4. Все еще хочешь лечь со мной в постель?
Цзян Сяочуань вернулся из школы и, едва переступив порог, сразу почувствовал запах еды:
- Ге, опять ты приготовил тушеную говядину! – крикнул он. – Вот здорово!
Он отбросил в сторону школьную сумку и потянулся к крышке жаровни. Цзян Сяоси стукнул его по руке:
- Осторожней, очень горячо! Сядь и подожди немного, пока я накрою на стол.
Цзян Сяоси вынес столик во двор, закрыл магазин, и они втроем начали неторопливо ужинать.
- Спасибо, Даюй, - с набитым ртом проговорил Цзян Сяочуань.
- А почему это ты благодаришь Даюя? Разве ты не должен сказать спасибо мне, своему брату? – Цзян Сяоси с недовольным видом стукнул брата палочками по руке.
- И у тебя еще хватает совести так говорить? Да ты обычно просто бросал мясо в скороварку, и всё на этом. Оно, конечно, становилось мягче, но при этом не имело никакого вкуса. Я тебе давно уже говорил, что мясо нужно долго тушить, как это делал дедушка, но тебе было лень возиться с ним, и ты продолжал делать по-своему, - Цзянь Сяочуань продолжал отчитывать брата за лень. – И только после того, как появился Даюй, в тебе проснулась, наконец, совесть.
Цзян Сяоси немного смутили его слова. Он положил самые мягкие кусочки в тарелку брата и Даюя, оставив себе те, что были пожилистей, и пояснил, прожевывая их:
- Это все потому, что Даюй не любит приготовленную наспех еду.
- Даюй, ты ведь уже взрослый, почему же такой привередливый в еде? – теперь Цзян Сяочуань направил свое недовольство на Цзян Даюя.
Цзян Даюй, полностью сосредоточенный на еде, ответил, не поднимая головы:
- Не знаю. Наверное, раньше я был очень избалованным человеком. Меня начинает тошнить, если что-то мне не по вкусу. Я предпочту голодать, чем стану есть что попало.
Цзян Сяочуань молча поднял большой палец вверх, словно говоря: ты потрясный!
Трое братьев вмиг прикончили три цзиня говядины. После ужина Цзян Сяочуань сразу же ушел к себе, чтобы заняться уроками. Это была веская причина, позволяющая ему избежать уборки и мытья посуды.
Два оставшихся человека прогулялись вокруг дома, чтобы помочь своему пищеварению, а затем поднялись наверх, собираясь умыться и лечь спать.
На втором этаже было всего две комнаты: одна побольше для Цзян Сяоси, вторая поменьше для Цзян Сяочуаня. После того, как с ними начал жить Цзян Даюй, Цзян Сяоси поставил в своей комнате еще одну односпальную кровать. Две кровати стояли друг напротив друга возле стен, и между ними оставался лишь узкий проход. В изножье кроватей стоял шкаф, а у окна – небольшой письменный стол, и для всего остального здесь больше не оставалось места.
Цзян Сяоси, как обычно, первым принял душ. Вечером он плотно поужинал, и теперь, встав на колени, уткнулся лицом в подушку, подняв кверху обтянутые шортами округлые ягодицы. Вытянув руки вдоль тела, он вцепился в простыню и начал делать протяжные вздохи.
Когда Цзян Даюй открыл дверь, его взгляд сразу же наткнулся на эту сцену.
- Что ты делаешь? – глухо пробормотал он.
- Оу, это нужно для хорошего пищеварения, - приглушенным подушкой голосом ответил Цзян Сяоси.
Его пальцы продолжали с легким скрипом царапать простыню. Видимо, ему этого показалось мало, и из его горла вырвался тихий стон, похожий на кошачье мяуканье, что окончательно вывело Цзян Даюя из себя.
- Может, хватит себя так вести! – выпалил Цзян Даюй. – Еще и эта поза!
