Глиссео

Адетта пряталась под кроватью. Грубые красные простыни, пропитанные запахом табака и кислого пота, свисали почти до пола, но оставляли узкую полосу света у её ног. С каждым шагом тяжёлых сапог по скрипучим доскам, щель под кроватью темнела, а облака пыли поднимались в воздух, щекоча нос и заставляя жмуриться. Девушка прижала ладонь ко рту, сдерживая кашель

- Где эта несносная девчонка? - недовольно прошипел мужской голос.

Адетта закрыла рот рукой, сильнее вжимаясь внутрь и чувствуя, как дешевая деревянная кровать впивается голыми досками ей в спину. Она закусила губу до крови, чтобы не закричать. Грязные сапоги остановились прямо перед ней и через минуту, которая показалась вечностью, удалились. Дверь со скрипом захлопнулась. Девочка громко выдохнула, глаза намокли от облегчения. Она медленно вылезла из-под кровати, царапая спину необработанным деревом.

Эта комната казалась ей камерой Азкабана. Освещённая дрожащими языками свечей в железных подсвечниках, она казалась ещё мрачнее обычного. Стены, когда-то белые, теперь потемнели от копоти и грязи. Красное выцветшее одеяло на кровати отливало бурыми пятнами, словно его никогда не стирали. Воздух стоял спёртый, с привкусом плесени и чего-то горького. Адетта прижала ухо к дверной щели, вслушиваясь в тишину.

Минуты тянулись, как часы. Пересохшими губами она прошептала молитву и толкнула дверь. Ржавые петли взвыли, заставляя вздрогнуть, но деваться уже было некуда. Побоявшись, что кто-то услышал еë и больше не беспокоясь о звуках, она со всех ног бросилась к распахнутой двери, ведущей на улицу. Ещё шаг - и вдруг что-то резко схватило за воротник, неумолимо потянув назад. Шейные позвонки хрустнули, ноги оторвались от пола.

- Вот ты где.

Жёлтый, небритый человек смотрел на нее своими глазёнками, которые напоминали мокрый булыжник. Зловонное дыхание хлынуло в лицо, когда мужчина с усмешкой потащил её обратно к тёмному проёму.

- Пойдем-ка, дорогуша. Тебе тут письмецо одно пришло.

Уже через месяц, Адетта сидела в поезде, сжимая в руке письмо из Хогвартса. Она впервые ехала куда-то одна и так далеко, поэтому немного нервничала. Сейчас, сидя в своем купе, она снова и снова перечитывала бумагу, не в силах поверить своему счастью. Неужели, ее свобода пахла обычным пергаментом? "Уважаемая Бернадетта Лестер, с радостью сообщаем вам, что вы были зачислены в школу волшебства и чародейства «Хогвартс»", - строчки на жёлтом клочке бумаги поплыли чернильными пятнами, из-за слез. Она не могла их прочитать, но ей это и не нужно было. Она аккуратно сложила письмо обратно в конверт, поцеловала и со вздохом вложила в старенькую толстую книгу - единственную её собственность. Переплëт был простой, выцветшего, чёрного цвета. Было видно, что кто-то уже ремонтировал фолиант. На первой жухлой странице, старинным шрифтом напечатаны две строчки: «Библия, 1924 год». Проведя рукой по обложке, Адетта бережно положила книгу в сумку, а после, отложив вещи, Лестер в ожидании уставилась в окно. Поезд стоял, замерев в ожидании, пока все ученики разместятся внутри.

В мутном стекле, Адетта присмотрелась к своим коротким и темным волосам. Несколько месяцев назад, попросив ножницы у одной из взрослых девушек, она сама остригла их так, чтобы выглядеть как можно уродливее. Поэтому, её изначально мягкие, вьющиеся волосы сейчас выглядели как копна, торчащая во все стороны. Причем разной длины. Сейчас, смотря на себя, ей впервые стало стыдно. Она надеялась, что в школе ей удастся хотя бы выровнять это безобразие.

От мыслей ее отвлек скрип, прозвучавший внезапно и пронзительно в устоявшейся уютной тишине. От неожиданности Адетта подпрыгнула, чувствуя, как сердце заколотилось от испуга. Дверь отъехала в сторону, впуская внутрь двух мальчишек примерно ее возраста.

- Извини...ты не против, если мы присоединимся к тебе? - спросил рыжий мальчик, указав на место напротив нее. - Все купе уже заняты, - сказал он тише, вдруг сместив взгляд на гнездо на девичьей голове, хотя у самого было не лучше.

