Глиссео

Адетта вышла из комнаты, направляясь по знакомому маршруту. Дерек шёл сзади, не убирая палочку. По пути он зажёг лампы. Подвал был недалеко, в этом же коридоре. Он снял охранное заклинание. Она потеряла равновесие, но удержалась, когда он толкнул её внутрь по ступенькам. Пахнуло плесенью. Кромешную темноту рассекал падающий из коридора свет. На полу у стенки лежала Джинни, обнимая колени. Она не повернулась на вошедших. Адетте была видна только её спина и рыжие волосы. Дерек снова толкнул её, и в этот раз устоять не удалось. Сидя на полу, она подняла взгляд на него. Он устало выдохнул, опустил палочку и наклонился, схватив её за подбородок.

— Ну как! — сквозь зубы прошипел он. На лбу выступили вены. — Как ты до сих пор не можешь понять, что все эти твои игры — бесполезны! Как ты, дура малолетняя, до сих пор не поняла, что они делают только хуже?! Ты же всё равно попадёшься. Не сегодня, так завтра!

Он рывком отбросил её.

— Этот гад мне мозги компостирует каждый день! Из-за тебя, дрянь!

Без предупреждения он крикнул: «Круцио!» — и взмахнул палочкой быстрее, чем могли уловить глаза.

Адетта упала от страха раньше, чем заклинание коснулось её. Ледяная волна прошлась по телу, и она уже знала, что последует дальше. Тело неестественно дёргалось, из горла вырвался крик. Каждый нерв будто выдёргивали из тела раскалёнными щипцами. Мышцы скручивались в тугие узлы, выворачивая суставы. Она чувствовала, как собственное тело бунтует против неё. Как оно изгибается, ломается для одной цели — причинить как можно больше боли.

Каждая клеточка кричала, что после этого от неё ничего не останется, но мозг знал, что на теле не будет ни царапины. Он знал, что это страдание не продлится и минуты, хотя ей казалось, будто она кричит уже долгие часы.

Тем не менее всё закончилось. Когда боль утихла, а тело продолжало дрожать, она уставилась в потолок, не смея двинуться. Она даже не почувствовала пинок, которым одарил её Дерек, прежде чем уйти. Свет погас, отрезанный железной дверью. В ушах была только звенящая тишина, сквозь которую прорывалось собственное хриплое, прерывистое дыхание. Горло саднило. Мысли путались. Ясным было только облегчение. Его можно было бы сравнить с эйфорией.

В таком положении она провалилась в сон. Спала крепко, хватаясь за яркие, лихорадочные сны, а проснулась опустошённая, будто из неё разом высосали все эмоции. Она не переживала о Дереке, Августине, Джинни, Роне или себе. Эта пустота была отдушиной, и Адетта на минуту закрыла глаза, стараясь удержать себя в этом состоянии. Но рядом раздался шорох, и сон растворился без остатка, вытолкнув её в суровую реальность.

— Сколько бы ты ни ворочалась, мягче не станет, — пробормотала она и сама не узнала свой голос.

— Мне давит на лопатки! — воскликнула Джинни и тут же закашлялась. Из горла вырвался хрип.

— Перевернись на живот.

— Я не понимаю, как ты можешь здесь спать!

— После круциатуса всегда клонит в сон.

Джинни хмыкнула. Послышалась возня. Она села, облокотившись о стенку. Адетта почувствовала на себе взгляд.

— Меня не клонит. Сна ни в одном глазу.

Адетта вздохнула, осознав, что у неё нет шансов. Она встала, скривившись от боли в теле, и прошла туда, где по звуку должна была сидеть Джинни. Жёсткий каменный пол оставил на спине отпечаток. Она села, опираясь о стену. От её движения посыпалась штукатурка.

— Должно быть, Милли уже выпустили, — проворчала она.

Джинни хмыкнула.

— Он выпустил её, как только меня привёл.

Адетте не понравилась воцарившаяся тишина. Это был их первый разговор с тех пор, как Джинни узнала о её учёбе в Хогвартсе. Этот обмен фразами пустил новый воздух в её лёгкие. Как будто он мог облегчить её совесть. Поэтому она не выдержала.

