Инерция
⠀⠀Переезжая на новое место, я думал: а что, если начать всё с чистого листа? Не просто сменить жильё, а стать кем-то другим. Каким-то другим. Переписать самого себя, словно старую рукопись, в которой слишком много неудачных страниц. Отказаться от привычек, забыть старое имя, раствориться в чужом городе, чтобы никто не смог найти. Но, как ни старайся, прошлое всегда следует за тобой. Оно, как старый чемодан без ручки, который можно выбросить, но который упрямо возвращается на багажную ленту.
⠀⠀Так после первого семестра я и махнул рукой на свои волосы. Когда-то меня заботила собственная внешность — теперь же всё, что я мог себе позволить, это небрежно взъерошить темные пряди гелем перед выходом. Стригся редко. Волосы отросли до плеч, время от времени падали в глаза, но мне было лень что-то менять. Или, может, не лень. Просто сама мысль о том, чтобы объяснять кому-то свои желания и томиться в ожидании увидеть итоговый результат – как всегда, не то – заставляла сердце биться неровно.
⠀⠀Первые месяцы в университете прошли без особых происшествий. Я даже умудрился завести парочку приятелей, чего совсем не ожидал. Но иногда, уже готовый выйти из дома, я вдруг чувствовал, как внутри всё сжимается. Колени подкашивались, пальцы сжимали дверную ручку, а воздух становился густым, словно сироп от кашля. Я садился на пол, ослаблял галстук и пытался дышать. В такие моменты мне всегда казалось, словно весь воздух выкачали из комнаты и я, словно рыба, выброшенная на берег, могу лишь открывать рот в попытке зачерпнуть хоть что-то.
⠀⠀Приходил в себя по-разному. Пять минут, десять. Иногда полчаса. Порой мне приходилось снимать обувь, вешать пальто обратно и идти на кухню варить кофе — крепкий, горький, такой — чтобы обжигал горло.
⠀⠀"Всё в порядке", — убеждал я себя. Это просто разыгравшееся воображение. Иллюзия. Но страх не предупреждает. Он просто приходит, сжимает горло, стирает границы между реальностью и кошмаром, оставляя тебя наедине со всем этим хаосом.
⠀⠀Так началась моя взрослая жизнь. Почти каждый день я стоял перед дверью, сжимая в пальцах ледяную ручку. "А вдруг на улице станет хуже? Вдруг я упаду? Вдруг все заметят?"
⠀⠀Глубокий вдох. Выдох. Лицо – спокойное, выражение – невозмутимое. Никто не должен знать. Никто не должен видеть. Один шаг. Второй. Дверь закрывается за спиной, а я почти бегом спускаюсь вниз по лестнице. Со мной всё будет в порядке, пока никто ничего не видит.
⠀⠀Я изо всех сил старался быть обычным. Словно камешек на дороге, который все обходят, не замечая. Завёл несколько приятелей. Климт Сэлинджер был одним из них. Высокий, лохматый, с вечно помятым воротником и сигаретой в уголке губ.
⠀⠀— Марк, по одной после пар? — спросил он, докуривая перед входом в кампус.
⠀⠀— В понедельник? — я закатил глаза. — У меня завтра доклад, у тебя — тест. Не забыл?
⠀⠀Климт раздражённо шикнул и стряхнул пепел, постукивая пальцем по сигарете.
⠀⠀— Господи, да мы не в Гарварде, даже не в Кембридже. Здесь надо постараться, чтобы вылететь. Как в той штуке... ну, ты понял...
⠀⠀— В «Алисе в стране чудес»?
⠀⠀— Бинго. Бежишь изо всех сил, чтобы просто стоять на месте. Так что давай, выбери место, чтобы хорошо провести время вечером.
⠀⠀Я знал не так много мест, поэтому назвал первое, что пришло в голову. Климт одобрительно кивнул, сказал, что уже бывал там. После основных занятий шли дополнительные лекции, куда можно было записаться ради расширения кругозора. По факту туда ходили только те, кому нечем было заняться или кто не умел сказать «нет». Климт к таким не относился, но сегодня согласился подождать меня после литературы и пойти в бар.
