Глава 11. Конец - это новое начало.
Эстер.
Допрос прошел точно в тумане: в голове появился шум, который заглушал голоса, зрение потеряло четкость, а руки дрожали настолько сильно, что я не могла удержать кружку с горячим чаем. Во время того, как приступы шума проходили, я могла улавливать обрывки фраз: "я этого не делал", "детектив, я не понимаю о чем вы говорите", "в моей жизни больше нет места религии", "с Эстер нас ничего не связывает в настоящее время", и так по кругу. Детективы напирали на Кайла, пытаясь вытащить из него любую информацию, относящуюся к делу, однако тот повторял одни и те же слова. Никто не верил в его непричастность, и только у меня в душе теплилась надежда - надежда в то, что Кайл не имел к этому отношения.
Последние пять минут я беспрерывно смотрела в его карие, почти черные глаза, которые также смотрели на меня. Уверенность в том, что он не видит меня, позволяла смотреть неотрывно, почти не моргая. Мог ли Кайл знать, что по ту сторону зеркала, находится его бывшая "соседка"? Скорее всего, иначе как объяснить взгляд полный боли, направленный в мою сторону?..
Вид у Морриса был измученный: кудри мокрыми прядями свисали на лоб, под глазами залегли темные круги, один из которых заходил на родинку, расположенную чуть ниже уголка глаза, кожа была настолько бледной, что из-под нее проглядывала паутинка вен. Руки у него были сжаты в кулаки, точно Кайл готовился нанести удар, и в какой-то миг мне действительно показалось, что он ударит детектива, но тот лишь убрал руки под металлический стол.
— Кайл, ты понимаешь, что можешь надолго попасть в тюрьму? — детектив предпринимал все новые попытки разговорить задержанного. — Тебе лучше рассказать правду сейчас, второго шанса не будет.
Моррис отвел взгляд от зеркала и обратил взор к детективу, будто искал ответы:
— Я ничего не делал, сэр, — голос его продолжал дрожать, от прежнего уверенного в себе Кайла не осталось и следа.
— Тогда объясни мне, почему письмо для мисс Митчел было отправлено из твоего дома?
— Не имею никаких представлений на этот счет. Проверьте ноутбук и телефон - там пусто. Я не связывался с Эстер последние пять лет.
— Наши агенты уже проверяют все, что попало им в руки, можешь не сомневаться, — детектив приблизился к лицу Кайла, пристально всматриваясь в его глаза. — У тебя есть последний шанс рассказать мне, как все происходило. Время пошло!
Вновь возникает шум в голове, и я принимаюсь массировать виски кончиками пальцев. Тщетно пытаюсь сложить все факты в голове, но ничего не выходит, будто способность мыслить отнял кто-то чужой. Когда мы с Кайлом последний раз общались, он казался вполне дружелюбным и открытым. Моррис разительно отличался от того парня, что жил в "Раю" с матерью-наркоманкой. В нем не осталось той нелепой злобы и слепого доверия, которые раньше шли за ним по пятам. Кайл стал лучшей версией себя и наконец обрел то, чего был достоин - собственный дом, небольшой бизнес по продаже домов и красавица-невеста.
— Эстер, — Эмили присаживается на корточки напротив и кладет руки на колени, — поехали домой, уже почти утро.
Почти утро? Мне казалось, что я нахожусь в участке чуть больше часа или около того, но никак не всю ночь. С осознанием этого на меня наваливается усталость, будто я работала на ферме целый день.
— А как же Кайл? — мой голос звучал так тихо, что Эм пришлось приблизиться, чтобы расслышать слова.
— С ним продолжат беседовать, пока он не даст признательные показания. Я лично знаю детектива, занимающегося допросом, и уверена, что он выбьет из Морриса показания.
— Какова вероятность того, что это сделал именно он? — вновь смотрю на Кайла, который потупил взор и разглядывает блестящую поверхность стола.
