13
Утренняя подготовка к застолью в честь дня рождения моего брата было таким же нервозным и суетливым как и его характер. Не то что бы его можно было охарактеризовать двумя прилагательными, но то что он был единственным сыном заложило в него горсть нетерпения и вспыльчивости.
Как все было...
Сразу после пробуждения, окрылённая праздничным настроением, я забежала на кухню и застала маму возящуюся на кухне. Накрест отказавшись от моей помощи, поскольку — цитирую маму: «Для любимого и единственного сыночка я хочу приготовить всё сама», мама послала меня тщательно наряжаться. Но я не любитель часовых сборов, поэтому не вытерпев пробуждения брата я буквально залетела в его комнату и накинулась с поцелуями.
— С дн-ё-ё-ё-м рождения!!!
Ноль реакции. Царство Морфея продолжает манить в свои волшебные чары моего брата.
— С дн-ё-ё-ё-м деб-и-и-ла, — шепотом говорю я ему на ухо как самую большую тайну и смеюсь.
— Не хорошо себя поздравлять, — мямлит он сквозь сон.
— Ещё хуже возвращаться домой так поздно, — ворчу я, пихая его в грудь, — Я всю ночь ждала тебя, чтобы поздравить первой, а ближе к рассвету не дождавшись уснула.
Он расплывается в улыбке и тянет меня за щеки:
— Ты моя маленькая. Хотела меня первой поздравить. Люблю тебя.
— Дурак, — фыркаю я, отпихивая его от себя. Мы не привыкли сюсюкаться, — Мама все утро предвкушает, как поздравит своего любимого сыночка, готовит тебе праздничный завтрак. Скорее обрадуй её своим присутствием, маменькина радость.
Люблю действовать ему на нервы. Выводить его лёгким щипком за уязвимое. Я встаю с кровати и оцениваю степень злости на мою шутку.
Его лицо исказилось от гнева. Шесть из десяти.
Он так бесится, когда его называют маминым сыночком, что скорее это было даже лишним с моей стороны. Этим порой любил грешить отец. Всякий раз, когда Азамат давал промашку в чем-то отец говорил, что это потому что мама его всегда слишком опекала.
— Все? Закончила? А теперь будь хоть чем-то полезной в этом доме и спустись на кухню, скажи маме, чтобы накрыла и на Хамзу с Хабой, — он вскочил с кровати и, взяв с тумбочки свой айфон, в несколько мгновений стал скролить сообщения.
Мне кажется, со стороны можно было легко заметить как уголки моих губ, словно вмиг увядший цветок сползли вниз. Как волнение и мандраж аккуратно постучались в дверь и по-доброму спровадили мой трезвый ум и уверенность, мол: «Прощайте, вам здесь не место, пока речь идёт о Халибе».
Азамат пронзительно взглянул на меня, потом перевёл взгляд на экран телефона, а потом взглянул ещё более пронзительно:
— Че стало?
— Прости за сарказм, — говорю первое залетевшее в голову, — Я такая грубиянка.
— Да мне пофиг. Не парься.
Он так любит притворяться бесчувственным.
Я все ещё смотрю в одну точку, обдумывая то, что сейчас произойдёт на кухне. Я опять увижу его. Опять. О Боже. Я не верю.
— Очнись. Ау.
— Прости, что не подарила тебе подарок первой, — придумываю очередную неубедительную глупость.
— Ты из-за этих пустяков так расстроилась?! — он по-доброму усмехнулся, — Самый лучший подарок это то, что ты вот так вот разбудила меня утром своими воплями. Поверь, я ужасно скучал по этому в Америке.
Я расплываюсь в улыбке после его слов и крепко обнимаю брата. Все-таки мы так любим друг друга.
— Ты иногда бываешь таким милым.
— Не настолько, чтобы обниматься дольше двух секунд, — иронично произносит он и высвобождается из объятий, — Я в душ. Не забудь сказать маме на счёт пацанов.