⠀⠀— Ну вот скажи, зачем экономистам литература? — он поднял руки к небу, словно прося высшие силы объяснить ему логику этого мира. — Марк, ей-богу, столько свободного времени, а ещё меня поучаешь. Ладно, свидимся.
⠀⠀На прощание он хлопнул меня по плечу, так что моя кожаная сумка-почтальонка съехала вниз, болтаясь на ремне, а сам вприпрыжку взбежал по лестнице к своему факультету. Я молча поправил сумку, поднял воротник пальто и направился в аудиторию. Там было пустовато, ни преподавателя, ни студентов — только полусвет и гулкое эхо шагов. Я устроился в последнем ряду, повесил пальто на спинку стула, достал блокнот и ручку.
⠀⠀Экономика. Не сказать, чтобы это был судьбоносный выбор. Скорее, самый логичный. Числа всегда давались мне легче, чем слова и в мире формул, графиков и расчетов я чувствовал себя увереннее, чем лабиринте человеческих эмоций и взаимоотношений. Математика привлекала меня своей строгостью – здесь не было места интуиции или догадкам, лишь чёткие закономерности, которые либо работают, либо нет. В отличие от многих других сфер, где решения строятся на субъективных мнениях, в цифрах всегда была определённость, а в экономике – практическое применение этой определённости. В математике нет случайных переменных — только те, что ты сам закладываешь. Мир, который можно сложить в уравнение, всегда безопаснее того, где всё зависит от чьих-то настроений и догадок.
⠀⠀Учёба не требовала усилий. Я плыл по течению, собирая неплохие оценки, пока не столкнулся с командной работой. Сперва я её избегал, потом понял, что от неё не уйти, и стал просто брать на себя всё. Это было проще, чем полагаться на других. Проще, чем бояться, что кто-то решит, будто я обуза. Так я и оказался тем, кого первым звали в команду, когда появлялась новая группировка случайных людей.
⠀⠀Аудитория постепенно заполнялась. Я посмотрел на часы, затем на окно. Мир за стеклом казался таким же далёким и непредсказуемым, как всегда. Была во всём этом некая закономерность.
⠀⠀Спустя пару месяцев первого семестра я случайно наткнулся на лекции профессора Маклански. В тот день я стоял у окна, наблюдая, как дождевые капли стекают по стеклу, оставляя тонкие, неуловимые следы. Моя сумка лежала на подоконнике, а в руках была книга. Я ждал, пока дождь немного утихнет, чтобы отправиться домой, но время тянулось вязко, как мед.
⠀⠀Коридор уже опустел, только пара студентов прошмыгнула в соседнюю аудиторию. Их приглушённые голоса задели воздух, зацепившись за пространство между каплями дождя. Я уловил имя.
⠀⠀Ричард Маклански.
⠀⠀Декан, профессор литературы, человек, о котором ходило больше слухов, чем о любом другом преподавателе в университете. Говорили, что он эксцентричен, что его привычки граничат с абсурдом. Ещё говорили, что он хронически болен, но держится на плаву исключительно за счёт молитв студентов — тех, кто одновременно боялся его и восхищался им.
⠀⠀Я услышал шаги.
⠀⠀— «Возвращение в Брайдсхед»? — голос раздался рядом, бархатный, с оттенком лёгкой насмешки. — Неожиданный выбор. Немногие студенты сегодня тянутся к Во.
⠀⠀Я пожал плечами, закрыв книгу и взглянув на мужчину передо мной. Это был именно тот, о ком все говорили.
⠀⠀— Посоветовали в книжном. Говорят, это роман о памяти, о ностальгии.
⠀⠀— Да, — он кивнул, легко улыбнувшись. — Ностальгия здесь повсюду, но вопрос в том, по чему именно тоскует Во.
⠀⠀Он говорил спокойно, словно не впервые вел этот разговор. Я заметил, как его взгляд скользнул по коридору, в сторону студентов, исчезающих за дверьми аудиторий.
⠀⠀— Это роман о мире, который мы давно потеряли, — продолжил он. — О британской аристократии, католической вере. О дружбе, которая на деле оказывается куда сложнее, чем кажется. Чарльз Райдер вспоминает свое прошлое, но... что он действительно оплакивает?
