Глава 17
Она была моим фениксом,
возрождая меня снова и снова.
Николас Хилл
Кто мог подумать, что в попытке отгородиться от этой прекрасной девушки, с ясными голубыми глазами, я познакомлюсь с ее семьей и проведу замечательный день, который запомню очень надолго, потому что на моей памяти, мне давно не было так хорошо.
Когда Саманта позвонила мне, я был на тренировке по боксу. Взять трубку я конечно не смог, иначе Дэвид выбил бы из меня всякое желание отвлечься, а в придачу и всю скопившуюся дурь.
От последнего я бы не отказался.
Утром Ричард наградил меня своим визитом в офисе, от чего я вышел из себя, бросил все дела и рванул к тренеру. Этот ублюдок, решил, что мы обязаны сыграть свадьбу.
И не просто расписаться на фальшивой бумажке при свидетелях, а после посидеть в ресторане без лишнего блеска, для отвода глаз.
Дату торжества он назначил самостоятельно, через две недели, в самом пафосном загородном комплексе, который только смог найти, видимо.
Поставив меня перед фактом, в очередной раз лишая права выбора. Но я не мог позволить себе взбрыкнуть. Я играл, как по нотам, искусно обводя этот кусок дерьма во круг пальца. Пусть он думает, что все идет так, как он хочет, якобы ситуация находиться под его контролем.
Полный кретин!
Перезвонив Саманте, я пришел в полнейшее замешательство.
Без ведома Элисон, поехать в аэропорт встречать ее родителей, да и еще в день ее рождения, о котором я конечно же не знал.
Пусть и фальшивая, но свадьба состоится через четырнадцать дней, еще более безвольным и беспомощным, я чувствовал себя только в детстве, под жестоким кулаком Ричарда. Меня тошнило от самого себя и игры, которую я вел с дьяволом и Элисон. Лживость и притворство всегда были лучшими моими качествами. Все-таки, Ричард был отличным примером в этой области.
Я обещал себе, что оставлю Элли в покое, забуду о ней, как о самом лучшем сне, который больше не повторится. Но я помнил. Каждый день. Думал о ней, каждую минуту.
Она была наваждением, хрустальным ангелом, которого хотелось оберегать и в тоже время, стойким морозником, который цветет даже, будучи среди метели и зимних, леденящих ветров.
Она вынесла столько страданий. Пусть я и не знаю всей истории.
Ее шрамы и глаза - надежные свидетели её боли.
После встречи с ее родителями, мы поехали в автосалон. Я хотел приложить руку к подарку, но мистер и миссис Браун на отрез отказались брать мои деньги.
После масштабной скупки продуктов, цветов, шариков и хлопушек, приготовления праздничного ужина, я сижу в квартире Элли, свободно общаюсь с ее близкими людьми и никак не пойму, в какой момент я перешагнул черту.
Когда я не смог остановится и безотказно впустил Элисон Браун в свою жизнь? Когда я позволил себе забыться и отпустить самоконтроль?
Был уверен я лишь в одном, что мы уничтожим друг друга. Раздавим бременем, которое несем каждый на своих плечах. Но я был наркоманом, а она моей зависимостью.
Я так крепко подсел на ее иглу, что совсем потерял голову, не зная, как мне отказаться от желанного каждой клеточкой души наркотика. Наступающая эйфория рядом с Элисон, разносилась кровью, напитывая тело, разум и сердце небывалой легкостью и счастьем.
Пустив меня под миллиметр своей брони, отогнув лишь краешек, она приложила титанические усилия, я знаю это и, когда я откажусь от ее жертвы, она навсегда вычеркнет меня из своей жизни, не смотря на то, насколько сильную боль ей это причинит.
Боль ее верный спутник, как и мой.
Но, кто тогда рассеет тьму, в которой мы оба погрязли, задыхаясь?
Я наклонился к Элисон, вдыхая нежный аромат жасмина, цитрусовая пряность апельсина заиграла на языке:
– Стрельнешь мне парочку сигарет? – поставив чашку с чаем, я видел как она передернула плечом, явно прогоняя набежавших мурашек от моего горячего дыхания.
Никогда не увлекался пагубными привычками, но мне хотелось выйти на свежий воздух, проветрить голову и чем то занять руки.
Ласточка прошла в прихожую, порылась в своей сумке и достала пачку сигарет с ментолом.
– Ты очень любезна, – я задержал ее руку в своей, сжав чуть крепче, притягивая к себе.
Магнит в чистом виде.
А я лишь кусочек метала, беспомощный и слабый, не способный сопротивляться.