Адетта смущённо пригладила чёрную копну, чтобы прическа хоть немного смотрелась презентабельнее. Она кивком головы разрешила им войти, стараясь избавиться от неловкости. Второй мальчик, который был в очках, толкнул рыжего, чтобы поторопился. И когда новые соседи расположили свои чемоданы, они наконец-то устроились на местах. Рыжий, доставая из кармана мантии леденец, протянул его Адетте.

- Эй, меня зовут Рон. А это Гарри.

Мальчик в очках кивнул.

- Адетта, - коротко представилась она в ответ, но леденец не взяла.

Рон вдруг наклонился ближе, будто доверяя ей какую-то тайну, и произнес заговорщическим тоном: «Это сам Гарри Поттер!». Только тогда Адетта присмотрелась к внешности Гарри. Он совсем не был похож на героя, о котором она с детства слышала истории. Скорее, на одиннадцатилетнего стеснительного мальчишку. Но кем же он ещё мог тогда быть, если не звездой, о которой трубили газеты?

- Думаешь, он действительно «Мальчик, который выжил»? - решила подколоть она.

Гарри смущённо поднял челку, демонстрируя свой шрам.

Адетта, открыв рот, уставилась на молнию, а затем в зелёные глаза удивительного нового знакомого. Внезапно смешавшись, она вспомнила в каком виде предстала перед героем волшебного мира. Рука сама потянулась к безнадежно испорченной прическе, приглаживая обкромсанные локоны.

- Круто, а? - снова заговорил Рон. Адетта не могла не согласиться.

По прибытию в Хогвартс, новичков провели через массивные дубовые двери в Большой зал. Пространство зала, освещенное мерцающими свечами, парящими под потолком, имитирующим ночное небо, было заполнено длинными столами, за которыми сидели старшекурсники. Адетта, стоя в плотном кольце первокурсников, наблюдала, как преподаватели в мантиях расходились по местам у высокого стола. В отличие от других учеников, перешептывающихся и ёрзающих от нетерпения, она сохраняла спокойствие, не до конца понимая, чем отличаются факультеты и как выбор повлияет на дальнейшее обучение. Сейчас этот момент воспринимался, как формальность.

Однако общее напряжение было невозможно игнорировать. Некоторые дети пересчитывали пальцы на руках, другие глубже втягивали головы в плечи, будто стараясь стать незаметными. Даже Адетта, обычно невозмутимая и сдержанная, вдруг стала теребить край платья, украдкой поглядывая на старую шляпу, покоящуюся на табурете. Она вспомнила, как в детском доме новые воспитанники тоже проходили через ритуалы - знакомство с правилами, распределение по комнатам. Возможно, здесь будет похожая система: четкий распорядок, общие занятия, необходимость найти свое место среди незнакомцев. Эта мысль придала ей уверенности. Если раньше ей удавалось адаптироваться среди чужих стен, то и в Хогвартсе она справится - нужно лишь внимательно слушать и не выделяться.

Когда преподаватель начала зачитывать фамилии, Адетта выпрямилась, готовясь к очередному этапу, который, как она надеялась, станет началом предсказуемой, а значит - безопасной жизни. Ученик за учеником выходили вперёд, чтобы строгая дама по имени профессор Макгонагалл надела им на голову волшебную шляпу. Шляпа после недолгого размышления отправляла учеников к тому или иному факультету. Довольные и счастливые мальчики и девочки под аплодисменты бежали к столам своих факультетов. Казалось, шляпа угодила всем. Когда пришла очередь Адетты, она, волнуясь, села на скамейку. Тяжёлая ткань опустилась ей на голову и резво зашевелилась, завалившись на бок и закрыв обзор.

- Так-так-так, что тут у нас? Маленькая ведьмочка.

Адетта подскочила, услышав скрипучий голос прямо в голове. «Что это?» - была первая мысль, конечно, не оставленная без внимания прозорливой шляпой.

- А на что это похоже, милочка? Давай-ка посмотрим, - продолжила она, не дожидаясь ответа. - Надо же, какое сокровище! Я вижу недюжий ум и старательность. Доброту, жертвенность и смелость. О, сколько смелости! Но погляди-ка, есть и хитрость. Прекрасные качества для волшебника. Ты станешь великой волшебницей, помяни мое слово! У тебя для этого есть все качества!

Волнение Адетты возрастало с каждым словом, она несдержанно прошептала:

- К какому факультету я подхожу?