⠀⠀Я почувствовал легкое замешательство.
⠀⠀— Возможно, он тоскует по Себастиану. По временам в Оксфорде, когда всё казалось ярким и полным возможностей.
⠀⠀— Именно, — профессор слегка прищурился. — Казалось. Это ключевое слово. Чарльз смотрит на прошлое, как на идиллию, но Во намекает: эта идиллия была не более чем иллюзией.
⠀⠀Он замолчал, словно давая мне время переварить сказанное.
⠀⠀— А что ты думаешь о Себастиане?
⠀⠀Я задумался.
⠀⠀— Он странный. Сначала кажется свободным, как птица, а потом словно растворяется в собственной печали.
⠀⠀— Точно. Себастиан — это миф о золотом веке. О прошлом, которое кажется нам светлым, но рассыпается, если слишком пристально на него взглянуть.
⠀⠀Я никогда не придавал большого значения второстепенным персонажам, но сейчас почему-то задумался. Я знаю, что миф о золотом веке – это представление о прошлом, как о времени идеальной гармонии, счастья и совершенства, которое утрачено в настоящем. От этой мысли я начинаю испытывать внутри какое-то щемящее чувство.
⠀⠀За окном дождь сменился на мелкую морось, размывая очертания домов.
⠀⠀— Финал книги выбил меня из колеи, — сказал я наконец. — Чарльз неожиданно находит утешение в вере, хотя раньше казался совершенно равнодушным к религии.
⠀⠀— Такова природа «Брайдсхеда». Сначала ты не понимаешь, о чём он, а потом он возвращается к тебе в голове снова и снова.
⠀⠀Он взглянул на меня с каким-то отсутствующим выражением, будто тоже вспомнил что-то важное.
⠀⠀— Раз ты интересуешься такими книгами, почему бы тебе не заглянуть ко мне на курс по литературе? Мы сейчас разбираем британскую прозу XX века — как раз твой случай.
⠀⠀— Я? Но я же не изучаю литературу...
⠀⠀Маклански усмехнулся.
⠀⠀— Тем более. Настоящая литература не требует дипломов, а лишь желания понимать. Заходи.
⠀⠀Он кивнул мне на прощание и направился к аудитории, куда совсем недавно, опустив головы, забежало несколько студентов.
⠀⠀Я посмотрел ему вслед, а затем снова перевел взгляд на окно. Дождь почти прекратился и я мог вернуться домой. Взяв сумку с подоконника, я ненадолго застыл перед дверью аудитории, не зная, стоит ли оно того или лучше будет придерживаться изначального плана и уйти. Я не был уверен, почему именно решил отворить дверь и войти, но впоследствии ничуть об этом не пожалел.
⠀⠀Внутри уже сидело человек десять. Большинство — студенты гуманитарных факультетов, с теми самыми потертыми рюкзаками и записями в мятых тетрадях. Девушка с короткими волосами в очках помахала рукой кому-то у окна, парень в шерстяном кардигане что-то негромко обсуждал с соседом.
⠀⠀Я сел ближе к выходу. Не знал, как вести себя в таких местах.
⠀⠀Маклански что-то обсуждал с одним из учеников, а после, спустя пару минут, неся подмышкой книгу с закладками, вернулся к своему столу и оперся на него рукой, осматривая всех собравшихся. Словно по инерции я посмотрел на его обувь — лакированные оксфорды. Он не выглядел так, как представляют себе профессоров литературы: ни твидового пиджака, ни очков на кончике носа. Только гладкие темные волосы, перехваченные пробором, и привычная сдержанная улыбка.
⠀⠀— Добрый вечер, — поприветствовал он.
⠀⠀Его голос звучал так, будто он разговаривает не с нами, а сам с собой.
⠀⠀— Сегодня мы поговорим о том, что литература может сделать с человеком. Вернее, о том, что она делает с нами, даже если мы этого не замечаем.
⠀⠀Я открыл блокнот, но не знал, что записывать.
