружу душевную боль. Я никому не рассказывала о предательстве Марины и Егора. Даже маме. Она бы не поняла. Я пережила всё в одиночку, так проще. Когда никто тебя не жалеет, ты быстрее восстанавливаешься.

Не хочу, чтобы он лез мне в душу. Я готова заняться с ним сексом, подписать брачный контракт, выйти замуж в любой момент, ходить на светские мероприятия и мило улыбаться зажравшимся мажорам. Но моё прошлое, мои эмоции, чувства и мысли должны оставаться неприкосновенными. К ним доступ закрыт.

— Держи, — он протягивает мне бокал с неизвестным пойлом. — Пей, быстро согреешься.

Я сижу в кресле, укрывшись тёплым клетчатым пледом. Вичер обнюхивает мою ладонь и лижет руку. Всё же есть плюсы в моём спонтанном решении: каждый день я буду проводить с очаровательными пёселями, кормить их, гладить и развлекать. Ну и деньги, конечно, здорово помогут. Переведусь на заочное, запишусь на водительские курсы, мир посмотрю. Не жизнь, а сказка.

Обхватываю ладонями прохладный бокал, делаю маленький глоток. Едкий алкоголь обжигает горло и пищевод, по телу распространяется жар. Я с удовольствием пью коньяк или виски. Не особо разбираюсь в спиртном. Мы с Егором иногда заказывали пиво в ресторанах, а после расставания я пыталась найти утешение в красном вине, но мне только хуже становилось. Лезли депрессивные мысли, слёзы на глаза наворачивались. Так что со спиртного я переключилась на сигареты. Курение расслабляет, туманит разум, дарит ощущение мнимого спокойствия.

— Это виски? — спрашиваю наугад, желая нарушить затянувшееся молчание.

— Да, скотч или шотландский виски, — Сокджин присаживается в кресло напротив. Хлопает по колену — и к нему на руки прыгает Джанго. Какая милота, аж тошно!

— Может, обсудим наш брак? — откидываю плед, в котором больше нет нужды, и с интересом жду ответа. Скотч благотворно на меня влияет: мысли о Егоре и Маринке полностью выветриваются из головы.

— Почему ты всегда спешишь перейти к делу? А как же желание узнать меня получше? — иронично улыбается Джин.

— Тогда я просто тянула время. Не хотела возвращаться в общагу, поэтому решила с тобой поужинать. По этой же причине я напросилась к тебе домой. И поцеловала тебя я тоже с корыстной целью.

— О которой ты, конечно же, не скажешь.

— Нет. Но поцелуй всё равно не сработал, — вздыхаю я, рассеянно поглаживая спящего в ногах Вичера.

— Ясно, — линия его скул становится заострённой. — Чего ты хочешь от нашего брака? На что согласна, а что категорически не приемлешь?

— Главное условие — ты не лезешь в мою душу, а я не лезу в твою. Мы просто живём под одной крышей, трахаемся и иногда общаемся друг с другом, — повторяю его же слова. — Я хожу на все светские мероприятия, красиво наряжаюсь, приветливо улыбаюсь мажорам, надутым снобам и другим очаровательным людям. В общем, служу твоей визитной карточкой. В свободное время я живу так, как хочу.

— А поконкретнее?

— Трачу твои деньги, — сдавленно хихикаю. — Отдыхаю, хожу по ресторанам, путешествую. Я найду, чем заняться. Это тебя волновать не должно.

— Что ещё?

— Никаких измен, — внутри всё холодеет, и я делаю большой глоток шотландского виски. — Если ты намерен спать с другими женщинами, то я не согласна на брак по расчёту. Взамен я тоже обещаю быть тебе верной.

— Понял. Ещё что-нибудь? — безразлично спрашивает Сокджин.

— Ты не ограничиваешь мою свободу. Я не из тех, кто часами стоит у плиты, а потом ещё убирает гигантский трёхэтажный особняк.

— Т/и, — он качает головой, произносит насмешливо: — Ну какая готовка и уборка? Всё это делают специально обученные люди. Еду привозят из моего любимого ресторана, клининговая компания занимается уборкой. Мне нужна жена, а не уставшая домохозяйка.

— Кто ж вас, богачей, знает. Может, ты видишь в жене домашнюю прислугу, а не свободную личность. Мне известны такие мужики, — морщусь, вспоминая обеспеченного отчима, который понятия не имеет о доставке еды и клининговых компаниях.

— Ты все условия озвучила?

— Вроде да. Ты не беспокойся, если я ещё что-нибудь вспомню, то обязательно об этом скажу, — широко улыбаюсь Сокджину.

Кажется, я нашла алкоголь, который действует лучше сигарет. Мне хорошо. Уютно и немного жарко. В этой блестящей гостиной катастрофически не хватает камина. Вот было бы романтично усесться на качающееся кресло, закутаться в плед и читать меланхоличный осенний роман. За окном бы лил дождь, а в камине вечно горел огонь.

