Глава 4
В спектакле «Слуга двух господ» по одноимённой пьесе Карла Гальдони Ева играла Беатриче Распони.
Возлюбленный героини, Флориндо Аретузи, враждовал с её родным братом, Федерико. Федерико погиб, неизвестно, убил ли его Флориндо или кто другой, но Аретузи, испугавшись суда, сбежал из Турина в Венецию. Чтобы найти его, Беатриче переоделась в одежду брата и отправилась вслед за ним.
Тем временем, в Венеции, сеньор Панталоне пообещал свою дочь Клариче её возлюбленному, Сильвио. Однако раньше рука и сердце девушки были обещаны умершему Федерико.
Едва отцы вручили молодых людей друг другу, как появился Труффальдино, главный герой, слуга Беатриче, который сообщил, что его хозяин, Федерико, ждёт встречи.
Помолвка Клариче и Сильвио рушилась.
А Труффальдино, встретившийся с прибывшим Флориндо, обзавёлся вторым хозяином.
И вот, своей хитростью и неумением читать Труффальдино перепутал всё, что мог, благодаря чему возлюбленные смогли встретиться, а помолвка Клариче с Сильвио восстановиться. Но перед этим Сильвио успел подраться практически со всеми:
— Вы трус, подлец, вы старый негодяй! — воскликнул свою реплику Ярослав с разъярённым выражением лица. Вот-вот должен был свершиться очередной за сегодняшний день поединок.
«Обалдеть, и слова помнит, и играет не так плохо», — думала Ева, подготавливаясь к выходу. Она оглянула мастерскую и подметила такое же удивлённое лицо у режиссёра.
— А ты наглец, разбойник и мерзавец! — злобно произнёс Егор, игравший Панталоне.
— Ах, чёрт! Клянусь я небом... — Ярослав вынул шпагу.
— Помогите!!
— Я здесь, не бойтесь! — Ева выбежала из-за кулис.
— Зять мой, помогите! — взмолился Егор.
— Ага, ты здесь? — обрадовался Яр. — Как раз мне ты и нужен!
— Ну, я запуталась... — пробормотала Эвелина себе под нос.
— Что ты сказала, Эвелина? — спросил Павел Степанович из зала.
— Ну, я запуталась... — повторила Ева громче.
— Лучше! — режиссёр кивнул. — Дальше.
— Скорее шпагу! — воскликнул Горный и замолчал, словно в ожидании.
«Ошиблась. Не всё помнит», — подметила Ева и подсказала ему реплику.
— Ступай сюда! Я, видишь, жду тебя! — продолжил Ярослав.
— Ах, зять мой дорогой! Ведь это — ужас! — ворвался из-за спины Евы голос Панталоне.
— Не в первый раз в такой я переделке! Я шпаги не боюсь! — Звёздная достала из-за ремня свою шпагу и встала в боевую стойку. Ярослав повторил за ней.
— Эй, помогите! Спасите! Люди! Режут! — Егор с испуганным лицом убежал за кулисы.
Ева хмыкнула, разглядывая сегодняшнего напарника по фехтованию. Они вновь столкнулись со шпагами наготове. Ярослав, казалось, был весьма доволен. Возможно, это в целом была его любимая сцена, подумала Ева. У него ведь не такая большая роль. И текста у него в целом немного... Поэтому, вполне ожидаемо, что он всё знает. Вернее, большинство.
Почему-то это вывело Еву из себя.
Она, к сожалению, догадывалась, почему.
Не тратя больше ни секунды, Ярослав изобразил из себя разъярённого быка и бросился на Еву. Шпаги столкнулись.
Удар. Шаг вперёд, шаг назад, поворот. Она крутилась, нападала, уклонялась. Закипала от точности и ловкости соперника. Как он может всё помнить?! Последний раз он был на репетиции полтора месяца назад! А потом на зачёте! И всё!
Ярослав спотыкался в нужном месте, будто в самом деле был тем самым опьянённым ревностью Сильвио.