- Это называется «поза младенца», она помогает лучше переваривать пищу и быстрее восстанавливать силы, - пояснил Цзян Сяоси, не понимая, что так разозлило Цзян Даюя.
Он поднял голову от подушки и покосился на Цзян Даюя, который вытирал волосы полотенцем:
- Ты тоже попробуй, это очень удобная поза.
Цзян Даюй перестал вытирать волосы и замер.
Цзян Сяоси смотрел на него через плечо, и его лицо напоминало свежий побег бамбука после дождя. Оно было таким белым и нежным, что невольно возникало желание наброситься на него и покусать.
- Ну же, иди скорее, - с невинным видом пригласил его Цзян Сяоси. – Попробуй.
Кролик приглашал гепарда насладиться ужином.
Цзян Даюй судорожно вздохнул и вновь бросился в ванную, с грохотом захлопнув за собой дверь.
- Чего это он? – пробормотал Цзян Сяоси, вновь уткнувшись лицом в подушку и возвращаясь к протяжному дыханию. – Лишь напрасно переводит продукты.
Цзян Даюй почувствовал, что затвердел.
У него не шли из головы слова, сказанные Бадоу: «Он такой мягкий и изнеженный, интересно, он такой же сладкий, когда стонет...»
Когда он вновь вышел из ванной, Цзян Сяоси, наконец, оставил свою «позу младенца» и теперь сидел на кровати, читая кулинарную книгу.
- Хочу приготовить для тебя несколько новых блюд, - с воодушевлением сообщил Цзян Сяоси, листая страницы и показывая ему рецепты. – Вот, посмотри – сюда не нужно добавлять лук, имбирь и чеснок, которые ты так не любишь.
Хотя Цзян Даюй имел превосходный аппетит, он был очень привередлив в еде. Он не ел лук, чеснок и имбирь, он не любил морепродукты в раковинах, субпродукты, карри и тертый картофель, а вместо тушеных помидоров предпочитал свежие. Он не ел жареный сладкий перец и ел его только в салатах, не любил кисло-сладкую еду, предпочитая ей острую пищу, а зеленую папайю ел только ломтиками, а не кусочками.
И этот список можно было продолжать до бесконечности.
- Да уж, похоже, ты и впрямь не имеешь отношения к криминальному миру. Скорее всего, ты молодой господин из какой-нибудь богатой семьи, который жил в роскоши, и которому все подносили на золотом блюдечке с серебряной каемочкой, - вздохнул Цзян Сяоси и перелез к нему на кровать.
- Вставай и уходи к себе, - стиснув зубы, сердито сказал Цзян Даюй.
Ему не хотелось снова бежать в ванную.
- И не подумаю. Я тут стараюсь, ломаю голову, что приготовить для тебя, а ты меня прогоняешь, - Цзян Сяоси свернулся в клубочек и с улыбкой похлопал ресницами, став похожим на сладкую булочку.
Цзян Даюй решил применить силу.
Он наклонился и, подняв лежавшего на кровати человека, подхватил его под колени, придерживая одной рукой его спину. Цзян Сяоси испуганно вскрикнул и невольно обхватил его руками за шею.
Он совсем недавно принял душ, и все его тело было таким мягким и благоухающим, оно казалось бесконечно притягательным и приятным для глаз и для обоняния. Цзян Даюй застыл неподвижно, глядя потемневшими глазами на человека, который прижимался к его груди. Темное желание рвалось наружу, и от малейшего толчка он был готов потерять над собой контроль. Ему было трудно противостоять этому желанию. Он потерял память, но его тело сохраняло все инстинкты, и сейчас ему хотелось лишь одного – бросить Цзян Сяоси на кровать и растерзать его на месте, наблюдая за тем, как он плачет и молит о пощаде.
Должно быть, он и впрямь был плохим человеком.
Цзян Сяоси все еще безрассудно ерзал у него в руках, пытаясь вырваться:
- Пусти меня!
Заметив пристальный взгляд Цзян Даюя, он внезапно замолчал.