Шляпа, довольно поерзала, будто устраиваясь поудобнее.

- Ах, юные головы, все торопятся, торопятся. Какому же факультету так повезло? Хм-м... Тебе бы больше подошёл Гриффиндор, - не успела Адетта выдохнуть, как тут же шляпа поменяла свое мнение. - Нет! Нет. Не

Гриффиндор. Когтевран? Да, Когтевран был бы хорошим вариантом, - только Лестер собиралась встать, как тут шляпа снова дёрнулась. - Нет-нет-нет! Я знаю!

- Слизерин! - закричала шляпа так, что Адетта чуть не оглохла. Зал зааплодировал, и только тогда девушка поняла, что последнее слово та произнесла вслух. Профессор Макгонагалл сняла шляпу с головы Адетты и она на ватных ногах счастливо побежала к своему столу.

Осмотревшись, Лестер заметила, что не видит ни одного знакомого лица среди учеников за её столом. Её друзья, с которыми она познакомилась в поезде, уже сидели за столом Гриффиндора и теперь она чувствовала себя немного оторванной от них. Её взгляд скользнул по залу, пока она не нашла их глазами. Одиночество легким уколом зацепило ее мысли, заставляя чуть крепче сжать губы. Поймав взгляд Гарри, она заметила сожалеющую улыбку, направленную ей, словно он понимал ее чувства. Однако размышления прервались, когда на столах начали появляться первые блюда, и атмосфера в зале оживилась.

После пира, староста её факультета собрала детей и повела в подземелье, в гостиную Слизерина. Дети вокруг, казалось, знали друг друга, даже несмотря на то, что впервые приехали в Хогвартс. Они разделились на группы, разговаривали и смеялись. Адетта осмотрелась. Всего несколько человек, как и она, шли в одиночестве, ни с кем не разговаривая. Лица их были строгими, неулыбчивыми. Ей уже хотелось подойти к кому-то, но неожиданно, беловолосый мальчик отстал от своей группы и окликнул её:

- Эй ты! - он подбежал ближе, вспоминая её имя. - Бернадетта Лестер, верно? Я не знаю тебя, - заявил он высокомерно, оглядывая с ног до головы. Он задержал взгляд на ее несуразной причёске и она опустила взгляд, борясь с желанием прикрыть голову руками Казалось, даже подстригись она налысо, и то выглядела бы приличнее.

Но её удивило, что мальчик запомнил её имя.

- Я впервые в Хогвартсе, - ответила она. - Откуда ты должен меня знать?

Мальчик поравнялся с ней и пошёл рядом, потянув за собой других ребят. Они обступили Адетту, внимательно слушая. Их взгляды касались ее обуви, одежды, лица и непременно, непременно задерживались на ее голове. Мальчик ничуть не обращал на них внимания, разговаривая с ней так, будто никого рядом и не было. Будто они наедине.

- Я всех здесь знаю. Мы, слизеринцы, должны держаться вместе, - заносчиво сказал он, обведя глазами всех ребят. - Кто твои родители?

Адетта напряглась.

- Какая разница?

- Разница? - усмехнулся он. - Если ты в Слизерине, твои родители должны быть известными волшебниками. Вот только... - он с сомнением осмотрел её и темноволосая девочка, шагающая рядом усмехнулась.

- Вот только я не слышал о семье Лестер.

- Это фамилия моей приёмной семьи. - Сказала Адетта прежде, чем у нее пересохло во рту.

- Вот как, - усмехнулся мальчик. - Тогда понятно. Но ты не беспокойся, - уверил он, отвернувшись от неё, глядя прямо на стену, к которой они приближались. - Твои родители наверняка чистокровные волшебники. Иначе, ты не попала бы в Слизерин.

- Верно. - Поддакнула девочка, будто и не замечая Адетты. - Хотя она вполне может быть полукровкой, да, Драко?

Тот неопределенно пожал плечами, даже не глядя на девочку.

Адетта промолчала и ещё раз осмотрела ребят. Только сейчас она заметила, как гордо они шли, выпрямив спины и задрав подбородки. Как все они смотрели на неё, будто на лишнюю деталь в их большом, налаженном механизме. Ей стало не по себе, однако, тонкий лучик тёплого чувства коснулся её при мысли, что теперь она знает немного больше о своих родителях. Они были волшебниками. Ведь на Слизерин попадают только чистокровные волшебники.

- Меня зовут Драко. Драко Малфой, - представился мальчик, когда они дошли до стены, скрывающей за собой гостиную Слизерина.