Ее дыхание обдало теплой волной мои губы.
– А ты неестественно мил, если стараешься задобрить моих родителей, вряд ли получиться обвести их вокруг пальца, – как же мне будет приятно сейчас стереть ее самодовольную улыбку с лица.
– Ты так думаешь? Отец гостеприимно пригласил меня, приехать вместе с тобой на день рождение Грейси в августе.
– Ты врешь!
– Тише, – поддаваясь порыву, я прижал ее хрупкое тело к стене у двери, так, что мы скрылись из виду за углом.
Ее тонкая талия, помещалась в моих ладонях. Обнаженная полоска кожи между топом и брюками, соблазняла меня сильнее, чем если бы Элисон была абсолютно голой, хотя думаю, в таком случае у меня бы сорвало крышу.
– Ты похотливый засранец, Николас Хилл, ты знаешь, что я прекрасно вижу, как ты раздеваешь меня взглядом? – ее губы были так близко, сдерживать себя становилось сложнее с каждой секундой.
– Представляешь меня голой? Не забыл еще, как выглядит мое изуродованное тело?
– Замолчи, – мой шепот сквозил ледяными осколками, невыносимо было слушать и видеть ее нелюбовь к себе.
– Ласточка, ты настолько сексуальная, что, дьявол, я сейчас кончу в трусы от одного вида твоего влажного, приоткрытого ротика, – я схватил ее ладонь, прикладывая к своему паху. – Убедилась?
Ее грудь вздымалась все быстрее, Элли облизала нижнюю губу, я мимолетно вспомнил нашу вторую встречу в офисе и красную помаду, которую никто, кроме нее не смог бы носить настолько соблазняюще.
Черт!
Ее тонкие пальчики начали аккуратно, но с нажимом двигаться на моем члене сквозь джинсы.
– Элисон Браун, вы пересекаете черту дозволенного, я все-таки ваш босс, – мои губы дрогнули, из последних сил я сдержал тяжелый вздох, когда Элли нырнула рукой под резинку боксеров. Я не заметил, как она расстегнула ширинку, наслаждаясь ее телом, воображая немыслимое.
Ее ладонь была покрыта тканью перчаток, но настолько тонкой и мягкой, что совсем не ощущалась при движении.
– Ласточка, – предостерегающе прошипел, плотно стискивая зубы. Иначе я реально закончу прямо сейчас, зажимая ее дрожащее тело в коридоре.
– Мне остановиться? Я хотела отдать долг, – ее воркующий голосок и невинное хлопанье длинных ресниц, завело меня еще больше.
Ладошка девушки, обхватившая мой член сильнее, ускорилась, задевая чувствительную головку от чего я с нажимом впился в губы, заглушая тяжелый стон. Самые сладкие и нежные, которые я, когда-либо целовал.
Лаская ее ротик языком, я представлял, как буду это делать с другими ее губами. Элисон томно вздохнула, впуская меня, переплетаясь влажными языками, она была до одури страстной.
– Если ты стонешь так только от моего поцелуя, что произойдет, когда я буду трахать тебя? Твое тело так отзывается на мои прикосновения, как сильно ты будешь кричать от удовольствия, когда я буду ласкать языком твои мокрые складочки?
Она сильнее прижалась ко мне, не переставая движение рукой, откинув голову назад, забывая о своих шрамах. Наконец-то!
Бархатная кожа, покрытая рубцами, пылала жаром.
– Красавица, какая же ты красавица, ласточка, – обрушившись на ее рот, я впитал блаженный стон.
Покрывая невесомыми поцелуями ее шею, я слегка прикусил влажный участок, от чего Элисон сильнее прижалась ко мне, тяжело вбирая воздух. А после лизал место укуса, чувствуя бурных мурашек под языком.
– Я почти на финишной прямой, остановись, – сжав ее бедра, я утопил очередной стон в ложбинке между шеей и плечом, зарываясь и впиваясь зубами в ее кожу.
– Я хочу, что бы ты кончил, сейчас, – от ее слов, мой член дернулся, не успел я отстраниться, как горячая сперма залила ладонь Элисон.
– Вот, насколько ты возбуждающая, черт бы тебя побрал! – с силой впившись в ее губы, зубы цокнули друг об друга, я невыносимо терзал их, покусывал, посасывал, желая большего, чем мастурбация в темном коридоре.
До безумия, до дрожи в теле хотел прикасаться к ней обнаженной, губами, языком, своим телом, чувствовать под собой, гладкую, разгоряченную кожу. Доводить ее до оргазма раз за разом, и напитываться ее стонами и вздохами, как сейчас, запомнить ее такой открытой.
