Глава 17. Наверно, я очень плохой брат
– Братик! Бра-а-атик! Вставай! Ну вставай же!! Мама будет ругаться! – нежный девичий голосок забирался в голову. Его обладательница явно была зла. С каждым новым словом огонь ярости разгорался, и девушка, не сдержавшись, начала толкать спящего. – Да за что мне это наказание то в конце концов?!
– М-м-м, – юноша замычал и медленно поднял веки. Перед ним сидела девочка-подросток лет тринадцати на вид. Её тонкие красноватые губы были поджаты, густые тёмно-каштановые брови грозно сведены над переносицей, а карие глаза с багровым оттенком прожигали дыру в только что проснувшимся. – Ты...
– Что я?! Вот что я?! – она была настолько зла, что Сун Лонгвей испугался её. – Ещё спроси, срезала ли я рис с поля!! Мама и папа нас вообще-то вместе послали! А ты?! «Мне плохо! Мне плохо! Пойду полежу. Я скоро вернусь!», – девочка возбуждённо жестикулировала и кричала. – А потом уснул! Нет, я, конечно, всё понимаю, но с какого я должна этим заниматься одна?! А?! Объясни-ка, своей глупой нерадивой сестрёнке, почему ты спишь в сестричке, а я работаю?!
– Какой рис?... Какая сестричка?... Какие мама с папой? – голова раскалывалась на части и в ней было пусто. Буквально пусто. Ни воспоминаний, ни каких-либо мыслей – ничего. Но даже так юноша понимал, что у него нет сестры, мамы, папы или кого-то другого из родственников.
– Да ты чтоль на солнце перегрелся? – маленькая ручка скользнула ко лбу. – Точно... Ну всё... Теперь мне точно конец! Как мне теперь объяснять это всё родителям?!
– Подожди! Не тараторь!... Что случилось? Как я оказался здесь? Кто ты?
– Как это «кто я»?! Я Сун Ся!* Твоя сестра!
*Сияние восхода солнца.
От её слов в теле юноши всё похолодело. Как только он услышал это имя перед его внутренним взором появилась картина былых дней:
«Мальчик лет десяти бежит по горной тропике. Его маленькие сапожки хлюпают от попадания в лужи, оставляя за собой брызги. С неба льёт дождь. Его капли стекают градом с длинных мальчишечьих волос, падая на одежды и моча их.
«Вот же чёрт! Как я мог забыть дома зонт?!» – ещё с утра на небе висели чёрные тучи. Когда мальчик подбежал к своей маме и начал упрашивать её отпустить погулять, женщина строго наказала взять зонт, ведь под дождём промокнешь и заболеешь. Но Сун Лонгвей, обескураженный своей удачей и радость, что сможет встретиться с друзьями, в спешке забыл промасленный зонтик. Сейчас он был вынужден мокнуть под проливным дождём, что само по себе не приятно, но ещё более не приятно услышать упрёки мамы.
Мальчик бежал со всех ног, чтобы как можно меньше промокнуть, хотя было уже поздно, ведь он и так выглядел так, будто на него вылили целую бочку. Зная, что мама будет не только его ругать, но и очень сильно волноваться, Сун Лонгвей сгорал от стыда за свою забывчивость.
Небольшой домик его семьи находился на горе, а после пятнадцати минутной ходьбы можно было добраться до маленькой деревушки, как раз таки оттуда и бежал ребёнок. Поскольку мальчик бежал, то уже через минут семь оказался у дома, в котором горел тусклый огонёк света.
Сун Лонгвей потянул на себя лёгкую входную дверь, та в ответ недовольно заскрипела:
– Мама! Папа! Я пришёл!
Никто не отозвался на его зов, и мальчик, подумав, что его не услышали, прошёл в глубь дома, оставляя за собой мокрый след,
Домик состоял из небольшой кухни и двух спален – его и сестрёнки, которой четыре месяца назад исполнилось пять лет, и мамы с папой.
На кухне никого не оказалось, зато стоял приятный аромат супа, что, наверно приготовила мама. В родительской спальне тоже никого не было, как и в детской.
«Где же они?...»
Ребёнок подошёл к полке в коридоре на которой лежали зонтики:
«Наверно, пошли погулять!» – детская ручка взяла зонтик, что остался одиноко лежать без своего компаньона, и вышел под проливной дождь.
