Глиссео

Октябрь пришел и прошел незаметно, словно тень, скользящая по каменным плитам замка. Холод, пробирающийся сквозь щели в толстых стенах, становился все настойчивее, заставляя учеников кутаться в теплые мантии и шептать согревающие заклинания. Даже летом эти коридоры не хранили тепло, а теперь, с каждым порывом ветра, казалось, что сам воздух превращается в ледяные иглы.  

Адетта сменила привычную черную рубашку на плотный свитер, купленный когда-то в Косом переулке. Черный цвет она никогда не любила, но старые привычки оказались сильнее. Без очищающих заклятий темная ткань была практичным выбором — меньше заметны пятна от ингредиентов, копоть, следы неудачных экспериментов. Однако этот цвет делал ее и без того бледную кожу почти прозрачной. 

С каждым днем зельеварение становилось для нее мукой. Теорию она схватывала быстро, но руки будто жили своей жизнью — то перегреют состав, то добавят лишнюю каплю, то перемешивают не в ту сторону. Профессор Снейп терпеть не мог расточительства: пять попыток на зелье — не больше. И если Невилл хоть изредка умудрялся уложиться в этот лимит, то у Адетты получалось еще реже. После очередного провала, когда ее зелье бурно вспенилось и окрасилось в ядовито-желтый цвет, а Снейп, склонившись над ее котлом, произнес: “Очевидно, мисс Лестер, ни на что, кроме изничтожения моих запасов, ваших хвалёных способностей не хватает", — она решила, что с нее хватит.  

Целую неделю она пропадала в библиотеке, листая учебники, старые фолианты и сомнительные трактаты с верхних полок, куда редко заглядывали даже самые отчаянные книжные черви. И вот, наконец, удача.  

Она шла к своему привычному месту в уголке секции зельеварения, где, впервые на ее памяти царил натуральный бардак: стол был сдвинут, как и стеллаж, будто кто-то в спешке натолкнулся на него и проигнорировал выпавшие на пол книги. Адетта подняла одну из них, старую, небрежно лежащую истертой кожаной обложной вверх. «Зелья для самосовершенствования» — гласил выцветший тисненый заголовок. Несколько страниц разлетелось, стоило ей взять книгу в руки и Адетта как можно скорее собрала их, аккуратно вкладывая обратно.

Она нахмурилась. Мадам Пинс не допустила бы такого состояния — все книги в библиотеке были под заклятиями, защищающими их от времени и небрежных рук. Почему этой книги заклятие не коснулось? И кто устроил весь этот беспорядок?

Она открыла странную книгу, полную зелий, сулящих укрепление костей, продление жизни и совершенствование ума. Она осторожно перелистывала пожелтевшие страницы, пока взгляд не зацепили манящие слова.

«Зелье чувствительности». Усиливает восприятие, обостряет внимание, корректирует рассеянность, способствует скорости поглощения и обработки информации. Побочный эффект: в редких случаях может привести к сверхчувствительности.
 
Рука дрогнула. Под описанием чья-то старая приписка пером: "Для тех, кто видит буквы, но не видит сути." 

Сердце забилось так сильно, что на мгновение в ушах зазвенело. Адетта захлопнула книгу, сделала глубокий вдох, потом еще один. "Это… слишком идеально."  

Через минуту она уже выписывала рецепт на пергамент, сверяя каждую строчку, каждую букву. Совпадение? Или… кто-то действительно знал, что ей нужно?  
Возможно господь указывал ей путь. При этой мысли губы тронула улыбка. Значит, еще есть надежда. Она достала из-под свитера свой кривенький крестик и, поцеловав, прислонила ко лбу, произнеся короткую благодарственную молитву. Теперь оставалось только найти ингредиенты и проверить, сработает ли это.  

Ей не потребовалось много времени, чтобы понять: просить Снейпа сварить что-то подобное будет бесполезно, тем более что-то, предложенное именно ей. Все ингредиенты Хогвартса находятся в его запасах, над которыми он чахнет, как паук-акромантул. Скорее всего есть какой-то способ получить ингредиенты в Хогсмиде, но для нее это невозможно. Будь она на пару курсов постарше, смогла бы сбежать в Хогсмид и раздобыть что-нибудь, но сейчас  нее не было даже друзей из старших курсов. Эта безвыходная ситуация висела над ней, как облако угарного газа, не давая думать ни о чем, кроме этого зелья, ни о чем, кроме желанной возможности избавиться от старого порока. Адетта носила листок с рецептом повсюду, перечитывая 5 пунктов, отделяющих ее от волшебного зелья: мозги летучей мыши, кожа черворостиков, полынь, желчь брюховитой жабы и высушенная пуповина пятиногой выдры. Даже она могла сказать - ингредиенты были простыми, ничего экзотического. Она клала пергамент с рецептом на стол рядом с собой и кривые строчки то и дело притягивали ее взгляд, не давая отвлечься ни на секунду. Адетта запомнила рецепт, но способ достать ингредиенты так и не пришел ей в голову, сколько бы она не сверлила измятую бумажку глазами. 

