Песнь глубин - продолжение
Небольшое оглавление про значение имён:
Девушка:
Аи’ани (Ai’ani) – в переводе с на’вийского корня "ai’" (океан, глубокая вода) и "ani" (песня, дыхание жизни). Имя как будто говорит: «Та, что поёт в глубинах океана». Оно нежное, но сильное – в нём чувствуется свобода и упрямство, желание докопаться до истины и коснуться легенды.
Тулкун:
Т’арум (T’Arum) – от на’вийских основ "ta’" (древний, прародитель) и "rum" (гул, песнь, вибрация). Это имя словно катится в груди, глубокое и мощное, как удар волн о скалы. Имя Тулкуна станет символом древней силы, которая умеет и защищать, и петь.
Аи’ани вырвалась из воды резким вдохом. Лёгкие горели, сердце всё ещё билось в такт далёкому, гулкому звуку, который она слышала внизу. Казалось, он остался внутри неё, в крови, в костях.
Она едва почувствовала под ногами тёплый песок, когда пошла по берегу, шатаясь. Мир вокруг был обыденен — лагуна, мягкие волны, голоса детей, играющих у костра. Но для неё всё изменилось.
Она нашла его.
Она видела свет его узоров, слышала его песнь.
— Ма'сейлу… Эйва… — прошептала она себе под нос, не замечая, что идёт прямо к дому вождя.
Тоновари и Ронал сидели у огня. Он точил копьё, она плела ожерелье из раковин.
Аи’ани влетела в круг света, дрожа, мокрые волосы прилипли к плечам.
— Дочка? Что случилось? — Ронал сразу поднялась, её лицо напряглось. — Ты ранена?
— Я… я видела его, мама… — голос дрожал. — Я нашла его! Там, внизу, за чёрными скалами… он… он там!
Тоновари медленно поднял голову, нахмурившись.
— Кого ты нашла?
— Т’ару́ма! — выдохнула она. — Сердце Океана! Я видела свет его узоров, я слышала его песнь! Он спит, но он ответил мне!
Молчание. Только потрескивал огонь.
Ронал шагнула ближе, положила ладонь на плечо дочери:
— Дитя… легенды могут быть сильнее нас. Они живут в памяти, а не в воде.
— Ты не веришь мне?! — голос Аи’ани сорвался.
Тоновари встал, положил копьё:
— Мы бы знали, если бы он пробудился. Я понимаю твой пыл, но глубины — опасны. Ты рискуешь собой ради иллюзий.
Эти слова ударили сильнее, чем холод океана. Она шагнула назад, стиснув кулаки.
— Это не иллюзия. Вы просто… не слышите.
Она развернулась и выбежала прочь, не слушая их окликов. Ноги сами вели её — к берегу, где брат и сестра чинили каноэ.
А'онунг, заметив её лицо, нахмурился:
— Что случилось? Кто тебя обидел?
Аи’ани опустилась на колени рядом с ними, хватая ртом воздух:
— Я нашла его… там, глубоко. Т’ару́ма. Он жив, Нунг. Он дышит. Он спит, но он слышал меня!
Цирея открыла рот, ошеломлённо глядя на неё:
— Ты… уверена?
— Да! Я видела свет его узоров, он откликнулся. Но мама и отец… они не верят мне!
А'онунг задумался. Его всегда учили быть скептиком, но он знал свою сестру — она никогда так не говорила попусту. Он положил руку ей на плечо.
— Тогда мы сами это проверим. Покажешь, где?
Аи’ани встретилась с ним взглядом — в её глазах горел тот самый свет, что она видела в бездне.
— Да. Сегодня ночью.
Цирея посмотрела на них обоих, потом тихо сказала:
— Если это правда… это изменит всё.