⠀⠀— Вот вы, — Маклански остановил взгляд на девушке с короткими волосами. — Какую книгу перечитывали чаще всего?
⠀⠀— «Сто лет одиночества», — ответила она без колебаний.
⠀⠀— А вы? — он кивнул в сторону парня в кардигане.
⠀⠀— «1984» Джорджа Оруэлла.
⠀⠀Маклански кивнул, словно ожидал от него такого ответа.
⠀⠀— Литература — это замкнутое пространство. Когда вы возвращаетесь в книгу, вы не только читаете её снова, но и встречаете там себя прежнего. Того, кем вы были, когда читали её в прошлый раз.
⠀⠀ Я не мог не вспомнить наш разговор о у входа.
⠀⠀— Ну а вы, юноша? — он повернулся ко мне.
⠀⠀Я вдруг почувствовал, как все взгляды устремились в мою сторону.
⠀⠀— Не знаю, — сказал я, растерявшись. — Возможно, «Превращение» Кафки.
⠀⠀— Отличный выбор. Человек просыпается другим и не может ничего с этим поделать.
⠀⠀Мне показалось, или он смотрел на меня чуть внимательнее?
⠀⠀Лекция продолжилась. Говорили о Вирджинии Вулф, о том, как она растворяла время в своих романах, стирая границы между прошлым и настоящим. О том, как писатели ловят воспоминания, не давая им исчезнуть.
⠀⠀Когда всё закончилось, я задержался.
⠀⠀Маклански убирал бумаги в портфель, когда я подошел ближе.
⠀⠀— Вы правда считаете, что книга может изменить человека? — спросил я.
⠀⠀Он застегнул портфель, но не спешил уходить.
⠀⠀— Хм. Я считаю, что это зависит от того, насколько человек готов измениться.
⠀⠀Он накинул пальто на правую руку, кивнул мне и вышел из аудитории вслед за другими студентами.
⠀⠀Я остался стоять у стола. В голове снова всплыл Брайдсхед. Себастиан. Его легкость, его печаль. Его неспособность остаться в реальности. Я не понимал, почему меня пугало всё, что обсуждалось на занятии, но мне очень хотелось это узнать. Именно по этой причине я и начал посещать занятия этого странного мужчины. Я искал ответы. Хотел разобраться в себе и узнать, почему каждый день ощущаю непреодолимую тяжесть. Отчего-то мне кахалось, словно только этот человек может по-настоящему меня понять и помочь мне.
⠀⠀За те месяцы, что прошли с начала учёбы, мы успели прочитать и разобрать ещё несколько произведений. Учились не только понимать поступки и мотивы героев, но и человека, который стоял за всем этим - самого творца - какие приемы тот использовал и какие цели преследовал. В начале нового семестра Ричард не только разрешил мне и еще паре студентов называть себя по имени, но и предложил нам самим что-нибудь написать.
⠀⠀Вчерашней ночью я долго смотрел на пустую страницу блокнота. Писать оказалось куда сложнее, чем я думал. Профессор сказал, что не ждёт от нас шедевров. Ему просто интересно, как мы думаем. Каким будет наш голос, если мы позволим себе говорить свободно и о чём решим рассказать.
⠀⠀— Писательство — это не демонстрация знаний, — сказал он на одном из занятий. — Это в первую очередь диалог с самим собой. Если не знаете, о что сказать — говорите о том, что знаете наверняка и не ошибетесь.
⠀⠀Диалог с самим собой. Я сжал пальцами ручку ручку и написал первое предложение.
⠀⠀"Иногда Л. казалось, что он живёт в состоянии ожидания. Ожидания чего-то, что никогда не наступит. Он просыпался, пил кофе, ходил на занятия, разговаривал с людьми — но всё это происходило как бы в стороне от него самого. Как будто настоящая жизнь происходила где-то рядом, параллельно, а он оставался за стеклом — наблюдателем, а не участником. Когда-то он думал, что если достаточно долго ждать, то что-то обязательно изменится. Но с каждым днём ему становилось всё труднее вспомнить, чего именно он ждёт.
