Красные огни
Школа встретила привычным шумом: звонкие голоса, гулкие шаги по коридорам, смех и приглушённые разговоры. Но стоило мне войти, как шум будто стих - все взгляды обратились на Су Гана и на меня рядом с ним.
Он всегда умел притягивать внимание. Его уверенность и дерзкая ухмылка говорили громче любых слов.
- С дороги, - бросил он, проходя через толпу. Ребята мгновенно расступились, будто перед ними шёл не ученик, а хищник, которому лучше не попадаться на пути.
Я шла рядом, чувствуя, как его рука привычно лежит на моей талии.
Компания собралась у окон: трое парней и одна девчонка, все из богатых семей, все те, кто привык стоять рядом с Су Ганом. Среди них - Ли Мун Ки.
Он сидел чуть в стороне, не выделяясь, но именно его я заметила первой. Его взгляд скользнул по мне на короткий миг - такой быстрый, что любой другой не обратил бы внимания. Но я почувствовала его.
И снова внутри что-то дрогнуло.
- Сегодня после уроков едем, - сказал Су Ган, усаживаясь в кресло, словно в своём доме. - Решим кое-какие дела.
- Какие? - спросил один из ребят.
Су Ган бросил на него взгляд, от которого тот сразу замолчал.
- Я сказал - поедем. Этого достаточно.
Я знала этот тон. Никто не задавал лишних вопросов.
Моя рука всё ещё была под его ладонью. Я невольно посмотрела на Мун Ки. Он сидел спокойно, будто ему было всё равно. Но я заметила - его пальцы слегка сжались в кулак, когда взгляд Су Гана задержался на мне чуть дольше обычного.
- Ха Гён, - вдруг обратился ко мне Су Ган. - Ты пойдёшь со мной.
Я кивнула и отвела взгляд.
В этот момент Мун Ки поднял глаза. На секунду. Достаточно, чтобы я вспомнила тот дождь, когда его молчаливая помощь стала для меня первым настоящим проявлением заботы.
Он не сказал ни слова. Но этого взгляда хватило, чтобы я поняла: он всё видит. Даже то, что я стараюсь скрыть. Машина мягко покачивалась на кочках. Снаружи - неоновые вывески, темнеющее небо и шум вечернего города. Внутри - густая тишина, нарушаемая лишь ровным гулом мотора.
Я сидела на заднем сиденье, рядом с Су Ганом. Его рука лежала на моём колене и я уже почти перестала чувствовать это как прикосновение. Просто часть сценария, который он диктовал.
Спереди сидел Ли Мун Ки. Его профиль подсвечивался неоновым светом с улицы: чёткие скулы, неподвижные губы, взгляд вперёд. Он выглядел так, будто вообще не слышал, что мы здесь. Но я знала - он слышал всё.
- Куда мы едем? - спросила я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.
- Дела, - коротко ответил Су Ган, скользнув пальцем по моей руке. - Ты должна привыкать к моим делам.
Я не стала уточнять.
Через двадцать минут мы свернули в узкую улочку. Неоновые вывески бильярдной мигали красным и зелёным. Музыка грохотала даже сквозь закрытые двери.
Внутри пахло табаком, потом и дешёвым алкоголем. Несколько парней в одинаковых куртках сидели за столами. Они сразу вскочили, когда увидели Су Гана.
- Босс, всё готово, - сказал один из них, отводя глаза.
Су Ган лишь кивнул. Его пальцы теперь держали мою руку, будто боялся, что я убегу.
Мы прошли вглубь. Там, у стены, стоял мальчишка. Чуть младше нас, худой, с синяками под глазами. Его руки были связаны за спиной, а рядом валялся сломанный кий - длинная игровая палка для игры в бильярд.
Я почувствовала, как внутри всё сжалось.
- Что он сделал? - тихо спросила я.
Су Ган усмехнулся.
- Забыл, кому кланяться. Решил, что может говорить лишнее.
Я не знала, что ответить.
Он отпустил мою руку и сделал шаг к мальчишке.
- Ты думал, тебя не найдут? - голос его был тихим, но от него пробегал холод. - Я же говорил, что безнаказанности не бывает.