Ева поставила ему подножку, он упал на спину, шпагу откинул подальше. Эвелина злобно занесла над ним оружие, взаправду желая хорошенько его треснуть, но вдруг между ними оказалась Алиса.
— Стойте! — закричала она, — Стойте!!
Эвелина чуть ли не подавилась от злости.
— Прелестная Клариче, — выдала свою реплику Ева, — ради вас дарю я жизнь вот этому сеньору, а вы в знак благодарности за это, не нарушайте данной вами клятвы! — почти в исступлении Ева бросилась за кулису.
— Ева, вернись обратно. — позвал Павел Степанович.
Ева закипала.
Вернулась на прежнее место.
— Ева, ты не истеричка, — мастер недовольно покачал головой. — Ты должна быть к нему хладнокровной. Безжалостной, но хладнокровной. А что это сейчас было?.. — она потёрла переносицу. — Давайте заново, с выхода Алисы.
Почему Ярослава ни разу не поправили!? Он не ходил же, твою мать!
Алиса-Клариче снова встала между Евой и Ярославом с мольбой остановиться. Звёздная, сдерживая ярость, проговорила свою реплику практически сносно.
Павел Степанович предложил Еве сходить проветриться.
Дверь аудитории хлопнула.
Ева бежала в самое укромное и безопасное место. Туда, где можно с уверенностью рыдать и никто не узнает, что это была именно она. В женскую уборную.
Дверь едва ли не слетела с петель, когда Ева в приступе злости её распахнула и грохнула ею о стену. С той же силой она её захлопнула.
Перед тем, как орать на всю уборную, Эвелина убедилась, что никого нет, пройдя вдоль кабинок. Она развернулась около окна, начиная:
— Прогульщик грёбаный!! Что за бред!? Почему он так убедительно это делает!? Даже я ему поверила, твою мать! — кричала Ева, расхаживая туда-сюда. — Такое лицо — просто кошмар! Долбанный. Ярослав!!
Она скатилась спиной по холодной плиточной стене, прижала колени к груди, обняла их...
Положила голову на ноги.
И словно отключилась.
Перед глазами стояло отражение её пятнадцатилетней: короткие ярко-розовые с фиолетовыми прядями волосы, в руках — модная в то время светящаяся парилка. Школьный туалет переполнился дымом. Настя, с ярко-синей причёской и вызывающим макияжем, сидела на подоконнике. Ещё несколько десятиклассниц стояли рядом с ней и по кругу передавали бутылку колы, в которой была совсем не кола...
Ева подошла к одноклассницам, выдохнула в их сторону белое облако.
— Вы сегодня пойдёте к Максу? — спросила она, забирая у Даши бутылку.
— Мне мамка запретила, — цокнула языком Вика. — Думаю сбежать. Наверное, опоздаю.
— А меня Олег позвал к себе, — хихикнула Даша, — так что меня не будет.
— Димка мне пообещал, что привезёт нормальный запивон к водке, — сказала Ева. — Должно быть повеселее, чем в тот раз, когда мы дружной компанией блевали в ванну...
Девчонки засмеялись.
Ева подняла голову, услышав, как кто-то зашёл в туалет.
— Ев, у тебя что-то случилось? — Алиса встала прямо перед старостой.
Рыжая, с веснушками на лице, в огромной чёрной футболке, в спортивных штанах. Алиса будто стащила свой наряд у отца. Руки девушки были в татуировках: растения с тонкими длинными листьями обвивали её предплечья и уходили под рукава, а на левой между завитками были набиты бабочки. У неё было ещё одно тату, которое не было видно, но в раздевалке Алиса с гордостью его показывала всем: справа под ключицей находилось много маленьких звёздочек, среди которых пристроилось солнце с витиеватыми лучами.
— Не знаю, — Ева пожала плечами. — Я сегодня сама на себя не похожа... — На самом деле, Ева знала в чём дело. — Даже пригласила Ярослава пофехтовать... И сейчас на него же и разозлилась. — Она горько усмехнулась.
