Летящие облака

Время едва перевалило за полдень, Цзян Даюй еще не должен был проголодаться. Наверняка, он успел вовремя.

Но стоило ему открыть дверь в палату, как вся его радость разлетелась вдребезги.

Цзян Сяоси стоял посреди пустой палаты с корзинкой мясных булочек и не знал, как ему реагировать на это.

Кровать была аккуратно заправлена, окна – открыты настежь, на столе больше не было ноутбука и документов, а на вешалках не осталось ни одежды, ни полотенец, и, самое главное, здесь больше не было Цзян Даюя.

Он вышел из палаты и проверил номер на двери – нет, он не ошибся. Его сердце болезненно сжалось, и он бросился к медсестре.

- А где пациент из 36 палаты? – спросил он.

- Оу, его же только что выписали, - медсестра знала Цзян Сяоси и то, что он ухаживал за пациентом. – Ты разве не знал об этом? – удивленно спросила она.

- Что... когда? – Цзян Сяоси словно со стороны услышал собственный глухой голос.

- Процедура выписки была завершена час назад, - ответила медсестра и, вспомнив о чем-то, добавила. – Они, кажется, что-то оставили в палате и сказали, что господин Цзян позже заберет это.

- Это я, пойду возьму, - Цзян Сяоси в оцепенении кивнул головой.

Цзян Даюй оставил для него что-то. Наверняка, с ним что-то случилось, а иначе, зачем ему понадобилось так поспешно уезжать отсюда? Неужели ему снова угрожает опасность?

Чувствуя полное смятение в мыслях, Цзян Сяоси поспешил обратно в палату. На этот раз он быстро нашел то, что оставил ему Цзян Даюй: на прикроватной тумбочке лежала внушительного вида черная папка, и в ней - банковская карта.

Цзян Сяоси взял карту и осмотрел ее со всех сторон. На обратной стороне он нашел лишь ряд цифр, которые, видимо, были паролем. Он снова заглянул в папку, но в ней больше ничего не было.

Не желая сдаваться, он даже разорвал эту папку, надеясь найти хотя бы несколько слов, которые Даюй написал ему на прощанье, но так ничего и не нашел.

Он снова обошел всю палату и нашел в углу ванной сумку, а которой лежала сменная одежда для них с Даюем и зарядное устройство. Он очень спешил, когда они уезжали с острова, и это были все их вещи, которые он тогда захватил с собой.

И вот теперь всё это бросили здесь. Так же, как и его самого.

***

Цзян Сяоси сидел на диване, снова и снова пытаясь понять, почему Цзян Даюй уехал так внезапно.

Но он так и не смог найти ответа.

И лишь когда пришла медсестра и тактично намекнула ему на то, что скоро сюда привезут нового пациента, он поспешно встал, извинился и вышел за дверь.

Дойдя до ворот больницы, Цзян Сяоси остановился, держа в одной руке сумку с вещами, а в другой – корзинку с остывшими мясными булочками. Он совершенно не знал, куда ему теперь идти.

Недалеко от ворот больницы он увидел банк. Он зашел туда, чтобы проверить карту, оставленную Цзян Даюем и остолбенел, увидев сумму денег на счете. Дрожащими пальцами он сунул карту обратно в карман, чувствуя, как маленькая пластиковая карта вдруг стала весить целую тонну.

Дальнейшие события слегка спутались у него в памяти. Он лишь помнил, что нашел недорогую гостиницу недалеко от больницы, после чего начал бесцельно блуждать по городу вокруг этой самой больницы.

У него не было номера телефона Цзян Даюя, и он также не имел никакой связи с Вэй Сюянем. Раньше они с Цзян Даюем были неразлучны, и ему даже в голову не приходило, что он может потерять его. Он очень жалел, что не купил Цзян Даюю телефон. Но ведь сейчас у него наверняка есть телефон, почему же он не оставил ему свой номер?

Ведь записал же он для него пароль для карты. Неужели было сложно написать еще несколько цифр?

Он прожил в Юньчене три дня, и каждый день выходил из гостиницы в поисках этого человека. Он знал, что эти поиски ничего не дадут, и Цзян Даюя уже давно не было в Юньчене. Но без этих поисков он вообще не знал, что ему делать, он не мог так просто сдаться и уехать отсюда.

