Глава 16: Глюк в Матрице и Неожиданная Помощь
Бесконечная вереница дней, слившихся в тусклую, сероватую массу, медленно, но верно перемалывала остатки моей астральной брони. Я был на грани, почти сломлен бесконечными счетами за ЖКХ в астрале, которые множились на полупрозрачных, источающих холодный, бумажный свет листах, и их острые углы впивались прямо в энергетическое тело. Каждый новый счёт был как удар по солнечному сплетению, выбивающий остатки света. Казалось, Кирилл досконально изучил все мои болевые точки, все те мелкие, навязчивые бытовые страхи, что гнездились где-то на задворках подсознания, и возвёл их в абсолют. Проценты за просрочку налетали как саранча, буквы в квитанциях расплывались в жуткие, неоновые иероглифы, а голоса диспетчеров из ЖЭКа сливались в монотонный, зудящий гул, проникающий сквозь самые глубокие слои сознания. Голова раскалывалась от этого нарастающего хора, а глаза жгло так, будто я целый день смотрел на лампу, которую забыли выключить в астральном пространстве. Я чувствовал, как моя «энергетическая броня», которую я так кропотливо выстраивал годами, даёт трещины, словно старая, изъеденная ржавчиной черепица под градом. Трещины эти не просто проходили по поверхности – они, словно электрические разряды, пронзали меня до самых костей, вытягивая жизненную силу, оставляя за собой лишь опустошённую оболочку.
Параллельно, в реальном мире, Марина тоже боролась из последних сил. Я чувствовал это, как далёкое, но настойчивое эхо собственного отчаяния. Её ментальное поле, обычно такое чёткое и рациональное, теперь дрожало и мерцало, словно старый кинескоп. Она, как я ощущал, столкнулась с последними, самыми сложными эзотерическими ловушками Кирилла, интегрированными в его дьявольскую технологическую систему. Даже сквозь туман моих собственных мучений я мог уловить её сосредоточенность, её напряжение, её отчаянное желание найти ту единственную нить, за которую можно дёрнуть, чтобы всё это прекратилось. Я представлял её, стоящую посреди этой причудливой серверной, где древние руны сплетались с проводами, а маятники качались над платами. Она наверняка ощущала едкий запах озона, смешанный с приторным ароматом застарелых благовоний. Ей приходилось пробиваться через «фаерволы» не только из кода, но и из наслоений амулетов и энергетических щитов, которые Кирилл воздвиг вокруг своего детища. Каждое её движение, каждое касание к проводам, каждый взгляд на мигающие символы на экранах отдавались во мне, как слабые, но отчётливые удары в барабан, заставляющие меня цепляться за остатки сознания. Если она сдастся, то и я провалюсь в эту бездну бытовых кошмаров.
Именно в этот критический момент, когда победа Кирилла казалась неизбежной, когда его астральные квитанции за квартплату уже начали обрастать плесенью вечности, а его голос, вещающий о налогах на духовное развитие, проникал в самые потаённые уголки моего астрального существа, произошло нечто абсолютно неожиданное и абсурдное. В реальном мире, где я, Андрей, так отчаянно цеплялся за ниточки бытия, раздался грохот, такой оглушительный, что даже в астрале он сотряс мои тонкие тела. Звук был похож на падение шкафа, полного хрусталя, или на то, как если бы огромный, неуклюжий слон решил освоить чечётку на паркетном полу. Он пронзил насквозь все измерения, вырвав меня из цепких лап «Сбербанка» и «Газпрома». Я не сразу понял, что это было. Моё астральное зрение, привыкшее к полупрозрачным миражам и шелесту бумаг, было дезориентировано. Но потом, сквозь мерцающую завесу энергетических помех, я различил знакомый, удушливый шлейф сигаретного дыма. Нет, нет, этого не может быть. Мои астральные глаза наверняка врут.
Оказалось, это был он — моя личная, вездесущая, неодолимая «Лярва» – сосед, чьё постоянное появление всегда раздражало меня до глубины души. Он, должно быть, словно призрак из самых худших кошмаров фэншуй-мастера, просто зашёл в серверную Кирилла, чтобы «покурить в тепле». Да, именно так. Пока я тут, в другом измерении, воевал с воплощёнными страхами человечества, он просто искал комфортный уголок для своей пагубной привычки. Какая ирония. Я представил его: в своей вечной, выцветшей майке, с засаленными волосами, которые напоминали колтуны энергетических паразитов, с сигаретой, тлеющей между пальцами, оставляя за собой шлейф едкого дыма. Он, должно быть, просто бродил по странной комнате Кирилла, не обращая внимания на мигающие консоли, древние свитки и пульсирующие энергией артефакты. Для него всё это было не более чем странный интерьер, часть чьей-то эксцентричной жизни.
