Глава 1
Был ли он лучше или хуже других? Объективно - нет, хотя в одно и то же время он презирал и ненавидел себя, а в другое - не мог понять, почему все люди настолько глупы.
В свои двадцать он словно потерял вкус к жизни, причем потерял так, как теряется ключ от квартиры: вроде бы помнишь, как клал его в карман, прокручиваешь весь день, и вроде бы он был с тобой, но оказавшись у дверей - никак не можешь понять, когда же вы с ним расстались.
Сбегая по лестнице в университете, он представлял, как жизнь его скатывалась по лестнице вниз еще стремительнее. "Бросить все?" - последнее время все чаще крутилось в голове. "Университет? Я сам не знаю, зачем именно поступил сюда. Ведь от жизни то хотел совсем другого! Но нет, теперь участь – быть рабом системы еще на два года, а после - еще на два, когда будет отработка".
Вышел на улицу. Еще только несколько часов назад лег первый снег, знаменуя его любимую пору года. Данте всегда считал, что зимой куда проще собраться с мыслями, это время было максимально продуктивным для него. Было.
Не застегивая пальто, чего, впрочем, не делал никогда, он быстрым шагом направился в метро.
"Стоит ли сегодня ехать в церковь? Наверняка, снова будет какая-то банальщина."- пронеслась мысль и мигом перед глазами появился образ уже начавшего лысеть молодежного пастора, который говорил "актуальнейшие" темы для молодежи. О вреде социальных сетей, например. Или о правилах поведения парней и девушек до брака, рассказанных им уже миллион раз. "Хм в некоторых странах проще на парне жениться, чем на ком-то из наших дорогих и смиренных сестер. Это при условии, что этот парень не будет геем!" - Данте сплюнул. В душе он всегда был лютым гомофобом, не смотря на церковную позицию "мы должны ненавидеть грех, но любить людей". Тот, кто постоянно об этом говорит, явно не отбивался от домогательств со стороны носителей подобного греха. "Хорошо, что хоть нож в кармане тогда был, - промелькнуло мерзкое воспоминание, лицо его перекосило, - спугнул этого любвеобильного содомлянина".
Спустился. Как только подошел турникету - услышал оклик дежурного контроллера. Или не контроллера, кому есть дело, как в действительности называется их должность:
- Молодой человек, пройдите на минутку. - Он учтивым жестом указал на уголок для досмотра личных вещей.
"Серьезно? Снова? У меня ведь сумка практически пустая!" - с легким раздражением Данте положил сумку на ленту и прошел через арку.
- Отлично, всего доброго! - проговорил "контроллер" и пропустил студента вперед.
В ту же минуту послышался звук отправляющегося состава. Как раз того, на который хотел успеть парень с почти пустой сумкой.
Он спустился к платформе, оперся о столб и стал ждать. В это время составы ходили раз в минут пять или семь, так что телефон сам оказался в руках, открывая новости.
"Снова или политика, или эпидемия. В этом мире хоть что-то хорошее происходит? - он услышал звуки приближающихся вагонов. - А может и происходит..." - он мельком улыбнулся. И зря, состав оказался проходящим.
На собрание не опоздал, но как же не любил приходить практически ровно ко времени. Его учитель всегда говорил, что "приходить вовремя - это быть на месте минут за десять или пятнадцать заранее". Усвоенное с детства правило работало как-то пятьдесят на пятьдесят, может потому, что часто Данте приходил на десять минут раньше, а те, с кем у него была назначена встреча, - на пятнадцать минут позже. Видимо у девушек есть свое правило пунктуальности.
Почти до самого конца «юный теолог» откровенно скучал, не находя в проповеди для себя ничего нового и периодически подмечая не значительные, но все же ошибки в утверждениях проповедника.
Стали расходиться. Он только повязал шарф, намереваясь скрыться тенью, никем не замеченным, в проходе, как на плечо его легла чья-то рука.
Не без легкого раздражения - не любил он, когда его трогали незнакомцы - Данте повернулся и пристально стал разглядывать стоявшего перед ним.
На вид это был его ровесник, ростом не уступавший, может даже на пару сантиметров выше. Черные, как смола, волосы были зачесаны наверх, а темно-зеленые глаза, пронзительные, но завораживающие, так же внимательно исследовали представляющий интерес объект из-под добавлявших парню солидности прямоугольных очков.
- Мое имя Адриан. - С легкой улыбкой представился субъект, сняв руку с плеча и протянув ее в формальном приветственном жесте. - Это ведь ты Данте? Я многое слышал о тебе.