Мальчишка дрогнул, но не ответил.
Су Ган взял кий, обломанный пополам, и медленно провёл концом по полу.
- Учись, Ха Гён. Люди слушают не тех, кто говорит красиво. А тех, кто заставляет их замолчать.
Он резко ударил. Кий со звоном разлетелся в щепки. Мальчишка зажмурился, сдерживая крик.
Я сделала шаг назад, сердце колотилось.
И тут я поймала взгляд. Ли Мун Ки стоял чуть поодаль, прислонившись к стене. Он не вмешивался, не говорил ни слова. Но его глаза встретились с моими - тёмные, спокойные, будто спрашивающие: «Ты выдержишь?»
Я не выдерживала. Но и уйти не могла.
Су Ган оттолкнул мальчишку к стене и обернулся ко мне.
- Ты ведь понимаешь теперь? - он ухмыльнулся. - Мой мир - твой мир. В нём нет места слабым.
Я заставила себя кивнуть.
Но внутри было только одно чувство: страшно. Страшно не за себя, а за того мальчишку. Страшно за то, что я уже стала частью этой сцены.
И почему-то - странное, неуместное ощущение безопасности от того, что Ли Мун Ки всё это время молчаливо стоял рядом, с весельем глядя на мальчишку.
***
Комната была наполнена гулом голосов и звонким стуком шаров. Неоновые огни бильярдной резали полумрак, окрашивая лица в холодные оттенки синего и красного.
Я сидела на кожаном диване рядом с Су Ганом. Его рука лежала на спинке за моей спиной, будто обозначая границу, за которую никто не должен был переступить.
Ребята из его компании смеялись, подбадривали друг друга, а в центре внимания оказался тот самый парень - жертва. Он стоял с бледным лицом, опустив голову.
- Эй, - один из «друзей» толкнул его кием, - соберись, или мы на тебе живого места не оставим.
Парень молчал. Только пальцы нервно дёргали край футболки.
- Смотри внимательно, Ха Гён, - вдруг сказал Су Ган, его голос прозвучал так спокойно, будто речь шла не о насилии, а об игре. - Люди делятся на тех, кто держит кий, и тех, кого им бьют.
Он лениво щёлкнул шар по зелёному сукну, и тот со стуком врезался в другой. Улыбка скользнула по его губам.
- Тот, кто промахивается, всегда расплачивается.
Я почувствовала, как его пальцы коснулись моего плеча, мягко, но с тем самым давлением, которое не позволяло отстраниться.
- А ты как думаешь? - он повернулся ко мне, его взгляд был острым, словно он ловил каждое движение на моём лице.
- Я... не знаю, - тихо ответила я, стараясь удержать ровный голос.
Он хмыкнул.
- Конечно, знаешь. Просто боишься сказать.
Я опустила взгляд. В этот момент Мун Ки подошёл ближе, словно случайно. Он протянул Су Гану стакан колы, и на секунду наши глаза встретились. В его взгляде не было ни насмешки, ни жалости - только тихое, едва заметное понимание.
- Давай, - сказал кто-то из ребят, толкая жертву издевательств к столу. - Твоя очередь.
Он дрожащими руками поднял кий, но Су Ган вдруг встал. Его фигура нависла, и в комнате стало тише.
- Дай сюда, - он отобрал кий и бросил его на стол. - У тебя руки трясутся, как у сволочи. Так не играют.
Он сделал шаг ближе, а парень отступил назад.
- Ха Гён, смотри, - его голос стал тише, но от этого ещё опаснее. - Вот так выглядит тот, кто никогда не сможет защитить даже себя.
Я сжала руки в кулаки, чувствуя, как внутри всё сжимается.
- Ты ведь не хочешь, чтобы я был таким, да? - он резко повернулся ко мне, словно ожидая подтверждения.
Все уставились на меня, ожидая ответа. В горле пересохло, и я лишь сильнее сжала пальцы, пряча их в складках юбки.
Су Ган усмехнулся, заметив моё молчание. Он наклонился ближе, его тень закрыла меня от остальных.