Алиса села рядом с Эвелиной, также облокотившись о стену и прижав к себе ноги. Рыжий пушистый пучок упёрся в плитку.
— Может, он тебе понравился? — она пожала плечами.
— Надеюсь, что нет, — Ева нахмурилась.
Она не хотела рассказывать настоящую причину своих «эмоциональных всплесков иррациональности», как их называла сама Ева. Послезавтра настанет тот самый день. Девятое февраля. Воспоминания о себе прошлой не дают покоя, выводя из привычной хладнокровности. Буквально всё начинает раздражать уже пятый год подряд после той грёбаной «вечеринки».
— Знаешь, он ведь не плохой парень, — неуверенно произнесла Алиса. — И он не в первый раз приходит и задаёт жару на «Слуге», помнишь?
Ева хмыкнула:
— А как же, помню. Помню, как его ругали все педагоги на втором курсе, что он плохо знает текст, плохо играет... Думаю, не для него была роль Тихона из «Грозы» [1].
— Ага, с такой внешностью он скорее должен был играть Бориса, — заметила Лазарева.
— А мне кажется, что он больше похож на Кулигина, — не согласилась Звёздная.
— Нет, ты что! — засмеялась Алиса. — Он точно Борис! Он же клоун!
— Борис не клоун, — Ева закатила глаза. — Он вообще никакой. А у Кулигина есть хотя бы ум.
— То есть ты считаешь Ярослава умным? — поддела одногруппница.
— А почему нет? — Эвелина пожала плечами — Ты представляешь, это как он должен был всё так чётко рассчитать, чтобы ходить раз в две недели по разным дням и успешно защитить все предметы? Ну, большинство. Он ведь даже фехтование сдал!
— Да, они с Гришей так хорошо мутузились! Жаль, что он отчислился...
— А мне он не нравился, — твёрдо сказала Ева.
— Ой, Ев, тебе никто не нравится! — Алиса шутливо толкнула Эвелину в плечо.
Староста рассмеялась:
— Да, ты права. Мне никто не нравится. Ладно, пойдём обратно. У меня в рюкзаке есть бутерброды с сыром. Будешь?
— Буду! — обрадовалась Алиса, вскакивая.
Хоть Алиса и успокоила Еву, ей всё равно приходилось с силой себя сдерживать. Она пыталась отвлечься мыслями о Горном: «Интересно, почему он не ходил раньше на актёрское? Сейчас у него так хорошо получается, неужели Ярослав работал над ролью самостоятельно? Он должен был так хорошо всё продумать... Интересно, а как он теперь будет играть в «Тартюфе»? И кого?.. Гриша, который играл Оргона, отчислился, и теперь его место свободно. Поставит ли Евгений Геннадиевич на его место Ярослава? Или для него это будет слишком большая роль, так как он много пропустил, и на нём оставят Лояля?»
Задумавшись, она пропустила свой выход.
— Ева! — позвал парень, игравший Труффальдино.
— Ой, извините, — Ева вскочила со скамейки и подбежала к кулисам, пытаясь понять, какая сцена играется. Сделала серьёзное лицо: — Эй, Труффальдино!
— Ну вот, другой явился! — крикнул Максим в зал.
— Тебе даны синьором Панталоне сто золотых дукатов для меня? — Ева вопросительно осмотрела одногруппника, пока в голове крутилось только одно слово: «Дура».
— Да, я их получил!
Ева попыталась отбросить в сторону тяжёлые мысли и погрузиться в репетицию. Заученные слова легко вылетали, но не всегда с нужной интонацией. Еве, как и Павлу Степановичу, казалось, что она слишком деревянная, неживая, отчего девушка злилась сама на себя.
Так, в порывах молчаливой злости, прошло несколько часов. К восьми студентов отпустили домой. Ева, как обычно, проверяла, никто ли ничего не забыл на сиденьях.
К ней подошёл мастер. Он был высокий, худой, с пышной рыжей бородой и приятным квадратным лицом, тронутым морщинами и складками. Голубые глаза, как и всегда, блестели озорством.