— Хорошо, — послушно киваю я.
Мысль о том, что буквально через полчаса я вновь увижу Халиба заставляла меня розоветь от счастья. Предупредив маму, я ринулась в свою комнату привести себя в порядок. Я мигом стала укладывать волосы в небрежные локоны так, чтобы не было заметно, что я к ним вообще притрагивалась. Косметики наношу ровно столько, чтобы не было заметно, что я вообще делала макияж. Люблю, когда Хамзат говорит какая я естественно красивая в отличие от этих девушек в Instagram. Если он повторит это при Халибе я буду посмертно благодарна ему. Надеваю белую футболку и синие джинсы. Обычно дома я не ношу джинсы, но они так хорошо подчёркивают мою фигуру, а сейчас это то, что мне нужно. Вдоволь душусь своим любимым сладким парфюмом.
Залетаю на кухню, напевая песенки под нос. Я так счастлива, что мне трудно не выдавать этого. Азамат ещё не спустился, а за столом сидел только Хамзат.
— Ух ты! — восторженно восклицаю я, увидев какую красоту навела мама на столе.
Яичницы были пожарены в форме сердца, которую я заказывала в интернете для завтраков папе. С ним у нас были особенные отношения. Мы баловали друг друга даже в мелочах.
— Привет, Дынька, — говорит Хамзат.
— Прив-е-е-е-т, — мое настроение выдавало себя во всех красках, — Я так рада тебя видеть.
— Неожиданно, — смеётся он, — Обычно ты так не реагируешь.
— Что ты... Я всегда рада тебе.
Он смотрит на меня с удивлением. Его лицо всегда выглядит таким несерьёзным и по-хорошему придурковатым. Глаза вечно смеются, а русые волосы взъерошены.
— Поклянись.
— Клянусь! — я хихикаю.
— Ты чего такая радостная? — он улыбается с хитрецой. Он что-то знает?
Что ему ответить? Пару мгновений я молчу, а потом говорю:
— Просто... У нас такой праздник сегодня, Азамат родился. Он у меня единственный и самый любимый.
Хамзат кивает и утыкается в телефон, толком не слушая меня. Но потом включается:
— Кстати, а где этот охламон?
В своём репертуаре.
— Он в душе. Скоро будет, — вношу я ясность, надеясь на то, что Хамзат тоже прояснит где затерялся третий.
— Ок, — сухо отвечает он, не поднимая головы с телефона. Этот Instagram сведёт их с ума. Целыми днями рассматривают фотки девочек.
Я раздраженно вздыхаю. Где же Халиб... Я умираю от желания скорее увидеть его, но одновременно боюсь этого мгновения. Рядом с ним я теряю рассудок и едва дышу.
Пока я накладываю тосты в кухне появляется Азамат.
— О-о-о, — вопит Хамзат, увидев друга, — Наш именинник спустился.
— Надеюсь, ты не полезешь обниматься, — недовольно буркает Азамат, — Еле вырвался из маминых объятий. Чуть не задушила.
— С трудом сдерживаю себя, мой пупсик. Так бы и затискал тебя.
Азамат изображает приступ рвоты и мы хором смеёмся. Я наливаю им чай и усаживаюсь вместе с ними.
— А где Халиб, Хамза? — вдруг очнувшись спрашивает Азамат.
« — Господи! Ну наконец-то! — нетерпеливо визжу я про себя».
— Как всегда. Разговаривает во дворе со своей очередной пассией, — ухмыляется Хамзат.
С очередной пассией? Что это значит? Руки становятся ватными.
— Всю дорогу ему названивала. Просто зае...
— Вообще-то я здесь, — грубо встреваю я, выплёскивая злость не на того человека.
— Ой, прости, Дынька, — он виновато смотрит, — Задолбала хотел сказать.
Мое сердце стучит с двойной силой. Улыбка тает на глазах.
— Это которая из? — смеётся брат.
Боже! Которая из? А сколько их вообще? Я автоматически хмурюсь.