— Почему ты здесь?

Джинни закатила глаза, дёрнув головой.

— Ну, очевидно, по той же причине, что и ты, — слово «очевидно» она приправила определённой долей яда.

— Я спрашиваю, зачем ты вообще выбежала? Ты же не думала, что это сойдёт тебе с рук?

Адетта ожидала очередной язвительности и удивилась, когда Джинни поджала губы и прямо ответила:

— Но я не ожидала, что дойдёт до этого… — её голос прозвучал тише обычного.

Молчание окутало их на мгновение, в течение которого Адетта не могла решиться продолжить разговор.

— Что же, должно быть, Дерек сильно разозлился, когда Августин привёл тебя к нему. Благодаря этому я тоже сейчас здесь.

Она посмотрела на Джинни. Девочка сидела, обняв колени.

— Но, если бы ты не выбежала, мне бы пришлось гораздо хуже. Так что я тебе благодарна.

Сестра Рона закатила глаза, одним выражением показывая, что ей всё равно на чужую благодарность или осуждение.

— Но я всё же не понимаю, зачем ты это сделала.

Джинни пожала плечами.

— Ты не рассказала обо мне никому. Ты бы могла позвать вчера Дерека, и меня бы сразу поймали.

— Тебя и так поймали.

— Но у меня была попытка. Я добежала до Косого переулка, затем до «Дырявого Котла». Я всё надеялась, что встречу кого-то знакомого…

— Ты не смогла бы никому сказать про метку. Только если бы встретила самого Дамблдора.

Джинни раздосадованно покачала головой.

— Через несколько часов меня поймал полицейский и отвёл в участок. А затем я опять попала сюда. Он нёс какой-то бред про долг, который я должна отработать. Якобы таков закон. Не могу поверить, что у нас до сих пор действуют эти средневековые законы! — обиженно буркнула она, бросив о стену кусок валявшейся штукатурки.

Адетта согласно промычала.

— Такие как Дерек этим пользуются.

— Я подумала, что должна тебе, — сказала Джинни в наступившей тишине.

— Ты ничего мне не должна.

— Что же, уже поздно меня отговаривать, не так ли? — она подняла руки, как бы показывая, что всё уже случилось. А потом тихо засмеялась.

Адетта улыбнулась.

Она тоже нашла на полу кусок белой штукатурки и раскрошила его в руках.

— Кто был этот человек? — спросила Джинни невинно.

Адетта замялась, рассуждая. Она знала его не так долго, чтобы говорить об этом уверенно.

— Просто жестокий человек.

— Хуже Дерека?

Она серьёзно кивнула.

— Гораздо хуже.

Джинни что-то промычала и потянулась.

— Он взял меня из приюта незадолго до того, как отдал сюда, — еле слышно прошептала Адетта. Она вглядывалась в темноту, откуда ей чудились серые глаза приёмного отца.

— Он должник?

— Нет, он сдал меня сюда, чтобы я не смогла сбежать, — ответила она.

— Ясно, — пробормотала Джинни, и разговор снова затих.

В молчании тишину подвала прерывало только сиплое дыхание. Сырой камень холодил кожу даже сквозь ткань. Адетта потянулась и подумала, что неплохо было бы вернуться ко сну.

— Как ты думаешь, Дерек долго будет держать нас здесь? — спросила Джинни, зевнув.

Адетта пожала плечами.

— Нет, я не думаю, что он долго продержится без своих уборщиц.

Джинни хихикнула. Послышалась возня.

— По крайней мере, сейчас мы освобождены от уборки. Можно решить, что мы взяли выходной.

Судя по звуку, она устроилась лёжа чуть поодаль.

— Если не считать отсутствие еды и воды.

Темнота наступала со всех сторон и заставляла щуриться, всматриваться, напрягать зрение, чтобы разглядеть что-нибудь дальше своего носа. Адетта закрыла глаза, отдавшись ей. Она навевала спокойствие, создавала иллюзию, что ни Дерек, ни Августин здесь не смогут её потревожить. Через несколько минут ей удалось задремать.