А потом... потом он случайно (или нет? Вся моя жизнь учила меня, что случайностей не бывает, но эта была слишком абсурдна даже для Вселенной!) отключил главный рубильник. Я почти услышал этот щелчок – не металлический, а какой-то вселенский, сбросивший все настройки реальности. Представил, как его тяжёлая, равнодушная рука, ищущая опору или просто место, куда стряхнуть пепел, наткнулась на массивный красный переключатель, который выглядел как часть чьей-то арт-инсталляции, а не источник вселенского хаоса. Он, наверное, даже не понял, что сделал. Просто щелкнул, и комната погрузилась в относительную тишину, прерываемую лишь его собственным нервным покашливанием. Его приземлённое желание покурить в комфорте, избежать осенней промозглости или соседского неодобрения, стало катализатором глобальных изменений, положив конец грандиозному плану Кирилла. Это было воплощение юмора, основанного на контрасте между возвышенными эзотерическими битвами и самой банальной, обыденной причиной их завершения. Всю свою жизнь я избегал бытовухи, сражался с ней, объявлял ей энергетическую войну, а она взяла и спасла меня. Это был самый странный урок, который я когда-либо получал. И, кажется, самый важный.
В астрале я моментально ощутил эффект этого действия. Энергетическое поле, которое Кирилл так тщательно выстраивал, чтобы удерживать меня в его личном аду, дрогнуло, затрещало и начало рассыпаться. Я почувствовал резкое падение энергии, такое стремительное, будто кто-то выдернул пробку из огромного, сияющего резервуара. Иллюзии, которые до секунды назад были такими осязаемыми, такими реальными в своей абсурдности, схлопнулись. Счета за ЖКХ рассыпались в пыль, очереди в налоговой растворились в воздухе, а голоса диспетчеров умолкли, оставив после себя лишь оглушительную, непривычную тишину. Это было похоже на то, как будто кто-то выключил телевизор на самом интересном моменте, только вместо экрана были миры, созданные из моих страхов. Я вынырнул из них, будто из глубокого, ледяного водоёма, резко, с шумом выдыхая застоявшийся астральный воздух. Кашляя от фантомного сигаретного дыма, который, кажется, проник и в астрал, и теперь царапал горло так же, как и его реальный прототип. Это было ироническим напоминанием о причине моего спасения, едким послевкусием, которое не давало забыть, кто именно вытянул меня из этой ловушки.
Мои глаза, до сих пор привыкшие к призрачному свету астральных миров, медленно сфокусировались на знакомых очертаниях моей комнаты. Потолок, обои, старый комод – всё это казалось невероятно плотным, осязаемым, почти болезненно реальным после эфирной полупрозрачности Кирилла. Я ощущал свои конечности, их вес, их температуру – это было непривычно и почти пугающе после того, как так долго моё тело было лишь фантомом, управляемым чужой волей. Голова пульсировала тупой болью, словно её только что отпустили из тисков, а во рту остался горький привкус чего-то невыразимо едкого – наверное, это был остаточный привкус тех самых астральных сигарет.
В то же мгновение, в реальном мире, Марина видела, как «квантовый шифратор» перестает работать. Его экран, до этого пульсировавший сложными эзотерическими символами и цифровыми матрицами, сначала замерцал, потом пошёл рябью, как старый телевизор, поймавший помехи, а затем окончательно погас, оставив комнату в полумраке, освещаемом лишь тусклым светом аварийных индикаторов. Гул, который Кирилл так тщательно поддерживал, чтобы создавать фон для своих «оптимизаций», умолк, уступив место оглушительной, звенящей тишине. Марина застыла, её пальцы, до этого нервно перебиравшие провода, опустились, а глаза, расширившиеся от напряжения, медленно перешли от потухшего устройства к источнику хаоса. Она увидела его – «Лярву», который, почесывая затылок, отступил от злосчастного рубильника, выпуская клуб дыма и смотря на погасшее оборудование с недоумением, словно он только что обнаружил, что выключил не свет, а весь город. Её взгляд сначала выражал смесь неверия и абсурда, а потом на её лице медленно, почти неуловимо, расплылась улыбка. Она была такой же усталой, как и я, но в её глазах читалось облегчение, смешанное с новым, глубоким пониманием того, насколько непредсказуем этот мир. Это был тот момент, когда прагматик столкнулся с абсолютным, неприкрытым абсурдом, и не сломался, а лишь усмехнулся.
Эта глава стала кульминационной точкой сюжета, где, вопреки всем ожиданиям, решающую роль сыграл самый обыденный, самый раздражающий персонаж – «Лярва». Это не просто случайность, это краеугольный камень, на котором строилась вся абсурдность моей жизни и всего мира. Главная идея книги, которую я, кажется, только сейчас начал по-настоящему осознавать, заключена в этой непредсказуемости, в этой способности бытовых, мелочных, казалось бы, раздражителей, стать ключом к спасению от космических угроз. Основное противостояние завершилось, но его последствия лишь начинали проявляться. Отключение шифратора открывало дверь для нового витка событий – не менее хаотичных, чем его активация, и, возможно, даже более непредсказуемых.
Я лежал на полу, всё ещё кашляя от несуществующего дыма, и моё сознание медленно возвращалось в тело. Мой внутренний экран, который до этого мерцал, как старый телевизор, теперь горел ярким, но слегка расфокусированным светом. Я чувствовал, как энергия, высвободившаяся после отключения шифратора, начала вибрировать по всему городу, словно гигантское, беспорядочное электрическое одеяло. Это было новое, незнакомое ощущение – не боль, не страх, а какое-то грандиозное, шумное, но завораживающее хаотическое эхо. Что же произойдет, когда «квантовый шифратор» будет отключен, и какие последствия это повлечет для энергетического баланса всего города? Я чувствовал, что это будет нечто... феерическое. И, кажется, мне придется с этим разбираться. В конце концов, кто, если не я?