На заднем дворе у них рос свой яблоневый сад. С него открывался прекрасный вид на красоты природы, поэтому там очень любили проводить время его родители.
Шлёпая по лужам, мальчик обежал весь дом и его взору предстал ужас, что не описать словами.
Красный зонтик упал на сырую землю, а его хозяин побежал вперёд:
– Мама!!! Папа!!! – крик, разрывающий душу, пронзил всю округу.
Отец и мать лежали с разодранными телами под шквалом дождя. На их всегда жизнерадостных и полных любви лицах отразился неописуемый ужас. Кровь, которая так и не засохла из-за воды, лилась из глубоких ран и смешивалась с лужами.
Ребёнок упал на колени перед их телами:
– Нет-нет-нет... Нет! Такого не может быть... Это всё сон... Не реальность... Кошмар... Мама!!! Папа!!! – детское тело всё задрожало. Из красных глаз потекли слёзы, но их было не видно.
Белоснежная ручка коснулась разорванной груди матери. Белые кости торчали сквозь мясо, а из под них виднелись сердце и лёгкие. Красивое лицо мамы исказил необъятный ужас и отчаяние. А из носа, глаз, рта и ушей вытекла густая кровь, которая смешалась с дождём и стекла по щекам на шею, а после и на землю, оставив за собой полупрозрачные красные следы.
– Мамочка! Мамочка, проснись, пожалуйста!!! Не бросай меня! Не бросай... – её сын теребил уже остывшее тело и пытался дозваться до покинувшей его души, но всё было тщетно – мама не просыпалась.
Просидев так целую вечность, захлёбываясь слезами горя и страха, маленький Сун Лонгвей подполз к отцу, который лежал лицом уперевшись в холодную почву. Приложив все свои силёнки, мальчик перевернул тело своего папы и вскрикнул от ужаса.
Глаза были вырваны, а на их месте был толстый слой крови, которая была всё это время скрыта от воды, но при попадание первой же капли отец, будто бы зарыдал алыми слезами. Живот и грудь, начиная от ключиц и заканчивая тазовой частью, была разодрана когтями. Четыре полосы были столь глубоки, что покромсали даже внутренние органы. Тело папы было всё покрыто синими отметинами и багровыми полосами.
– Папа, как же так?... Что случилось? Почему? Кто это сделал?... – беспомощно повторял Сун Лонгвей, пока не вспомнил, что так и не нашёл сестрёнку.
Собрав последние силы не то что в кулак, а просто вернув их в тело, мальчик поднялся на ватные ноги. Не видя дороги от солёных слёз и холодного дождя, ребёнок ходил, а после бегал по всей округе весь оставшийся вечер и всю ночь, но так и не обнаружил и следа своей младшей сестрёнки.»
Юноша смертельно побелел от нахлынувших воспоминаний. Руки пробила дрожь от кровавой картины, свидетелем которой он стал далеко не по своей воле.
Сун Лонгвей всегда любил своих родителей. Маму его звали Шу Цзин*, она была самой доброй из людей, что встречал за всю свою жизнь. Эта женщина ни к кому не испытывала злости, а уж тем более никого не ненавидела. Шу Цзин также никогда не кричала на своих деток, а объясняла что к чему спокойно, но в то же время строго. Искренняя любовь к своему маленькому рыцарю и маленькой принцессе помогала ей жить в небогатых условиях и с незавидной работой в полях и по дому. А любовь к отцу семейству была просто необъятна и это было взаимно. Вся деревня приводила в пример идеальной семьи и пары именно их.
*Мир, покой.
Отца звали Сун Танзин*. Он был мужчиной с сильным духом и телом. Вырос в этой деревне и знал всех жителей с самого детства, как и его. Любящий трудиться на благо общества, весёлый и позитивный – таким этот мужчина остался в памяти своего сына. О как он обожал свою семью! Ради своей жены Сун Танзин был готов горы свернуть и заставить реки течь вспять, а ради детей готов был стоять на смерть перед любой опасностью.
*Тихий.
Это то, что помнил Сун Лонгвей о своих родителях. После их смерти, его жизнь перевернулась с ног на голову. И это неудивительно – разница между жизнью в любящей семье и одному слишком велика. В этом жестоком мире не каждый взрослый может ужиться, что говорить про ребёнка?
