По осколкам шёлка

«Как утверждают психологи, именно в этот период началась длительная депрессия, сопровождавшая Аврору почти всю оставшуюся жизнь. После родов ей сообщили, что мальчик, которого она носила от Эллиота, умер.»

© Подкаст «Тайны элиты», «Чем закончилась тишина? Аврора Рих — легенда или серийная убийца?»

05.03.2019

Аврора стояла в комнате, поглаживая рукой свой живот. Слёзы текли по её щекам. Она устала умолять Люка, он не знал пощады.

— Я просто не понимаю этого поведения! — негодовал он, взмахивая руками. — Платье стоило десять тысяч евро, а твои тряпки...

Он сжал челюсти от злости, продолжая ходить по комнате.

Девушка провела тыльной стороной руки по щеке, стирая слёзы, которые размывали макияж. Она не думала, что всё зайдет настолько далеко.

— Так опозорить меня из-за каких- то тряпок, — Люк усмехнулся и достал пачку сигарет.

— Я не влезла в него из-за живота, — пыталась оправдаться девушка дрожащим голосом. — Пожалуйста, не злись на меня.

Мужчина усмехнулся. Единственное, что его бесило больше, чем непослушание, — это дурацкие отговорки, придуманные на ходу. Люк сжал челюсти, прикуривая сигарету.

Но Аврора говорила правду. Так как мужчина всегда желал показать как можно больше тела своей жены, он выбирал платья мини, а живот сильно натягивал ткань, не прикрывая даже самые интимные части тела.

— Какая же ты дура. И угораздило же меня взять тебя в жёны, — он осмотрел её с ног до головы, покачивая головой. — Такого позора я ещё никогда не испытывал.

Аврора сделала шаг к мужу. Она попыталась взять его за руку, чтобы аккуратно поцеловать и извиниться за свой поступок.

— Беременная дура, — прошептал он, вырывая руку из хватки девушки.

— Прости меня, Люк, — плакала она, встав на колени перед ним. — Да, я виновата. Я не послушала тебя. Я никогда в жизни так не поступлю. Только не злись. Я сделаю всё, что ты мне скажешь. Я готова ко всему.

— Аврора, милая моя девочка, — мужчина подошёл ближе к ней и кинул сигарету на пол, наступая на неё, не отводя взгляда от девушки. — Возможно, до тебя ещё не совсем дошло, — он дотронулся до её волос, пропуская их сквозь пальцы, — но ты всю оставшуюся жизнь будешь делать то, что я скажу. У тебя просто нет другого выхода. Смирись с этим.

— Прости, любимый, — прошептала Аврора, беря в ладонь его руку, чтобы поцеловать. — Я не хотела позорить тебя, милый.

Люк смотрел на лицо своей жены и чувствовал одно только отвращение к ней. Сегодня на ужине были люди, которые должны были стать будущими инвесторами его проекта, но вот незадача, его Аврора решила выпендриться. И теперь жёны важных людей будут нашептывать своим мужьям, что Рих не в состоянии даже купить нормальное платье жене, что уж говорить про многомиллиардный проект.

— Как же ты меня бесишь, — Люк схватил девушку за щеки и притянул к себе ближе. Их лица разделяли сантиметры. — А знаешь почему? — Аврора покачала головой, и Люк усмехнулся. — Так полежи и подумай.

Мужчина дал сильную пощечину своей жене, отчего она отлетела и ударилась головой и спиной об угол деревянной кровати.

Всё вокруг закружилось. Аврора ощутила приступ тошноты, а в глазах потемнело. Рука потянулась к животу, пытаясь понять, что это за резкая острая боль пронзила её тело. Казалось, что эта агония шла изнутри, и это нельзя было никак остановить.

— Ты даже родить нормально не можешь, кто бы сомневался, — буркнул напоследок Люк, покидая комнату.

Аврора осталась один на один с тянущей болью внизу живота. Тело казалось неподъемным. Она ощущала что-то мокрое под собой. Эта жидкость впитывалась в её вечернее шелковое платье. Открыв глаза, Аврора вскрикнула от ужаса. Сердце забилось чаще, а голова показалась тяжелой от мыслей, которые закрутились, соображая, что ей делать дальше. Вокруг неё была лужа крови. Не было ни капли сомнений, что она принадлежит ей.