Решив стянуть испачкаю перчатку, что бы исправить это, Элисон воспротивилась.
– Не надо, я сама, – отодвигая мою руку, ласточка стянула мокрую ткань, отводя оголенную ладонь вниз из поля моей видимости.
– Давай я застираю, – застегнув джинсы, я потянулся за перчаткой.
– Даже не думай.
Резко дернув ткань, я выхватил ее, зажимая в кулаке.
– Мне нужно в уборную, будь гостеприимной хозяйкой, проводи своего босса, – легонько шлепнул ее по ягодицам, задержавшись на секунду, что бы насладиться округлостью аппетитной попки.
Элисон цокнула языком:
– Мистер Хилл, не будьте столь самоуверенным, это бесит, – она развернулась и зашагала в противоположную сторону.
– Это твоя комната?
– А что, не похоже на девчачью обитель?
– Не-а, где же розовые тюли и обои с принцессами?
– Фу, какой ужас, мистер Хилл, у вас явно проблемы с воображением, теперь понятно для чего вам понадобился дизайнер.
– Ласточка, я знаю отличное применение твоему острому язычку, – подойдя ближе, она вновь вздрогнула.
– Я тоже, и отвешивать остроумные шуточки, мистер Хилл, это лучшее занятие для моего рта. Прошу, ванная комната, – девушка, тяжело дышала, грудь каждый раз терлась о мою, вызывая новую волну желания, которая была в сто крат сильнее прежней.
Я, когда-нибудь перестану хотеть ее?!
Элисон Джулия Браун
Николас скрылся за дверью. Чуть погодя, я услышала шум воды. Он отстирывал свою сперму с моей перчатки, в мой день рождения.
При этом, мои родители, сестра и подруга буквально находились за стеной, не подозревая насколько их дочь выжила из ума, раз творит такое, без капли стыда.
Я тотчас рухнула на кровать, положив ладони на живот, чувствуя с каждым ударом сердца, как внутри огонь желания разгорался с новой силой.
Чертов, Хилл!
Насколько наши тела синхронизируются, невозможно настолько чувствовать друг друга. Взгляд, прикосновение, пусть даже мимолетное и мое тело мигом отзывается буйной реакцией. Между нами словно, каждый раз рождается нечто неземное, связь, которой никогда раннее не существовало на Земле.
Лицо пылало, приложив прохладную ладонь без защиты, я остро ощутила потребность вдохнуть свежего воздуха.
Вылетев из комнаты, я увидела задремавшего в кресле отца и сидящих все еще за столом девочек.
Господи! Я чуть не расхохоталась в голос от переполнявших меня эмоций. Я совсем забыли о моей семье, когда в коридоре возвращала должок моему боссу.
– Мам, я постелю вам в гостевой комнате.
– Не волнуйся, дорогая, я справлюсь. А где Николас?
Щеки вновь налились румянцем, уловив игривый и шокированный взгляд подруги, я не подала виду, что поняла о чем она думает.
– Он в моей комнате в уборной. Сэмми, можешь лечь со мной.
– А мистер Хилл разве не останется? – подруга откровенно издевалась надо мной.
– Что? Нет, конечно, с чего бы это? – выпалив ответ, заметавшись, я двинулась налить себе стакан воды.
– Ну я вдруг подумала, что он твой бойфренд, – мама лукаво улыбнулась.
– Мама, он мой босс!
– Ах, ну конечно, ладно-ладно, я просто предположила.
– Неверное предположение. Если понадобиться постельное белье, позови меня, я помогу вам, вы ведь с дороги, устали.
– Хорошо, Элли, без тебя я не вдену одело в пододеяльник, – смех прокатился по столу.
Заметив вспыхнувший ярко-оранжевый огонек на балконе, недовольно фыркнув, я оставила своих сплетниц одних. Только сейчас я заметила, что все это время на кухне я была без перчатки, совсем не вспоминая об этом и не страшась своих шрамов.
Что этот мужчина делает со мной?
Придержав тюль, тихо закрыв за собой стеклянную дверь, что бы не разбудить отца, я подошла к Николасу.
Огни небоскребов мерцали вдали, ослепляя своим светом. Город не спал, хотя было явно за полночь. Мятный аромат и никотин, смешались с нотками свежей хвои его парфюма.
Взяв левой рукой сигарету, правую я спрятала в кармане брюк. Сделав глубокую затяжку, я так же медленно выпустила дым в ночную тишину.
– Помешала?
– Конечно, нет.
Николас хотел взять сигарету, я зацокала языком.
– Плохая идея, мистер Хилл.