— Большая, Эстер, очень большая. Письмо было отправлено из его дома, также существуют личные мотивы, например, неприязнь к тебе. И нельзя отметать факт вашего общего, не слишком дружного, прошлого, — Эмили тянет меня за руку, призывая встать с места, и я следую за ней, не в силах сопротивляться.
— Неприязнь? Мы общались пять лет назад и все прошло просто отлично, — подходя к двери, я бросаю последний взгляд на Кайла и мы, кажется, встречаемся глазами. — На той встрече мы обсудили жизнь в "Раю" и пришли к выводу, что проблемы были не в нас, а в том, как Дэниел умело манипулировал и сталкивал нас лбами. Уверяю, между нами не осталось ничего плохого.
— Я верю тебе, но ему, — Эмили кивает в сторону допросной, — нет. В любом случае мы узнаем правду, но нет нужды сидеть и дальше в участке. Сейчас я отвезу тебя домой, а после вернусь сюда.
— Узнаем правду... — повторяю Я, и покидаю комнату.
В безмолвие мы идем к машине, будто нам совершенно нечего сказать друг другу. Хотя, так и есть. Эмили видит ситуацию со стороны агента ФБР, а я со стороны того, кто прожил бок о бок с подозреваемым несколько лет, и мы никак не сможем прийти к общему мнению, пока не узнаем истину.
В салоне автомобиля прохладно и я протягиваю руку назад, чтобы взять плед, лежащий на заднем сидении. Укутавшись почти по горло, упираюсь головой в стекло, отчего она начинает подрагивать в такт движению машины. Чувствую, как постепенно смыкаются веки, а тело наливается свинцом - стараюсь не сопротивляться этому ощущению, понимая, что без нескольких минут сна не выдержу последующий день.
Назойливый писк будильника выводит из забытья. Прилагаю усилия, чтобы разомкнуть веки, выходит скверно, ведь сон до сих пор не может отпустить меня из своих уютных объятий. С третьей попытки мне все же удается приоткрыть один глаз и оглядеть место, где я нахожусь. Спальня. Каким образом я оказалась здесь? Последнее, что осталось в памяти это салон автомобиля Эмили, его размеренное движение, приятная прохлада и невероятно мягкий плед - дальше же все, как в тумане.
Нерасторопно потягиваюсь, вытаскивая ноги из-под одеяла, поворачиваю лицо к окну и меня ослепляет солнечный свет, нагло пробивающийся через задернутые шторы. Перевожу взгляд на электронные часы, стоящие на тумбочке, и понимаю, что уже девять утра, поэтому-то будильник и звенел, а следующим, за что цепляется взгляд, становится фотография, где изображены я и Энди в день, когда мы только начали встречаться. Юные, влюбленные, счастливые - такими мы были тогда, но остались ли сейчас?.. Юность ушла, оставив после себя приятное послевкусие, а приближение тридцати лет лишь усиливает ощущение того, что молодость, которая, казалось бы, не может длиться вечно, не отступит, пока ты сам этого не захочешь. Ты можешь быть молодым и в шестьдесят, восемьдесят, да хоть в сто, потому что молодость это не внешний вид, а ощущение внутри. То, как ты себя ощущаешь, выстраивает всю твою жизнь.
Влюбленность же сменилась крепкой любовью - пылкой, страстной и всеобъемлющей. Она придает сил, спасает в тяжелые моменты и согревает тогда, когда ты разочаровываешься в мире. А счастье... Счастье это момент: ты можешь быть счастлив в эту минуту, а в следующую уже не чувствовать ничего.
Как бы мне хотелось вернуться в тот день, когда Энди перестал быть другом, поддерживающим и в тайне любящим, и стал спутником жизни, с которым нестрашно пройти любые испытания. Тогда я была свято уверена в том, что мы справимся со всеми проблемами, - даже не существующими, - и сейчас, спустя множество лет и навалившихся бед, я уверена в том же - мы справимся. Пусть и в данный момент не все идеально в отношениях, - как бывает у всех, - но дальше будет только лучше! И я приложу все усилия, чтобы это случилось.