Сердце билось как после марафона, дыхание сбилось, а паника охватывала все сильнее с каждой секундой. Кто бы мог подумать, что пять метров окажутся такой огромной дистанцией на пути к телефону.

Всё её тело дрожало и бросало в пот. Аврора ощущала, как капельки стекают по её коже и впитываются в это чёртово платье, которое стало виной всему этому.

— Это скорая? — она не могла узнать свой голос. Теперь он был почти неживой.
Хрипотца и учащённое дыхание выдавали всю плачевность ситуации.

— Да, чем мы можем вам помочь? — спросили на том конце расслабленным голосом.

Аврора зажмурилась, ощущая ужасную боль в районе живота. Это сильно пугало её, но ещё сильнее пугало то, что она почти ничего не слышала, что ей говорили. Вместо слов — белый шум.

— Это Аврора Рих, пожалуйста, мне нужна помощь. У меня отошли воды, но они кровавые, всё болит как при схватках, но боль не утихает.

Она не слышала ответ, телефон выпал из рук. Девушка прижала лоб к кровати, стоя на четвереньках. Пульсация в животе, что в самом начале была не такой сильной, усилилась, а боль внизу живота распространилась на весь живот и даже поясницу.

Паника накрывала с каждым вздохом, которые не выходили глубокими из-за жгучей боли. Девушка поменяла положение, сев спиной к кровати. Она закинула голову на матрас, зажмурившись. Ей было не просто больно, эта боль разрывала её изнутри, а живот стал в десять раз тяжелее.

Рыдания и крики Авроры должен был слышать весь дом, но никто не хотел ей помочь или просто не мог. Марта точно помогла бы ей, если бы не её отпуск. Люк как знал, дав ей неделю отдохнуть.

Тепло между ног не было успокаивающим, оно лишь больше изводило девушку. В голове одна мысль: «Пусть малыш выживет»

Через вечность после звонка Аврора вспомнила, что не назвала адрес своего проживания. Но сил на повторный вызов не было. Ей хотелось лишь прохлады. Всё её тело горело и пылало.

Где- то на заднем плане девушка услышала слова и открывающуюся дверь. Всё было мутно и непонятно, а картинка перед глазами расплывалась.

— Пациентка беременна. Обильное кровотечение. Подозреваю, что есть ещё головокружение и схваткообразная боль. Миссис Рих, вы как? Пациентка не в состоянии разговаривать.

Аврора смогла лишь помотать головой. С ней продолжили проводить какие-то манипуляции, но глаза девушки были закрыты, потому что плывущая картинка заставляла ее чувствовать тошноту.

— Пульс 124. Давление 85 на 60. Температура нормальная. Матка в тонусе, тянущие боли, — послышался женский голос. — Активность плода не ощущается. Слушай быстро сердцебиение! — кричала она кому- то в комнате, пока Аврора хватала ртом кислород.

— Подозрение на отслойку плаценты. Срочная госпитализация. Связь с приёмным — активируйте бригаду экстренной помощи. Мы везём тяжёлую беременную! Миссис Рих, вы помните, где вы должны рожать?

— Отец, — прошептала девушка, пытаясь найти телефон.

Ее рука двигалась по скользкому от крови полу, ища что-то хотя бы похожее на телефон, но всё было тщетно. Когда она открыла глаза и наклонила голову, девушку вырвало на лужу крови справа от нее, и Аврора бросила попытки найти мобильник.

Женщина помогла ей найти телефон и разблокировать его. Пока она общалась с отцом девушки, её коллеги в срочном порядке положили девушку на носилки и понесли в машину.

Аврора ощущала, как иногда отрубалась. В такие моменты фельдшера особенно тщательно следили за её состоянием, опасаясь, что может случиться летальный исход.

— Кислород 4 литра, — крикнул женский голос. — Держись, дыши глубже, пожалуйста, — прошептала фельдшер, держа Аврору за руку. — Мы почти доехали.