За время, проведённое в подвале, Адетта и Джинни несколько раз просыпались. Кроме разговоров, не было ничего, что могло бы отвлечь их от безделья. А спустя какое-то время — и от голода. Они старательно не замечали урчание животов, и когда темы для обсуждения закончились, начали играть в слова. В этот момент тяжёлая дверь наконец отворилась.

Дерек, строго глядя на них с порога, приказал выходить.

Девочки, щурясь от непривычки, поднялись по ступенькам и вышли в освещённый лампами служебный коридор.

— Мне некогда с вами возиться. Следующие две недели будете вдвоём следить за чистотой дома. И если я замечу пыль в номере или несвежую постель, я быстро верну вас туда, — он указал на железную дверь. — На три дня. Так что хватит бездельничать! А ты, Кристина, ровно в 12, чтобы была у меня.

Он развернулся на каблуках и направился в сторону холла. Адетта с Джинни переглянулись и рванули в другую сторону.

Вбежав в кухню, Джинни чуть не поскользнулась на мокром полу. Она присмотрелась к подошве своего ботинка.

— Фу… это что за сопли! — воскликнула она, скривившись.

Адетта проследила за субстанцией, которая тянулась от ботинка к полу.

— Это белок.

Джинни передёрнуло. Она начала остервенело вытирать ногу. Адетта бросила ей тряпку.

— Не пачкай пол.

— Всё равно нам его мыть, — ответила девочка, глядя на крошки и подливу чуть поодаль.

На столе, забрызганном всем, что только можно вообразить, стояла гора посуды, она была и на плите, и в раковине. На столешнице рассыпана мука. У холодильника с полным ртом стояла Эстер. В руках у неё была тарелка с какой-то жижей. Она помахала рукой и промычала приветствие.

Джинни сглотнула.

— Похоже, у вас не хватает рук? — пошутила она.

Эстер проглотила жижу и кивнула.

— Не советую вам попадаться на глаза Престону, — рассмеялась она.

«Легко ей смеяться», — подумала Адетта. — «Это не ей убирать весь этот бардак». Ей захотелось расплакаться, когда она увидела таракана в муке.

Джинни подошла к холодильнику и заглянула внутрь.

— Есть что-нибудь съедобное? Мы умираем с голоду, — спросила она.

Эстер усмехнулась.

— Всё съедобное я уже съела, — она аккуратно положила свою тарелку на гору в раковине. — Можете поесть редиски, а мне пора на работу, детки, — она направилась к двери.

— Не поскользнись, — бросила вслед Адетта.

Джинни застонала.

— Редиска… я ненавижу редиску!

— Должна быть ещё морковь, — Адетта зашла в кладовку и достала шесть штук крупной моркови, несколько штук редиски и, недолго думая, захватила маринованные огурцы.

— Здорово, — недовольно пробормотала Джинни, глядя на это богатство. Однако в следующий момент накинулась на огурцы так, будто только о них и мечтала последние несколько дней.

Через минуту в комнату вошёл Престон. Его волосы торчали так, будто он только встал, но глаза, красные от усталости, горели энергией. Адетта могла поспорить, в этот момент его подпитывала злость.

— Ну сколько можно?! Почему каждый раз, когда вы двое творите что вздумается, достаётся мне?! — он яростно прошёл в середину комнаты и бросил тряпку в раковину.

— Нас наказали, — пробурчала Джинни с полным ртом. Адетта подумала, что она слишком похожа на Рона. Ей стало не по себе.

— А я-то тут при чём?! — воскликнул Престон, указывая пальцем себе в грудь. — Вас наказывают, и все обязанности ложатся на меня. Вы думаете, я хоть что-то успел сделать? Дай, Мерлин, Дерек не заметит, что в дальних комнатах не убрано!

Он тяжело вздохнул и сжал переносицу.

— Прости, — Адетта виновато потупилась.

— «Прости», — передразнил он. — Не нужны мне твои извинения, мне нужно, чтобы вы больше не нарывались на неприятности и вовремя делали свою работу!