— Ева, что случилось? Ты не заболела? — поинтересовался он ласковым голосом.
— Не знаю, — Эвелина пожала плечами. — Наверное, устала.
— Ты хорошо постаралась. Было хуже, чем обычно, но ты молодец. Отдохни, как следует.
— Спасибо, Павел Степанович, — Ева через силу улыбнулась и направилась на выход.
— Не смей готовиться дома, — педагог актёрского мастерства подмигнул.
— Так точно, — вяло произнесла девушка и направилась в сторону лестницы.
С первого этажа доносились весёлые голоса одногруппников:
— Ах, Сильвио! Какая же ты бессердечная сволочь! — воздыхал Ярослав, прислонив руку ко лбу. — Лучше умереть, чем быть с тобой!
— О, да, Клариче! Возьми мою шпагу и убейся ей! — томно произнесла Алиса, подавая воображаемое оружие парню.
Группа, смотрящая на развернувшуюся клоунаду, весело хохотала.
— А сейчас вы должны поцеловаться, — пошутил Никита.
Алиса и Ярослав не растерялись, подскочив друг к другу и изобразив до невозможности реалистичный поцелуй: Горный обнял девушку за талию, наклонил назад, словно в танго, в связи с огромной разницей в росте, нагнулся к ней и заслонил затылком от зрителей «всё самое интересное».
Ева, увидев данное зрелище, снова вскипела от злости. У неё в голове возник образ плачущей Насти, которая писала предсмертную записку, а рядом на столе стояла огромная гора таблеток... Эвелина тряхнула головой и молча прошла мимо одногруппников.
Кто-то тронул её за плечо.
— Я хотел поблагодарить тебя, — произнёс мягкий голос Ярослава, отчего-то вызвавший волну мурашек по коже Эвелины.
Она, не поворачиваясь, молча кивнула и пошла дальше.
Яр обогнал её, развернулся и продолжил идти спиной вперёд:
— Не хочешь сходить с нами в булочную? — он улыбнулся.
— Не хочу, — она отвела взгляд.
Ярослав остановился, чтобы поравняться со старостой.
— Если тебя что-то беспокоит, ты можешь со мной поделиться, — произнёс Горный.
— Спасибо за заботу, но нет, — отрезала девушка.
По пути домой Ева пообещала себе провести вечер за просмотром какой-нибудь русской мелодрамы. Поэтому, по приходу быстро переодевшись в домашнее и молча поужинав с родителями, села поудобнее на стуле в своей комнате в поисках чего-нибудь романтичного и зимнего.
После мысли о «чём-нибудь зимнем» поиски фильма закончились.
Ева откинулась на спинку, сложив ноги в позе лотоса, и, включив полуторачасовую драму о фигуристке, казалось бы, наконец-то расслабилась. Но не тут-то было...
— А ты спецом хамишь? — послышалось с экрана.
— Ну а что делать?.. — съязвила Надя.
— Ты же у нас звездень, да? — злился Саша. — Слушай, а тебе памятник ещё не поставили?.. Короче, так. Мамашка заберёт тебя, да?
— Без проблем.
— Ну вот и шикардос. Сиди, наслаждайся пейзажами, медитируй! Удачи. [2] — И ушёл.
Когда-то Еве нравился этот фильм. Тогда, когда она смотрела его с Димой. В его уютной комнате, под одеялом, с горячим чаем...
— Ев, ну сколько можно рыдать, а? — звучал нежный голос Димы над ухом. — Это просто фильм. Ну он же хорошо закончится, мы его десятый раз смотрим.
— Угу, — Эвелина утирала слёзы, смотря как Саша встречает главную героиню на том же самом месте, где и оставил её — на льду.