- А я Пэнси Паркинсон. - Тут же повторила его фанатка, прежде чем староста начала рассказывать правила жизни в комнатах слизерина.

Адетта сама купила свои учебники в Косом переулке, хотя понимала, что они, скорее всего, окажутся бесполезными. Она знала буквы, иногда даже могла разобрать отдельные слова, но когда дело доходило до того, чтобы сложить их в предложения, у неё ничего не получалось. Сколько бы она ни вглядывалась в страницы, текст оставался для неё набором хаотичных слов и символов.

Воспитательница в детском доме не раз говорила, что Адетта безнадёжна. «Наверное, это какое-то родовое проклятие», - вздыхала она, и эти слова глубоко засели в памяти девочки. Много лет прошло, а она до сих пор не могла прочитать связно больше двух страниц. По вечерам она брала свою Библию и, глядя на страницы, читала лишь по памяти, выжженные в подкорке мозга слова. Она знала содержание наизусть, но её часто охватывал страх, что однажды она забудет заветы Господа, потеряет истину и окажется в полной темноте. Её пугала мысль, что она больше не сможет вспомнить, почему должна следовать заповедям, почему должна жить правильно и праведно. Поэтому, перелистывая страницы, она мысленно повторяла каждую главу, как будто от этого зависела её жизнь.

Перед первым уроком зельеварения Адетта чувствовала сильное волнение. Этот предмет вёл Северус Снейп, глава её факультета, известный своим мрачным и строгим характером. Его репутация пугала, но старшекурсники постарались успокоить её. Они объяснили, что Снейп, хоть и выглядит устрашающе, обычно лоялен к ученикам Слизерина.

«Снейп страшен только для других факультетов, - сказали они. - Он всегда отстаивает интересы слизеринцев.»

«Если так, - ответила Адетта, - то Слизерину очень повезло.»

Ей нравилась атмосфера её факультета. Ученики Слизерина вели себя не как случайно собранная группа детей, а как сплочённая команда. Многие из них знали друг друга ещё до поступления в Хогвартс, и это создавало ощущение семьи, к которой Адетта постепенно начала привыкать.

Урок был совмещен с Гриффиндором. Но зайдя в класс, Адетта не заметила Гарри и Рона. Черта, разделяющая два факультета, была видна невооруженным глазом: гриффиндорцы сидели строго с левой стороны класса, слизеринцы - справа. Адетта села ближе к середине, надеясь пересечься с друзьями из Гриффиндора. Рядом с ней никто не садился. Все слизеринцы собрались в кучки, косясь на учеников Гриффиндора с усмешками и высокомерием. Лестер слышала, как они отзываются о гриффиндорцах: презирают их глупость и прямоту. С противоположной стороны она наблюдала похожую ситуацию.

За минуту до начала урока мальчики вбежали в класс, растерянно осматривая места. Она помахала им, приглашая присоединиться. Гарри и Рон тут же подбежали и подсели рядом с ней на первую парту. Адетта даже не успела поздороваться с ними, как в класс вихрем влетел мрачный человек в чёрной мантии. Профессор уверенно пронесся к Учительскому столу, на ходу декларируя: «Сегодня не будет глупых заклинаний и размахиваний палочками. Я научу вас, как околдовать разум, поработить чувства, варить славу и даже как закупорить смерть.»

Адетта поёжилась под взглядом профессора, скользнувшим по ней, но уже через секунду он обратился к Гарри. Она слушала его речь ощущая, как надежда расцветает в груди. Если зелья могут все, что упомянул профессор, они не менее могущественны, чем чары. И тем не менее, ингредиенты в отличие от палочек распространялись свободно и бесконтрольно. И самое главное - ими могут пользоваться несовершеннолетние.

Профессор не сводил глаз с Гарри так, что даже слепому стало бы понятно, что здесь происходит. Когда он начал задавать Поттеру простейшие вопросы, связанные с зельями, его слова сочились ядом, но голос был ровным и холодным.

Слизеринцы посмеивались и переглядывались, обещая друг другу обязательно перетереть этот разговор после урока. Драко светился довольством. Адетта поняла, что уроки зельеварения будут временем триумфа для Слизерина. Гермиона, девочка из гриффиндора, старательно пыжась, тянула руку на каждый вопрос Снейпа, будто пытаясь дотянуться до его непомерного эго. Но профессор с завидной непринужденностью не обращал внимания ни на руку, ни на саму девочку.

