Летящие облака

Цзян Даюй с чистой совестью спокойно спал всю ночь сном младенца. Но Цзян Сяоси ворочался с боку на бок, ошарашенный новостью о том, что «Даюй, оказывается, любит мужчин».

На следующее утро, когда он встал, чтобы приготовить завтрак, у него под глазами залегли темные круги, и его одолевала слабость. Увидев бодрого и полного сил Цзян Даюя, который вышел к завтраку, он отбросил прочь всякое смущение и, зевая, позвал его к столу.

Цзян Даюй съел два бутерброда размером с его ладонь с толстыми ломтиками ветчины и выпил две чашки каши. Он уже собирался встать, чтобы помыть посуду, но Цзян Сяоси вновь усадил его на стул.

Он поставил перед ним два крупных куска говядины, нарезанные тонкими ломтиками:

- Я тайно оставил их для тебя вчера вечером, - сказал он и подмигнул Цзян Даюю.

Расправившись с мясом, Цзян Даюй, наконец, полностью насытился.

В магазине было немного покупателей, и Цзян Сяоси вновь окунулся в атмосферу мыльной оперы.

- Должно быть, у тебя раньше был парень, - с задумчивым видом сказал он, начав гадать о прошлом Цзян Даюя. – Ты ведь очень красивый и наверняка нравился многим мужчинам.

- Неужели я выгляжу распутным? – уклончиво ответил Цзян Даюй.

Цзян Сяоси посмотрел на его лицо, а затем перевел взгляд на его широкие плечи, узкую талию, и неожиданно покраснел.

- Нет, я просто слышал, в колледже говорили, что у таких как ты... обычно много... друзей. И те, кто красив, пользуются большой популярностью.

- Оу, тогда нужно спросить меня, что нравится мне, я ведь очень привередлив, - продолжал дразнить его Цзян Даюй.

Разумеется, его любопытство было задето, и Цзян Сяоси поспешно спросил:

- Ты помнишь, какой тип людей тебе нравился?

- Нет, не помню, но, чтобы понять, что тебе нравится, для этого не нужна память. Достаточно простого инстинкта.

- Какого инстинкта? – с любопытством спросил Цзян Сяоси.

- Инстинкта, который пробуждает в тебе желание, когда тебя привлекает чье-то лицо, улыбка, характер.

Он говорил спокойным ровным тоном, словно оценивал свежесть продуктов на сегодня, а его серьезный вид побуждал прислушаться к нему.

- Я не знаю, какой типаж мне нравился раньше, но я знаю, что мне понравится теперь.

Он взял чашку и сделал глоток сока, пряча улыбку, в его словах скрывался какой-то намек.

Оказывается, у Даюя есть любимый типаж.

Цзян Сяоси был озадачен и вдруг почувствовал странную грусть, хотя сам не понимал ее причины:

- Оу, когда у тебя появится любимый человек, скажи мне.

- Хорошо, я сразу же сообщу тебе об этом, - ответил Цзян Даюй.

У входной двери звякнул колокольчик – пришел покупатель. Цзян Даюй встал и похлопал Цзян Сяоси по плечу, напоминая ему о том, что пора выйти из оцепенения и приступить к работе.

Сам поднял эту тему и теперь расстроился. Какой милый ребенок, он совсем не умеет скрывать свои чувства.

***

Цзян Сяоси проснулся от того, что Цзян Даюй начал метаться на кровати. Он лежал весь в поту, смяв под собой простыню, невнятно бормоча что-то под нос и извиваясь от боли.

Цзян Сяоси вскочил с кровати и, включив стоявшую на прикроватной тумбочке лампу, бросился к нему.

- Даюй, Даюй, проснись, - тихо позвал он, сжав ладонями его лицо.

Цзян Даюй резко сел на кровати, вцепившись пальцами в свои короткие волосы. Он ничего не говорил, но было видно, что ему очень больно.

- Снова разболелась голова? – едва не плача, спросил Цзян Сяоси. – Не волнуйся, все в порядке, все хорошо. Я сейчас принесу тебе обезболивающее.

Он порылся в ящике стола и торопливо извлек оттуда пузырек с ибупрофеном. Налив в стакан воды, он снова бросился к Цзян Даюю.

Цзян Даюй с силой стиснул его запястье и взял губами таблетку с его ладони. Почувствовав мягкое и теплое прикосновение его губ, Цзян Сяоси вздрогнул, словно его ударило током.

Спустя какое-то время после приема лекарства головная боль утихла. Цзян Даюй успокоился и взглянул на Цзян Сяоси, который все еще с тревогой наблюдал за ним. Он не смог удержаться и ущипнул его за щеку:

- Все в порядке, должно быть, это из-за травмы головы.

- Кажется, тебе сегодня было хуже, чем обычно. У тебя не только заболела голова, но и приснился кошмар, - Цзян Сяоси все еще не мог успокоиться.

Его взгляд, полный заботы и сострадания, мгновенно развеял тот ужас, который во сне овладел Цзян Даюем.

- Мне приснился странный сон. Я видел всполохи света, слышал крики, и кто-то стрелял в меня. А потом я упал в море, там было так холодно и глубоко, и я чувствовал, что мне уже не удастся выбраться оттуда, - сказал Цзян Даюй, вспоминая свой сон.

Он поднял голову и увидел, что у Цзян Сяоси навернулись слезы на глаза.