Мягкие поцелуи в щёки заставили девушку улыбнуться. Дима потихоньку спускался губами к шее, щекоча кожу горячим дыханием. Ева начала тихо смеяться, затем целовать в ответ, затем обнимать руками. Под одеялом стало слишком жарко. Кто-то поставил фильм на паузу. Ева оказалась сверху лежачего на спине Димы. Мягкость превратилась в требовательность, в жадность, в ненасытность. Одежда стремительно исчезала с тела пятнадцатилетней девушки...
Ева тряхнула головой, отгоняя из головы образ Димы, снова пытаясь сосредоточиться на просмотре.
— Тебя надо как-то заставить двигаться. А хоккей – лучшее лекарство.
— Да тебя самого лечить надо!
Саша в ответ рассмеялся.
Да, Дима смеялся так же. Тихо, немного надрывисто, словно... словно слегка безумно. Всегда так смеялся. Когда они курили вместе в подъезде и Ева кашляла от крепости сигарет, когда она злилась на красную от засосов шею и кричала на Диму, что прибьёт его к чёртовой матери, когда он уверял её, что не изменяет, когда они ругались, когда он ставил её перед фактом, что Ева — его. Ева будет делать то, что он скажет. У неё нет выбора, как не было выбора у Нади, героини фильма. Она могла просто терпеть. Но такое отношение превратилось в их любовь, а во что превратились их отношения с Димой?..
— Сань, а если серьёзно. Что мне cделать, чтобы ты остался?..
— Дим, что мне сделать, чтобы ты остался!? — рыдала Ева, хватая его за куртку.
— Отвали, малявка! — злился Дима.
— Придурок! Я люблю тебя! — кричала Ева, мешая ему идти по заснеженной улице.
— Ты уже поперёк горла мне!! — он резко остановился, разворачиваясь к ней. Лицо было красное от злости. — Маленькая паршивка, тебе только и надо от меня, что алкоголь, сигареты и секс!
— Так это же ты начал! — воскликнула девчонка. — Ты! — Слёзы текли ручьями. — Предлагал мне курить, пить, трахаться! А я, может быть, не этого от тебя хотела!
— Да!? Ну а что ты хотела!? — Он выдернул рукав из её пальцев.
— Заботы, тепла! Поддержки!! — Она ударила его в плечо.
— А я не давал? — спросил Дима почти шёпотом.
— Давал! — возразила она.
— Ну и что?
— Как что! Не бросай меня!
— Ты...
— Да не использую я тебя! — Ева снова ударила Диму по плечу. — Я отдалась тебе! Ты мой первый. Мой единственный, самый лучший, самый дорогой... Я больше не буду тебе мозг выносить, честное слово, Димка...
Ева помнит, как он обнял её, как извинился сам, как они шли к его дому по узким скользким улицам, как хватались друг за друга, чтобы не упасть, как в уютной комнате снова сбросили с себя всю одежду, наслаждаясь жаркими чувственными касаниями. А потом лежали, обнимались и говорили. О любви, свадьбе, будущем, о предстоящем дне:
— Дим, может завтра на тусовку побольше соков привезёте? — попросила Ева, укладываясь на плечо парня. — А то девчонкам в прошлый раз не хватило.
— Хорошо, привезу.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Крышка ноутбука захлопнулась. По щекам текли слёзы. Ева вспоминала себя тогда, четыре, пять лет назад и удивлялась, какой же была наивной. Она верила в любовь раз и навсегда. Верила, что Дима — тот самый, с которым они проживут много счастливых лет. Она не замечала очевидных вещей, ругалась с мамой, сбегала из дома, не отвечала на звонки, пила, курила, ходила на вписки. И была не единственной девчонкой такого возраста.
А Дима был старше на целых три года. Ева даже не представляет, как сильно отец сдерживался, чтобы не убить его. Ведь он был одной из главных причин еёизменений. Дима поддерживалеё крашенные волосы, яркий макияж, язвительное поведение в школе, стал опорой.И в ответ на поддержку она хотела быть для него лучшей. Везде и во всём.
Особенно в сексе.
Еву передёрнуло. От мысли, что пришла ей в голову. Иррациональной, излишне неадекватной, но четвёртый год спасающей.