Он задавал всё более лёгкие вопросы, но Гарри, очевидно, не знал ответа ни на один. Адетта понимала, что сегодня расставлялись роли. Профессор утверждался в классе и опускал Гарри в глазах однокурсников. Ему не нужны были ответы, поэтому он игнорировал Гермиону. Так что даже если бы Лестер что-то знала, она бы не пыталась ответить. Единственное, что она могла - лишь с сочувствием посмотреть на Гарри. После экзекуции профессор указал на нужную страницу, и урок наконец начался.

Всё прошло гораздо лучше, чем она ожидала. Ей не пришлось читать вслух, а объяснения профессора были простыми и понятными. Однако время от времени с правой стороны класса до нее долетали шепотки, а волоски на затылке вставали дыбом от пристальных взглядов слизеринцев. Один раз она пересеклась взглядом с Драко и сразу поняла, что он был недоволен. Причина была очевидна: всем было известно о неудавшейся попытке дружбы между ним и Гарри. Адетта постаралась не обращать внимания на взгляды, решив, что разберётся с этой проблемой позже. После урока она договорилась встретиться с Гарри и Роном на нейтральной территории, чтобы обсудить произошедшее.

Уроки чар и трансфигурации прошли гладко. Профессора Флитвик и Макгонагал оказались гораздо приятнее и дружелюбнее, чем глава её факультета. Их объяснения были настолько понятными, что Адетта без труда усвоила теорию и даже смогла успешно выполнить своё первое заклинание. Вместе с профессором Флитвиком и остальными учениками она с восхищением наблюдала, как пёрышко поднимается в воздух. Кроме неё, это заклинание с первого раза получилось только у Гермионы. До конца урока с лица Адетты не сходила улыбка, она уверенно держала палочку и чувствовала каждой клеточкой своего тела, как магия перемещается по ее каналам, приобретая нужную форму, а затем впитываясь в дерево и заставляла перо повиноваться ее воле. Это было захватывающе. Адетта украдкой посмотрела на Гермиону, задаваясь вопросом, ощущают ли другие то же самое?

Однако на уроке мадам Трюк, посвящённом полётам на метле, ей пришлось столкнуться с новыми трудностями. Метла по первому ее зову метнулась в воздух, и та послушно отреагировала на её призыв. Держа в руках обыкновенную палку, которая должна была стать её средством передвижения, Адетта с трудом представляла, как можно летать на таком предмете. Оглядевшись, она заметила, что большинство учеников всё ещё борются со своими метлами: у кого-то они не долетали до руки, у кого-то даже не шевелились. Только Гарри и Драко, как и она, справились с заданием с первого раза. И в этот раз, будучи одной из первых, она ощутила только неуверенность.

Послышался вопль. Мальчик, стоявший рядом с ней завалился вперед и в мгновение поднялся в воздух. Ученики закричали, тыкая пальцами, послышались смешки и подначки. Только тогда Адетта поняла, что мальчик, Невилл, как его назвал кто-то из толпы, взлетел не по своей воле. Его метла крутилась и металась, как норовистая лошадь, переворачивалась в воздухе, стараясь сбросить Невилла с высоты прямо на землю. Крик, разнесшийся по поляне, заставил Адетту наяву представить, как он до боли в костяшках сжимал тонкую рукоять. В страхе, ее собственная рука разжалась, а метла с глухим стуком ударилась о землю. В конце концов своевольный транспорт добился своего, Невилл упал. Но, казалось, это никого не волновало, кроме мадам Трюк. Ей пришлось отлучиться, чтобы отвести бедного мальчика в медпункт.

Как только мадам удалилась, Драко и Гарри оседлали метла. Адетта вместе с Гермионой пыталась отговорить Гарри, обращая внимание на то, что это очень опасно. Но он даже не дослушал. Лестер не верила, что ему обойдётся это нарушение правил. Она посмотрела в глаза Гермионы, увидев в них отражение собственного страха. Отражение, в котором бедный Невилл до сих пор мотылялся в воздухе. Если бы ему чуть меньше повезло, одной рукой он не обошёлся бы.

После уроков Гарри предложил проведать Хагрида, великана, живущего рядом с Хогвартсом. Адетта всего один раз его видела и ей было интересно с ним познакомиться. Они встретились на первом этаже и вместе пошли к домику лесника, по пути обсуждая события прошедшего дня. Осень еще не успела охладить воздух и солнце, клонящееся к закату согревало лица. Гарри был в хорошем расположении духа, он восторженно отзывался о Гриффиндоре, периодически подшучивая с Роном. Глядя на него, Адетте тоже хотелось улыбаться.