Сейчас, сидя на очередном уроке зельеварения, Адетта механически помешивала свой котел, даже не глядя на него. Она уже знала, что делает это не в ту сторону — жидкость мутнела с каждым движением. Сзади Гермиона что-то строго объясняла Невиллу, тыча пальцем в его котёл:  

— Против часовой стрелки, Невилл! Разве ты не видишь, как оно пузырится?  

Но мальчик лишь растерянно моргал, его пухлые пальцы сжимали мешалку, как дубину. 

Адетта бросила взгляд на Снейпа. Тот сидел за своим массивным дубовым столом, яростно вычёркивая что-то в стопке пергаментов. Каждый раз, когда его перо скрипело с особой злостью, ей казалось, что он исправляет именно её работу. Губы профессора искривились в привычной гримасе презрения.  

Подавив зевок, Адетта поднялась, взяла свой проваленный котел и понесла его к полкам в конце класса — выливать. Густая масса с противным хлюпаньем выплеснулась в слив, оставив на стенках котла липкий налёт. Она поставила грязную посудину в ряд с другими неудачными экспериментами и взяла новый котёл — пятую попытку.  

Не успела она вернуться к столу, как раздался громкий плеск.

— О-о-о нет… — Невилл замер, широко раскрыв глаза.

Его неуклюжая рука задела край котла, и в следующее мгновение зелье или то, что должно было им быть — разлилось по всему столу, затопив пергаменты, сумки и, самое ужасное, раскрытый учебник Гермионы «Магические отвары и зелья». 

— НЕВИЛЛ! — Гермиона вскрикнула так, что у Адетты дёрнулось веко.

Девушка смотрела на свой учебник, словно на окровавленную рану — губы дрожали, но прикоснуться к пропитанной в ядовито-жёлтой жиже книге она не решалась. Адетта бы тоже не рискнула. Кто знает, что на самом деле наварил Невилл? 

Но самое странное началось потом. 

Там, где зелье растеклось по древесине, появились тонкие зелёные трещины — будто жидкость разъедала не только страницы, но и саму материю. 

Взгляд Адетты упал на кусочек пергамента с ее рецептом, торчащий из сумки с тетрадями. Он не пострадал.

— Профессор! — Гермиона обернулась к Снейпу с мольбой в голосе.  

Тот поднялся, словно тень, мантия развевалась за ним, как крылья гигантской летучей мыши. Один резкий взмах палочки — и жижа исчезла, оставив после себя лишь лёгкий запах гари и обугленные края страниц Гермиониного учебника.  

— Пять баллов с Гриффиндора, — холодно произнёс Снейп, — и, Лонгботтом…  

Он медленно повернулся к Невиллу, и Адетта увидела, как у того задрожали колени.

—  Я смотрю, в этот раз вы решили поразить нас всех своим искусством борьбы с котлами. Надеюсь, вы продемонстрируете ваше мастерство ещё раз сегодня вечером в моем кабинете.

Тихий смешок прокатился по классу.  

Адетта прикусила губу. Пока все были заняты зрелищем, её глаза метнулись к массивному шкафу у стены профессора — там, где он хранил ингредиенты.

Лица зелёной половины класса отразили ликование. Крэб загоготал, услышав какую-то шутку от Малфоя. Лицо Невилла вытянулось.

— За что-о? — попытался он возмутиться. 

— За намеренную порчу школьного имущества. — с готовностью ответил профессор, одновременно восстанавливая стол и учебники «Репаро».

Гермиона поспешно сунула книги в сумку, сжав губы так, что они побелели. Ее пальцы дрожали — видно было, как она с трудом сдерживается, чтобы не наброситься на Невилла с кулаками.  

Адетта тихо наблюдала со стороны, ухватившись за внезапную мысль, пустившую мурашки по позвоночнику от едкой смеси безрассудства и надежды.

Доступ к складу можно получить только через задержание.  

Сердце заколотилось, но она резко повернулась к Гойлу, который, разинув рот, наблюдал за тем, как Гермиона оттирает пятна с мантии, и, прежде, чем в ее голове появилась хоть одна здравая мысль, с излишней паникой указала:

— Гойл, ты забыл добавить иглы! — Гойл дернулся от неожиданности и поспешно бросил в воду жменю игл. Адетта в волнении закусила губу. Зелёная жижа закипела, пар такого же ядовитого цвета поднялся к лицу и рукам Гойла. 

— А-А-А-А! — мальчик взревел, отпрыгивая назад и судорожно тряся обожжёнными ладонями.  

Адетта отскочила, едва не опрокинув стул. Испарения шипели на полу, оставляя после себя пятна.  

Профессор Снейп, как и ожидалось действовал быстро, устранив зелье. Крэб же бросился к другу, растерянно хватая его за плечи.  

— ЧТО С ТОБОЙ?!

Гойл не отвечал. Он вытаращил глаза на свои руки, из которых сочилась прозрачная жидкость, и завыл — громко, по-звериному.  

