Летящие облака

Машина поехала обратно в «Жуйхонцзю».

Юй Кун сидел, боясь пошелохнуться, на пассажирском сиденье. На заднем сиденье было тихо, и он мог разглядеть в зеркале заднего вида лишь то, как его босс держит за руку худого изможденного паренька.

- Как ты здесь оказался? – в тихом салоне машины голос Вэй Цидуна казался безразличным и незнакомым, но Юй Кунь все же уловил в нем нотки несвойственной ему заботы и недовольства.

Юй Кунь почувствовал, как его спина покрывается по̀том, ему почему-то казалось, что это недовольство направлено именно на него.

Мальчик был очень смущен и говорил очень тихо. Видимо, его беспокоило то, что они в машине были не одни, и он не знал, что ему следует говорить, а что нет, поэтому он слегка замялся, прежде чем ответить:

- Я знал только этот адрес... Я боялся, что с тобой что-нибудь случилось, поэтому приехал, чтобы найти тебя.

- Я не знал, что ты здесь. Долго ждал? – Вэй Цидун ласково сжал руку Цзян Сяоси, давая ему понять, что ему не нужно нервничать.

- Нет, недолго, - ответил Цзян Сяоси, почему-то чувствуя себя очень скованно.

После того, как Цзян Даюй превратился в Вэй Цидуна, он уже не мог чувствовать себя с ним также легко и непринужденно, как раньше.

То, что он смог найти Цзян Даюя, уже можно считать невероятной удачей.

На этом их разговор закончился, и Вэй Цидун снова потер лоб. По правде говоря, он еще не решил, как ему поступить с Цзян Сяоси, который когда-то спас его и был его парнем в то время, пока к нему не вернулась память.

После своего возвращения он сразу же оказался в центре интриг и кровавых сражений. Он с головой погрузился в эту непрерывную борьбу, и у него не было времени думать о том, что произошло за те полгода на острове Дуоюй, в том числе, и о Цзян Сяоси.

Но, если так подумать, Цзян Сяоси действительно очень подходил ему. Просто у него сейчас было столько хлопот, и Цзян Сяоси не был для него на первом месте. Поэтому он и уехал без всяких колебаний. Во-первых, сейчас ему было не до этого, а во-вторых, он не хотел, чтобы кто-то или что-то отвлекало его от дел. Когда он уезжал из Юньчена, Вэй Сюань спросил его, как он собирается поступить с этим человеком. Он уже все решил для себя. Для начала он заплатит ему, а потом, когда завершит все дела, если к тому времени у него все еще будет такое желание, он заберет его к себе.

Ему не хотелось загадывать далеко вперед, и он выбросил эти мысли из головы.

То, что Цзян Сяоси сумел найти его в городе, стало для него полной неожиданностью. Но, раз уж он теперь здесь, так тому и быть – приятно иметь рядом подходящего человека.

В вопросах отношений Вэй Цидун всегда был прямолинеен. Когда решение принято, больше не о чем размышлять.

Вскоре машина остановилась в «Жуйхонцзю». Цзян Сяоси вылез из машины вслед за Вэй Цидуном, и тот отвел его в дом.

«Жуйхонцзю» - элитный жилой комплекс в пригороде, где располагалась дюжина двухэтажных вилл, утопающих в пышных садах. Вэй Цидун, ценивший уединение, постоянно жил здесь, и кроме него, здесь не было никого, кроме приходящей прислуги, занимавшейся работой по дому.

Юй Кунь следовал за ними, чувствуя, как у него вспотели ладони от страха. Он невольно поглядывал в сторону Цзян Сяоси. То, что большой босс лично приехал за ним и отвез в «Жуйхонцзю», уже само по себе казалось невероятным. А теперь у него и вовсе сложилось впечатление, что босс собирается надолго поселить здесь этого человека.

Вэй Цидун отвел Цзян Сяоси в дом и дал ему пару тапочек.

- Останешься здесь. Днем сюда будет придет прислуга, чтобы сделать уборку и приготовить еду. Я отведу тебя в спальню, чтобы ты мог принять душ и отдохнуть.

Вэй Цидун отвел его на второй этаж, где открыл гостевую комнату рядом со своей спальней.