- Не бойся, Ха Гён, - сказал он спокойно, но голос был таким, что стало холодно. - Я и так знаю твой ответ.
Он резко повернулся к парню, который всё ещё стоял в нерешительности у бильярдного стола.
- Она никогда не выберет крысу. Даже если промолчит.
Смех прокатился по комнате. Парень опустил голову ещё ниже, и мне показалось, что он сейчас рухнет прямо на пол.
Су Ган вернулся на диван, бросив мне быстрый взгляд - слишком внимательный, слишком острый. Его рука снова легла на моё плечо, как клеймо.
- Видишь? - сказал он негромко, только для меня. - Тебе даже не нужно открывать рот. Я скажу всё за тебя.
Он наклонился ближе, так что его губы почти коснулись моего уха.
- Потому что ты моя.
Я сжала зубы и кивнула, хотя внутри всё протестовало.
Мун Ки, стоявший неподалёку, сделал вид, что увлечён игрой, но его взгляд снова скользнул ко мне. Он был коротким, почти незаметным, но в нём было больше слов, чем во всех фразах Су Гана.
Су Ган встал, резко оттолкнувшись от дивана.
- Мне нужно позвонить, - бросил он, и никто не осмелился спросить подробностей. Он вышел из бильярдной, оставив после себя тяжёлую тишину.
Я почувствовала, что воздуха стало чуть больше, и решила воспользоваться моментом.
- Я на минуту, - сказала я тихо и вышла в коридор.
Свет там был тусклым, лампы моргали, и звук шаров от бильярда доносился гулко и отдалённо. Я сделала несколько шагов, пытаясь перевести дыхание, когда за спиной раздался знакомый голос:
- Ты... всё это время молчала.
Я обернулась. Ли Мун Ки стоял в нескольких шагах, прислонившись к стене. Его глаза были спокойными, но за этой маской читалось напряжение.
- А что я могла сказать? - горько усмехнулась я. - Если бы я открыла рот, всё стало бы хуже.
Он посмотрел на меня чуть дольше, чем позволяла обычная вежливость.
- Знаю. Но это всё равно неправильно.
Я замерла. От него эти слова звучали особенно сильно. Никто из компании Су Гана никогда не осмеливался говорить так.
- Ты ведь понимаешь, - его голос стал тише, - если Су Ган заметит, что я вообще разговариваю с тобой, это может плохо кончиться.
Я сделала шаг ближе, почти шёпотом:
- Тогда зачем ты это делаешь?
Его губы дрогнули, будто он хотел улыбнуться, но не смог.
- Потому что я не могу просто смотреть.
Мы замолчали. Где-то далеко снова раздался смех компании, но здесь, в полутёмном коридоре, казалось, что есть только мы двое.
И впервые за долгое время я ощутила: кто-то не просто держит меня в цепях, а пытается разглядеть за ними живого человека.
Я на секунду потеряла дар речи.
- Мун Ки, ты ведь всегда молчишь. Почему сейчас?..
Он отвёл взгляд, будто боролся с самим собой, но всё же ответил:
- Потому что ты не такая, как все вокруг него. Ты... настоящая. Даже когда молчишь.
Я почувствовала, как в груди что-то сжалось. Слова были простыми, но в них было больше, чем я слышала за всю жизнь.
- Это опасно - так говорить, - прошептала я.
- Опаснее - ничего не говорить, - он посмотрел прямо в глаза, и на миг мне показалось, что весь шум за дверью перестал существовать.
Я сжала пальцы на сумке, пытаясь удержать себя от дрожи.
- Ты не должен. Если Су Ган узнает...
- Пусть, - перебил он, чуть тише. - Я всё равно не смогу перестать видеть тебя такой, какая ты есть.
Тишина повисла между нами, густая и тяжелая, но в ней было странное чувство свободы.
Я выдохнула и отвернулась, сделав шаг назад к бильярдной.
- Спасибо... за то, что сказал.
Он не ответил. Только кивнул - коротко, сдержанно, так, как будто в этом кивке было всё, чего он не мог выразить словами.
И когда я вернулась в шумную комнату, сердце ещё долго билось так, будто я совершила нечто запретное.