— А хрен его.
Их разговор эхом отдаёт в голове. Меня сейчас стошнит.
— Ладно, мальчики. Приятного аппетита, мне нужно помогать маме, — бурчу я, собирая посуду со стола.
Мое счастливое настроение погасло как настольная лампа. Испарилось под жаркими лучами предательства. Нет. Это нельзя назвать предательством. Он не обязан мне ничем. Но... Почему тогда так больно? Просто ненавижу.
— Спасибо, Дени.
— Все хорошо? — встревожено спрашивает Азамат.
— Все ещё грущу из-за твоего подарка.
Нагло и бессовестно лгу я. Я должна была ответить: «Твоей сестре только что разбили сердце на миллион осколков». Или: «Твоя сестра глупая и доверчивая дурочка».
— Я же сказал, забей, — улыбается он.
Я не в настроении даже оценить его братский жест, быстро выбегаю из кухни, чтобы не столкнуться с гнусным обманщиком.
Проклятье! Я так и знала, что всё это было дурацкой затеей. Мне не следовало идти ни на какое свидание, не следовало принимать его цветы. Я бросаю взгляд на шкаф в котором спрятала подаренные цветы и воинственно иду выкинуть их в урну. Открываю и вновь умиляюсь тому какие они милые.
— Ладно, — сдаюсь я, — Вы же не виноваты ни в чем.
Я готова была задушить Халиба на месте. А чего я ждала от такого плейбоя? Фильмы всегда говорили, что красивые парни легкомысленные бабники. Это я бестолковая глупышка раз после всех предостережений все равно послушала своё сердце. Бестолковое сердце. Пессимизм созревал в несколько минут после того, как я услышала об «очередной пассии» и мое опечаленное тело рухнуло на кровать.
— Нельзя, чтобы меня это задевало, — шептала я себе (да, совсем спятила), — Нужно встать и делать вид, что мне все равно. Мне все равно! Мне все равно! — повторяла я как мантру.
Я почти внушила себе это и под мимолетным (как выяснилось позже) всплеском равнодушия решила вновь спуститься на кухню, чтобы прибрать со стола, вымыть посуду и, — самое ключевое в этой истории, — во всех красках продемонстрировать своё безразличие.
Когда я вошла на кухню трое сидящих за столом сразу же переключили внимание на меня. Только вот Азамат и Хамзат сразу же потеряли интерес в мой адрес, продолжая беседу, а третий не отпускал взгляда. Я чувствовала этот взгляд. Только он мог так изучать и буравить меня, что мне перекрывало кислород.
«— Мне все равно! Мне все равно! Мне все равно! Мне все равно!... — вторю про себя десять раз». Главное в это искренне уверовать.
Изо всех сил стараюсь не обращать внимание на него, но глаза сами ищут, хотят смотреть и любоваться им. Мимолётно поднимаю голову и вижу, что он продолжает пялиться.
— Привет, Дениз, — он смотрит на меня в упор, буквально вторгается в меня своим взглядом.
Азамат и Хамзат жадно ведут беседу, не замечая происходящего вокруг. Думаю, если бы Халиб поднялся и страстно впился в мои губы, они бы и этого не заметили.
— Здравствуй, — холодно отвечаю я, не поднимая головы. Как будто с раковиной поздоровалась.
— Дениза, — тут же отозвался Азамат.
Сердце замерло... Ему что-то известно?!
— Налей Халибу кофе, — он встаёт со стола и добавляет, — Я быстро переоденусь и спущусь. Поедем уже.
Облегчённый вздох. Беру дрожащей рукой горячий чайник и заливаю горсть кофейных зёрен. С ледяным взглядом подаю его. Все это время он смотрит на меня. Смотрит с полуулыбкой.
Мне становится интересно продолжать свой спектакль, поскольку самый главный зритель взял билет и внимательно наблюдает что же будет дальше.