— Мы постараемся, — она знала, что, если бы ей выпала возможность, снова выбрала бы посидеть в подвале. И поджала губы от очевидной лжи, вылетевшей из её рта.

— Сколько нас не было? — спросила она, чтобы отвлечься.

Джинни молча жевала морковь.

— Сутки и одна ночь, — сказал он устало. — Спасибо Мерлину, меня освободили от работы. Следующие две недели вы и только вы, — он перевёл взгляд с одной на другую. — Будете всё делать. А я пошёл отдыхать.

Он потянулся и вышел.

— Позовите, когда обед будет готов, — донеслись до них его слова, прежде чем дверь закрылась.

Адетта застонала и потёрла виски.

— Поешь, — предложила Джинни, жуя морковь. — Станет легче.

Адетта взяла редиску и подвинула поближе табуретку. Но не успела откусить, как послышался треск, и ножки табуретки разъехались в разные стороны. Адетта с визгом рухнула на пол. Джинни рядом подавилась от смеха. Это было прекрасное начало дня.

После скудного обеда они разделили обязанности. Адетта согласилась заняться кухней и готовкой. Она была готова на этот кошмар, если у неё будет возможность в любой момент прошмыгнуть в кладовку. Джинни отправилась наверх убирать комнаты, она же решила заняться стиркой.

Почти вечность Адетта мыла грязную посуду. В какой-то момент ей даже показалось, что к концу этой горы её руки превратятся в мочалку. Сейчас она больше всего на свете жалела о том, что у неё нет палочки. После уборки дело подошло к готовке. Запасы продуктов почти закончились, и она отметила, что нужно попросить Миранду или Шейлу сходить в магазин.

Вскоре на запах пришли голодные девушки, среди которых была и Сабрина. Она с беспокойством посмотрела на неё.

— Ты в порядке?

Адетта кивнула.

— Благодаря тебе я успела спрятаться. Спасибо. — Она набрала в миску овощной суп и протянула Сабрине.

Подруга неуверенно оглядела её.

— Ты уверена? Я не видела тебя вчера целый день, где ты была?

Адетта поджала губы, искоса глядя на остальных. Девушки сидели за столом и ели, тихо переговариваясь. Гул их голосов и звон посуды заполнили кухню.

— Дерек посадил меня в подвал, — прошептала она и добавила, когда во взгляде Сабрины проскользнула жалость. — Всё в порядке, мы с Джинни хорошо провели время…

Сабрина скептически подняла бровь. Она отставила миску в сторону и всего на секунду мягко обняла Адетту за плечи.

— Будь осторожна, хорошо? Я буду стоять на стрёме. Ты услышишь, если он придёт.

Адетта покачала головой.

— Ты не сможешь всё время меня прикрывать.

— В таком случае соглашайся, пока я ещё могу, — она игриво подмигнула и присоединилась к девушкам за столом.

Адетта вздохнула и прикрыла глаза. Она не могла отказаться от помощи. По крайней мере, сегодня.

Кухня блестела: стол вытерт, посуда аккуратными стопками тянулась к потолку, пол вымыт, печка чистая. Обдумывая, что следовало бы позвать к обеду Престона и пойти помочь Джинни, Адетта взглянула на часы. И встрепенулась. Ругая себя всеми словами, которыми только могла себе позволить, она вытерла руки о штаны и выбежала из кухни. В холле на своём обычном месте стояла Милли, но Адетта не замедлилась. Она вбежала по лестнице и остановилась перевести дух. Сердце колотилось, но если она и опоздала, то всего на несколько минут. Всего мгновение она старалась решить, будет ли Дерек зол на неё за опоздание, прежде чем потянуться к двери. Её остановил незнакомый голос.

— Эй, девочка!

Она повернулась. В коридоре, в пяти метрах от неё, рядом с открытой дверью, ведущей в номер, стоял мужчина среднего возраста. Он был высоким и сутулым. Бакенбарды на лице были подёрнуты проседью, а на затылке не хватало волос. Он скривил недовольное лицо и демонстративно громко крикнул:

— Скажи хозяину, пусть немедля сюда подойдёт! Я устрою ему взбучку! Что за суку он мне подсунул? Думал, я не узнаю, что она мне отраву подмешивает?! Вы за дурака меня принимаете?!