⠀⠀Он посмотрел на свой отражённый силуэт в стекле. В тусклом свете его лицо казалось чужим — размытые черты, тёмные волосы, падающие на глаза. Может быть, он тоже был чем-то вроде дождя — существовал только в тот момент, когда кто-то смотрел на него, и исчезал, как только взгляд отворачивался."
⠀⠀Я перечитал отрывок несколько раз. Смысл оставался размытым, но мне почему-то не хотелось его менять. Получалось криво, но кое-как, я смог написать две страницы и счёл, что для первого раза, всё не так уж и плохо.
⠀⠀Сегодня Ричард собрал наши работы. Он читал их вслух, иногда останавливался, комментировал. Я ждал своей очереди с какой-то странной смесью тревоги и предвкушения.
⠀⠀Когда же он дошёл до моего текста, он прочитал первый лист и на мгновение замолчал.
⠀⠀Я напрягся.
⠀⠀— Интересная мысль, — наконец сказал он. — Ты пишешь о разрыве между внутренним и внешним. О том, как границы между ними стираются.
— Мне кажется, иногда мы пытаемся за что-то зацепиться, но не понимаем, за что именно, — добавил я.
⠀⠀Ричард слегка улыбнулся.
⠀⠀— Возможно, — сказал он. — Или, может быть, это нечто пытается зацепиться за нас.
⠀⠀Вот и пример. Его слова зацепили меня. Когда занятие закончилось, я остался в аудитории, перебирая в голове всё, что он сказал. Я чувствовал, что стою перед чем-то важным, но ещё не мог понять, что именно это значит.
⠀⠀Мне хотелось писать дальше. Мне хотелось найти ответы. И, возможно, впервые за долгое время, мне хотелось не бояться того, что я могу обнаружить.
⠀⠀На сегодня с учёбой было покончено и на выходе из кампуса меня уже поджидал Климт.
⠀⠀Он стоял, прислонившись к старым резным воротам на входе и курил. В холодном воздухе дым поднимался медленно,словно ленился рассеиваться. Увидев меня, он улыбнулся и хлопнул себя по карману пальто.
⠀⠀— Долго ты. Уже подумал, что тебя там оставили писать диссертацию.
⠀⠀— Разбирал кое-что.
⠀⠀— А, ну конечно. Разбирал. — Он ухмыльнулся, выкинул окурок и выпрямился. — Ладно, пошли, пока я не замёрз.
⠀⠀Мы двинулись по узкой аллее, минуя университетские корпуса. Ветра почти не было, но воздух пропах влажными листьями и далёким запахом кофе из уличного киоска. Климт шагал быстро, его ботинки мерно стучали по мостовой.
⠀⠀— Так, и что ты там разбирал? Очередного лорда, который страдает от осознания собственной аристократической никчёмности?
⠀⠀— Почти. Писал эссе.
— Ох, держите меня семеро, ты добровольно сел писать текст? — Он покачал головой. — Всё, пора бить тревогу. Где тот человек, который сказал, что никогда не напишет ничего длиннее формулы?
⠀⠀— Я просто пробую.
⠀⠀— Ага, вот так всё и начинается. Сперва пробуешь, а потом, глядишь, будешь сидеть в какой-нибудь прокуренной квартирке и строчить роман, упиваясь собственной гениальностью. Знаем таких.
⠀⠀Я фыркнул.
⠀⠀— Вряд ли.
⠀⠀— Посмотрим.
⠀⠀Мы свернули за угол, и перед нами показался бар — старое заведение с тускло горящими окнами, от которых веяло чем-то тёплым. Климт остановился и оглянулся на меня.
⠀⠀— Только без философии сегодня, ладно?
⠀⠀Я кивнул. Но знал, что он говорит это зря. Всё, что произошло за последние недели, не отпускало меня. Мне хотелось понять. Хотелось узнать, за что я зацепился — или что зацепилось за меня.
⠀⠀Мы вошли в бар, и мои легкие сразу наполнились запахом старого дерева и дымом, сгустившимся от множества разговоров. Легкие огоньки, как звезды, отражались в тусклой плёнке пыли, что витала в воздухе под лампами. Климт быстро прошёл к столу в углу, где всегда можно было спокойно разговаривать, не отвлекаясь на шум, а я последовал за ним.