- Даюй, дай мне немного времени. Через несколько месяцев я смогу накопить некоторую сумму, и тогда отвезу тебя в Юньчен в больницу, - Цзян Сяоси совсем сник, его голос был полон грусти, словно это он был виноват в страданиях Цзян Даюя.

- Оу, и сколько же Сяоси накопил денег?

Цзян Сяоси показал ему два пальца:

- Двадцать тысяч. Я потратил все сбережения на лечение дедушки, и это всё, что мне удалось накопить с тех пор. Когда я наберу тридцать тысяч, мы поедем в Юньчен.

Лето уже прошло, и осенний ветерок нес с собой прохладу. В тусклом свете лампы серьезное и решительное лицо Цзян Сяоси казалось особенно выразительным.

Это было любимое время года Цзян Даюя, и также это был человек, который ему нравился.

***

- Дядя Гуан... - протяжно крикнул Цзян Сяоси.

Дядя Гуан вышел к нему и сказал с улыбкой:

- Мальчишка, если ты так кричишь, значит, тебе что-то понадобилось от меня. Говори, в чем дело?

Цзян Сяоси, угодливо улыбаясь, открыл калитку и вошел во двор. Он протянул дяде Гуану две чашки с десертом из молока и красной фасоли.

- Дядя Гуан, - мило улыбаясь, заговорил он. – Я помню, тебя как-то мучили кошмары, и тетя Гуан вылечила тебя с помощью какого-то народного средства. Я хочу попросить у тебя этот рецепт.

- Даюя мучают кошмары?

Похоже на то. Неизвестно, кто он и откуда взялся. Кто знает, что он успел натворить за свою жизнь? Кому же еще могут сниться кошмары, как не ему? И только Цзян Сяоси носился с ним, как с писаной торбой.

Цзян Сяоси энергично закивал в ответ и уставился на него жалобным взглядом.

- Ну, что с тобой делать? – вздохнул дядя Гуан.

Он не мог устоять перед Цзян Сяоси и, сходив в дом, вернулся оттуда с пакетиком, в котором лежали какие-то черные штуки.

- Вот, держи. Используй по три штуки за раз, сперва измельчи в порошок, поджарь на сковороде и залей теплой водой. Пусть примет три-четыре раза и, если ему не поможет, я тут ни при чем.

Цзян Сяоси поблагодарил его и побежал домой.

Когда Цзян Даюй вошел в дом, он увидел стоявшего к нему спиной Цзян Сяоси, который был чем-то сильно занят, и от чрезмерного напряжения его лопатки торчали, словно крылья птицы.

Он подошел ближе и, заглянув к нему через плечо, спросил:

- Что ты делаешь?

На столе лежали какие-то черные штуки, и Цзян Сяоси пытался размять их скалкой в порошок.

- Это черепашки. (1) Сейчас разотру три штучки в порошок, обжарю, и ты их съешь, объяснил Цзян Сяоси, не останавливаясь, и скрипящий звук скалки казался немного пугающим.

Цзян Даюй услышал лишь его слова «и ты их съешь».

- Что? Что я должен съесть? Что еще за черепашки? Что это вообще значит?

- Тебя же замучили кошмары, вот я и попросил у дяди Гуана рецепт одного народного средства. Но ты не должен относиться к этому свысока, это секретный рецепт нашего острова, и о нем мало кто знает. Мне пришлось поуговаривать дядю Гуана, и он дал мне всего десять штучек. Вот, смотри!

Он достал из пакета целого жука и показал Цзян Даюю. Жук был размером с большой палец, у него был твердый черный панцирь, и своим видом он очень напоминал... навозного жука.

Цзян Даюй отпрыгнул на полметра, чувствуя, как тошнота поднимается к его горлу:

- Ни за что! Я скорее умру, чем стану это есть!

Цзян Даюй выпил полчашки отвара из жуков-черепашек, и его полчаса мучила тошнота, но после этого его перестали, наконец, мучить кошмары по ночам.

Цзян Сяоси спал очень чутко, постоянно прислушиваясь к малейшему шороху на соседней кровати. Он слышал абсолютно всё: как Даюй ворочается, дышит или бормочет во сне.

Опасаясь, что Даюю может снова присниться кошмар, он решил вообще не спать сегодня и внимательно следить за ним. Дядя Гуан сказал, что, если в первую ночь после приема лекарства не будет кошмара, значит, они больше не вернутся.

Лунный свет за окном словно река заливал окрестности, а в траве слышался стрекот насекомых. Это было самое счастливое время.

Цзян Даюй спал крепким сном, и его суровое лицо полностью расслабилось, придавая ему спокойный и умиротворенный вид. Цзян Сяоси поднял палец в воздух и обвел контуры его лица, мысленно восхищаясь красотой Цзян Даюя.

Неизвестно, о чем он подумал в этот момент, но он вдруг тихонько рассмеялся, и его лицо покраснело. Он чувствовал, что судьба к нему благосклонна. После смерти его родителей у него были дедушка и Сяочуань, которые любили его. А, когда дедушка покинул его, небеса подарили ему Даюя. Он решил, что непременно проживет счастливую жизнь вместе с Даюем и Сяочуанем.

В то время он еще не знал, что нельзя загадывать так далеко, а маленький рыбацкий островок не способен вместить его простое счастье.

________________

1. В общем, это слово по-разному переводится в словарях, есть варианты жук-навозник, мокрица, таракан, жук-черепашка. Гугл показал вот такую картинку. В общем, какая-то гадость, уж лучше кошмары)) Но из рук любимого и навозный жук - деликатес))