Адетта собиралась исполнить сказанное, но что-то её остановило. Глаза мужчины бегали от неё к открытой двери, будто он не мог оставить комнату.

Сердце пропустило удар. Она не знала этого мужчины, но прекрасно помнила эту чёрную мантию с зелёным подкладом. Она скосила взгляд на комнату. Оттуда лился рассеянный свет. Вопрос застрял в горле. Она не осмеливалась произнести его даже про себя. Её толкало нехорошее предчувствие.

— Ну?! Чего ждёшь?

Адетта медленно коснулась ручки двери. Напряжение сжало грудь. А затем ноги сорвались с места и понесли её по коридору. Она кинулась в сторону комнаты номер три.

— Куда?! — взревел он и поймал её, когда она почти вбежала. Однако дверь перед ней была открыта, и этого было достаточно.

Напольная лампа валялась разбитая. Постель смята, одеяло сброшено на пол. На кровати в неестественной позе на спине лежала девушка, она смотрела в потолок. Халат на ней был развязан и смят, открывая грудь и ноги.

— ЛИСАНА!

Адетта затрепыхалась в хватке. В горле билась истерика. Она изо всех сил вопила, но девушка к ней даже не повернулась. Из-за собственного крика она не слышала, что говорит мужчина. Он заломил ей руки, и она закричала ещё громче. А через мгновение хватка ослабла. Сзади раздался голос Джинни. Адетта вырвалась и побежала к кровати. На лице Лисаны блестели слёзы, а глаза… глаза не смотрели в потолок, они закатились под веки. Нос наполнил приторно-сладкий запах мужского одеколона, и Адетту чуть не вывернуло. Она с ужасом смотрела в безжизненные белки и трясла Лисану за плечи. Она не слышала собственный голос и даже собственное дыхание. Онемевшими губами она шептала имя и просьбы. Она сама не знала, просила ли высшие силы или саму Лисану.

Кто-то обнял сзади и прижал к себе. Она ничего не видела из-за слёз. Быстро смахнув их, она потянулась обратно к телу, но кто-то сжал руки, не подпустив её.

— Пойдём отсюда, пойдём, — она услышала голос Престона.

— Это… это он! Он убил её из-за зелья!

Из-за такой мелочи!

— Тише, — шептал он, закрывая ей глаза. — Не нужно смотреть.

— Он убил её, Престон, он убил её!

— Я знаю, я знаю, — он прижимал её к себе, медленно разворачивая. — Пойдём отсюда.

Она всхлипнула. Он поднял её и почти на себе поволок к выходу. Адетта заметила Джинни у стенки в комнате. Её большие глаза были влажными от слёз, а на лице проступал синяк. Престон взял её за руку и повёл за собой. У выхода стоял Дерек с перекошенным лицом. Он кричал на мужчину в мантии с зелёным подкладом. Как только они вышли, он палочкой захлопнул дверь в комнату. Милли стояла поодаль, прикрывая рот ладонью. Рядом с ней Эстер с маской ужаса на лице. Адетта заметила даже одного незнакомца. Должно быть, клиент, который не вовремя вышел из номера.

По пути им встретилась бледная Сабрина. Она уже направлялась к месту происшествия, но, заметив их, присоединилась. Престон отвёл всех в «детскую». Позднее тяжело было вспомнить, что происходило дальше. Сабрина обнимала её, что-то приговаривая. Хотя Адетта чувствовала, что девушка и сама дрожит.

Перед глазами стояли белки без зрачков. Джинни плакала рядом.

Мысли текли в голове, наскакивая друг на друга. Клиент узнал, что Лисана подмешивала ему зелья. Он узнал и убил её. Знал ли Дерек, что обрекает её на смерть?

Она долго просидела так, в объятиях, не прекращая размышлять. У неё тряслись руки. Она всё спрашивала себя: «Это моя вина? Это моя вина?» Она вспоминала, как легкомысленно вручила зелье Лисане, а потом снова белки без зрачков.