⠀⠀— Это место как раз для людей, которые не хотят отвечать на вопросы, ты прям знал, что выбирал. — Климт уселся на стул, расправив воротник пальто. — И для тех, кто хочет отвечать только самому себе.
⠀⠀Я тоже сел и, не глядя в меню, заказал бутылку светлого пива. Не хотелось ничего особенного, просто чтобы было чем заниматься, пока он снова начнёт свои речи о жизни и всех её парадоксах. Впрочем, он молчал, смотря на пламя свечи, которое колыхалось в стакане на столе, и я понял, что не усижу спокойно, если не скажу то, что терзало меня последние несколько дней.
⠀⠀— Ты ведь не просто так спрашивал меня о книге, — произнёс я, нарушив тишину. — Мне показалось, что ты что-то знал ещё до того, как я начал говорить.
⠀⠀Он взглянул на меня, но только слегка прищурил глаза, как будто пытался прочитать что-то скрытое на моем лице.
⠀⠀— Может быть. А может, я просто привыкаю к лицам, которые что-то ищут. Ты, например, всегда как будто смотришь вглубь чего-то, но не можешь найти, что именно.
⠀⠀Я откинулся на спинку стула. Его слова застали меня врасплох, как всегда. Казалось, он знал что-то о людях, что они сами не замечают.
— И ты думаешь, что я ищу? — спросил я, пытаясь скрыть удивление.
⠀⠀Он поднес чашку с кофе ко рту, отпил немного и отставил её в сторону.
⠀⠀— Ты хочешь понять, что в тебе не так. Не «не так» в смысле неправильности. Ты просто не можешь понять, почему в тебе всегда остаётся пустота, когда ты, вроде бы, всё вроде бы правильно делаешь. Это непростая вещь. И ты знаешь, что она не исчезнет, если ты не поймёшь её, но в то же время ты не знаешь, как её понять.
⠀⠀Я молчал. Пытался избежать его слов, сжимая руки на краю стола, но они всё равно как тень следовали за мной.
⠀⠀— Ты что-то нашёл в эссе, о котором говорил? — спросил он, снова поднимая глаза. — Ну, то, что искал?
⠀⠀Прочищаю горло перед ответом.
⠀⠀— Не уверен. Я писал про разницу между тем, что мы помним, и тем, что на самом деле происходило. Но чем больше я писал, тем больше ощущал, что теряю то, что и так не мог понять.
⠀⠀— А что ты хотел бы найти в этих воспоминаниях? Что именно ты ищешь в том, что тебе кажется утерянным?
⠀⠀— Понимание, наверное. Чего-то, что даст мне спокойствие, хотя бы маленькое.
⠀⠀Климт наклонился вперед, его взгляд стал более пристальным, как будто он хотел что-то сказать, но потом остановился, подержав паузу.
⠀⠀— Ты же знаешь, что иногда спокойствие приходит, когда ты перестаешь его искать. Ты слишком крепко держишься за идею, что что-то должно быть у тебя, а на самом деле оно давно уходит, потому что ты цепляешься за него.
⠀⠀Я кивнул, хотя на самом деле его слова вызывали во мне лишь новое чувство тревоги. Что если все эти поиски — просто ловушка? И если я перестану искать, то тогда вообще всё исчезнет? Или наоборот — станет яснее?
⠀⠀Он слегка улыбнулся, как бы угадал мои мысли, и поднял свою чашку в жесте, который мог бы быть и тостом, и прощанием.
⠀⠀— Мы все пытаемся понять, что мы есть, — произнёс он. — А потом, спустя годы, можем понять, что никогда не были никем, кроме того, кто мы есть сейчас. Но это не страшно. Маркус, я правда думаю, что все в порядке, пока ты не пытаешься стать кем-то другим.
⠀⠀Я взял кружку с пивом и сделал несколько жадных глотков.
⠀⠀— А ты как всегда, — сказал я, наблюдая, как он заказывал выпивку, не останавливаясь на одном выборе. — Убегаешь.