Адетта застыла.  

Мысль, которой она боялась запоздало ворвалась в ее разум: «Что я наделала!?»

Она только что причинила вред однокласснику из-за своей больной одержимости. Она только что навредила ему!

Внезапная тяжесть в груди пригвоздила к месту, в голове набатом стучала одна мысль: «Я не хотела! Прости, Господи, я не хотела!»

— Я... я только хотела помочь, — прошептала Адетта, опустив глаза. Голос дрожал, скрывая ложь даже лучше, чем могли бы сделать слова. Кому она пыталась солгать? Крэбу? Гойлу? Снейпу? Или себе и Богу? Она сделала шаг к Гойлу, руки беспомощно замерли в воздухе. Зелье не должно было так среагировать! — Господи... Господи... 

— Отошли! — прогремел Снейп, резко оттесняя ее в сторону. Его тень накрыла Гойла, когда он провел палочкой над обожженными руками и покрасневшим лицом.  

— Хватит вопить, мистер Гойл. Это всего лишь поверхностные ожоги, — холодно констатировал он. — Отведите его в медпункт. 

Крэб, тяжело дыша, впился пальцами в плечо Гойла и потащил его к двери. Гойл хныкал, размазывая слезы по щекам, оставляя на них мокрые дорожки.  

Адетта сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Она не могла оторвать взгляд от их удаляющихся спин — пока чьи-то пальцы не впились в ее плечо, резко развернув.  

Глаза Драко пылали. 

— Это ты сделала, гадина! — прошипел он, и его дыхание, горячее и резкое, обожгло ей лицо.  

Она открыла рот, но оправданий не нашлось. На глаза навернулись непрошенные слёзы.

— Успокойтесь, мистер Малфой, — раздался ледяной голос Снейпа. Его длинные пальцы змеей обвили запястье Драко, заставляя того ослабить хватку. — Не распускайте руки.  

Драко резко дёрнулся, но отпустил ее. Отступив на шаг, он все еще дрожал от ярости. 

Адетта подняла глаза — и встретилась со взглядом Снейпа.  

Его лицо напоминало маску: ни морщинки, ни тени эмоций. Только глаза — черные, бездонные, презрительные туннели. Это были глаза Бога, видящего ее грех насквозь. Адетта почувствовала, как дрогнули колени, стремясь подогнуться. Но она устояла, понимая: это не Его глаза, это глаза Снейпа.

— Мисс Лестер, вы, похоже, возомнили себя профессором, —  произнес он, и каждый звук резал, как лезвие. — Быть может, уровень вашего развития находится в одной плоскости с мистером Долгопупсом?  

В классе тихо захихикали.

— Присоединитесь к нему после уроков, — продолжил Снейп, наслаждаясь ее унижением. — Впредь прошу вас усмирить... свою страсть к наставлению однокурсников.

Он медленно обвел взглядом класс, давая понять, что это предупреждение — для всех.  

— Урок окончен.

Адетта опустила голову, ощущая горький стыд за то, что ее план сработал. 

После уроков Адетта первым делом отправилась в больничное крыло. Весь день она думала о том, как ядовитый пар выжег руки Гойла. Ей казалось, на голову лег камень, который заставлял ее опускаться все ниже и ниже. Она сгибалась под весом вины и впервые слова окружающих ее людей проходили квозь нее, словно копья сквозь бесплотного призрака. Она даже отвлеклась на уроке по чарам, неправильно повторила движения Флитвика и вместо бумажки, на которую была направлена палочка, подожгла тетрадь Милисенты. Девочка, чье лицо и так было похоже на морду бульдога, скривила Адетте такую гримасу, что извинения были бы излишними. 

В больничном крыле, на единственной занятой койке Гойл лежал, закутанный в бинты, как мумия. Лицо красное, покрытое пятнами, один глаз прищурен от ожога. Вокруг него стояла вся компания. И с порога Адетта могла слышать, как Малфой хает недалëкость Гойла:

— Ну и лапти у тебя вместо рук, Гойл. Как вообще можно было так облажаться? Ты что, мозгом своим не мог вспомнить, что ты лично клал эти долбаные иглы!?

Но стоило ей сделать шаг вперед, все разговоры смолкли. Пять пар глаз уставились на нее.  

— Ты что здесь делаешь? — Драко приподнял бровь, изображая удивление, но взгляд горел злорадством. 

— Да, что ты здесь делаешь! — подхватил Гойл, шумно вдыхая сопли.  

Адетта сглотнула. 

— Я просто хотела узнать, как ты. — голос предательски дрогнул. — И извиниться. 

— Извиниться? — Крэб фыркнул, сжав кулаки. — Да как ты...

— Ты же его сюда и отправила, — Драко перебил, медленно приближаясь. — Не думал, что осмелишься показаться.  

Адетта отступила на шаг.

— Я не хотела, чтобы так получилось… — она замялась. А как она хотела? Честного ответа у нее не было. — Я только... 