Эти мысли придали мне сил и настроение моментально улучшилось, но некоторая растерянность, - типичное состояние после сна, - осталась. Нужно срочно выпить кофе, а еще разобраться с тем, как же я попала в свою спальню.
Встав с кровати, замечаю, что одета в то же, что и ночью, поэтому быстро принимаю душ и переодеваюсь в домашний льняной костюм, который приятно струится по телу. Выйдя из комнаты, в нос ударяет запах кофейных зерен и бекона. Рот моментально наполняется слюной, будто я не ела несколько дней, хотя прошло лишь пару часов. Спускаюсь на первый этаж, в то время как половицы поскрипывают под ногами, и вхожу в кухню.
— Добре утро! — сонным голосом произносит Фостер.
Энди, стоящий напротив окна, поворачивается ко мне и взору открывается вид на его голый торс, освещенный утренними лучами солнца. Завороженно разглядываю Фостера, точно вижу в первый раз. Рельеф его живота так и манит к себе, призывая прикоснуться хотя бы кончиками пальцев. На руках, скрещенных на груди, проступили вены. Такое зрелище не может оставить меня равнодушной и я, будто ведомая, подхожу ближе, но останавливаюсь в шаге от него, когда слышу приглушенный кашель - Элис, стоящая у входа в кухню, с любопытством разглядывает нас.
Заметив ее, Фостер направляется к стулу, на спинке которого висит его футболка, и быстрыми движениями надевает ее, отчего волосы на голове растрепались.
— Доброе, Энди и Элис, — приветствую их и прохожу к кофемашине, которая уже успела наполнить чашку до краев горячим напитком.
— Эстер, надеюсь ты помнишь, что сегодня вечеринка? — Элис хватает хрустящий тост с тарелки и закидывает рюкзак на плечо. — Катрина прийти не сможет, мы встретимся после вечеринки и сходим в боулинг, ты же не против? Ненадолго, буквально на час, а потом ее мама отвезет меня домой, — произнося это, Элис заметно нервничала, и я списала такое поведение на волнение перед торжеством.
— Да, я помню, милая, — делаю небольшой глоток кофе и тот приятно обжигает внутренности. — К шести все будет готово. А по поводу боулинга... Может, перенесем на выходные? Мне не нравится идея того, что ты будешь ночью вне дома.
— Я уже взрослая, если ты не забыла! — Элис поджимает губы, отчего становится еще больше похожа на Элизабет. — И вообще, ты не имеешь права мной командовать. Ты мне не мать! — гордо задрав подбородок та направляется к выходу, не дав сказать мне хоть слово.
Энди, понимающе посмотрев на меня, следует за Элис, явно намереваясь поговорить о поведении. Мне же поведение девочки кажется абсолютно нормальным: подростковый возраст, жизнь без родителей... Все это сказывается на ней, как бы я не старалась помочь ей. Раньше проявление негативных эмоций было минимальным, мы почти не ссорились и понимали друг друга, но все изменилось относительно недавно, когда начались ночные звонки. Я должна, нет, обязана, поговорить с ней вечером и объяснить, что я ей не враг. Я хочу лишь помочь Элис и стать ее опорой. Нужно донести девочке, что я не претендую на место матери и никогда не собиралась стать ею для Элис.
Ставлю недопитый кофе на стол и начинаю прикидывать в голове план на день: нужно приготовить еду на фуршетный стол, отпарить платье для Элис, но самое главное - испечь торт. И это будет не простой торт, а по маминому рецепту - тот, что больше всего любила Элизабет. Помню, как мама любила готовить его и угощать паству, но больше всего кусочков доставалось мне и Бет. Мы ухитрялись утащить за раз по два, а то и три кусочка, и, удалившись в мою комнату, наслаждались нежной текстурой и ванильным привкусом торта, но самой важной деталью были ананасы, которые украшали его сверху - их я любила больше всего. От одного только воспоминания в животе завязывается узел. Теплые, но одновременно с этим тяжелые воспоминания бередят душу, заставляя вновь и вновь мысленно проживать те дни.