Ева тяжело вздохнула, поднялась со стула, прошла к двери в свою комнату и заперлась. Открыла шкаф, потянулась к нижней полке и достала оттуда маленькую неприметную коробку. Тяжело вздохнув, она открыла её, доставая фиолетовый вибратор и тюбик со смазкой.
Она разделась, легла на кровать, смазала устройство и включила его. Приятные стимулирующие движения отзывались лёгкой дрожью в коленях. Эвелина каждый раз стыдилась того, чем она занимается. Каждый раз представляла, что её в таком виде увидит какой-нибудь высокий парень, взявшийся словно из ниоткуда. Он никогда не бывает похож на Диму. Ева старалась представить максимально противоположного: ещё выше, с голубыми глазами, светлыми волосами...
Он позовёт Еву по имени, она откроет глаза. Парень не будет смеяться. Лишь улыбнётся, что «его девочка» не дождалась возвращения из душа. Тогда Ева попросит его заменить так сладко вибрирующую игрушку. Хищная ухмылка тронет его лицо, он сядет на край кровати, осторожно вытащит из неё вибратор, выключит его, отложит в сторону. Затем наклонится, чтобы нежно поцеловать внутреннюю сторону бедра Евы. Она всхлипнет от удовольствия, закроет глаза. Коленки станут дрожать сильнее, требуя продолжения. Парень, оставляя дорожку из поцелуев и укусов на ноге Евы дойдёт до самого чувствительного и пульсирующего места. Оближет клитор горячим языком, затем медленно введёт его внутрь. Спина девушки изогнётся. Она приоткроет глаза, чтобы взглянуть, как он вытаскивает язык, вновь облизывает им клитор, втягивает его себе в рот, посасывая, затем снова спустится, чтобы продолжить ласкать её изнутри.
Ева будет тихо постанывать, звать его по имени и просить, чтобы он вставил в неё «кое-что другое». Тогда парень поднимет голову, снова хищно ухмыльнётся и в считанные секунды скинет с себя бельё, чтобы нависнуть над Эвелиной, такой мокрой и возбуждённой. Подарит ей одну из своих прекраснейших и завораживающих улыбок. Сладко её поцелует, отчего Ева стиснет руками простынь в нетерпении. Ярослав тихо посмеётся над ней, а затем медленно введёт в неё головку, войдёт глубже, Ева обхватит его шею руками...
Стоп.
Ярослав!?
От неожиданности собственной фантазии Ева взаправду открыла глаза. На секунду движения игрушки перестали приносить хоть толику удовольствия, но едва эта секунда прошла, Ева приняла поражение, снова закрывая глаза и продолжая представлять самый яркий секс в её жизни.
Ярослав страстно будет кусать её в шею, целовать в губы, залезать языком в рот, тем временем набирая темп. Ева будет отзываться на каждый толчок тихими, смущёнными стонами. Он сожмёт в руке её грудь, поиграет пальцем с возбуждённым соском, укусит за него, на секунду остановившись.
Ева действительно стала слышать собственные стоны.
Яр будет постанывать ей в губы вместе с ней, в порыве страсти она расцарапает ногтями ему всю спину. Парень жадно поцелует Еву, затем выпрямится, отстраняясь, чтобы рассмотреть её тело, трясущуюся грудь, раскрасневшееся лицо. Он резко ускорится, станет входить в неё резко, глубоко и приятно до невозможности, настолько приятно, что Ева не выдержит и...
Яркие волны прокатились по всему телу девушки. Она тут же вытащила вибратор, чтобы не испытывать боль, выключила его на ощупь и замерла, долго ощущая сладостную дрожь по всему телу. Спустя время она попыталась открыть глаза, но веки уже слипались...
Ярослав!?
Ева резко села. «Бляха муха, — раздосадовано подумала Ева, — что это только что было?..»
------------------------------------------
1. Здесь говориться о пьесе «Гроза» А. Н. Островского
2. Диалог из фильма «Лёд»