— Хотела помочь? — рявкнула Пэнси, закатив глаза. Какой же у нее был противный голос. — Держись от нас подальше со своей "помощью"! "Помощница" — произнесла она со всей своей желчью.

— И проваливай! — крикнул вдогонку Гойл. 

Адетта медленно обвела взглядом комнату, ощущая тяжесть чужих глаз на себе. Взгляды, скользившие по ее фигуре, не скрывали холодного презрения — здесь ее оправдания никому не были нужны. Она не принадлежала к их кругу, и даже попытка извиниться лишь подчеркнула бы эту пропасть.

— Хотя знаешь...— Драко коснулся пальцами подбородка, приняв задумчивую позу, которая была слишком серьезной для мелкого хулигана. Должно быть он подсмотрел ее у кого-то из страших. Драко развел руки продолжая: — Гойл готов тебя простить, но при одном условии.

— Что...!? — Возмущенный выкрик Крэба был прерван резким взглядом Драко.

— Каком условии? — Адетта почувствовала что-то неладное.

Драко ухмыльнулся и указал на Гойла:

— Опустись на колени и поцелуй его руки, прося прощения.

Послышалось хихиканье.

— Мне это подходит! — Заявил Гойл нагло выставив свои обмотанные лапы.

Адетта сжала губы, не давая вырваться грубым словам. Она посмотрела на руки Гойла и поняла: это то, что она должна сделать. Кто была ее вина, они были здесь правы, она пришла просить прощения. Гордыня - грех. Но вместо того, тобы встать на колени, она пробормотала что-то невнятное о скорейшем выздоровлении и резко развернулась, толкнув плечом дверь медпункта.  

Холодный коридор встретил ее глухим эхом шагов. Прошло полчаса, прежде чем она остановилась перед знакомой дверью, за которой ее ждало новое унижение.  

Снейп стоял на пороге пустого класса, скрестив руки на груди. Его черные глаза, словно два кусочка льда, без эмоций скользнули по ее лицу, прежде чем он молча отступил, пропуская ее внутрь.  

Класс, обычно заполненный учениками, сейчас казался пустыми и неуютным. Длинные столы, за которыми в обычные дни сидели студенты, сейчас были завалены котлами. Они лежали бесформенной, зловонной грудой, покрытые засохшей коричневой массой. Воздух пропитал едкий запах прокисших зелий и гнили.  

Невилл, стоявший у одного из столов, напряженно скреб щеткой по внутренней поверхности котла. Его руки, затянутые в перчатки до локтей, были измазаны липкой жижей, которая, казалось, прилипала к каждому сантиметру кожи. Он нервно покусывал нижнюю губу, стараясь не смотреть в сторону профессора.  

Рядом с ним лежали еще одна щетка и пара перчаток — явно предназначенные для нее.  

— Приступайте, — процедил Снейп, не удостоив ее взглядом, и медленно направился к своему рабочему столу, будто давая понять, что даже наблюдать за их мучениями ему скучно.  

Адетта замерла на мгновение, сжимая пальцы. Затем, стиснув зубы, подошла к Невиллу и натянула перчатки, стараясь не прикасаться к липким краям. Ее взгляд невольно скользнул к дальнему столу, где аккуратными рядами стояли баночки и контейнеры.  

Там, в идеальном порядке, лежали нарезанные травы, сушеные коренья, флаконы с жидкостями странных оттенков и — что заставило ее слегка передернуться — аккуратно упакованные части животных. Все это ждало своего часа, чтобы превратиться в зелья, в то время как им предстояло отмывать последствия чьих-то неудачных экспериментов. Она наконец была близка к цели. Из-за нее Гойл попал в медпункт, он попал туда из-за ее плана. Но если она сейчас остановится, разве станет ему легче? Он уже пострадал, так почему бы ей не закончить самую безопасную часть ее плана? Гадкое чувство липкой вонючей пленкой покрыло ее нутро, подобно жирному налёту на этих котлах, но Адетта проигнорировала его.

Невилл поднял голову, и Адетта с трудом сдержала гримасу — его лицо было испачкано в коричневых разводах, а на лбу прилипла прядь волос, выбившаяся от усердной работы. Он заметил ее колебание и, видимо, решил, что она брезгует.  

— Не волнуйся, на самом деле это не так противно, как кажется, — пробормотал он, но его собственный бледный вид и подрагивающие руки выдавали обратное.

Адетта криво усмехнулась, оценивая это жалкое подобие ободрения. Ее взгляд скользнул в сторону Снейпа — профессор сидел за своим массивным столом, полностью погруженный в какую-то старую книгу. Его лицо было скрыто за занавесом сальных волос, и даже теперь, когда они копошились в этой вони, он не удостоил их ни взглядом, ни словом.  

Она замерла перед котлом, внутри которого булькала желтоватая слизь. От нее исходил густой, приторный запах — смесь протухшей рыбы и чего-то химически-едкого. Адетта сжала ручку щетки так, что костяшки побелели, и медленно, будто опуская руку в кипяток, коснулась щетиной внутренней стенки.  