- Сейчас мне нужно на работу, - добавил он. – Об остальном поговорим позже.

Цзян Сяоси, который все еще не пришел в себя после всех этих перемен, услышав, что Вэй Цидун собирается уйти, инстинктивно вцепился в его рукав, безмолвно умоляя его остаться.

Вэй Цидун вдруг почувствовал, как у него потеплело на душе. Это чувство, что кто-то так безоговорочно и без скрытых мотивов полагается на него, было хорошо ему знакомо.

Он ласково погладил Цзян Сяоси по волосам, как много раз делал это на острове Дуоюй, и его голос зазвучал мягче:

- Можешь спокойно оставаться здесь и ни о чем не волноваться.

Звук двигателя начал отдаляться и постепенно затих вдали.

Цзян Сяоси остался один в спальне, глядя в окно, как Вэй Цидун спускается по ступенькам и уезжает. Должно быть, у него и правда было много дел, он быстрым шагом прошел от ворот к машине, с телефоном в руке решая на ходу какие-то вопросы. Он мог разглядеть сверху его аккуратную стрижку, нахмуренные брови, сильные напряженные мышцы его руки, в которой он держал телефон и твердую решительную походку.

Цзян Даюй, который только что мягко разговаривал с ним, казалось, превратился в Вэй Цидуна, стоило ему только выйти отсюда.

Цзян Сяоси похлопал себя по щекам, стараясь прийти в себя, и легкая боль заставила его поверить в то, что все это не снится ему, а происходит на самом деле. Он действительно нашел Цзян Даюя, и тот привез его к себе домой. Он больше не томится в том темном пустом коридоре возле двери, которая никогда не откроется, в ожидании шагов, которые никогда не услышит.

Это был большой дом. Цзян Сяоси вышел из комнаты и немного постоял возле спальни Вэй Цидуна. Затем он спустился на первый этаж, медленно обошел гостиную и прошел через столовую на кухню.

Прислуга приходила не раньше полудня, и в доме кроме него никого не было, но он все равно передвигался по дому очень осторожно и с любопытством смотрел вокруг, словно недавно вылупившийся птенец, который только вступает в этот мир, открывшийся перед ним. Мир Вэй Цидуна.

Наверное, никто не любил так, как он.

Человек, которого он любил, дарил ему столько сладчайшей радости, что у него от счастья голова шла кру̀гом. Они любили и хорошо знали друг друга – характер, привычки, самые потайные уголки души.

Но в то же время его возлюбленный в каком-то смысле оставался для него незнакомцем, его настоящее имя, прошлое, жизненный опыт и чувства – всё это было чужим для него.

Иными словами, он любил лишь одну из граней Вэй Цидуна, но не его личность целиком.

Но в тот момент Цзян Сяоси еще не осознавал этого и отдал всего себя этой любви безвозвратно.

Комнаты были оформлены очень просто, в серо-белых тонах, без излишних украшений, что очень соответствовало характеру их хозяина.

Цзян Сяоси как-то читал в одном журнале, что такой стиль оформления отражает холодный и сдержанный темперамент. Но едва ли это относилось к Цзян Даюю – как ни крути, а в некоторых вещах его точно не назовешь холодным. Цзян Сяоси помотал головой и пошлепал себя по раскрасневшимся щекам, устыдившись собственных неприличных мыслей.

Он все никак не мог успокоиться и снова прошелся по гостиной. Приложив ладони к лицу, он радостно захихикал. Он все-таки нашел Цзян Даюя, и те ответы, которые он хотел получить раньше, больше не имели для него значения.

Потому что Цзян Даюй привел его в свой дом.

При одной мысли об этом все сомнения в его душе испарились, и он успокоился.

Он провел без сна эту ночь и теперь, как бы сильно он ни был взволнован, усталость давала о себе знать. Он снова вернулся к себе в комнату, принял душ и вскоре погрузился в глубокий сон.

Ночная тьма словно чернилами залила все чернотой, и только гостиная была освещена мягким светом ночного светильника. В столовой ждала приготовленная еда, а в доме, как обычно, было очень тихо. Мальчик, которого он нашел днем, казался всего лишь иллюзией, порожденной уставшим от постоянной бессонницы мозгом. Вэй Цидун разулся и прошел в гостевую комнату на втором этаже.