— Убегаю на работу, встретимся вечером! — кричит Энди из прихожей, так и не оповестив меня о том, как прошел разговор с Элис.
Решив не отвечать ему, принимаюсь доставать ингредиенты для будущих блюд. Первое, что я решаю сделать это выпечь коржи и взбить крем, а с остальным справлюсь позже. Замешивая тесто, я то и дело возвращаюсь к разговору с Элис, который состоялся, когда ей было одиннадцать лет.
Очередное тринадцатое августа наступило слишком быстро, завлекая за собой горькие воспоминания. В этот день всегда ощущаю себя настолько слабой, отчего хочется закрыться в комнате, зашторить окна и не выходить на контакт с внешним миром, но из раза в раз я заставляю себя подняться с кровати, чтобы навестить Элис и вручить подарок, а после отправиться в "Рай".
Нерешительно мнусь у входной двери дома мамы, полуприкрыв залитые слезами глаза, заношу кулак, чтобы постучать, но дверь, будто сама собой, отворяется. Передо мной стоит полная копия Бет, только несколько младше: заспанные льдисто-голубые глаза с любопытством разглядывают мое лицо, огненные волосы рассыпались по плечам и груди, а губы изогнулись в радостной улыбке.
— Привет, Эстер, — Элис бросается мне на шею и чмокает в щеку. От нее пахнет ванилью и яблоками. — Проходи, Марша уже ждет тебя. Ой, а что у тебя за спиной?
Я успела забыть, что отвела руки за спину, в попытке спрятать подарок.
— С днем рождения, милая! — протягиваю небольшую коробочку, перевязанную лентой. — Знай, что я тебя люблю и всегда буду рядом.
Элис выхватывает подарок и с нетерпением развязывает ленту, а после разрывает подарочную упаковку. На лице девочки застыло изумление - значит, я угадала с подарком. Радостный визг разрезает утреннюю тишину и Элис в очередной раз бросается мне на шею:
— Спасибо, спасибо, спасибо! Я так мечтала о новом телефоне! — девочка отстраняется и начинает прыгать на месте. От такой картины сердце начинает биться чаще, а по телу разливается приятное тепло. — Он такой крутой! Пойду позвоню Катрин, пусть позавидует мне!
Быстро развернувшись, она вбегает в дом и исчезает из поля зрения, а я следую за ней, но только останавливаюсь в проеме, ведущим в кухню.
— Привет, мам, — она уже сидит за столом, а перед ней стоят две чашки с чаем, испускающим пар.
— Доброе утро. Слышала, что ты уже вручила подарок. Хотя, не я одна это слышала - весь район вздрогнул, после того, как Элис завизжала. Настолько эмоциональная и энергичная девочка, что иногда завидую ей. Присаживайся, не стой на месте.
Послушно выполняю указание, ощущая себя при этом тем робким подростком, каким была в "Раю".
— Она ужасно напоминает Бет, — начинаю я, хотя знаю, как мама не любит вспоминать время в общине и тех людей, что находились с нами. — Иногда кажется, что я вернулась в прошлое, только взрослым человеком, а Бет осталась все той же юной девочкой. Это пугает, но и восхищает.
— Когда-нибудь ты отпустишь Элизабет и сможешь не ассоциировать с ней Элис. Пойми, это два разных человека. И не забывай, что в ней не только есть черты твоей подруги, но и Дэниела.
— Не будем о нем. Его и так было слишком много в наших жизнях. Лучше расскажи, как собираетесь провести время? — перевожу тему, потому что не хочу причинять боль ни себе, ни маме.
— Мы поедем в парк развлечений! — отвечает Элис, появившаяся будто из ниоткуда, вместо мамы. — Уже хочу прокатиться на горках, а после выпить умопомрачительный молочный коктейль. Правда, нигде вкуснее его не пробовала. Кстати, Катрина попросила привезти ей пару сувениров.