- Это Хагрид пригласил меня в Хогвартс, - сказал Гарри.

- Разве не совы должны доставлять письма ученикам? - удивлённо спросила Адетта. Она лично видела сову, которая принесла её письмо, когда Дерек притащил её в кабинет. Белая сова сидела в ржавой клетке, наколдованной на скорую руку. Письмо, вскрытое и прочитанное, лежало на его столе.

- Это же Гарри! - произнес Рон так, будто это все должно было объяснить. - Ты не можешь сравнивать его с другими учениками.

- На самом деле ко мне прилетали совы. Очень много сов, - перебил друг, слегка покраснев. - Мои дядя и тётя не давали мне читать письма. Но Хагриду они отказать не смогли. - с восторженной улыбкой продолжил он.

- Теперь понятно. Ко мне прилетала лишь одна сова, - и слава богу! Если бы Дерек скрыл от неё письмо, Адетта сомневалась, что получила бы ещё хоть одно. Всё-таки она не была Гарри Поттером. - Похоже, твои родственники не очень хотели, чтобы ты стал волшебником.

- Зависть - дело такое, - заявил Рон, по-дружески толкнув Гарри локтем. - Противные маглы.

- Похоже, они вообще не любят волшебников. Может, поэтому они всегда плохо отзывались о маме с папой.

- Твои родители были великими волшебниками. - ободряюще сказал Рон. - Можешь не сомневаться.

- У меня тоже нет родителей, так что я тебя понимаю, Гарри, - сказала Адетта.

- Похоже, у меня одного здесь полная семья, - улыбнулся Рон. - Приходите в гости, я готов поделиться своими родителями.

- Спасибо, Рон, но, мне кажется, у твоих родителей и своих детей хватает, - хихикнул Гарри.

- Нет, я серьёзно, - заявил Уизли, совершенно не обидевшись. - У моей мамы хватит энтузиазма ещё на десятерых.

Они все засмеялись. Адетте не приходилось видеть маму Рона, но с рассказов она представляла себе волевую женщину, у которой было достаточно любви для всех ее детей. В приюте, где она выросла, многие дети были из семей, где у родителей не хватало любви даже на одного. От этой мысли воспоминания о старых связях вышли на поверхность и смех прекратился.

- Я думаю, тебе повезло, Гарри, что у тебя есть хотя бы тётя с дядей. «Пусть они и не очень хорошо к тебе относятся», - неуверенно сказала Адетта. - Кто знает, где бы ты оказался, не будь их, - добавила она совсем тихо.

- Я так не думаю, - скривился Гарри. - Они часто грозились отправить меня в детдом, и, знаешь, иногда это даже не казалось такой плохой идеей.

Адетта не могла с ним согласиться. Но продолжать спор было бессмысленно. Рон подпрыгнул и схватил ветку орешника, проходя мимо. Та нагнулась и накрыла листвой голову Гарри, закрывая обзор. Послышались ругань и смех. Адетта смотрела на приближающийся домик великана, не замечая суеты вокруг. Казалось, Гарри видел мир совершенно другими глазами. Она бы не хотела попадать в детдом. Она была бы рада, будь у неё дядя и тётя. Осёкшись, Адетта подумала, что не знает всей истории Гарри. Быть может, ему пришлось даже хуже, чем ей. В конце концов его дядя и тётя могли оказаться гораздо ужаснее, чем кажется на первый взгляд.

Она в раздумьях достала из-под своей рубашки кривенький деревянный крестик, вырезанный её собственными руками. «Не суди - и не судим будешь». Гарри посмотрел на её крестик с удивлением.

- Я думал, волшебники не верят в Бога.

Адетта сжала вещицу в руке.

- Пара, удочерившая меня в первый раз, была смешанной, - призналась она. - Мужчина был волшебником, а женщина - магглой, католичкой. Она подарила мне Библию.

- Вот как, - Гарри выглядел приятно удивлённым. Возможно, он был рад найти здесь кусочек его привычного мира. Рон выглядел так, будто не имел понятия, о чём они говорят. «Магловские глупости», - говорило его лицо.

Когда они дошли до домика, Хагрид уже стоял снаружи и добродушно улыбался незванным гостям.

Дни шли за днями, Адетта всё своё время уделяла учёбе. Учебники давались ей с трудом. Это не значит, что она совсем не могла ничего прочитать, она могла складывать буквы в слова, а слова - в предложения, но это был настолько сложный процесс, что одна глава занимала порой несколько часов. И даже несмотря на это, смысл прочитанного часто ускользал от неё.