А ещё на десятилетнего мальчика навалилось бремя волнения за младшую сестрёнку. Поглощённый горем и болью утраты, он должен был выяснить что же случилось с малышкой Ся. Первое время ему помогали жители деревни, но скоро это им обременило. Заключив, что девочка погибла, а мальчик остался сиротой, люди успокоились и вернулись к обычному ритму жизни. Их не насторожила причина смерти, и на все вопросы травмированного ребёнка отвечали, что родителей загрызли дикие звери. Верили ли они в это никто не знает, возможно, так они себя успокаивали. На все отчаянные крики отрицания сироты жители отмахиваясь отвечали, что это лишь боль и стресс навалившейся на детскую душу. Но юноша до сих пор был уверен, что эти люди были неправы, и следы когтей тому доказательство.
Сначала взрослые помогали Сун Лонгвейю, но и это им надоело. Решив, что десять лет это уже приличный возраст, они просто оставили ребёнка жить одного в доме, где погибла вся его семья.
– Братик, да ты похоже и вправду заболел! Вон ты какой белый, прям как смерть!
– Со мной всё нормально, – юноша пресёк все дальнейшие расспросы и разговоры.
Сун Лонгвей поднялся с земли:
– Сун Ся, я пойду в дом.
– А? А я?! Я что должна одна работать?! Сам сказал, что с тобой всё в порядке! Ты же сам говорил, что слова не забрать, коль сказал! Вот и не забирай!
– Я и не забираю. Но мне нужно сходить к родителям.
– Зачем?! Давай уже, помогай мне!
– Не твоего ума дело. Вырастешь – расскажу, – изящная рука юноши легла на голову сестры и взъерошила ей волосы.
– Я уже взрослая! Я имею право знать!
Её брат засмеялся:
– Взрослая-взрослая!
– Не смейся!
– Почему?
– Потому! – девочка обижено надула губы.
– Ладно! Ну, я пошёл.
– Бе-бе-бе! – Сун Ся стала передразнивать заклинателя. – Если не вернёшься, я тебя прибью!
– Хорошо, я понял, – юноша озорно ухмыльнулся и ушёл.
В доме пахло рисом, который готовила Шу Цзин. Деревянная дверь неожиданно отворилась и раздался голос парня:
– Мама!
– Лонгвей? Ты чего это вдруг? – заключённая в объятия сына женщина недоумевала внезапной нежности.
– Ничего... Просто хотел сказать, что что бы не произошло я тебя люблю...
– Что случилось, мальчик мой? – Шу Цзин медленно гладила взъерошенные волосы.
– Где папа?
– В комнате отдыхает...
Женщина не успела опомниться, как Сун Лонгвей уже скрылся в комнате.
На кровати лежал мужчина средних лет и смотрел в потолок.
– Папа... – глаза юноши покраснели при виде такого знакомого мужчины...
– Сун-эр? Ох, ты вернулся! Как раз вовремя! Скоро будет обед!
Сун Лонгвей улыбнулся:
– Это хорошо... Пап, я тебя очень люблю... – прошептал он.
– А?
– Нет... Ничего.
– Ну, хорошо. Сходи-ка за сестрёнкой, а то у меня что-то спину прихватило, а мама занята.
– Хорошо.
За деревянным столом собралась вся семья. Родители вели непринуждённую беседу. Младшая дочь, сильно спеша, ела. А Сун Лонгвей просто сидел, подперев подбородок рукой и чуть заметно улыбаясь, наблюдая за идиллией.
– Мой мальчик, почему ты не ешь? Не вкусно? – обеспокоено спросила Шу Цзин.
– Да он сегодня целый день странно себя ведёт! – Сун Ся махнула рукой.
– Сынок, ты не заболел?
– Нет. Со мной всё хорошо.
– Но почему же ты не ешь?
– И почему не помогаешь мне?! – Сун Ся обиженно сложила руки на груди.
– Я бы с радостью тебе помог, вот только не могу... – юноша опустил взгляд в пол.
– В смысле не можешь?! Можешь! И ещё как!
Грустная улыбка появилась на лице заклинателя:
– Знаете, я очень рад был вас всех встретить. Пусть это и нереальность, но... – Сун Ся попыталась перебить, но юноша не обращал внимания. – Я вас очень люблю. Очень... Если бы только я мог вам чем-то помочь тогда... Простите меня за всё! Я бы с радостью ещё побыл бы с вами, но боюсь тогда не найду сил покинуть вас. Прощайте!