— Теперь слушай мои условия, — резко произносит Сокджин. — Ты не можешь быть полностью свободной, потому что мы вступаем в брак, а он предполагает некую сплочённость. Если мне понадобится твоё присутствие на важной встрече, ты должна отменить все свои рестораны и путешествия.

Я слышу сарказм в его голосе. И это бесит!

— Может, мне ещё и обо всех своих передвижениях докладывать? — издевательским тоном спрашиваю я.

— Да как-нибудь обойдусь. Главное — всегда ночуй дома. И клубами не увлекайся. Моей жене не пристало шляться по всяким злачным местам.

— Клубы я не люблю, можешь не переживать.

— Отлично. Последнее условие — ты прекращаешь курить.

— Что? — я вскакиваю с дивана и бросаю гневный взгляд на Джина. Допиваю скотч, кривлюсь, когда огненная жидкость опаляет внутренности. — Какого чёрта я должна это делать?

— Я беру тебя в жёны. Даю карту с огромной суммой, которую ты можешь тратить так, как пожелаешь. Я не лезу тебе в душу, не задаю лишних вопросов, по возможности не ограничиваю твою свободу. Взамен уж, будь добра — избавься от вредной привычки.

— Но ты как раз ограничиваешь мою свободу!

— А я считаю, что делаю тебе одолжение. Курение вредит здоровью!

— Какая заезженная фраза! — взмахиваю руками, приближаюсь к нему, который тоже поднялся с кресла и, сложив руки на груди, пристально за мной наблюдает.

— Некоторые истины звучат банально. Смирись с этим.

Я тяжело дышу. Стискиваю зубы, чтобы не послать его куда подальше с его диктаторскими замашками. Ночуй дома, по клубам не шляйся, не кури, не путешествуй, а то можешь мне понадобиться, ходи на светские мероприятия, а ночами ублажай меня в супружеской постели! А так да, Т/и, ты свободна, разве это не очевидно?

Может, зря я вообще в это вписываюсь?

Но тут острым осколком полосует душу воспоминание о сияющей Маринке в объятиях Егора. Они женятся. Они будут счастливы. Я тоже выйду замуж! Всем им назло! Пусть знают, что Майя Крылова не жуёт сопли, не страдает по утраченной любви, а живёт дальше. И муж у неё — не мажорский сыночек, а крутой бизнесмен с двумя красивыми собаками!

Последний факт вряд ли кого-то впечатлит, но я в восторге от Джанго и Вичера.

— Снова хочешь сбежать? Второй раз со мной этот фокус не сработает. Найду менее требовательную Золушку, — гневно сверкает глазами Сокджин.

Ути, Бозе мой! Обидела мальчика, написяла в норку. Какой он, однако, впечатлительный.

И так ли он не прав, требуя от меня бросить курить? Я ведь и сама хотела избавиться от пагубной привычки. Одышка при беге и воняющая сигаретным дымом одежда — это полный отстой.

— Не сбегу я никуда. Я согласна на твои условия, — делаю шаг ему навстречу, перед глазами пляшут разноцветные огоньки. Крепкий алкоголь был, забористый. — А теперь, может, скрепим нашу договорённость пред супружеским сексом?

Сокджин кивает. Берёт меня за руку и ведёт к лестнице. Мы поднимаемся на второй этаж, заходим в комнату.

Я плохо соображаю, даже под влиянием алкоголя не могу избавиться от волнения. Неужели сейчас я пересплю с другим мужчиной, не с Егором? Как это будет? Больно? Грубо? Быстро? Надеюсь, он захочет меня поцеловать. Должно же быть что-то приятное в сексе.

Сажусь на застеленную кровать. Комната очень напоминает ту, в которой я ночевала полторы недели назад. Может, это она и есть? Сокджин не захотел трахать меня в своей спальне, привёл в гостевую. Обидно.

Вскидываю подбородок, храбрюсь, ловлю взгляд Сокджина.

— После того, как мы займёмся сексом... Тебе не понравится... Короче, ты можешь прямо обо всём сказать и отменить нашу сделку. Я знаю, что плохая любовница. Я не обижусь, честно. И прекрасно тебя пойму...

— Кто внушил тебе весь этот бред? Ты дерзкая, смелая, наглая, острая на язык, но сейчас напоминаешь затравленного зверька.

Он проводит пальцами по моей щеке. Он озадачен, смотрит задумчиво и даже грустно. Я опускаю глаза. Не хватало ещё увидеть жалость в его взгляде!

— Давай уже потрахаемся! — уворачиваюсь от его пальцев, жалящих чувствительную кожу. Пусть переходит к делу, а не лясы точит. Может, мне ещё первой раздеться?

— Хорошо.

Он выключает свет.

Я напрягаюсь, ожидая его дальнейших действий.

— Только не сегодня, Т/и. Наш первый секс случится на трезвую голову. И ты не будешь чувствовать себя такой зажатой и потерянной, — тихо произносит он. — Спокойной ночи.

Он уходит, осторожно закрыв за собой дверь.