Если предложения занимали много времени, то целая книга порой казалась чем-то непреодолимым. Лестер надеялась, что со временем станет лучше. «Нужно лишь больше практики», - говорила она себе. Тем не менее, каждый раз при необходимости читать в классе или рассказывать о прочитанном, девочка неизменно терялась и неизменно за каждое эссе получала "Отвратительно". Первокурсники хихикали и перешёптывались, радуясь её неудачам, хотя такая странность и вызывала вопросы.

Адетте было всё равно. Возможно потому что её соседи по факультету держались обособленно и недружелюбно, она часто общалась с гриффиндорцами, особенно с Гарри, Роном, Гермионой и Невиллом. С Гарри и Роном она встречалась после уроков, с Гермионой они сошлись на почве учёбы. Девочка часто пересказывала учебники, и Адетта не преминула с ней познакомиться. Она много узнала от признанной «заучки». С Невиллом, она наоборот сошлась на фоне глупости. По крайней мере, именно так она считала. На уроках зельеварения, не считая Долгопупса, у неё были самые низкие оценки. Несмотря на все её старания, на указания профессора, которым она следовала неукоснительно, на главы, старательно прочитанные ей в свободные часы, каждое зелье, к которому она прикладывала руку, неизменно портилось

Она не понимала в чём дело и всегда строго следовала инструкциям, однако, каждый раз терпела поражение. Профессор Снейп отпускал язвительные комментарии и сквозь зубы произносил заклинания очистки. Невиллу доставалось в сотню раз хуже. Адетта понимала и жалела однокурсника, поэтому помогала ему как могла. Правда во всём, кроме зельеварения. Не считая этой проблемы, плохо ей давались только полёты и травология, которые почему-то её не любили, хотя она тоже не могла сказать, что питала к ним особые чувства.

Она плохо понимала травологию и с какой-то стороны, ей просто не хотелось её понимать. Адетта терпеть не могла ковыряться в земле. И ни позеленевший росток, ни тем более радостное плотоядное растение не казалось ей достаточной наградой за это.

Остальные предметы давались хорошо: заклинания, трансфигурация, защита от тёмных искусств - всё, что требовало естественного понимания магической теории и природы магии, было для нее интересно и просто. Магия пела, стоило Адетте воззвать к ней и слушалась, как часть собственного тела. Редко, когда ей приходилось произносить заклинание со второй попытки. В некотором роде она даже стала известной среди студентов как новый гений, волшебный вундеркинд. И слыша эти шепотки, она все чаще замечала недобрые взгляды, находясь на территории собственного факультета. Однажды староста, Джемма Фарли, отвела ее в соседний коридор, заговорив о нежелательном внимании.

- Ты слишком выделяешься. - Сказала она, стараясь казаться предельно равнодушной. - Просто предупреждаю: под светом софитов в первую очередь освещаются недостатки.

Бросив размытый намёк, Фарли окинула Адетту презрительным взглядом, под которым та стыдливо пригладила волосы, и прошла мимо, исчезнув за поворотом, будто ее предупреждение было минутным порывом, необязывающей прихотью. За несколько дней, проведенных в Хогвартсе, Адетта поняла, что Джемма не из тех людей, которые рьяно следят за порядком в угоду начальству. Она была похожа на Снейпа. Они все были между собой похожи в своей незримой связи, скрытой в слое вековых межродовых отношений. И в первую очередь она служила Слизерину, как и Снейп, как и все остальные. Однако стоя там, в темной части подземных коридоров, Адетта приняла это предупреждение близко к сердцу, зная, что где начинались буквы, ее гениальность заканчивалась и стоит ей проколоться, как слух разнесется по всей школе. «Вундеркинд? Да она даже читать не умеет!». Резкий выдох. Подавив панику, она направилась в библиотеку - единственное место, можно было найти решение почти любой проблемы.

Защита от тёмных искусств в то же время, была для Адетты одним из самых интересных предметов. Она считала, что знание о тёмных существах, проклятиях и способах защиты от них - это не просто важная часть магического образования, но и необходимость для выживания в мире, где такие угрозы реальны. Однако профессор Квирелл, вечно заикающийся, дерганный, не имеющий авторитета, по её мнению, совершенно не подходил на роль преподавателя. Его уроки были наполнены бессвязными примитивными объяснениями и странными отступлениями, которые больше запутывали, чем помогали понять материал. Адетта давно бы сама начала читать учебник, если бы все ее время не уходило на первый том «Магических отваров и зелий». Втайне она считала Квирелла чудаковатым и некомпетентным, но не решалась открыто выразить своё мнение, особенно учитывая, что его назначил сам директор.