- Обо мне многие многое слышали. - С неохотой и не снимая только что надетой перчатки, он все же ответил на крепкое рукопожатие. - Слухами земля полнится. Особенно церковная.
- И все же, мне не терпелось встретиться с тобой лично! - глаза его на мгновение выдали возбуждение, но тут же лицо приняло былой степенный вид. - Может мы могли бы выпить по чашке кофе и поговорить?
- С чего вдруг ты решил меня угостить? - пусть об этом речи не шло, но раз это нужно этому парню, а не ему лично, то пусть сам и проставляется.
Адриан рассмеялся и, перекидывая сумку, точь в точь такую же, как была у Данте, сказал:
- Отец учил, что дружбу за деньги купить нельзя, но за них можно создать условия для дружбы. Буду рад, если в нашем случае так и получится. Куда пойдем? - он снова смотрел прямо в глаза.
"Ну и взгляд, словно насквозь видит. А ведь далеко не так прост, как пытается показаться," - проскочила мысль, но отвечать он стал раньше, чем она закончилась:
- Здесь до кофейни минут пять, но там довольно дорого, - "может пожалеет денег и оставит меня в покое?" - И я смогу уделить тебе всего минут двадцать или тридцать. – «в зависимости от того, как быстро приготовят кофе, и на сколько я смогу растянуть одну чашку.»
- Думаю я смогу тебя заинтересовать так, чтобы ты уделил мне больше двадцати минут, - по лицу Адриана пробежала легкая усмешка. - Возможно, не в этот раз, но все же.
Они вышли. Настроения говорить по дороге у Данте не было от слова "совсем", поэтому шли молча. Впрочем, его нового знакомого это, явно, нисколько не смущало.
"Хоть не лезет сразу с вопросами и не трындит без устали. Может он и неплох," - начал было прикидывать, но они уже подошли ко входу в кофейню. Адриан открыл дверь и держал ее открытой, пропуская Данте вперед.
"А может я и поторопился. Либо он меня с кем-то спутал, либо он жуткий подхалим!" - этот вывод никак не ухудшил настроение, которого и так не было. Данте в принципе раздражали "идеальные люди", поэтому замечая некоторые своеобразные изъяны в человеке, он несколько расслаблялся, словно нанося пометку на карту неизведанной территории, по которой все же от каждой заметки становится путешествовать проще.
Сели. Заказали два капучино. Любил он капучино, брал его во всех кофейнях, в которых доводилось ему бывать. Тут кофе был лучшим и даже не потому, что платил за него не сам Данте, но лучшим объективно.
- Что же, - Адриан решил начать. - Я - Адриан Толлехин, может слышал обо мне? - Данте отрицательно покачал головой. Ему с трудом запоминались имена даже действительно интересовавших его людей. - Значит теперь будешь знать.
"Как же самоуверенно с его стороны" - мысленно посмеялся юный обладатель не диагностированного склероза.
Принесли кофе. За окном снова пошел снег. Или дождь. Основное освещение решили сменить на огоньки и свечи, не те теплые желто-белые, а холодного, голубоватого света. За что Данте особо отмечал это место, так это за музыку. Довольно часто, когда посетителей было не много, если оставшиеся были парнями, бариста включал старый-добрый рок.
- Моя семья живет недалеко отсюда, часах в трех езды. - Решил начать с полного представления собеседник. - Отец у меня - пастор церкви, а мама... - он запнулся и поправил чуть съехавшие очки. Улыбнулся снова своей странной улыбкой и продолжил: - А мама - жена пастора церкви.
"Какая неожиданность!" - внутренне Данте стал закипать. Вернее, почувствовал себя как чайник, который только поставили на медленный огонь, но забыли проверить, сколько в нем воды. Действительно закипеть он мог в любую минуту, поэтому решил быстро завязывать с этим странным знакомством:
- Меня зовут Данте, Данте Алигьери. Я не сын служителей, не имею богословских степеней и не вижу, чем бы мог привлечь твое внимание.
"Да и не только твое, - продолжил он мысленно. - Если бы я знал, как привлечь Его внимание..."
- Ты скромничаешь, - сдержанно проговорил Адриан. - Я знаю, что ты пишешь песни и стихи. А еще, у тебя ведь есть своя группа со статьями на различные богословские вопросы?
- Да, - развивать эту тему ему не хотелось. Разве мог он признаться, с каким трудом ему давалась каждая строчка этих стихов, песен и статей? Настоящие христиане пишут с большим вдохновением, со страстью, а не так...