– Куда ты? Не оставляй нас!! – пронзительный крик девочки заставил бы содрогнуться любого и усомниться в правдивости своих выводов, но юноша, называемый её братом, лишь одарил её взглядом полным безграничной печалью.
– Прости... Я снова тебя оставляю... Наверно, я очень плохой брат, раз моё сердце не заставило меня поверить в то, что это реальность.
После его слов, в кухню стал проникать белый туман и заволакивать собой всё и вся.
Скоро всё померкло, но также скоро всё заиграло новыми красками.
Когда юный заклинатель открыл глаза, вокруг него было целое море цветов, которые раскрашивали своими бутонами всю округу. Большие и мелкие бутоны закрывали собой всё пространство, вплоть до самого горизонта, линия которого разделяла яркое цветение от чистого голубого неба. Недалеко текла речушка, заполняющая тишину и одиночество этого места своим мерным журчанием. У неё стояла фигура в белоснежном плаще, взирающая куда-то вдаль.
Сун Лонгвей не спеша подошёл к стоящему человеку:
– Здравствуйте, – юноша почтительно поклонился. – Вы не подскажете, где я нахожусь?
– Здравствуй, – раздался женский голос, такой холодный, что способен заморозить своим звучанием любую душу, но в то же время с отзвуком какой-то мягкости. – Ты находишься в моих владениях.
– Вы Гуань Линг?
– Верно. Как ты догадался?
– Мой учитель рассказывал о покровительнице горы Линь.
– Твой учитель это госпожа Е?
– Да... Но как Вы догадались?
– У Небес есть глаза и уши по всей поднебесной, а твой учитель много чего сделала, чтобы небожители прознали о ней.
– Вот как... – Сун Лонгвей недоумевал по поводу того, что о существование Е Сюань знали сами Небеса: «Интересно, а Учитель знает?» – крутилось в его голове.
Совсем рядом появилось золотое свечение:
– Это твоё духовное оружие, – сказала небожительница.
– А для чего Вы мне показались? Учитель говорила, что госпожа Гуань почти никогда не является пришедшим...
– Госпожа Е много чего знает об этом мире и о существах населяющих его. Она почти никогда не ошибается, и сейчас твой учитель был абсолютно прав. Я очень редко навещаю людей, а если и являюсь, то только по крайней необходимости. Так вот такая необходимость настала. Как не сложно догадаться, а тем более ученику госпожи Е, на мир смертных надвигается угроза в виде демонов. Господа мира демонов решили воплотить свои тёмные планы в реальность. Какие – я сказать не могу, но вряд ли это что-то, что пойдёт на благо трёх миров. Эти твари, безусловно, заслуживают кары, но хочу предупредить, что в мире людей уже давно обитают представители нижнего царства. Многие из подобных считают себя обыкновенными людьми и ничего плохого не делают. Поэтому, пожалуйста, будьте внимательны и что раз перепроверьте прежде чем повесить всё на первого встречного.
После небольшой паузы Сун Лонгвей кивнул:
– Хорошо... Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы невинных не коснулась эта беда!
– Надеюсь на твои слова, – ледяной голос стал чуть теплее, после ответа юного заклинателя. – Иди и посмотри на своё новое оружие.
Юноша послушался слов небожительницы и подошёл к месту, где недавно бурлил духовный поток.
На земле лежал меч. Его рукоятка и ножны были тёмно-красного цвета с чёрными вставками.
Помимо этих украшающих вставок, также были узоры из стали. Плавные витиеватые линии были нежны, но холодный отблеск металла показывал, что это не просто украшение, а настоящие оружие способное отнять жизнь.
Меч был лёгок. Он идеально подходил для ловких выпадов и быстрых движений, которые демонстрировал в бою Сун Лонгвей.
Юноша потянул на себя меч и оголил тонкое и длинное лезвие. Такое изящное, что было ощущение, что оно может рассыпаться от одного прикосновения, но, конечно, это чувство было ошибочно. Около рукоятки были аккуратно выгравировано имя этого смертоносного оружия: «Цинбай»*.
*Чистый, безупречный, незапятнанный.
Заклинатель поднял голову, в его карих глазах с оттенком багрового читались восхищение и радость:
– Госпожа Гуань, благодарю Вас за всё! – искренне, от всего сердца, произнёс юноша. Он оторвал свой внимательный взгляд от своего нового спутника жизни и перевёл его на покровительницу этих мест.
