7
Данил
Член проникал все глубже. Еще. Еще. Я дернул за волосы и заставил девку прогнуться, чтобы всадить сильнее, грубее, жестче. Она кончила, сквиртуя, а я отбросил ее на кровать. Ненавижу это дерьмо.
— Что? Даня? Ты уходишь? — блондинка имени которой я даже не спросил, прикрыла пизду, словно скромная. Пиздец. Да что все бабы, как сговорились. На*уй играть невинных, когда сами меркантильные твари, которые просто ищут крышу побогаче. И училка новая такая же. Не зря же с деканом трется. Зачем только одевается, как замухрышка непонятно. Там по титькам видно, что она давно и прочно не целка.
— Ухожу, — собираю шмотки и сразу выхожу за дверь, шокируя в подъезде какую-то бабку. Мне последнее время на все наплевать.
Ну а что? Скоро я женюсь на тридцатилетней кошёлке Ингрид, только потому что один раз разозлился и забыл вовремя высунуть.
Теперь она беременна моим спиногрызом и постоянно давит на меня своим положением. Еще и отцу моему в уши льет.
Словно беременность делает женщину больной и беспомощной. И теперь мой влиятельный папаша вынуждает меня на ней жениться. Или учиться. Словно я там чего — то не знаю. Я даже появляться там не буду. Все равно в конце все поставят, а вот выполнит отец ли свое слово или придумает еще какую-нить хуйню, не ясно...
Выхожу, кутаясь в пальто, осматривая этот старенький район, где в одном кафе и подцепил телку. Они всегда на меня смотрели как на чудо природы. Хотя вот Ингрид сначала игнорила, словно не текла по мне как сука. Вот и училка такая же. Имя то еще какое дебильное. Юлия. Додумались же.
Иду к тачке, которую бросил на дороге и случайно вижу тачку декана. А там…. Ну кто бы мог подумать-училка с ним обнимается.
Странное ощущение, но под ложечкой засосало. Хотя чего удивляться, я и так знал, что он ее трахает. Да все об этом говорят. Как бы еще на работу приняли преподавателя без опыта, закончившего вуз по заочке. Говорят, она в немецком шарит. Но говорить: «Я,Я декан», может любая.
Стучу по стеклу и тут же вижу ее испуганный взгляд, словно застал ее за минетом. У нее взгляд такой. Монашки реально. Я бы не отказался увидеть ее на коленях.
Они что — то мямлют про то, что он ее просто подвозил, но судя по испуганным глазам училки, этим дело не ограничилось.
— Милохин, я действительно подвозил Юлию Михайловну. А ты бы вместо того, чтобы шататься, пошел бы готовиться.
Готовиться? А чего я там не знаю. А вот не знаю, почему у училки, что уже стоит спиной такая реакция.
Руки в кулаки сжаты, спина прямая.
— А по какому поводу должна быть подготовка?
— Ну так у тебя завтра экзамен по немецкому у Юлии Михайловны.
— Да что вы говорите, — ну точно приду. Просто поржать и смотреть, как натягиваются скулы этой гордой телки. — А во сколько сее замечательное событие. Ни за что не пропущу.
На утро я еле просыпаюсь, но на экзамен прихожу. И я даже планирую ответить и поразить училку своими знаниями, а потом где — нибудь зажать ее и посмотреть, как сильно у нее трусы мокнут от моего немецкого.
Но стоит мне открыть дверь, как я застываю. Училка не училка не поймешь. И дело даже не в рубашке, под которым ясно вижно кружева, а в улыбке, которой она озаряет этого пидора Ольховского.
Нет, у него конечно были бабы, но это все прикрытие, чтобы папаша— тиран не спалил.
Может она и мне так улыбнется? Но нет. Стоит мне сесть на место рыжего, столкнув его со стула посреди ответа, как он начинает голосить, а училка смотрит на меня как на падаль. И это злит. Я может учиться хочу, а она даже не пытается меня заинтересовать.
— Пошел вон, Милохин! — вскочила она, тряхнув сиськами.
— Я пришел сдавать экзамен, — на чистом немецком между прочим сказал. И удивил, она даже губки свои раздвинула, но тут же сжала, сощурив глаза.
— Я не приму у вас экзамен, хотя бы за то, что вы не появились на моих занятих ни разу, хотя бы за то, как вы посмели без стука и уважения войти ко мне в кабинет. И точно не приму экзамен за избиение моего студента.
— Избиение? Не смеши меня. — ржу, смотря на рыжего, который так и лежал на полу. Вот утырок.
Ольховский поднялся, смотря на меня, потом на других и что интересно, все кивнули. Вот оно что, за училку встали стеной. Забыли уже как я им кокса покупал и на Ибицу возил. И эта пизда тоже стоит, словно Жанна Дарк перед пожаром. Она для них как висящая на елке конфетка, которую нельзя съесть.
Посмотрим, что они скажут, когда конфетку вскроют и покажут, что вместо шоколада там гавно.
— Бери ношу по себе, чтобы не падать при хотьбе, сука.
Я решил проучить ее, цепанул несколко знакомых ребят, который подогнали мне фургон. И уже в конце ее рабочего дня она связанная лежала на полу, брыкаясь и мыча.
— А тебе точно помощь не нужна? — спросил Олег, постоянно посматривая назад, как она извивается, как задралась юбка, демонстрируя дешманское белье.
— Можем по очереди.
— Да не буду я ее насиловать. Тогда я с отцом вообще не договорюсь. Так, проучу мальца, — торможу ему, где он сказал. — Так что выметайся.
— Ты фургон то завтра верни.