– А мама знает, что ты куришь? – я пустила тысячи стрел в его грудь своим взглядом, лишь бы стереть самодовольную улыбку с его лица.
– Сегодня мой день рождения между прочим, ты такой невежливый, – сделав очередную затяжку, я наслаждалась охлаждающим от ментола привкусом во рту.
– Если мои часы верны, то сейчас сорок минут первого, следовательно, твой день рождения закончился.
– Я раньше не замечала, что ты такой душнила.
– Сложно наверное было заметить это в моих трусах.
Засранец!
Николас наклонился ближе, между ног клитор вновь за пульсировал. Облегающие стринги, безжалостно терзали влажные складочки. Выпустив тихий стон вместе со струйкой дыма, в приоткрытые губы, мужчина вдохнул и следом выдохнул никотин через нос, целуя меня.
Мягкие, горячие губы, нежно, но напористо терзали мои. Ник притянул меня ближе к себе, нас словно ударило током, не одна я чувствовала это. Перехватив меня с обеих сторон, так, что я находилась спиной к перилам, а лицом к Хиллу, холодная металлическая перекладина пробудила мурашек соприкоснувшись с разгоряченным телом.
– Ты дрожишь, – Николас прикусил нижнюю губу, а после начал посасывать ее, лаская языком.
– Не обольщайся, это от прохлады майской ночи.
– Я с радостью докажу тебе обратное, но не здесь, когда мы на виду. В постели, у меня или у тебя, выбор оставлю за тобой.
В ответ я прикусила пылающую кожу на его шее, следом оставив засос. Мужчина втянул воздух сквозь зубы, что было похоже на шипение.
– Ты ходишь по краю тонкого льда, ласточка и, когда он треснет, выхода у тебя не будет.
– Посмотрим, мистер Хилл, – его серые глаза, в ночи походили на две луны, сияя в иссиня-черном небе.
Николас присел в кресло, я докурила сигарету, выкинув фильтр через балкон.
– Как не культурно, мисс Браун, – его раскинутые ноги, расслабленные руки на подлокотниках и дьявольская улыбка.
Меня бросило в жар, чувствительное место пульсировало все сильнее, я призвала остатки моего самообладания, справиться с возбуждающим наваждением сидящим передо мной.
Хилл протянул руку, замешкавшись, я все же приняла ее, но так же левой. Ник притянул меня к себе, усаживая на колени, я развернулась боком, что наши носы почти соприкасались. Его взгляд блуждал по моему лицу, словно запоминая каждую деталь. Я мотнула головой, возвращая волосы на нужное мне место. Правую руку зажала между бедер.
– Откройся мне, Элисон, как только, что в коридоре, на катере вчера, в холле издательства месяц назад. Откройся для меня, ласточка, сделай еще один шаг вперед, возьми мою руку, – после этих слов, Николас аккуратно достал мою оголенную ладонь, обернул ее своими руками, будто защищая от внешнего мира и ласково поцеловал, еще и еще. Покрывал трепетными прикосновениями каждый сантиметр обгоревшей кожи.
Я как завороженная смотрела на его действия, внимала его слова и не могла понять, как теперь после всего мне отгородиться от него, и не впускать в свою душу.
Я попыталась выдернуть руку, но у меня ничего не получилось, Хилл укрепил свою хватку.
– Пожалуйста, – вмиг у меня перехватило дыхание от подступившей истерики. Я до боли в теле, желала сохранить спокойствие и не показаться еще более свихнувшейся. – Мне невыносимо больно видеть, как ты восхищаешься моим уродством, – первая горячая слезинка скатилась по холодной щеке.
Никогда и ни с кем я не позволяла себе быть такой слабой, какой была с ним.
Николас быстрым движение стрел влагу с лица, неотрывно смотря мне в глаза, его взгляд был пропитан настойчивостью, но не жестокостью.
– Я восхищаюсь твоей красотой, Элисон. Ты слышишь меня? – мужчина чуть повысил голос. – Посмотри на себя в отражение, – повернув мое лицо к стеклянной двери, Ник заправил прядь волос с правой стороны за ухо. Моему взору открылись противные шрамы, я ненавидела их до глубины души, они брали начало от места под мочкой уха, уходя вниз вдоль шеи, скрываясь под топом. Я всхлипнула, прикрывая ладошкой рот.
– Ты потрясающая. Ни одни шрамы, сколь бы их ни было, не смогли бы изуродовать тебя. Ты совершенство, ласточка, как внутри, так и снаружи, – в его голосе было столько нежности, которой хватило бы мне до конца жизни. – Настоящее сокровище, никого красивее я в жизни не видел. Слушай, что я говорю! – мужчина обхватил мое лицо руками, заставляя открыть глаза и взглянуть на него.