Как бы это ни звучало, но Аврора ощущала, словно рядом с ней её мать, что она помогает ей. Это давало ей сил и энергии для того, чтобы оставаться в сознании, хоть и давалось ей это слишком сложно. Хотелось в очередной раз погрузиться в мир, где нет переживаний, боли и головокружений, где её не везли в больницу, где не было ничего.

Ей ввели какой- то раствор, постоянно проводили какие-то манипуляции с телом, но лучше не становилось. Ощущение агонии внутри разрасталось, не давая расслабиться ни на секунду.

— Подготовьте экстренное кесарево. Пульс плода нестабильный, у матери — выраженное кровотечение! — говорила в телефон «мама», сильно переживая за девушку.

Прохлада вечера была словно глоток воздуха для Авроры. Она не успела им насытиться, потому что дальше всё происходило слишком быстро.

— Беременная Аврора Олли Рих, 40 недель. Обильное кровотечение, подозрение на отслойку плаценты. Схватки нерегулярные, плод — слабая активность. Пульс 120, давление 90 на 50, — продиктовала фельдшер со скорой.

Яркий свет больницы раздражал глаза, заставляя зажмуриться. Ей хотелось спокойствия, но коридоры были полны людей, которые кричали что-то и шептались и хватали свои телефоны, чтобы заснять знаменитую жену Риха.

Врачи и зеваки с камерами сбежались к Авроре, желая после удачных родов получить награду от её мужа. Но только одна женщина начала действовать, понимая, к чему может привести задержка:

— Перевести на КТГ. Срочно поставить кислород и контроль давления, — скомандовала женщина в белом халате с короткой прической.

— Документы при ней? — спросила другая девушка.

— Вот паспорт, — достал фельдшер документ Авроры из своего кармана. — У неё пока шоковое состояние, и она недееспособна.

— Да, конечно, — кивнула девушка, забирая паспорт.

Аврора ощущала лишь тряску и удаляющиеся голоса. Резко ей стало слишком холодно. Хотелось вернуться в машину скорой, где было не так плохо, потому что с холодом усилилась и боль. Хотелось не просто кричать, а орать. Орать так, чтобы не только вся больница слышала, но и весь мир, чтобы хоть кто-то избавил от этих ощущений, но не выходило. Сил не было совершенно. Только вечная и мучительная агония, которая никуда не пропадала всёэто время.

Девушку поместили в палату, которая была заранее оборудована для неё. Здесь было всё, что ей могло понадобиться при родах: ванная, мячик, кровать, кресло и всё, что только она могла придумать. Но ничего из этого сейчас ей было не нужно. Ей нужно было, чтобы её страдания закончились.

— Матка в гипертонусе. Кровь свежая, — услышала Аврора, когда её посадили в акушерское кресло. — Открытие — 4 см, но неравномерное.

Девушка закрыла глаза, откидывая голову назад, словно это могло чем- то помочь с этой адской болью, которая тянула низ живота. Она ощущала, как до боли сжимала кресло, на котором сидела.

— Сердцебиение плода — 100, нестабильное, — продолжила женщина, осматривая свою пациентку. — Подозрение на частичную отслойку. Нужен неонатолог на экстренный вызов.

В комнате появился новый человек, который также начал осмотр. Аврора не могла смотреть на него — все расплывалось, а голова кружилась каждый раз, когда глаза были открыты.

— Давление нестабильное. Вводим 0.5 лидокаина внутривенно, готовим наркоз, — их голоса были серьезные и собранные.
В голове Авроры успела промелькнуть мысль о том, что она бы не смогла так спокойно реагировать на подобное. Её бы охватила паника.

— Больная бледнеет, руки холодные. Отклик слабый, — сказала акушерка, как предполагала Аврора. — Плод страдает. Без кесарева не вытянем.

И это именно то, что и ощущала Аврора — слабость во всем теле и отсутствие сил даже сжать кресло, чтобы ослабить боль, словно её тело сдалось.