— Пока есть время, милая, обдумай, какие именно сувениры выберешь. А сейчас время пить чай с тортом, — мама встает, громко скрипнув стулом, и направляется к холодильнику.
— Знаете, мне не хотелось бы праздновать день рождения в день смерти мамы... Можно же как-то перенести этот день? Я видела по телевизору, что можно даже в документах изменить дату рождения. Но я об этом не прошу, просто хочу, чтобы мы отмечали в другой день. К примеру, в первый понедельник сентября. Как вам такое? — закончив свою пламенную речь, Элис начала переводить взгляд с меня на маму, ожидая нашей реакции.
— Почему именно день труда? — поинтересовалась я, искренне не понимая выбор даты.
— Мне нравится, как в этот день украшают город, какой красивый салют озаряет вечернее небо... В этот день чувствуется дух праздника, — Элис сложила руки в молитвенном жесте и продолжила: — Ну, пожалуйста, можно мы будем отмечать в другой день?
— Милая, — мама подошла к девочке и обняла ее за плечи, — конечно, мы сделаем так, как ты хочешь, ведь это твой день и пусть он больше никогда не будет омрачен дурными событиями.
С того дня день труда принял другой облик и окрасился в яркие цвета не только флага Америки, но и в любимые оттенки Элис.
Духовой шкаф издал протяжный писк, оповещая о готовности коржей. Аккуратно, боясь обжечься, достаю противень и оставляю остывать. Чтобы не терять время зря, мариную индейку и также ставлю запекаться. Уже с первых минут кухня наполняется приятным ароматом мяса, розмарина, паприки и чеснока, отчего рот невольно наполняется слюной, а живот издает неприятные звуки. Решаю перекусить, захватив еду в спальню, где смогу не только поесть, но и просмотреть форумы, где обитают жертвы сект. Это занятие когда-то стало прекрасной отдушиной и способом отвлечься от переживаний. И сейчас я четко ощущаю потребность также отвлечься, как и тогда, чтобы наконец перестать думать о Кайле, письме и о том, причастен ли он к этому.
Незаметно наступил вечер. Для кого-то время тянулось быстро, для меня же часы пролетели слишком быстро, в основном благодаря приготовлению еды. Собирая торт и украшая его глазурью и незамысловатой надписью, я сравнивала себя с Бри из сериала "Отчаянные домохозяйки". Вспоминала, как та готовилась ко дню рождения дочери, со всей присущей ей тщательностью, и задавалась вопросом: для чего делаю это я? Потешить самолюбие? Удивить гостей? Наверное, просто для того, чтобы порадовать Элис, которая в последние дни стала слишком нервной.
К шести вечера был полностью готов фуршетный стол, бутылки с напитками охлаждены, гостиная украшена десятками шаров и поздравительной гирляндой, платье отпарено и ожидает свою обладательницу в гардеробной. Все выглядело настолько идеально, что даже не верилось в происходящее. Осталось лишь упаковать подарок... Надеюсь, что он станет особенным для Элис, ведь этот кулон точная копия того, что был у ее матери, и Бет носила его не снимая. Расстегиваю небольшой замочек, и тонкая цепочка слетает с шеи, опадая в раскрытую ладонь. Вечерний свет отражается в отполированной поверхности серебряного украшения, представляющего собой птицу, широко раскрывшую крылья и летящую к солнцу, что напоминает остроконечную звезду. Бережно прикасаюсь кончиками пальцев к птице, вспоминая Элизабет, а после укладываю подвеску на бархатную подушечку, расположенную в раскрытой коробке розового цвета. Элизабет часто любила повторять, что подвеска в виде птицы, расправившей крылья - это мы, мечтающие вырваться из цепких лап монстра. Каждая из нас смогла вырваться по-своему: я сбежала, а подруга умерла. И какой исход оказался лучшим? Наверное, исход Элизабет, ведь она больше никогда не столкнется с губительными последствиями прошлого.
Пришло время попрощаться с кулоном и передать его новой хозяйке - той, кто будет хранить его с памятью о матери и ее подруге.