Взгляд Цзян Даюя напугал его, казалось, он хочет проглотить его целиком. Цзян Сяоси не понимал, что происходит и решил, что его шумное поведение раздражает Цзян Даюя.
- Даюй, ты... что с тобой? – тихо пробормотал он. – Не сердись, я же просто дурачился. Ладно, пусти меня, тебе же тяжело держать меня.
Вот же болван, в такой момент он думает лишь о том, не устал ли он держать его. Цзян Даюй решил отпустить Цзян Сяоси, чтобы не испугать этого дурачка.
Он опустил Цзян Сяоси на кровать и как ни в чем не бывало отошел попить воды.
Видя, что все снова в порядке, Цзян Сяоси вновь оживился:
- Даюй, я тоже хочу пить.
Стакан воды быстро опустел, и Цзян Сяоси вновь выдал то, чего не следует:
- Даюй, давай сегодня ляжем спать вместе? Пару ночей назад тебе снились кошмары. Если я буду спать с тобой, то смогу сразу разбудить тебя, если тебе снова приснится плохой сон. Дедушка говорил, в таком случае нужно сразу разбудить человека, иначе, он может заболеть.
Это было уже чересчур, и Цзян Даюй с бесстрастным видом огорошил Цзян Сяоси:
- Я не буду с тобой спать, мне нравятся мужчины.
Он посмотрел на растерянного Цзян Сяоси, который явно все еще не понимал его, а затем медленно наклонился к нему, глядя ему прямо в глаза:
- Я сказал, что мне нравятся мужчины. Ну что, все еще хочешь лечь со мной в постель?
Что?!!! Цзян Сяоси так и застыл с раскрытым ртом, ему понадобилось много времени, прежде чем он смог вновь обрести дар речи.
- Ты... ты... не переживай, для любви пол не имеет значения... - пробормотал он, чувствуя, что несет какой-то вздор.
Просто он впервые услышал такую тайну и теперь не знал, как ему реагировать на это.
- Не переживать? А почему я должен переживать? – спросил Цзян Даюй.
- Ну... это... просто многие стесняются признаться в том, что они... геи. Я хотел сказать, что мы с Сяочуанем не станем осуждать тебя... - Цзян Сяоси окончательно смешался.
Когда он учился в Юньчене, до него доходили слухи о том, что в их колледже учится пара геев, но он никогда их не видел. Тогда он впервые узнал о том, что люди одного пола могут быть вместе. Когда прошло первое потрясение, он выбросил мысли об этом из головы, поскольку это его не касалось, и он считал, что это нечто такое, что бесконечно далеко от его жизни. В конце концов, большинство людей в его жизни были натуралами, и это было более привычным.
И вот теперь, когда он узнал о том, что Цзян Даюй такой же, его мозг оказался не в состоянии переварить подобную информацию, и теперь он окончательно потерял способность связно говорить.
Цзян Даюй не стал давить на него и дал ему время вновь собраться с мыслями и успокоиться, а сам уселся на кровать и начал с любопытством листать кулинарную книгу.
- Ммм... Даюй... - Цзян Сяоси, наконец, пришел в себя, чувствуя себя немного неловко из-за своей реакции. – Не обращай на меня внимания, я просто очень удивился. Но я не имел ввиду ничего плохого. Ты не волнуйся, - тут же поспешно добавил он. – Я помогу тебе сохранить твой секрет, и об этом никто ничего не узнает.
- Правда? Ну, тогда мне следует поблагодарить тебя, - с улыбкой ответил Цзян Даюй, все еще не отставая от него. – Так ты все еще хочешь спать со мной?
Цзян Сяоси:
- .........
Он молча опустил голову, словно перепуганный перепел. При мысли о том, как он только что стоял в «позе младенца», а затем забрался к Даюю в постель и обнимал его за шею, он больше не смел поднять взгляд.
Он знал, что его лицо сейчас пылало как закат в тот день, когда он нашел Цзян Даюя.