— Решение — экстренное кесарево, — сказал мужской голос, который Аврора даже не слышала ранее в комнате. — Операционная готова?

— Да, оперблок №2 готов. Наркоз?

— Общий. Слишком нестабильна для эпидуральной. Теряем плод, — спокойно сказал мужчина, словно выбирал завтрак.
А потом тяжелое дыхание, желание, чтобы все закончилось и никогда не продолжалось. И крики души с просьбами позвать Эллиота, чтобы он увидел своего мальчика, своего сына, свою кровь.

Девушку повезли в операционную комнату, где ей ввели наркоз, и осталось только её тихое дыхание и никакой боли, никаких страданий.

В кабинете звучали лишь звуки активной работы врачей, что изо всех сил старались спасти две жизни в этот вечер.

— Скальпель, — попросил хирург. — Разрез по Пфанненштилю.

Звуки кардиомонитора помогали врачам следить за работой сердца матери и её давлением.

— Кровотечение в полости. Плацента отделилась частично.

— Где моя дочь? — послышались крики из коридора.

Шаги стали приближаться, становясь громче и громче, пока дверь не была открыта.

— Аврора... — дрожащим голосом произнес Пол.

Он смотрел на её бледное и словно неживое лицо. Он не мог поверить даже в возможность такого исхода. Его ноги подкосились, и мужчина чуть не упал на пол операционной.

— Выйти и никого не впускать, — скомандовал хирург. В его тоне были нотки злости. — Срочное изъятие плода.

Хирург- акушер смог достать малыша. Новорожденный не дышал. Обрезав пуповину, врач передал ребенка коллеге.

— Пульса нет. Дыхание отсутствует, — констатировал неонатолог, беря на руки малыша. — Прямая ИВЛ. Адреналин.

Ассистент подал аппарат, который должен был вернуть младенца к жизни. Заставить его дышать, заставить жить...

— 30 секунд.

— 45 секунд, нет реакции, — сказал ассистент, уже понимая, к чему это всё идёт.

Только вот у малыша были другие планы.

— Есть вдох. Пульс поднимается, — обрадовался неонатолог, облегченно выдыхая. — Он жив. Давайте на ИВЛ, в кювез, отделение реанимации новорождённых.

В коридоре ассистента встретил обеспокоенный отец и дедушка, который уже извелся, думая, что происходило всё это время в операционной.

— Что с ней? — первый вопрос, который волновал мужчину.

— С девушкой все в порядке. Родила, жива. Вы на оформление? Кто вы? — спросил ассистент, сканируя с ног до головы того, кто стоял перед ним.

— Я отец девушки. Могу ли я посмотреть на внука? — тихо и с опаской спросил мужчина.
Когда ассистент кивнул, он не смог сдержать улыбки. Его маленький внук, его наследие, его кровь, сын его дочери, тот, ради кого он в будущем будет готов горы свернуть.

Жаль только, что отец ребенка не может разделить с ним этот момент. Сердце сжалось от боли за малыша.

— Мне нужно его отвезти в кювез для новорождённых, это срочно и неотложно. Вы можете потом его проведать.

— А? — поднял голову он на ассистента. — Ой, да, хорошо.

Только ассистент успел отойти от него, как раздался телефонный звонок. Пол не хотел отвечать, ему хотелось выкинуть телефон подальше и просто забыть последние девять месяцев, но он взял трубку.

— Родила? — недовольно поинтересовался Люк.

— Да, — должно быть, не такой радостный тон рассчитывал услышать он, ведь за этим последовало недовольное фырканье.

— Мне все равно как, но ты должен избавиться от этого младенца. А ей скажи, что он умер, сдох, его забрали инопланетяне, подарили миллионному клиенту, мне все равно. Я не буду воспитывать это отродье.

Кажется, именно в этот момент мир Пола рухнул, и он наконец понял, что сделал для своей дочери, какой ад ей устроил. Наверное, никогда в жизни он больше не почувствует такой боли в душе или такого давящего камня на груди. Осознание упало на него неожиданно и резко. Ему пришлось присесть в кресло позади, чтобы не упасть.

