18
Данил
Срываюсь в весеннюю прохладу, заметив что оставил куртку в квартире. Тут же замерзаю и бегу до тачки. Прыгаю туда и только тогда нажимаю: принять вызов отца, который долбит последние полчаса. Хорошо еще наряд спецназа не прислал. Он может, как однажды, когда я загулял на шестнадцатилетие.
— Да?
— Ты в край охуел! — заорал он тут же, словно готовился заранее. — Ты чего там устроил!?
— Смотря, что именно, ты имеешь ввиду. И чего орешь, словно у тебя завод отбирают.
Тот замолкает, но это спокойствие обманчиво. Мама вседа умела утихомирить его ярость, порой одним касанием, а я наоборот вечно углей подбрасываю.
— Значит так, сейчас приедешь на квартиру и расскажешь, что за шлюху ты разыскиваешь по всей стране, и почему она теперь живет в квартире, которую я покупал для тебя!
— Она не шлюха, — все, что я могу сказать.
— Вот приезжай и расскажи мне.
— Давай завтра, па.
— Сейчас! Иначе снова отправишься в Усть— Горск и будешь с мужиками угли таскать.
— Я и так там окажусь, — бросаю трубку, ненавидя отца сейчас, как никогда. Он всегда сука помыкал мною, считая, что раз я единственный сын олигарха, то должен усраться и жопу его целовать в благодарность, потому что у него в этом возрасте ничего не было, а я на всем готовом.
Срываюсь с места, бросая последний взгляд на площадку. Передергивает. От мысли о том, что скоро у меня появится ребёнок, который мне на хер не сдался, становится не по себе. Еще и у Юли ребенок. Словно проклятие какое — то. Сжимаю пальцы вокруг руля, вспоминая, как она взяла в рот, как губы кольцом плотно член сжали.
Он тут же поднимается и требует к себе внимания, а мне остается только сжать челюсти и ждать вечера, когда я не буду бояться, что пацан выйдет из комнаты, увидит все и еще, не дай бог, папой меня назовёт.
Приезжаю в квартиру к отцу, где всегда пусто, потому что живут они здесь крайне редко. На пороге меня встречает мама. И порой я ненавижу ее больше отца, потому что она ничего не может ему противопоставить, потому что она лишь приложение к миллионам, которыми он ворочает. Она милая, добрая, но порой кажется что абсолютно пустая.
Юля другая, с ней всегда на грани, с ней хочется разговаривать, и она может ответить, могла. Сегодня она была больно покладистой. И это в ней, черт возьми, мне тоже нравится.
— Чай будешь? Покушать, — она целует меня в щеку, а я отнекиваюсь.
— Не, меня же на ковер вызвали, а не чаи распивать.
— Милый, прости, ты же знаешь…
Отмахиваюсь от матери и иду в кабинет отца. Он как обычно решает важные рабочие вопросы, а потом видит меня и моментально прощается.
— Сядь, сын. Тебе вот чего не хватает. Телок? Чего ты эту херь в семью тащишь?
— Я вроде как привел Юлю в свой дом, если конечно ты не пиздел и реально считаешь эту квартиру моей.
Нет конечно. У меня своего ничего нет. Все взятое взаймы. Интересно, а старик не боится, что я его хлопну. Не только у меня возникает такое желдание. Милохин старший не умеет договариваться и всегда находит причину для конфликта. То что он еще не сидит, единственная заслуга матери, она как-то умеет управляться с его гневом. Хотя понятно как.
На столе лежит папка, а на ней фотка Юли, та самая из досье Гриши. Заебись.
— Предлагаю тебе новую сделку, сын.
— Валяй.
— Я не трогаю твою девку, а ты спокойно женишься на Ингрид, играешь в примерного отца ровно два года, а потом тихонько разводишься. Эту. — он наверное тоже думает, что она в порно снималась. Как и я думал. — Молжешь оставить при себе, раз тебе так нравится в грязи валяться.
Я не хотел жениться на Ингрид, хотел вообще забыть, что меня что — то с ней связывало, но отец может расправиться с Юлей по щелчку пальцев. Щелк, и она снова в Германии под своим мужем. Щелк, и она будет подметать полы, а ее сына никто больше никогда не увидит. Да и я прекрасно осознаю, что через пару месяцев желание быть с ней исчерпает себя, а ссориться с отцом и оставаться без штанов не хочется.
Брак? Да я и так понимал, что он меня уже женил.
— Сразу после рождения ребенка, иначе твоя Ингрид будет кутаться не в свадебное платье, а в ткань белую.
— Заодно и тест повторим, а то всякое бывает, — быстро соглашается он, и на этом я считаю разговор исчерпанным. Встаю. И к выходу иду. А мне в спину летит. — Чай будешь.
— В жопу себе чай свой засуньте.
Отец молчит, мать тоже провожает меня с глазами полными слез, а я сбегаю по лестнице и иду на паркову, где машину бросил, сажусь и газую обратно. Еще нет девяти, а еще я голодный как черт.
Заезжаю в магазин и покупаю планшет. Пусть пацан хоть чем-то будет занят. Приезжаю в квартиру и звоню, не решаясь открыть дверь ключом. Юля открывает, удивлённо поднимая брови.
— Пацан где?
— Уснул. Ты чего ключом не открыл… — не успевает она договорить, а я дёргаю пояс халата на себя и впиваюсь в ее губы, сразу поднимая над полом. Несу в третью спальню и закрываю дверь, сразу прижимая к ней Юлю. Смотрю ей в глаза и вижу, как за черным зрачком спряталась радужка, теперь там лишь темнота и страсть, и сейчас я хочу в ней раствориться.