Закрываю крышку и пытаюсь завязать подобие банта, но выходит настолько скверно, что решаю оставить все как есть. Нужно спускаться, ведь сейчас прибудут гости, которые несомненно захотят пообщаться и задать множество неловких вопросов. Морально готовлюсь к этому, хотя понимаю, что все может пойти к чертям. Да и плевать, не стану портить праздник из-за какого-то больного ублюдка.
Вечеринка в самом разгаре, но Элис не спешит появиться перед гостями, оттягивая момент своего триумфа. Большую часть времени я провожу на кухне, облокотившись на мраморную поверхность стола. Рассматриваю гостей, подмечая кто и как изменился за несколько месяцев, что мы не виделись: Виктория, - бывшая однокурсница и по совместительству подруга, которая теперь живет в Италии со своим женихом, - обстригла некогда длинные черные волосы и теперь они едва достают до плеч, Элеттра, - до сих пор напоминавшая мне актрису из любимого итальянского фильма мамы, - выпрямила свои вьющиеся волосы и осветлила их на пару тонов, а также на безымянном пальце левой руки подруги красуется кольцо с массивным камнем. Остальные же, кто решил посетить мой дом, обошлись без изменений во внешности, либо я их не заметила. Андреас и Одетта весело беседуют около стола с напитками, и девушка то и дело игриво касается его рукой. Я не удивлюсь, если они расскажут всем, что у них роман, ведь это видно невооруженным взглядом, пусть даже эти двое старательно пытаются все скрывать. Эмили, все еще не переодевшись после работы, уткнулась в телефон и с грозным видом пишет кому-то сообщения - этот кто-то явно Колсон, который решил в последний момент отказаться от вечеринки. Что ж, Эм не привыкать быть отверженной, особенно в отношениях с Мерфи.
Было еще несколько человек, которых я знала не так близко, как остальных: двое парней, работающих вместе с Энди, и две девушки из ФБР, которые были не просто гостями, а наблюдающими. К дому их приставила Эмили, чтобы те следили за подозрительной активностью, ведь полиция разработала новую версию: Кайл действовал не в одиночку, а его напарник скрывается от правосудия и поджидает нужного момента, чтобы нанести удар. Никто из полицейских или агентов ФБР не слушали меня, когда я уверяла, что Моррис не имеет никакого отношения к письму. Казалось, им просто хотелось найти крайнего и повесить на него дело, чтобы успокоить меня и внушить мысль о том, что теперь нечего бояться.
— Давай помогу с тортом? — Энди появился будто ниоткуда, заполнив собой дверной проем.
— Конечно, он в холодильнике. Сможешь вынести его, когда появится Элис? Я пока пойду пообщаюсь с гостями, — откинув волосы за плечи, направляюсь в гостиную, где гости оживленно что-то обсуждают, смотря в одно и то же место.
Перевожу взгляд и замечаю ее - виновницу торжества: Элис стоит на балюстраде, гордо подняв подбородок. Невероятной красоты платье фиалкового цвета с изящными рукавами фонариками подчеркивает утонченную фигуру, а туфли-лодочки переливаются в тусклом освещении. Девочка напоминает принцессу, сошедшую со страниц сказки. Зачарованно рассматриваю ее, пока Энди выносит торт и встает рядом со мной, ожидая, пока именинница спустится к нам и задует свечи. Смотрю на него, он же в ответ внимательно изучает мое лицо, словно ищет ответы на незаданные вопросы, которые остались после последней встречи, на которой мы так и не смогли все обговорить.
Гости плавно стягивались к подножию лестницы, чтобы поздравить именинницу, а та явно наслаждалась вниманием, которое окутало ее точно облако дыма.