Гуань Линг еле заметно улыбалась.
Не известно по какой причине, но небожительница сняла с головы скрывающий её внешность белоснежный капюшон. Под ним скрывалась холодная красота девушки, которой хоть и было уж несколько веков, но выглядящая на тридцать. Её белоснежная кожа, будто из хрусталя, была настолько тонка, что сквозь неё виднелись голубовато-зелёные вены. Светло-голубые глаза блестели от света, в них читались достоинство, власть, гордость и непреклонная сила. Тонкие нежно-розовые губы были чуть приподняты в подобии улыбки. Светло-русые волосы были ниже пояса. В них была вплетена красивая серебряная заколка с замысловатыми узорами и какими-то серыми камнями, что перевались на солнце. С украшения свисали голубые ленты, которые развивались по ветру.
Гуань Линг долго всматривалась в лицо удивлённого молодого человека, а после задумчиво сказала:
– Ты и правда напоминаешь одного моего знакомого... Это даже интересно.
– Что?... Кого?
– Хм, возможно, когда-нибудь узнаешь. Ещё увидимся.
Фигура небожительницы стала расплываться перед глазами, смешиваясь с красками цветочных полей.
Когда перед глазами просветлело, Сун Лонгвей был на месте где на юных господ напал туман. Рядом с ним лежали без сознания двоя молодых хозяев великих духовных школ.
Голова кружилась, а ноги были ватными. Было ощущение, будто он не спал целые сутки и пахал, как умалишённый.
Еле поднявшись на ноги и приложив к этому несложному действию чуть ли не все силы, что ещё теплились в теле, которое подверглось дурманящему разум заклинанию самого небожителя, юноша заметил на своём поясе висящий меч. Длинные пальцы коснулись рукоятки оружия и пробежались дальше вплоть до ножен.
Рядом с местом, где он только что лежал, были горстка металлических осколков и деревянная рукоять, что почти полностью разлетелась в щепки. Это был его старый дешёвенький меч, на который как будто упал огромный валун, который раздавил его так, что и не понятно как он выглядел, когда им сражались.
Сун Лонгвей медленно подошёл к Ли Вейшенгу. Рядом с ним также валялась горсть из материалов, которые совсем недавно были оружием.
На лице молодого господина Ли выступила испарина, его брови были напряжённо сведены, а пальцы были сжаты до белизны костяшек. Весь вид молодого заклинателя показывал, что сейчас ему видеться то, что видеть он не хотел.
Сун Лонгвей сел неподалёку, так, чтобы ему открывался обзор на всю местность. Несмотря на усталость и почти нестерпимое желание провалиться в глубокий сон, юноша не то что не сомкнул глаз, а не позволял телу расслабиться. Правая рука сжимала рукоятку духовного оружия, прямо как недавно его учитель сжимал рукоять, когда они были близ города Бэй. Как учила его Е Сюань: «Нельзя расслабляться сразу после окончания боя, ведь враг может напасть во время того, как ты упиваешься своей победы.». Может сейчас был несколько бой, а испытание, но кто знает закончилось ли оно или это лишь очередное видение?
Просидев так не меньше двух часов, а может ещё и больше, ничего так и не произошло. Изредка слышались приглушённые всхлипы молодого господина Ли. И с каждым последующим, Сун Лонгвей всё больше и больше убеждался, что душа этого молодого человека сильно изранена, и Ли Вейшенг даже не может ни с кем поделиться своей печалью.
И вот молодой господин наконец-то очнулся. Сидевший до этого момента Сун Лонгвей, встал и подошёл к только что пришедшему в чувства человеку.
Глаза Ли Вейшенга были красны от, как видимо, слёз. Его голова была тяжела, когда он попытался её поднять:
– Где мы?... – заметив знакомого человека в существование которого он был почти что на сто процентов уверен, на сердце стало легче.
Подошедший юноша присел, чтобы поравняться с молодым господином Ли:
– На горе Линь, где нас настиг белый дым.
– Тебе тоже виделись какие-то нереальные события?
– Да.
– А женщина, назвавшаяся покровительницей горы, тебе виделась?
– Виделась.
– И что она сказала?
– Госпожа Гуань рассказала о том, что демоны уже давно населяют этот мир. Просила быть осторожными в обвинениях. А Вам?