Липкая масса тут же пристала к щетке, потянулась за ней, как расплавленный сыр. Один взмах — и вся щетина уже была забита густой, желто-бурой гадостью.  

— Ох… — вырвалось у нее против воли.  

Невилл бросил на нее сочувствующий взгляд, но ничего не сказал — видимо, понимал, что слова здесь бессильны.  

Минуты тянулись, как часы. Каждое движение щетки отрывало новые пласты засохшей слизи, и с каждым разом запах становился только сильнее. Адетта стиснула зубы, стараясь дышать ртом, но даже это не спасало — вкус гнили будто оседал на языке. 

— Это действительно извращенное наказание. — сквозь зубы процедила она, с силой скребя дно котла.  

Невилл лишь вздохнул в ответ и потянулся за тряпкой. Похоже, он уже смирился.

Адетта сжала щётку до хруста в суставах. Пять часов в этом зловонном аду превратились в пытку — в носу стоял кислый запах гнили, руки предательски дрожали от напряжения, а волосы слиплись в неопрятные пряди, не уступая в сальности шевелюре профессора. 

Две шаткие башни из вымытых котлов угрожающе кренились на столе с ингредиентами, будто насмехаясь над её бессилием. Где-то среди этих аккуратных баночек лежали нужные ей мозги летучих мышей, но добраться до них было невозможно под незримым, но ощутимым контролем Снейпа. 

Когда Невилл, закончив свой последний котёл, неуклюже подхватил стопку посуды, Адетта затаила дыхание. Его испачканные в слизи и пене ботинки предательски заскользили по полу, и на мгновение мир замер — вот оно, долгожданное отвлечение! Но судьба оказалась к ней беспощадна: первокурсник чудом удержал равновесие. 

— Мистер Долгопупс, — раздался ледяной голос, от которого по спине пробежали мурашки, — Только попробуйте испортить хоть один ингредиент, стоящий на этом столе, и я обещаю вам, вы останетесь здесь на всю ночь.

Невилл, побледневший как мел, поспешно скрылся за дверью, оставив за собой грязные следы. В классе воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь тиканьем старинных часов. 

Адетта продолжила механически скрести последний котёл, но мысли её метались как пойманная в ловушку птица. План с поджогом стола, ещё час назад казавшийся гениальным, теперь выглядел безумием. Снейп не просто наблюдал - он предугадывал каждый шаг, будто читал её мысли. 

— Мисс Лестер, — профессор наконец оторвался от журнала, — Вы намерены заночевать с этим котлом или всё же закончите до ужина?

Его чёрные глаза сверкнули холодным торжеством, словно он знал не только о её намерениях, но и о каждом провальном плане, родившемся в её отчаявшейся голове за эти долгие часы.

Адетта с яростью вонзила щетку в последний котел, скрипя зубами. "Ох уж этот Невилл!”, — мысленно выругалась она, с силой оттирая присохшую слизь. 

Закончив, она швырнула щетку в ведро и резко потянулась к своей стопке котлов. В этот момент подошва ботинка заскользила по полу, еще не высохшему после падения Невилла. 

— Ой!.. — вырвалось у нее, когда ноги поехали в разные стороны. 

Руки инстинктивно взметнулись вверх, цепляясь за воздух. Последнее, что она увидела перед падением — как ее стопка котлов медленно, почти грациозно, начала опрокидываться прямо на стол с ингредиентами. 

Грохот получился оглушительным. 

Стеклянные банки лопались с хрустальным звоном, котлы с гулким стуком катились по столу, сметая все на своем пути. Что-то липкое и отвратительно влажное тут же просочилось сквозь ботинки.

Наступила мертвая тишина.

Адетта, все еще сидя в луже маринада и мозгов, медленно подняла голову. 

Снейп уже стоял перед ней, бледный от ярости. Его тонкие ноздри раздувались, а пальцы судорожно сжимались и разжимались, будто отражая желание хозяина вонзиться в ее горло.

— Профессор, я... — начала Адетта. 

Ее голос замер, когда она наконец осмотрела последствия. 

Весь стол представлял собой сюрреалистичную картину: осколки стекла сверкали вперемешку с розовыми кусочками мозгов, раздавленные органы животных образовали жутковатый паштет, а редкие уцелевшие травы плавали в мутной жидкости, медленно стекающей на пол. 

Запах стоял такой, что у Адетты непроизвольно свело желудок. 

— Вы....! — произнес наконец профессор. — Неуклюжая тупица. — прошипел он с таким ядом, что она непроизвольно заскользила по полу, попятившись. Профессор шагнул вперёд, нависая над ней, тесня своей фигурой дальше, не сводя с нее своего пристального взгляда.