— Скажу адрес, где оставлю, — говорю и вижу, как Олег на училку пялится. Она все еще извивается как уж. Жопа, кстати, что надо.
Иногда я жалею, что не сын какого-нибудь бандюги, и нужно следить за репутацией, что есть семья, бизнес и вообще. Порой хочется отчудить, как сегодня. А у меня отец приличный бизнесмен, которого знают все влиятельные люди страны, да и мира многие. И мне предстоит занять его место.
Принц блять. И никто не спрашивает, надо ли мне это. Управлять стальным гигантом в сибири, который кормит всю страну.
Новость, что мне придется уже в скором времени стать приличным и чинно восседать с сукой женой и спиногрызом реально рвет башню. И это в двадцать один год. Все ебанулись.
Олег остается на остановке, а мы с училкой едем дальше, за город.
Она перестает брыкаться где — то минут через сорок.
Торможу в лесу, до города добраться можно, но сложновато. Иду назад и сажусь рядом с училкой. Юля. Вижу ее трусы, и рука на автомате тянется тронуть задницу. Но стоит ее коснуться, как она начинает снова брыкаться и что — то мычать в кляп.
Интересное зрелище, возбуждающее. Я умудряюсь стянуть повязку с ее глаз, но кляп не трогаю. И умей ее взгляд прожигать, я бы сгорел заживо.
Она даже в таком положении, взглядом пытается командовать, показать свое превосходство. Даже с задранной до сисек юбкой.
Но это только подстегивает решение унизить ее прямо сейчас.
Дать понять, что с таким ублюдком, как я, лучше не связываться.
Я смотрю на ее с усмешкой и встаю, демонстративно расстегивая ремень на брюках.
— Я тоже могу дать вам пару уроков, Юлия Михайловна.
***
В ее глазах столько возмущения, столько презрения, что это даже заводит. Ведь я прекрасно понимаю, что это все игра. На самом деле она течет как сука. И я могу конечно ошибаться, но лучше проверю. Но для начала, продемонстрирую сегодняшний предмет для обучения.
Снимаю штаны с боксерами, вытягивая из них член. Сажусь на сидение, проводя по члену несколько раз рукой, делая его максимально твердым и упругим. Второй рукой подтягиваю училку за волосы, бью по щеками, чувствуя как наказание нахалки становится все желаннее. А все ее глаза. В них только холодное пламя ненависти, как плетка хлещет по нервам. И это лучшее, что я видел в жизни. Это искреннее, настоящее что — то. Никакого притворства, только чистая, мать его, злость. Я даже ради интереса лезу в ворот ее новой модной рубашки, грудь просто отменная, достаю ее прямо из лифака. Ткань мне, кстати, не нравится, эти сиськи достойны настоящего материала. Ниже, к плоскому животу, прямо в трусы. А там сухо. Из пизды не течет, чтобы я там себе не придумал. Сухо как в Сахаре. Соски стоят, а внизу сухо.
Я даже руку выдернул, тут же представил, как с члена слезает кожа, стоит мне его туда запихнуть. А во рту у этой фригидной суки скорее всего шипы.
Странно, но это отбивает все желание трахать. Более того, страшно перед ней член показывать. Я тут же его заправляю. За руль сажусь и выезжаю из чертового леса. Еду обратно, матерясь и посматривая в зеркало заднего вида. Она больше не дергается, просто сидит и смотрит в одну точку. И мне в первые в жизни дико интересно, о чем она думает. Презирает меня, ненавидит, задается вопросом: почему не возбудилась. И еще интереснее как ее декан трахает. На сухо? Или он еще способен кого — то возбудить? За этими мыслями не замечаю, как доезжаю до города и торможу возле обочины. Возвращаюсь к училке, а она смотрит на меня волком, назад пятится.
— Даже если ты кому — то об этом расскажешь, тебе никто не поверит, хотя бы потому что следов у тебя нет, как и свидетелей. А я естественно все буду отрицать. Понимаешь?
Она кивает. Умная девочка.
— Сейчас я развяжу тебя. Вытащу кляп и посажу в такси. Заплачу. Ты скажешь, куда тебя отвезти.
Она недоверчиво щурится, а я пожимаю плечами.
— Мне лишние проблемы не нужны. Мне еще экзамен у тебя сдавать.
Она не реагирует, вообще ни одним нервом на лице. Просто смотрит прямо на меня, как зайчонок перед волком, когда уж бежать некуда.
— Слышишь?
Она снова кивает. Я подсаживаюсь ближе, ощущая сквозь запах страха, ее собственный. Ни духов тебе, ничего, лишь оттенки цитрусового шампуня. Люблю апельсинки.
Развязываю ей руки, на самом деле ожидая от ее чего угодно. Даже яйки сжимаются от страха, что она их коленом ударит, но стоит ей полностью освободиться. она подбирает свои туфли и сама открывает дверь фургона.
— Я такси хотел тебе вызвать, — жадно смотрю на ее задницу, скрытую трусами. Она тянет вниз юбку, поправляет блузку.
— Не надо — только и слышу сиплый ответ и смотрю, как она надевает туфли и пошатываясь, шагает вперед, не забыв взять брошенные на пол фургона сумку для ноута и рюкзачок.
Я резко закрываю дверь и выдыхаю, словно по канату прошел. Ну и отлично. Чем меньше времени я проведу с ней, тем лучше.
В эту ночь я поехал в клуб, прямо на фургоне, снял в клубе девчонку и ебал ее на том месте, где извивалась и лежала училка.
Девчонка попалась с длинными черными волосами, и я натягивал их, как натягивал шалаву на член, слушая громкие крики. И только один вопрос меня волновал во время секса. А как стонет училка.?