Несмотря на это, интерес Адетты к теме не угасал. Ей нравилось изучать волшебных существ и проклятия. Каждое из них было уникальным и могло стать оружием в руках того, кто умел его использовать. Она считала, что знание о них - это не только способ защиты, но и ключ к пониманию магического мира в целом. Однако пока Квирелл оставался на посту преподавателя, её возможности углубиться в предмет были крайне ограничены. Это вызывало у неё разочарование, но она надеялась, что со временем ситуация изменится, и она сможет получить те знания, которые считала необходимыми

Слизеринцы постепенно отдалились от Адетты, игнорируя ее присутствие. Они шептались между собой не только в своих спальнях, но и в общей гостиной, явно обсуждая её. Адетта старалась не обращать на это внимания и не замечать, что стала изгоем на своём факультете. Она также пыталась игнорировать то, как Драко, Крэб, Гойл и Пэнси Паркинсон, которая стала ее соседкой по комнате, постоянно задирали Гарри, Рона и других гриффиндорцев. Остальные слизеринцы, хотя и не участвовали в этом напрямую, молча одобряли их поведение.

Однажды за обедом в Большом зале Драко нарушил негласное правило, которое слизеринцы установили в отношении Адетты: садиться не ближе, чем за два места от неё. Он опустился на скамью прямо рядом с ней, пока Адетта в спешке давилась мясом с овощами, стараясь поскорее закончить обед и отправиться в библиотеку, чтобы в десятый раз перечитать третью главу учебника по зельеварению. Появление Драко рядом с ней застало ее врасплох так, что кусок свинины застрял в горле и Адетта очень некультурно подавилась прямо перед ним. Откашлявшись, она бросила взгляд на скривившуюся моську Драко и, покраснев, потянулась за салфеткой, вытирая подливу с губ и пальцев. В этот момент Драко решил заговорить:

- Знаешь, я ведь хорошо к тебе относился, - произнёс Драко, преодолев свою брезгливость. Его голос звучал спокойно, с едва уловимой угрозой.

Адетта, все еще смущенно прикрывая рот салфеткой, вопросительно посмотрела на него, не понимая к чему он клонит.

- Я же говорил: слизеринцы держатся вместе, - продолжил он, его взгляд скользнул в сторону стола Гриффиндора, где сидели Гарри и Рон. - Поттер - плохая компания. Как ты до сих пор этого не поняла? - Его голос стал резче.

- Решай, с кем ты: либо ты с нами, либо против нас.

Адетта открыла рот, чтобы ответить, но Драко уже поднялся со скамьи, не дав ей и слова сказать. Он вернулся на свой конец стола, где его ждали Крэб и Гойл, готовые посмеяться над очередной его выходкой. Адетта почувствовала, как комок подкатил к горлу, но на этот раз от нахлынувших чувств. Она посмотрела на Гарри и Рона, которые спокойно болтали за своим столом, и пожалела о пропавшем аппетите.

Почему ей казалось, что она попала не в тот факультет? Шляпа ведь хотела отправить её в Гриффиндор. Или хотя бы в Когтевран. Почему именно Слизерин? Слизеринцы пугали её. Она хотела стать частью их «семьи», но слишком боялась стать похожей на них - холодными, расчётливыми, жестокими.

Собрав свои вещи, Адетта встала и направилась к выходу из зала. Ей нужно было готовиться к зельеварению, но в голове крутилась только одна мысль:

«Правильный ли это выбор?»

Она понимала, что война с собственным факультетом ей ни к чему - и так хватало проблем. Постепенно она стала избегать встреч с Гарри и Роном, объясняя это тем, что всё её время занимает учёба. Они не сразу поняли её решение, и Рон даже сравнил её с Гермионой, заметив, что она слишком увлеклась занятиями. Адетта продолжала испытывать жалость к Невиллу, особенно после того случая с метлой, но больше не решалась подходить к нему, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Она также перестала общаться с Гермионой, хотя ей очень хотелось обсудить с кем-то новые заклинания или интересные факты из истории магии. И даже после этого, несмотря на её попытки влиться в жизнь факультета, слизеринцы продолжали игнорировать её, обходя стороной и оставляя её в одиночестве.