В конце концов ей дали травяной чай, и через некоторое время думать стало тяжело, зрение начало расплываться, и она уснула, сама того не желая.

Проснулась Адетта почти в полдень. Взглянув в окно на высоко стоявшее солнце, она встрепенулась и выпуталась из одеяла. А в следующее мгновение вспомнила, что случилось вчера, и упала обратно на кровать. Сейчас, в свете дня, на свежую голову, это всё казалось таким далёким, будто произошло не с ней вовсе.

Она застонала. Перед глазами мелькали картины прошлого дня. Сердце сжималось, но её больше не трясло. Она обвела взглядом пустую комнату и села прямо.

Её не разбудили. Значит, все остальные работают и, конечно, ожидают, что она к ним присоединится. Удивительно, что Дерек отошёл от условий своего наказания. Получается, и для него это было если не ударом, то хотя бы неожиданностью.

Адетта прикрыла лицо руками и выбросила из головы образ застывшего лица с безжизненными глазами. Он возвращался, как наваждение, прерывал поток мыслей. Она поспешно уводила размышления в другую сторону, повторяя последовательность событий.

Дерек подмешивал своему подкупленному офицеру сонное зелье и фотографировал с проституткой, чтобы шантажировать его…

Лисана была ненамного старше её. Она по собственной воле решила променять уборку номеров и готовку на статус проститутки…

Теперь Адетта могла вспомнить следы пальцев на шее девушки. Её замутило. Она встала, привела себя в порядок на скорую руку и вышла в коридор. Ей срочно нужно было занятие.

В холле мыл полы мрачный Престон. Он сжимал швабру так, будто это было копьё, и с остервенением водил ею по полу. Судя по его взгляду, в этот момент он боролся не с грязью. Милли сидела на своём месте и шмыгала носом, перебирая какие-то бумажки. При виде Адетты она доброжелательно кивнула. Глаза у девушки были красными.

Престон тоже заметил её и остановился, опершись о ручку швабры, как раненый солдат бы оперся о своё оружие. Его лицо осунулось, под глазами пролегли круги.

— Как спалось? — спросил он охрипшим голосом.

Адетта пожала плечами.

— Как и всем, — мрачно ответила она.

Он кивнул.

— Я попросил у Дерека тебя заменить. Он понял.

Адетта скептически выгнула бровь.

— Я помою за тебя пока здесь, а ты, если хочешь чем-то заняться, иди к нему, — он указал на дверь на балконе. — Он сказал, чтобы ты зашла, как только освободишься.

— Где Джинни? — после недолгой заминки спросила она.

— Джинни вчера досталось не меньше, чем тебе. Она первая кинулась на того ублюдка. Он ей всадил кулаком в живот и фингал поставил.

Адетта поджала губы. Она даже не поинтересовалась вчера здоровьем соседки.

— Как она?

— В порядке. Дерек ей дал какое-то зелье. Но… — он запнулся и отвел взгляд, будто подбирал нужные слова. — Никто из нас не был близок с этой девчонкой. Но мы жили в одной комнате, ели с одних тарелок и хранили одни секреты…

Адетта опустила взгляд и смахнула подступившие слёзы. Ей не следовало думать, что только она здесь страдает.

— Почему она должна была умереть так? Это несправедливо…, — прошептала она еле слышно.

— Больше не говори таких глупостей, — произнёс сухо Престон.

Ей стало стыдно. Она подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Он строго сказал:

— Иди.

Адетта вяло поднялась по лестнице и постучала в кабинет. Дверь открылась сама. Дерек сидел в кресле со своей обычной сигаретой и смотрел на неё в упор.

— Проходи, проходи, — проворчал он неожиданно чёрство.

Когда она приблизилась, он рассматривал документы. Судя по фотографиям, можно было предположить, что это были личные дела, но чьи, Адетта не знала. Не поднимая глаз, Дерек спросил:

— Есть новости о Джинни? — Его голос был мрачным, без обыкновенного притворства.