Ему даже пришла в голову идея отправиться в тот город, который был указан в удостоверении личности Цзян Даюя, но он сразу отбросил эту мысль.

Он вовсе не был глуп, просто ему не хотелось смотреть правде в глаза.

Цзян Даюй попросил его приготовить мясные булочки с овощами не потому, что ему захотелось поесть их, а только потому, что готовить их очень долго, и этого времени ему как раз хватило для того, чтобы уладить все дела в больнице и спокойно уехать отсюда.

Но несмотря ни на что, он все еще пытался найти какое-нибудь оправдание для поспешного отъезда Цзян Даюя. А вдруг у него все-таки возникли какие-то особые обстоятельства, вынудившие его уехать?

Но оставленная ему карта говорила об обратном – после того, как Цзян Даюй пришел в себя, он больше не желал иметь с ним ничего общего, поэтому просто рассчитался с ним, заплатив «за услуги».

Перед отплытием У-ге как обычно зашел в туалет на причале. Вернувшись обратно, он увидел Цзян Сяоси, сидевшего на пластиковом стуле.

Маленькая лодка плыла по морю, и рев ее двигателя, сливаясь с шумом волн, действовала на нервы, вызывая тошноту. У-ге в третий раз принес Цзян Сяоси стакан горячей воды. Цзян Сяоси был словно в тумане, и на вопросы о том, где Даюй, почему он один и в таком состоянии, отвечал невпопад.

У-ге перестал задавать вопросы.

Есть вещи, которые человеку не под силу решить одному. У-ге вздохнул – он впервые видел Цзян Сяоси таким опустошенным.

Цзян Сяочуань, вернувшись со школы, увидел приоткрытые ворота и с радостным удивлением бросился в дом.

- Ге! Ты вернулся!

Цзян Сяочуань на ходу сбросил рюкзак и побежал на кухню, уже заполнившуюся запахом еды. Он обнял стоявшего у плиты брата, которого не видел уже больше двух недель. Хотя по телефону брат уверял его, что у него все хорошо, он все равно беспокоился о нем.

Но его радость была недолгой - одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Цзян Сяоси немного не в себе.

Цзян Сяочуань с детства отличался сообразительностью. Он рано остался без родителей, после чего его забрал к себе дедушка Цзян. Когда дедушка умер, у него не осталось никого, кроме Цзян Сяоси, который стал для него всем. Раньше, когда Бадоу обижал его, если Цзян Сяочуань был в этот момент дома, он мог запросто схватиться за нож, чтобы защитить своего брата. Никто не смел обижать его, и он был готов сражаться за него с кем угодно!

А потом, когда в их жизни появился Цзян Даюй, хоть он и отпускал на этот счет язвительные замечания, в глубине души он был этому рад. Не потому, что обрел еще одного брата, а потому, что у Цзян Сяоси появился защитник, который мог присмотреть за ним, пока его самого не было рядом.

Он был готов старательно учиться, как следует заботиться о Цзян Сяоси и... принять Цзян Даюя, как члена семьи.

Они вдвоем поужинали в полной тишине, а затем он отправился к себе в комнату, чтобы сделать домашнее задание, после чего постучал в дверь комнаты Цзян Сяоси.

В комнате все было по-прежнему. Цзян Сяоси, как обычно, сидел на кровати и листал кулинарную книгу. Вторая кровать была застелена, как и раньше, а подушка и одеяло были аккуратно сложены в ее изголовье. Казалось, ее хозяин вернется в любой момент, расстелет одеяло и ляжет спать.

Цзян Сяоси поднял голову, и в лунном свете, струившемся через окно, он казался подавленным и одиноким, словно жизнь покинула его тело.

Цзян Сяочуань подошел к нему и обнял его:

- Ге, я с тобой. Не надо грустить, ге.

Магазин прохладительных напитков был закрыт, и Цзян Сяоси больше не думал о будущем, каждый день увядая на глазах, словно цветок, который лишили солнечного света.

И только по вечерам, когда Цзян Сяочуань возвращался со школы, он слегка оживал, чтобы приготовить еду, сделать уборку и со строгим видом проверить, как он делает уроки. Цзян Сяочуань прекрасно знал, что это напускная строгость, но не подавал виду и с послушным видом показывал ему свои тетради.