Таким придурком и гнидой Пол никогда ещё себя не ощущал, таким падшим человеком. Ему самое место в аду где-то рядом с серийными убийцами и потрошителями.

Он быстро опомнился и встал, идя в кабинет, который посещал всего один раз. Всё было как в тумане, люди врезались в него, но Пол продолжал идти, словно неживой.

Найдя кабинет главного врача, мужчина постучался.

— Войдите, — послышался приглушенный голос.

Пол стоял ещё пару секунд, пытаясь найти в себе силы сказать то, что должен. Он не мог поступить по- другому. Это лучшее решение для всех, ведь тогда и жизнь Авроры станет лучше, потому что не нужно будет тратить много сил на новорождённого. По крайней мере, он так думал.

— Добрый вечер, мистер Глаш, — поздоровался Нортен, пожав руку мужчине.

— Здравствуйте, — улыбнулся врач, откладывая ручку в сторону. — Вы ведь отец Авроры Рих, я правильно помню?

— Да, — натянуто улыбнулся Пол, присаживаясь в белое кресло напротив врача.

— Так, и по какому же вопросу? — улыбчиво поинтересовался главврач, складывая руки в замок.

Пол замолчал, стараясь найти хоть какие-то слова, но только ничего не лезло в голову. Перед ним стояла лишь картинка своего маленького внука, которого он увидел на какие-то пять секунд, но успел полюбить всем сердцем.

— Мистер Нортен? — привлёк к себе внимание врач, нахмурившись.

— Да, извините, — откашлялся мужчина. — По поводу отказа.

Последнее предложение он сказал слишком быстро. Почему- то Пол был уверен, что если скажет это быстро, то не будет ничего плохого, словно это не он сдает внука в детский дом.

— Что, простите? — в недоумении переспросил мужчина в белом халате.

— Я хочу сдать куда- то своего внука, — уже более внятно и подробно объяснил Нортен.

— Зачем? — покачал головой мистер Глаш. — Насколько я видел, миссис Рих мечтала об этом ребенке. Она лично мне поручила обустроить собственную комнату для малыша в больнице. Так что я совсем ничего не понимаю.

Полу казалось, что врач делал это специально, чтобы пытать за все его ошибки, за все его оплошности.

— Так сказал сделать её муж, вы понимаете это? — Нортен постарался вложить в эту фразу максимум намека.

— Кажется, но все же не совсем. Это всё риски, вы понимаете?

— Конечно, — кивнул Пол. — А вы знаете, что мистер Рих никогда не обижает суммами тех, кто ему помог.

— Да, знаем. Знакомы с этим, — сказал главврач, поджав губы. — Тогда на бумагах — «передан под временную опеку учреждения» по социальной линии. Потом — «мать отказалась из-за психического состояния».

— Рад с вами иметь дело, мистер Глаш, — кивнул Пол и дополнил:

— Не могли бы вы вписать отца? Эллиот Кольт Нейд и имя дать моему внуку Кристиан?

— Попробую что-то сделать, — улыбнулся главврач.

Мужчины пожали друг другу руки, а чувство пустоты и огромной пропасти лишь разрослось внутри Пола. Он ужасный и отвратительный человек, которому нет оправдания.

Отец, что в очередной раз предал свою дочь. Он не смог присутствовать с ней, когда врачи сообщили Авроре, что её сын погиб и не выжил. Не из-за дел, а из-за совести, что грызла его изнутри.

Наверное, он поступил правильно. Только вот Пол даже не подозревал, что этот момент мог исправить всю его жизнь, если бы он принял другое решение. Но история не терпит сослагательного наклонения.

Вместо долгожданного малыша Аврора получила свидетельство о рождении и документ, подтверждающий факт государственной регистрации рождения мертвого ребенка. Пол видел, как билась в истерике девушка, как она молила сказать, что это ложь. Видел, как мир его дочери стал черным. Не просто черно- белым, а полностью черным. Единственный свет, который заставлял её жить, исчез.

Пол вытер те одинокие слезинки, что скатились по его щеке, и проследовал к выходу. Крики отчаяния преследовали его и являлись во сне.