Адетта покачала головой, но, осознав, что он не смотрит на неё, быстро проговорила:

— Нет, сэр. Вчера Джинни… — она запнулась, у неё пересохло в горле. — Она помогла мне отбиться от того… того, — Называть его клиентом в нынешних обстоятельствах показалось ей странным. — Мужчины.

Дерек хмыкнул и поднял на неё холодные глаза. На его лице ни разу не показалась привычная улыбка.

— Тебе нужно научиться составлять отчёты. Я не спрашивал тебя, какую роль сыграла Джинни во вчерашнем инциденте, я спросил — какие есть новости. Это значит, что ты должна рассказать в мельчайших подробностях и в правильной последовательности обо всём с нашего последнего с тобой разговора.

Она закусила губу, приняв упрёк, и стала вспоминать.

— С нашего последнего разговора впервые я увидела её в подвале, когда вы... привели меня туда.

— Ну? — поторопил он, когда она остановилась.

— Джинни не могла уснуть. Мы с ней поговорили, потом заснули.

— О чём вы с ней говорили? — нетерпеливо спросил Дерек.

— Сначала о том, что она не может уснуть, потом я спросила её, почему она столкнулась с... Августином. Она сказала... — Адетта замялась. Она не могла признаться, что они с Джинни друг друга прикрыли. — Она сказала, что врезалась в него случайно, не рассчитала скорость. Потом она рассказала, как её поймали и...

— Нет! — прервал её Дерек; от резкого движения пепел с сигареты упал на стол. — Это так не делается. Повтори мне разговор слово в слово, расскажи мне, какое у неё было выражение лица и поза.

Адетта удивлённо вытянулась.

— Там было темно, сэр, я её почти не видела!

— Тогда пересказывай разговор, — сказал он так, будто это было что-то само собой разумеющееся.

Она переступила с ноги на ногу. Необъяснимое волнение охватило её, вдруг показалось, что она ходит по краю. Через мгновение он опять поторопил её, и она, стараясь казаться уверенной, начала заново.

— Я спросила, почему она столкнулась с Августином, она сказала, что мир не крутится вокруг меня, и она врезалась в него просто потому, что не рассчитала скорость.

Внезапно, прежде чем она что-то поняла, Дерек выхватил палочку и со злостью крикнул:

— Анемо-Торментум!

Адетта задохнулась, схватилась за горло и вытянулась.

— Хватит! — воскликнул Дерек.

Вокруг её лица возник пузырь. Она открыла рот, как выброшенная на берег рыба, и захрипела. Воздух проходил сквозь лёгкие, но они не чувствовали кислорода.

— Хватит врать! — прорычал он и с размаху ударил по столешнице; стол гулко ахнул. — Я требую отчёт, а ты мне несёшь отборную, выхолощенную чушь!

Она упала на колени, глотая слёзы. Грудная клетка судорожно сжималась, сердце бешено колотилось.

— Ты думаешь, я не знаю, как отличить ложь от истины?! — его голос прорывался сквозь её хрип, но смысл больше не доходил до мозга. — Думаешь, я не вижу, как несёшь откровенную хрень?! И дураку понятно, что она не просто так выпрыгнула на него с помоями, ты, бесхребетная паскуда!

Адетта повалилась на пол. Зрение по краям начало темнеть, последние слова она слышала будто сквозь воду.

И тут пузырь лопнул. Воздух хлынул в лёгкие, и она подавилась им, глубоко закашлявшись. Она даже не услышала заклинание. Горло саднило, хрипело. Она чувствовала одновременно и облегчение, и навалившуюся тяжесть.

— Вставай, — прогремел он прямо над ней. — Начни сначала. И в этот раз хорошенько подумай, прежде чем придумывать очередную сказку. Помни, правду я всегда могу получить и другим, менее деликатным способом.