Когда я кладу чашку на стол, он едва касается меня своими пальцами и мурашки пробегается по всему телу. Но я даю себе мысленную пощечину. Не ведись! Мне все равно! Мне все равно! Мне все равно!
— Спасибо, — аккуратно произносит он.
Вновь зазвонил его телефон и теперь я ещё больше понимаю почему это так бесит Хамзата. Хотя... Сомневаюсь, что нас это бесит по одной причине. Халиб отклонил звонок, но он повторился.
Я отхожу к раковине и упираюсь взглядом в тарелки, создаю ширму из моих волос, чтобы не было видно насколько я сейчас вскипаю от злости.
— Это опять она? — переключается Хамзат.
Халиб едва заметно кивнул, видимо, чтобы я не увидела.
Я поднимаю голову и, смотря на него в упор, кидаю презрительную улыбку. Он коротко усмехается. Отлично. Ему весело.
— Вот бабы странные пошли, — фыркнул Хамзат.
Я демонстративно прочищаю горло.
— Прости, Дынька. К тебе это не относится.
— Да и мужчины сейчас не лучше, Хамзат. Одни козлы кругом. Куда не посмотри, везде козел, — говорю я.
Он сдерживает улыбку. Почему ему так весело?
— А что мужчины? Нам на блюдечке тёлки подают секс, а мы с кайфом берём их прямо на столе, — самодовольно гогочет Хамзат, — Это физиология.
Халиб напрягается:
— Не неси чушь, придурок!
Типичный Хамзат, который любит кичится своей интимной жизнью.
— У-о-о-у, — мычит Хамзат, — Святоша нашёлся. Вспомни, когда Дана теб...
— Закрой рот, — перебивает он его, сердито взирая. Его челюсти сжимаются. Взгляд пылает огнём.
Напряжение в комнате нарастает и мне даже на секунду кажется, что дело попахивает дракой.
Я глубже погружаюсь в грязные тарелки и делаю вид, что ничего не замечаю. Халиб буквально готов кинуться на него. Однако Хамзат относится ко всему с беззаботным весельем:
— Да расслабься, ханжа, — фыркает он, вставая — Я к Азаму пока меня тут не прожгли.
— Наконец-то, — злится вдогонку Халиб, провожая взглядом другу пока тот не скрылся из виду.
Мы остаёмся одни на кухне... Ни один из нас не произносит и слова. Я домываю посуду, лежащую в раковине и вновь подхожу к столу оглядеть не осталось ли ещё чего. Он все это время так проницательно смотрит, будто хочет прочесть мои мысли. Но. Черт подери, его мысли я хочу прочитать в сто раз сильнее. Что за девушки, которые названивают ему без устали. И кто такая Дана. Господи...
Не успела моя рука потянуться к чашке, как он её схватил за запястье. Я испуганно поднимаю глаза. Наконец он спрашивает:
— Злишься?
— Почему я должна злиться? — стараюсь говорить равнодушно. Мне все равно! Мне все равно! Мне все равно!
— Не должна, но злишься.
— Тебе показалось.
Он усмехается. От злости в глазах не осталось и следа. Сейчас он счастлив.
— Тебе я вижу весело, — обиженно произношу я и вырываю свою руку. Иду к раковине.
— Не могу не радоваться тому, что ты меня ревнуешь.
— Тебе показалось, — я презрительно сузила глаза. — Просто осознала факт, что все парни козлы, — добавила я и тут же поняла, что ляпнула невпопад.
Он встаёт и проделав уверенной походкой несколько шагов (с каждым приближающимся шагом его парфюм мешал мне трезво думать), облокотился к кухонной тумбе, находившейся напротив раковины.
— А я осознал тот факт, что тебе нравлюсь.
— Ох... — недовольно буркнула я, но мои щёки предательски запылали румянцем, — Какой же бред.
— Ох... — повторил он мой тон с издевкой и, взяв меня за локоть притянул к себе, — Тебе не на что злиться, — проговорил он тихо, — Я могу дать тебе свой телефон и ты всё поймёшь.