***
Когда торт и угощения были съедены, а большая часть напитков выпита, гости принялись разбредаться по домам, обещая позвонить или заехать в ближайшее время, я начала убирать использованную посуду и подбирать крошки, упавшие с тарелок. Эмили в это время мыла столовые приборы, попутно напевая популярную песню и пританцовывая. Я не особо вслушивалась в слова, будто они не имеют значения, лишь наслаждалась мелодичным голосом подруги. За все время нашей дружбы я так и не смогла привыкнуть к ее веселому нраву, чрезмерной активности и бодрости. Порой кажется, что внутри Эмили стоит батарейка с нескончаемым зарядом, и она может сутки напролет заниматься любыми делами, будь то служба, или житейские дела.
— Останешься сегодня? — вопрошаю я, в надежде, что Эм согласиться. Отчего-то мне не хочется расставаться с подругой.
— Спрашиваешь. Я так и планировала с самого утра, — засмеявшись, она откладывает полотенце и поправляет волосы. — Переночую в твоей спальне. Знаешь, — подруга встревоженно смотрит на меня, — ты выглядишь усталой. Иди спать, а я закончу здесь.
— Люблю тебя, Эм, — слова легко слетают с языка, ведь это чистая правда. Целую подругу в щеку и отправляюсь спать, ощущая после ее слов небывалую тяжесть во всем теле.
Не знаю, сколько часов я проспала, но разбудили меня слабые толчки в плечо. Распахнув глаза, я не сразу привыкла к темноте, царящей в спальне, лишь лунный свет тускло вырывал силуэты из черноты. Надо мной склонилась Эмили и что-то произносила - слова были неразборчивые, точно в быстрой перемотке.
— Что случилось? — присаживаюсь на кровати и беру подругу за руку.
— Ее нет... Комната пуста! — паника Эм переходит и ко мне. Чувствую, как тысячи маленьких иголок впиваются в тело, руки немеют, а мозг отказывается обрабатывать информацию.
— Ты уверена? — глупый вопрос, но мне хотелось верить, что это все сон или подруга просто перепутала комнаты и не заметила ее.
— Абсолютно! А еще, на кровати, твоей кровати, было это... — Эмили протягивает клочок бумаги, который крепко сжимала в ладони.
Включаю лампу, стоящую на прикроватной тумбочке, и расправляю бумагу.
Аккуратно выведенные буквы сплетаются в слова - угрожающие и пугающие.
Ужас петлей затягивается на шее, перекрывая доступ воздуху. Легкие болезненно сжимаются, в попытке заполнить пустое пространство, которое жизненно необходимо каждому человеку. Сердце пытается вырваться из клетки, состоящей из костей, и гулко отстукивает удары. Холодный пот, точно соленые волны Атлантического океана, бьющиеся о берег и рассыпающиеся на блестящие брызги, покрывает спину, отчего ночная рубашка неприятно липнет к телу. Руки, сжимающие несчастный клочок бумаги, начинают дрожать, и листок, подхваченный дуновением ветра из приоткрытого окна, выпадает и плавно приземляется на пушистый ковер, покрывающий большую часть спальни.
Эмили, явно читавшая записку, прибывает в таком же ужасе, подруга вновь погружается в события из минувшего прошлого. Мне очень жаль, что ей вновь придется пережить то, что однажды чуть не сломало ее. Глаза подруги блестят из-за слез, скопившихся в уголках глаз, а верхняя губа едва подрагивает, что означает приближение истерики, которую та тщательно старается унять. Хочется утешить ее, но не могу. Не могу успокоить даже себя. Ведь все повторяется. Цикличность поражает и больно ранит в и без того израненное сердце, не восстановившееся после недавнего удара.
Листок одиноко лежит и надпись, что выведена каллиграфическим почерком, словно маяк, сигнализирует о приближении того, что хотелось бы забыть.
Опускаю взгляд на пол, борясь с пеленой, застилающей глаза, и вновь читаю записку:
"Конец - это новое начало, Эстер. Начало нашей общей истории".
— Я вызываю копов! — Эмили кричит, точно пытается убедить не только меня, но и себя в произошедшем.
Новое начало.
Я не позволю причинить боль Элис.
Я буду бороться до последнего, чтобы раз и навсегда разрушить цепочку последователей Дэниела Нельсона и общины "Рай".