Когда он сел обратно на своё место, Адетта поднялась на ватных ногах и начала рассказ. Её сиплый голос то и дело прерывался на кашель. Она не поднимала взгляд на него, разглядывая стол, заваленный личными делами и кружками из-под кофе. В этот раз она ничего не утаила. Даже вспомнила интонацию, с которой Джинни рассказывала о своём побеге. Когда отчёт был окончен, Дерек только сухо сказал:

— Понятно. В следующий раз ты должна запомнить каждую деталь. Мне не нужны твои приукрашенные пересказы. — Он затушил бычок о пепельницу, поднялся и открыл дверь в лабораторию, призывая её.

Адетта с опаской приблизилась. Внутри всё было так, будто она никогда здесь и не работала. Чистый котёл стоял под столом, баночки на полочках, ступка в шкафчике. Не дожидаясь, пока она займёт своё место, Дерек сам встал посреди комнаты. Ей пришлось подождать снаружи. Он достал блокнотный лист и с помощью магии повесил его на уровне глаз.

— Я научу тебя готовить Эликсир Непорочности, — он потянулся за котлом. — Я покажу один раз, так что смотри внимательно.

Он молча достал из шкафчика недозрелый корень мандрагоры и натёр его. Затем поставил котёл на огонь и вылил туда бутылочку с какой-то водой. После этого стал медленно водить мешалкой против часовой стрелки. За всё время он не произнёс ни слова, поэтому Адетте приходилось наблюдать за процессом из-за его спины и самой считать, сколько точно нужно помешиваний. Она наблюдала, как он по одному кидает в котёл лепестки серебра пикси и пучки пустодёра. Когда зелье окрасилось в серебристый цвет, Адетта уже была уверена, что упустила что-то важное. Этот рецепт включал в себя гораздо больше ингредиентов и деталей, чем привычные ей зелья. Но вот Дерек выключил огонь и разлил эликсир по флакончикам. После этого он, наконец, повернулся к ней.

— Ну? Поняла?

Адетта сглотнула ком в горле и поспешно кивнула, хотя у самой засосало под ложечкой. Дерек отряхнул руки, выхватил из воздуха листок и вручил ей. Там оказался пошаговый рецепт.

— Раз всё понятно, занимайся. Это зелье высокого уровня, но у меня скоро не будет времени носиться с тобой. Нужно кое с чем разобраться, — последнюю фразу он сказал с таким выражением, что сразу стало понятно — кому-то непоздоровится.

Адетта снова кивнула и поспешно отвернулась к котлу.

— Через два часа выйдешь с отчётом, — прилетело ей в спину, прежде чем закрылась дверь.

Она сделала глубокий вдох. Затем достала воду, оказавшуюся вечерней росой, и вылила в котёл, точно как показывал хозяин. Во время готовки она старалась ни о чём не думать, чтобы не ошибиться, но мысли сами лезли в голову. Если вопросы, которые собрался решать Дерек, связаны с офицером, значит, всё гораздо серьёзнее, чем можно было ожидать. Ослабит ли этот кризис хватку над ней и Джинни? Пока ей казалось, что контроль только усилился. И что это за Эликсир Непорочности? Это явно что-то, чему бы в Хогвартсе не научили, но нужны ли ей такие знания?

Адетта посмотрела рецепт и застонала. Она не натёрла корень мандрагоры! Пришлось вылить в ведро то, что получилось, и начать заново. Затем снова и снова она выливала свои неудачные попытки и начинала заново. В этом не было ничего нового, но сложность зелья была даже выше, чем у её лекарств в Хогвартсе. В какой-то момент она засомневалась, что ей хватит запасов, приготовленных Дереком. Он явно переоценивал её способности. Через два часа ингредиенты были на исходе, а она не приготовила ни одного экземпляра хотя бы на троечку. Припомнив его слова, она поняла, что он не требовал от неё готовый результат, ему нужен был всего лишь отчёт. Она глубоко вздохнула и прокрутила в голове все свои действия. К своему стыду, больше половины из её ошибок можно было отнести к невнимательности. Но она не посмеет их скрыть. Адетта разложила их в голове в правильной последовательности и вышла, полностью готовая к отчёту.

Но вместо круглого хмурого лица хозяина увидела самодовольного Августина, развалившегося в кресле за столом.

— Здравствуй, любимая! — усмехнулся он. — Теперь не уйдёшь.