— Вы хоть представляете, сколько времени требуется, чтобы подготовить все эти компоненты? — продолжал он. — Ваша неуклюжесть превышает все видимые пределы. Это были ингредиенты, собранные и подготовленные с точностью и аккуратностью, недоступной вашему пониманию, а вы уничтожили всё за одно мгновение с грацией пьяного тролля! — Его губы шипели оскорбления, с особым ядом, доведенного до кипения котла. Адетте даже показалось, что брызги его слюны попали ей на щеку и она ещё отчаяннее заскользила по полу. — Зачем вы приехали сюда? Вы просто теряете время и занимаете место кого-то, по всей вероятности, менее безнадежного! —  шаг за шагом он приближался к ней, не обращая внимания на то, как тонут в жиже его черные туфли. Мантия Адетты тянулась за ней, вытирая полы, но в этот момент ее это не волновало. Она смотрела на профессора, оскорбляющего ее словами, которые, при всем его характере, он раньше себе не позволял, и боялась отвести взгляд. Голос его становился все тише и страшнее. 

— Вы — ничто как зельевар и как волшебник и сколько бы времени вы не потратили здесь, вам никогда не стать чем-то большим, чем посредственность! 

— Извините, — пролепетала она, уткнувшись спиной в ножку стола. 

— Ваше "извините" не затолкаешь в банку и не используешь для приготовления зелий! — он остановился и поднял палочку. Адетта в ужасе сжалась. Профессор повернулся и яростно махая палочкой, убрал весь беспорядок. Исчезло стекло, части животных, испорченные травы и даже слизь на полу. Адетта не могла унять дрожь. 

— Уберите котлы! — рявкнул он. 

Она подскочила, чуть не свалившись обратно и поторопилась собрать котлы, валявшиеся на полу. Профессор очистил их магией прямо у нее в руках. Затем подошёл к шкафам, снял защитное заклятье и принялся извлекать контейнеры, полные тварями, живыми и мертвыми. Он с помощью магии убрал все оставшиеся грязные котлы, поставил контейнеры на стол, вытащил доски, ножи, перчатки. Закончив, профессор уставился на Адетту.

— Вымойтесь! — приказал.

— Н-но я...не знаю как, — слова застряли в ее горле. Она была только на первом курсе. 

Снейп возвел глаза к  потолку, взывая о помощи старые замковые камни. Долгое мгновение он стоял, пока его грудная клетка медленно поднималась и опускалась, делая глубокий вдох. Когда он повернулся, его лицо вернуло свою безразличную маску

— Экскуро, — презрительно выплюнул он. — одежда Адетты тут же очистилась. — Бездарность, — повторил он тише. — Будете приходить сюда следующие две недели каждый день, готовить ингредиенты. За работу! Пока не сделаете сегодняшнюю норму — не уйдете.

Адетта замерла перед столом, сжимая в потных ладонях холодный металл ножа. Коробка с пиявками пульсировала у нее перед глазами — черные скользкие тельца извивались в зеленоватой жиже, оставляя на поверхности маслянистые круги. Слева в плошке копошились полосатые личинки, их сегментированные тельца сжимались и разжимались в такт каким-то неведомым импульсам. 

Горло сжал спазм. Она зажмурилась, пытаясь прогнать тошноту, но перед глазами все равно стояли эти черные, блестящие... 

Резкий стук ножа о разделочную доску заставил ее вздрогнуть. Снейп, скинувший мантию и закатав рукава, демонстрировал поистине пугающую ловкость. Его рука в толстой перчатке одним движением выхватывала из коробки сразу три пиявки. Лезвие мелькало — раз, два, три — и на доске оставались аккуратные крестообразные разрезы. Ни капли лишних движений, никакой брезгливости — только холодная, почти механическая эффективность. 

Адетта сглотнула и, преодолевая дрожь в пальцах, сунула руку в коробку. Мгновение — и что-то холодное, живое и упругое сжалось у нее в ладони. Пиявка извивалась, пытаясь обвить ее пальцы. 

— Не мешкайте, мисс Лестер, — раздался ледяной голос профессора, — Или вы намерены дождаться, пока они высохнут? 

Лезвие ее ножа дрогнуло, но все же опустилось. Первая пиявка расползлась на четыре неравных куска. Вторая получилась лучше. К десятой она уже почти не чувствовал тошноты, а к двадцатой — заметила странную закономерность в движениях Снейпа. Каждый его взмах ножом был рассчитан так, чтобы сок не брызнул на перчатки. 

Стол постепенно заполнялся ровными рядами нарезанных ингредиентов. Профессор работал молча, лишь изредка бросая короткие, как пощечины, замечания: 

— Режьте равномернее. Этот экземпляр слишком ценен, чтобы вы его испортили. Если следующая будет выглядеть так же, вы останетесь здесь до утра. 

Но чем дольше они работали, тем яснее Адетта понимала — эти пиявки нужны срочно. Иначе Снейп никогда бы не опустился до совместной подготовки. 

И когда профессор отвернулся, чтобы достать свежую партию личинок, ее рука незаметно скользнула к карману. Две аккуратно разрезанные пиявки исчезли в складках мантии. 

— Вы замешкались, — раздалось у нее за спиной. 