- А "Алигьери" - это псевдоним, или родители просто удачно выбрали имя? - вопрос звучал без доли сарказма.
- Ты знаешь о моей деятельности, но не имеешь понятия, какая у меня фамилия? - усмехнулся Данте. - Совпадение, не более. Я не претендую на звание итальянского поэта. И на звание любого другого поэта тоже.
- Не прибедняйся! - Адриан слегка приподнялся со стула, подаваясь корпусом к Данте, но тот протянул руку и со сталью в голосе прошипел:
- Не лезь! - сам он слегка даже отодвинулся. - Говори, что хотел. Я не верю в чистый альтруизм, равно как и в спонтанное дружелюбие. Ты, явно, не из моих фанатов. А даже если бы и был, то привело тебя ко мне не это.
- Ты прав, - и лицо, и голос его вмиг сменились на серьезный, почти деловой лад. - Я о многом хотел с тобой поговорить, Данте Алигьери.
- О многом не получится, у тебя осталось минут пять, - при этом он отхлебнул из чашки, оставив в ней около одной трети содержимого.
- О, я лишь обозначу, о чем хотел бы с тобой поговорить! - снова таинственно улыбнувшись, и спровоцировав Данте на очередное мысленное "как же бесит эта ухмылка", сказал сын пастора.
- Удиви меня! - оскалился в ответ молодой писатель.
- Если бы мы могли встречаться с тобой, скажем, раз в неделю, всего на час, я бы хотел выслушать твое мнение о таких вещах, как: иллюзорность мира, состояние депрессии, существование свободы воли.
- Классические вопросы. Я не нужен тебе, чтобы найти ответы. - "Чего-то он не договаривает!"
- Ты прав. Я нужен тебе, чтобы ты их нашел! - спокойно подытожил Адриан.
Данте замер. Пульс участился, на него вмиг напала такая обыденная, но вернувшаяся совсем не вовремя головная боль! Руки задрожали. "Как? Как он может знать, что я все еще..."
- Разве тебя не терзают сомнения, Данте? - слегка нагнувшись над столом и положив голову на скрещенные кисти прошептал Адриан. - Я просто хочу разрешить тебя от твоих сомнений.
- Кто ты такой? - с трудом он заставил себя снова посмотреть в эти темно-зеленые глаза.
- Друг. Несомненно, друг, - как можно более убедительным тоном прозвучало в ответ. - Не удивляйся, в моей церкви я был признан, как обладающий даром пророчества.
- Посмотрим, - Данте встал из-за стола и задвинул стул. - Встретимся здесь же, в следующую пятницу, в девять часов вечера. - Не дожидаясь ответа и не попрощавшись, он вышел.
Спускаться в метро не хотелось, да и идти всего около часа. Или двух. Время словно ускорило ход, прокручивая в мыслях один и тот же эпизод.
Когда-то, лет пять или шесть тому назад, Данте был на молитвенном служении. Там всего было человек тридцать, включая его самого. Среди них был пророк. Как это обычно происходит, во время молитвы "Божий сосуд" стал двигаться от человека к человеку, неся слово от Господа.
Юный Данте, стоя на коленях, содрогался от рыданий. Никогда, никогда в жизни к нему не говорил пророк, он страстно молил Бога, чтобы Он сказал ему что-то через Свой сосуд. Но когда слез в нем не стало, он услышал в сознании своем, впрочем, не мог бы ручаться, что именно в той части человека, которую мы зовем "сознанием", звучал голос:
- Сын, ты действительно хочешь, чтобы Я проговорил к тебе через человека? - голос был спокойным, нежным, обволакивающим, словно теплое одеяло после нескольких часов под холодным дождем.
- Да! - чуть не завопил Данте. - Да, я хочу этого!
- Ты хочешь, чтобы Я с тобой говорил, или чтобы Я проговорил через пророка? - вроде как и вопрос был поставлен довольно специфическим образом, но понят был в совершенстве.
- Чтобы Ты говорил, - тихо прошептал мальчик в ответ.
- Я буду говорить с тобой. - Это был просто голос, но как же явственно ощущалось, что его Обладатель словно улыбался, произнося это. - Без посредников!
На том собрании все получили пророческое слово. Все, кроме Данте. С тех пор Бог всегда говорил к нему лично. Или...
"Сын пастора и пророк, значит?" - Данте улыбнулся, в его глазах заблестел азарт, он словно собирался раскрыть самозванца, но вдруг вернулся в то состояние и к тем мыслям, которые не покидали в последние месяцы:
"Если я в тот день слышал именно Бога. И во все последующие..."