Серые омуты, наполнились холодной сталью, выражение лица в миг стало серьезным.
– И я говорю все это, не для того, что бы просто осыпать тебя комплиментами, это правда. Только с тобой, я снимаю маску лжи и притворства, которую ношу слишком долго, что кажется, будто она приросла к моему лицу.
На этот раз я сама поцеловала его. Отчаянно прижалась к губам, желая утонуть в его ласке и утешении.
Какое то время, мы сидели молча, поглаживая друг друга по руке.
– О чем ты думаешь? – тихий мужской баритон, разрезал ночную тишину.
– О том, что если распахну душу, то ты захлебнешься в дерьме, которое плещется в ней.
– Мы оба погрязли во тьме, да такой, что кажется будто единственный, пусть даже лишь отблеск, смог бы спасти наши души, но мгла настолько густая и липкая, что нет не единой возможности свету проникнуть внутрь нее, – мужчина не торопясь выводил непонятные узоры на руке, приятная щекотка, расслабила тело.
– У тебя хоть раз в жизни появлялся такой лучик?
Николас умолк, пристально глядя на меня, решаясь, говорить то, что он собирался сказать или нет. Я с замиранием сердца ждала его слов, от чего то волнуясь.
– Хочешь узнать, что я загадал сегодня?
Ответ вопросом на вопрос, был моей фишкой.
– Так ведь это мое день рождение и желание должна загадывать только именинница.
– Кто сказал тебе такую глупость? В детстве, когда мама была еще жива, я помню, в свой кажется девятый день рождения, она поставила передо мной огромный торт со свечками, и держала на руках еще совсем маленькую Лили́. Мама сказала тогда, чтобы я первый загадал желание на правах именинника, но свечи не спешил задувать, потому что она и сестренка тоже должны успеть сделать тоже самое.
Конечно, крошке Лили́ было год отроду, и мама сделала это за них обеих, а после мы вместе погасили свечи. Я потом спросил у нее почему, когда мама укладывала меня спать, ведь праздник то у меня. Она рассмеялась и ответила, что это было бы нечестно по отношению к другим, ведь сегодня особенный день, у любого, кто загадает желание и задует свечи вместе с именинником, обязательно сбудется все, что он пожелал.
Опустив голову на плечо, я слушала низкий баритон и быстрое сердцебиение Николаса.
– Нет, потому что, тогда твое желание не сбудется.
Мужчина со всей нежностью поцеловал меня, поглаживая прохладную кожу лица, теплой ладонью.
– Ты не представляешь, насколько сильно я хочу, что бы оно исполнилось.
– Ну так не честно, теперь мне любопытно, говори, – я легонько ткнула кулачком его в грудь.
– Не-а, не сбудется ведь, – сияющие серебром глаза, неотрывно глядели в мои, его шепот будоражил внутри меня давно забытое чувство трепета к другому человеку.
– Когда я произносила тост, я заметила, как ты расстроился. Почему? Я обидела тебя?
– Что ты, ласточка, нет. Мне очень давно не было так тепло, как сегодня с вами. Просто... – Николас замялся, поглаживая мою ладонь, – ты назвала нас дорогими людьми, но ведь сегодня был и чужой человек для тебя.
Я сделала вид, что абсолютно не понимала о ком он толкует.
– И кто же это был?
– Я, – вот так просто, без притворств.
– Чужому человеку, как ты себя назвал, я бы не стала дрочить в коридоре, когда за стеной сидели мои родители.
Секундная заминка, после чего мы звонко рассмеялись. Каждый из нас умело обходил откровенные ответы на вопросы, но так даже лучше. Спокойнее для наших истерзанных душ. Без лишних обещаний и громких слов.
– Завтра, тебе придется пропустить рабочий день, – Николас загадочно улыбался.
– Для чего это?
– Я ведь еще не подарил свой подарок, – внутри екнуло.
– Ты приготовил мне подарок?
– Да. Почему ты так удивлена?
– Потому что, ты не знал, когда у меня день рождение и у тебя не было времени подготовиться.
– У меня было сегодня. Идея возникла сама собой.
Я сощурила глаза, в подозрительном взгляде, усмехаясь.
– Только не дари мне, что-то дорогостоящее, иначе за это долг я тебе точно вернуть не смогу.
Смех. Искренний. Обоюдный. Вместе с ним, в атмосферу вылетали искры счастья, витая в воздухе и заражая эйфорией, словно вирус, других людей.