Адетта вздрогнула, но продолжила резать, не поднимая глаз: 

— Просто стараюсь сделать все правильно, профессор. 

Снейп молча наблюдал за ее работой еще несколько мгновений, затем вернулся к своему столу. 

Адетта украдкой проверила карман. Добыча была на месте. 

«Две недели», — подумала она, аккуратно переворачивая очередную пиявку. — «Этого вполне достаточно».

Через несколько дней наступил Хэллоуин. Для Адетты этот день всегда был особенным — она считала его своим днём рождения. Впрочем, в приюте «Сказка» так делали все: раз уж никто не знал точных дат, Хэллоуин стал их общим праздником. Дети наряжались в потрёпанные костюмы, собранные из старых вещей, и ходили по улицам, выпрашивая конфеты — единственные подарки, которые им доставались. Некоторые предпочитали считать днём рождения Рождество, но Адетте всегда нравился именно этот мрачноватый, таинственный праздник.  

Сейчас она стояла в общей комнате Слизерина, оглядывая украшения. Стены были увешаны силуэтами летучих мышей и призраков, на столах горели тыквы с вырезанными ртами, а с потолка свисали искусственные кишки, колышущиеся от сквозняка. В воздухе витало возбуждение — первокурсники обсуждали предстоящий бал-маскарад, перешёптывались о костюмах. Адетта сжала губы. У неё не было ни мантии с серебряными звёздами, как у Пэнси, ни изящного платья, в котором кружилась перед зеркалом Дафна. Всё, что она могла себе позволить, — это старый чёрный плащ, когда-то служивший ей костюмом привидения.

Но в этом году у неё был другой повод для радости. Вчера она наконец-то сварила зелье. Она бы не взялась сказать с какой попытки это случилось, она даже не могла быть уверена в результате, но ингредиенты, если верить записям, не должны были давать опасных побочных эффектов.  

Утром, перед уроками, она заперлась в туалете, достала склянку и, зажав нос, сделала первый глоток. Зелье обожгло горло, оставив после себя приторно-сладкое послевкусие. Адетта скривилась, едва сдерживая рвотный позыв, но выплюнуть не решилась — слишком много усилий было вложено.  

Эффект проявился почти сразу. С болезненной остротой она увидела, как мгновенно расширились зрачки у отражения в зеркале. Яркость светильников ослепила глаза и Адетта зажмурилась, спасаясь в уютной темноте. Однако через мгновение ей пришлось закрыть и уши: каждая капля воды из протекающего крана отдавалась в висках оглушительным эхом. Даже голоса за дверью звучали неестественно чётко, будто кто-то нарочно подкрутил громкость. Погрузившись в относительную тишину, она попыталась сделать глубокий вдох, успокоившись, но десятикратно усилившаяся туалетная вонь внезапно застряла в горле, вызвав судорожный кашель. Адетта выбежала из туалета так, будто за ней гналась толпа троллей. 

Через некоторое время, она привыкла к яркости ощущений и на уроке истории магии пришло осознание, что зелье сработало даже лучше, чем ожидалось. Мысли больше не путались, буквы в учебнике не прыгали перед глазами. Впервые в жизни она могла сосредоточиться на лекции профессора Бинса, не отвлекаясь на каждую мелочь вокруг. Более того — она запоминала прочитанное с лёгкостью, которая раньше казалась недостижимой.  

Заметив, как Пэнси оттесняет Крэба, чтобы сесть ближе к Драко, как Гарри и Рон перешёптываются над какой-то запиской, а Гермиона, вопреки обыкновению, не слушает преподавателя, Адетта едва не рассмеялась от избытка чувств. Впервые она видела мир таким ясным.  

Даже на зельеваровании, где её результаты обычно были плачевными, она наконец-то добилась успеха — пусть и с четвёртой попытки. Конечно, Снейп лишь бросил на её котёл равнодушный взгляд и пробормотал что-то невнятное, но для неё это была победа.  

К вечеру настроение полностью соответствовало праздничной атмосфере. Большой зал преобразился: потолок, обычно копирующий небо, теперь был тёмным, как сама ночь, а между столами кружили летучие мыши. Блюда на столах напоминали то отрубленные пальцы, то фаршированные мозги — Адетта брезгливо поморщилась, вспоминая, как всего несколько дней назад потрошила мышей.  

Из-за наплыва учеников ей пришлось сесть между двумя третьекурсниками — Сьюзен Бёрк и Крейгом Флинтом, которые то и дело переговаривались через её голову, громко смеясь над какими-то своими шутками. На другом конце стола сидели Драко, Пэнси и компания — с тех пор, как Адетта подставила Гойла, они открыто её игнорировали, если не отпускали язвительные замечания.  

Она не была для них своей. В Слизерине ценили знатность, а у неё даже не было родителей-магов. Её не интересовали ни модные волшебные безделушки, ни квиддич — каждый раз, глядя на летящих игроков, она невольно представляла, как метла внезапно сбрасывает седока. Да и внешне она не вписывалась: небрежные волосы, вечно растрёпанные, как воронье гнездо, и два потрёпанных комплекта одежды, которые она носила уже второй год.  