За долю секунды я собрала всю волю в кулак, подняла глаза и как можно правдоподобней ответила:
— Мне все равно.
— Нет, — самодовольно ухмыльнувшись, он покачал головой, так, что я даже почувствовала его дыхание у себя на щеке.
— Да, — резко ответила я ему не теряя зрительного контакта.
— Нет, — произнес он, не сводя с меня взгляда своих красивых глаз.
Я нервно сглотнула слюну от такой маленькой дистанции между нашими лицами. Его парфюм полностью завладел округой и воздух наполнился опьяняющим ароматом. Его глаза бегали от моих губ к глазам, а я растерянно хлопала ресницами.
— Д-да, — уже мямлю я.
— Нет.
Он смотрит на мои губы, но тронуть не решается, и даже так мое сердце учащается как сумасшедшее.
— Да...
Я закрываю глаза в предвкушении поцелуя. Я совсем обезумела и хотела этого.
— Нет, — говорит он мне почти в губы.
— Д-да, — я словно даю согласие на поцелуй. Не могу понять почему он так магически влияет на меня. Мною руководит сердце, а не разум. Разум рвёт и мечет, заточенный в башне. А сердце велит всем органам поддаться его обаянию и просто наслаждаться моментом.
Раз. Два. Три. Четыре... Никаких действий.
— Что ты со мной делаешь... — бормочет он.
Я резко открываю глаза, чувствуя себя последней идиоткой.
— Я чуть не нарушил обещание, — он перевёл дыхание и отошёл на середину комнаты.
— Да уж, держи себя в руках, — бурчит мой разум, которому удалось сбежать. Как стыдно, — Пусть Дана удовлетворяет твои потребности.
Боже. Я спятила. Иногда я говорю такие глупости.
Он усмехается, качая головой. На лбу появляются небольшие морщинки. Такие красивые и мужественные, что я на секунду хочу погладить их...
— Сегодня вечером ты всё поймёшь.
— Халиб, выходи, — с улицы слышится голос Азамата.
К счастью, они не заходят на кухню и сразу же направились к машинам.
— Не хочу ничего понимать, — гордо заявляю я, — Мне не интересно.
Он продолжает проницательно смотреть на меня.
— Тебя ждут, — сухо ответила я.
— С кем ты поедешь вечером?
— Какая разница?
— С кем?
— С Хамзатом, — сухо отвечаю я.
— Я заеду за тобой.
— Х-а-а-либ, — нетерпеливо кричал Хамзат с улицы.
— Не надо. Не хочу разговоров, — я запаниковала.
— Какая разница? — спокойно парирует он, — Я поговорю с Азаматом.
— Нет! Нельзя. Не надо! — вскрикиваю я.
Я не хотела, чтобы он узнал про жениха. Если он узнает, то все закончится. Я понимала, что у этих отношений нет будущего, но так я хотя бы узнаю что такое влюблённость.
— Это почему?
— Он не разрешает мне отношения, — выдумываю я, — Ты скажешь, а он начнёт меня контролировать ещё больше.
Он недоверчиво смотрит на меня.
— Я всё ему объясню. Вопросов не будет.
— Нет, нет, нет, — вторю я как в бреду, — Не надо.
Он смотрит на меня и я понимаю, что не убедила его. Он все равно собирается поговорить. Тогда я иду на шантаж.
— Давай без всяких разговоров. Хотя бы первое время. Это мои условия.
— Х-а-а-а-а-либ! — кричат с улицы уже хором.
— Тебя ждут, иди скорее, — тороплю я его, — И главное, никому ничего не говори.
— Потом поговорим об этом, — отвечает он и идёт к столу, чтобы забрать телефон и ключи от машины, — До вечера, ангел.
Я отвечаю дежурной улыбкой и как только он исчезает из горизонта просыпается мой здравый ум:
«— Что ты творишь, дура???»