- Твои задания становятся всё сложнее, я больше не смогу их проверять, - с обескураженным видом сказал Цзян Сяоси.

- Нет, если ты не станешь их проверять, я не буду стараться, - убеждал его Цзян Сяочуань. – Ге, без тебя я совсем заброшу учебу, ты не можешь все бросить на самотек.

- Цзян Сяочуань, - Цзян Сяоси посмотрел на своего брата, который уже сравнялся с ним ростом, чувствуя горечь в сердце. – Вот подожди немного, скоро ты вырастешь и будешь думать по-другому.

- Ничего подобного, я хочу всегда быть с моим ге.

Какое-то время они сидели молча. Цзян Сяочуань после некоторого колебания взял брата за руку и начал поглаживать его ладонь. Когда он сам раньше был встревожен или волновался перед экзаменами, Цзян Сяоси успокаивал его таким способом.

От таких прикосновений становилось тепло и щекотно, и это поднимало настроение.

- Я не знаю, что произошло у вас с Даюем, но, если тебе это нужно, разыщи его, - сказал Цзян Сяочуань. - Смелее, брат.

Потрясенный Цзян Сяоси поднял на него взгляд. Цзян Сяочуань, слегка склонив голову набок, с улыбкой смотрел на него, и его детское лицо казалось решительным и твердым.

- Помнишь, что ты говорил мне в детстве? В некоторых делах обязательно нужно попытаться что-то сделать. Если попробуешь, у тебя может получиться, а, если не пробовать, то тогда точно ничего не получится.

- В самом крайнем случае, ты просто вернешься обратно, а я буду ждать тебя здесь.

Даже у ребенка больше смелости, чем у него. Цзян Сяоси стало стыдно.

За эти две недели ему всюду мерещился Цзян Даюй, он вспоминал его лицо, иногда хмурое, иногда холодное, а иногда веселое и улыбающееся. Он вспоминал его горящий взгляд, страстные поцелуи и теплые объятья по ночам, а затем, проснувшись в одиночестве, он испытывал мучительное разочарование.

Мысли о Цзян Даюе сводили его с ума.

Ему хотелось броситься в объятья Цзян Даюя и задать вопрос, который не давал ему покоя: почему он ушел, не сказав ему на прощанье ни единого слова?

Но ответа не было.

Он уже давно понял, что Цзян Даюй и Вэй Цидун принадлежали разным мирам. Но ему все еще хотелось получить ответ и спросить Даюя, помнит ли он данное им раньше обещание, и имеет ли оно для него хоть какое-то значение.

Он снова сел в лодку У-ге.

После того, как Цзян Сяочуань многократно пообещал ему, что сумеет позаботиться о себе, он, наконец, набрался смелости, чтобы отправиться на поиски своего Даюя и вернуть его обратно.

Он оставил почти все деньги Цзян Сяочуаню, взяв с собой лишь необходимую сумму, чтобы хватило на дорожные расходы. Банковская карта, которую оставил ему Цзян Даюй, все еще лежала у него в кармане, он собирался вернуть ее при встрече. Он не хотел от него никаких денег. Спасение Вэй Цидуна и его любовь к Цзян Даюю нельзя было оплатить деньгами.

Ему не нужны деньги, он просто хотел вернуть Цзян Даюя.

Поездка на поезде из Юньчена в столицу занимала 13 часов. Он сидел у окна, наблюдая за проносившимися за ним пейзажами. Солнце палило все сильнее, и жара становилась невыносимой.

Выйдя из поезда и увидев своими глазами огромный шумный город с высокими небоскребами и толпами людей на улицах, он окончательно понял, что они с Цзян Даюем совершенно из разных миров.

В этом море людей его боязнь толпы начала нарастать, и он был не в силах подавить этот страх. Тот запас мужества, который он сумел найти в себе перед отъездом, начал стремительно таять под ярким солнцем.

Он был похож на выброшенную в огромный океан перепуганную рыбу. Сжимая в руке клочок бумаги с адресом, который вполне мог оказаться ненастоящим, он собирался отправиться на поиски своего будущего, совершенно не зная, что ждет его впереди.