Её мысли прервал внезапный шум. Праздничный гомон стих, все повернулись к входу в зал, откуда доносились панические крики. Через секунду в помещение ворвался профессор Квирелл. Его лицо было искажено ужасом, а голос, обычно дрожащий и тихий, теперь звенел неестественно громко, отражаясь от каменных стен:  

— Тролль! — выкрикнул он, едва переводя дыхание. — Тролль в подземелье!..  

Закончив фразу, он сразу свалился без сознания. Через минуту в зале воцарилась паника. Ученики повскакивали с мест, поднялись крики: "Тролль!  Тролль в замке!". Адетта тоже поднялась. Драко, заверещавший одним из первых, уже выкладывал свой план побега бледной Пэнси. Дамблдор поднялся и прекратил беспорядок своим громогласным голосом.

— ТИХО! — сквозь толпу, Адетта увидела, как он указывает своей палочкой на горло. 

— Мы немедленно проведем эвакуацию. Не поддавайтесь панике и следуйте указаниям преподавателей. — сказал он притихшему залу. 

Ученики прекратили переполох, на лицах читался испуг, но доверие своим профессорам заставляло их временно почувствовать защищённость. 

— Хорошо, что все ученики собрались в зале. Не представляю, что было бы, будь кто-то в комнатах. — сказала Пэнси Драко. 

— И правда. — пробормотала Адетта. 

Ее зелье все ещё действовало, она прекрасно слышала. Как тролль мог попасть в подземелья? 

Толпа учеников послушно потянулась за профессорами, направляясь к безопасному третьему этажу. Адетта прижалась к стене, стараясь не отставать от слизеринцев, пока ее взгляд шарит по толпе гриффиндорцев, отыскивая знакомую рыжую шевелюру и зелёные глаза. Наконец отыскав эту пару бездельников на некотором отдалении от своей группы, Адетта смогла вздохнуть покойно. Если бы не ее зелье, она бы ни за что бы их не нашла, мальчики остановились рядом с темным коридором, уходящим вправо. Но стоило Адетте прикрыть глаза от облегчения, как парочка пропала. Она замотала головой, выискивая их в шумной недисциплинированной толпе однокурсников и не поверила своим глазам: их нигде не было. Они ушли! 

— Чего встала? — Гойл грубо толкнул её плечом, заставив пошатнуться.  

Адетта отпрянула к краю коридора, пропуская мимо поток испуганных учеников. Мысли путались: если её друзья действительно пошли туда, где бродит тролль, их надо остановить.  

Не раздумывая, она свернула в тот самый боковой проход и, убедившись, что никто не видит, рванула вниз по лестнице. Камни под ногами были скользкими, а сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно даже сквозь шум толпы наверху.  

Уже на первом этаже её настигли крики — незнакомый, звериный рёв и чей-то испуганный голос. Адетта бежала на звук, пока не ворвалась в разрушенный женский туалет.  

Картина была словно из кошмара: кабинки разломаны вдребезги, раковины вырваны из стен, а по залитому водой полу шатался огромный тролль, размахивая дубиной. На его спине, изо всех сил вцепившись в грязную кожу, висел Гарри.  

— Гарри! — вырвалось у Адетты прежде, чем она успела подумать.  

Тролль взревел и резко дёрнулся, сбрасывая мальчика. Гарри кубарем полетел на пол, но успел сунуть свою палочку прямо в нос чудовищу. Тролль завыл, затряс головой, пошатнулся — и поскользнулся на мокрой плитке.  

Всё произошло за секунды. Огромное тело начало падать прямо на оглушённого Гарри.  

Адетта выхватила палочку раньше, чем осознала, что делает, произнося заклинание. 

Заклинание рвануло Гарри в сторону как раз в тот момент, когда тролль с грохотом рухнул на пол. Воздух дрожал от гула удара, а Адетта стояла, не в силах опустить дрожащую руку. Зубы стиснуты так сильно, что челюсть свело судорогой.  

Потом шевельнулась тень у стены — это была Гермиона, прижавшаяся к кафелю, бледная как мел. Рон, потирая ушибленное плечо, поднялся с пола и потянул за собой Гарри.  

Четверо детей уставились друг на друга, словно не веря, что всё кончилось. Больше всех выглядела ошеломлённой Гермиона — её круглые глаза метались от Адетты к мальчикам и обратно, а губы дрожали.  

Прежде чем кто-то успел заговорить, в дверях появились профессора. Макгонагалл замерла на пороге, её острый взгляд скользнул от тролля к детям.  

— Что, во имя Мерлина, здесь происходит? — её голос звучал как хлопок кнута.  

Адетта медленно опустила палочку. Теперь, когда адреналин отступал, её начало трясти. Она только что столкнулась с троллем. Спасла Гарри.  

И, кажется, теперь у неё ещё больше проблем.