– То же самое. Ты думаешь это правда Гуань Линг?
– Думаю, да...
– Почему же?
– Госпожа сказала, что знает о существование Учителя. Она сразу меня узнала, хотя до этого мы точно не встречались...
– А ты точно не встречал эту женщину до этого? Может это демоница? И всё это наговорила, чтобы спутать нас?
– Я не могу ничего утверждать... Надо спросить у Учителя. Но эту женщину я точно до этого не встречал.
– Откуда такая уверенность?
– У госпожи запоминающаяся внешность. Я бы запомнил её.
– Она снимала капюшон перед тобой?!
– Да...
– Всё это странно... Действительно, надо спросить, что думает госпожа Е обо всём этом.
Сун Лонгвей в ответ кивнул.
– Ты получил духовное оружие? – Ли Вейшенг перевёл тему и заинтересовано посмотрел на собеседника в ожидание ответа.
– Да, – юноша протянул руку к мечу, что висел на поясе. – Его зовут Цинбай. А Вы?
– Конечно, я получил! – даже мысль о том, что он мог бы не получить духовное оружие, а парень, который рос не пойми где и учился у какой-то безымянной заклинательницы, мог получить, вызвало у него приступ отвращения ко всему, и к себе в том числе. Ли Вейшенг посмотрел на свой пояс и указал на свой меч рукой: – Это Цзюшу.
– Я не сомневался в Вас, – Сун Лонгвей чуть улыбнулся.
После слов спутника, сердце Ли Вейшенга немного оттаяло, и его губы растянулись в чём-то среднем меж радостной улыбкой и самодовольной улыбкой:
– Кстати говоря, а когда ты очнулся? И что с молодым хозяином Цзя?
– Я очнулся пару часов назад. А молодой хозяин Цзя ещё не очнулся, – юноша кивнул головой за молодого господина Ли. В паре чжан* от них на земле лежал юный заклинатель.
*3,2 м.
– Как ты так быстро очнулся?!
– Я сразу понял, что это не реальность. Такого просто не могло произойти, как бы сильно не хотелось.
– И тебя не пытались убедить, что реальность на самом деле сон?
– Пытались. Но это был бы слишком длинный сон для одной ночи, я минимум должен был бы спать неделю, чтобы всё это увидеть. И тем более мне сказали, что я спал то от силы три часа, за этот промежуток я бы ничего не успел узреть, – юноша слегка улыбался, когда говорил, но в улыбки читалась грусть, как предположил Ли Вейшенг, о том, что это видение никогда не станет реальностью.
Молодой господин не успел ничего ответить, как из-за спины послышался недовольный голос:
– Вы уже очнулись?
– Да, – сдержанно ответил Сун Лонгвей.
Ли Вейшенг же коснулся плеча сидевшего рядом человека и с нескрываемой ухмылкой сказал:
– Да. Вот, например, господин Сун прибывает в полной осознанности уже как несколько часов.
Этот господин Сун ошарашено посмотрел на говорящего.
– Ох, не скромничай, надо говорить правду о своих достижениях! – поймав взгляд юноши, сказал молодой господин Ли широко улыбаясь.
– Ого, господин Сун, похоже вы довольно таки талантлив.
– Дело же не только в таланте... – Сун Лонгвей, не привыкший к подобного рода вниманию, чувствовал себя ужасно, как рыба на суше.
– У нас, на Пике Шуньхво, много талантов. Господин Сун, конечно же, не может быть исключением, как минимум потому, что великий глава Ли отпустил его на гору Линь!
– Это прекрасно! Пик Шуньхво, действительно, достоин звания великой духовной школы!
– Конечно, наша школа обитель талантов и учёных умов!
Понимая, что эти притворные речи могут литься до ночи, Сун Лонгвей решил вмешаться, ведь ему тут уж явно не хотелось торчать ещё несколько часов:
– Господа, может отправимся в дорогу назад? Мне кажется нас там заждались.
– Ох, конечно! Вы, вероятно, устали? – но речи не закончились.
– Немного есть, – Сун Лонгвей с сарказмом продолжил: – Всё же сидеть без дела несколько часов подряд утомительно.
Цзя Хейю не нашлось, что ответить. А вот Ли Вейшенг слегка хлопнул юношу по спине, показывая своё одобрение:
– Да, мы и вправду что-то тут засиделись, пора бы отправляться назад.