В комнате было темно, и лишь через приоткрытые шторы с улицы просачивался свет, позволяя разглядеть лежавшего на кровати человека. Он свернулся в клубок под одеялом, и было видно лишь его взлохмаченную голову. Его глаза с длинными ресницами были закрыты, на щеках играл едва заметный румянец, а пухлые губы слегка приоткрылись, словно приглашая поцеловать их.

Воспоминания о времени, проведенном на острове Дуоюй, нахлынули на него внезапно и без предупреждения, сливаясь с его восприятием настоящего.

Вэй Цидун, стоя возле кровати, невольно облизнулся. Беспечный смех Цзян Сяоси, его сладкие поцелуи, гладкое белое тело, его любовь и зависимость от него вновь были рядом и стали доступны ему. Мальчик, которого он оставил в Юньчене, больше не был полузабытым воспоминанием, а стал чем-то живым и осязаемым, всколыхнув все его чувства.

Если утром, когда он забрал его, у него еще и оставались некоторые сомнения, то сейчас он был уверен в своем решении.

Пусть Цзян Сяоси останется здесь надолго.

В этой жизни среди бесконечной борьбы было бы неплохо иметь тихую гавань и иметь рядом с собой подходящего человека.

Вэй Цидун опустился на колени и провел большим пальцем по губам Цзян Сяоси.

Цзян Сяоси проснулся и, открыв сонные глаза, наткнулся на полный страстного желания взгляд.

Огненный поцелуй обжег его губы, и Цзян Сяоси инстинктивно воспротивился ему, но Вэй Цидун с легкостью подавил его сопротивление. Он вытащил Цзян Сяоси из-под одеяла, и его теплое после сна тело воспламенило каждый нерв в теле Вэй Цидуна.

- Даюй... - Цзян Сяоси, задыхаясь под тяжестью его тела, с трудом смог отстраниться от него и поспешно позвал его по имени, словно желая удостовериться в чем-то.

Вэй Цидун ослабил хватку и прошептал хрипловатым, полным желания голосом:

- Это я.

После этих слов лежавший под ним человек мгновенно перестал сопротивляться и обвил его шею руками, прижимая его к себе. Вэй Цидун только что пришел с улицы, и его тело все еще хранило холод, а жесткий воротничок его рубашки царапал кожу. Цзян Сяоси прижался к нему щекой, пытаясь поделиться с ним своим теплом. Он чувствовал холод и прикосновение жесткой щетины, но его сердце словно наполнилось густым и сладким медом.

Цзян Сяоси был в старой рубашке, которую носил Вэй Цидун, когда жил на острове. Сначала он хотел выбросить ее, но затем укоротил рукава и стал использовать ее как ночную пижаму. И вот теперь эта рубашка стала последней преградой на пути к удовлетворению его желания.

Вэй Цидун, тяжело дыша, вцепился в воротник рубашки. Ему не хватало терпения расстегнуть пуговицы одну за другой. Он просунул два пальца в вырез и с легкостью разорвал ее, отчего пуговицы разлетелись в разные стороны, бесшумно утонув в мягком ворсе ковра.

Похоже, это немного расстроило Цзян Сяоси, и он попытался придержать рубашку рукой, но Вэй Цидун ему не позволил.

- Оставь... это всего лишь одежда.

Цзян Сяоси был похож на сваренное вкрутую яйцо, которое очистили от скорлупы, и теперь он прижал его к кровати, полностью накрыв своим телом.

Вэй Цидун никогда не сдерживался в постели, ни в то время, когда он еще был Цзян Даюем, ни теперь – в делах любовных он всегда оставался верен себе. Ему нравилось смотреть, как Цзян Сяоси смеется, и ему нравилось смотреть, как он плачет. Он привык держать всё под контролем, и Цзян Сяоси безропотно подчинялся его желаниям.

Эта ночь была очень длинной. Прерывистые стоны и учащенное дыхание сливались в сладостную мелодию, которая обычно зовется любовью, и она расцветала в сердце любящего, словно цветок, жаждущий быть сорванным.

Только бы этот цветок не отцвел слишком быстро.