⠀⠀Он хмыкнул, не смотря на меня.
⠀⠀— И ты тоже. Только ты убегаешь от других. А я — от себя. — Он поднес стакан ко рту, отпил глоток и сразу отставил его обратно на стол. — Знаешь, как это — видеть, как твоя жизнь превращается в последовательность бессмысленных попыток удержаться на плаву? Ты живешь с одной мыслью: «Завтра будет лучше». Но оно не будет. Ты же и сам знаешь, что не будет.
⠀⠀Я молчал. Желание Климта быть всегда в движении, как будто его собственная жизнь — это не что-то, что нужно прожить, а нечто, от чего нужно постоянно убегать.
⠀⠀— Ты всё ещё встречаешься с её сестрой? — спросил я, имея ввиду женщину, которую тот без усталости преследовал последние пару недель.
⠀⠀Он улыбнулся скользко, как будто это было что-то совершенно неважное.
⠀⠀— Ты опять про неё? Ох, да, всё как обычно. Ещё одна ночь — ещё одно пустое тело рядом. Но это не важно, — Он вздохнул, его взгляд стал более отрешённым. — Знаешь, иногда мне кажется, что единственная вещь, которая меня не предаёт,— это девушки. Они всегда рядом, всегда готовы слушать мои истории, а я, в свою очередь, рассказываю им всё, что угодно, только бы не о себе. А вот с этим я не знаю, что делать.
⠀⠀Его слова — всё это легкомысленное оправдание, которое он называл «жизнью», меня раздражали. Но я не сказал ничего. Иногда молчание — это единственное, что могло его отвлечь от своих внутренних метаний и я считал честным дать ему хотя бы это.
⠀⠀— Ты же понимаешь, что книги — это просто игрушки для нас с тобой, — продолжил он, будто не замечая моего настроения. — Мы их открываем, чтобы забыть реальность, а не чтобы понимать её. Ну, а если кто-то и находит в книгах ответы, то я могу только позавидовать.
⠀⠀Я почувствовал, как его слова обрушиваются на меня, как валуны, под которыми скрыты огромные пропасти. Он был прав. Но что с этим делать? Пытаться забыть или всё-таки пытаться понять?
⠀⠀Прошло минут двадцать за потягиванием пенного напитка и разговорами ни о чём. Осушив первую кружку, Климт с лёгкостью встал и направился к барной стойке, на которую опиралась девушка с яркими губами и взглядом, полным той неприкрытой любопытности, которую он так хорошо умел использовать. Он, как всегда, был манипулятором, человеком, который играл с этим миром, будто это был какой-то лёгкий, почти незаметный танец. Мне даже не пришлось смотреть на него, чтобы понять, что он уже подцепил её.
⠀⠀Он бросил мне взгляд, который, возможно, должен был быть напоминанием о том, что он всё ещё здесь, но его глаза уже были заняты кем-то другим. Он слегка помахал рукой, как бы говоря: «Ты останешься?» Я поднял свой стакан, а затем посмотрел на часы. Климт уже начал свою игру. И я понял, что моя роль на сегодня в этом спектакле завершена.
⠀⠀— Я пойду, — сказал я, не обращая внимания на его слова. Это не имело значения. Я знал, что он не будет меня слушать. У него всегда были свои планы. — Удачи.
⠀⠀Я оставил деньги на столе и вышел из бара, чувствуя, как воздух снаружи сразу стал прохладным и свежим. Он обвил меня как какой-то тяжелый слой, но в то же время, в его холоде не было ничего угрожающего. Просто пустое пространство, лишённое каких-либо предсказуемых событий. В отличие от бара, где всё происходило так быстро, и каждый взгляд, каждое движение — это уже была часть истории.
⠀⠀Шум от дверей, когда они захлопнулись за мной, утих, а в голове осталась лишь пустота. Я не знал, куда иду, просто шёл. Иногда в такие моменты мне кажется, что шаги сами выбирают дорогу. Улицы были знакомы, но я чувствовал себя здесь чужим. В воздухе была смесь дождя и чего-то ещё — запахов, оставшихся в городе после длинного дня, запахов, которые не могли бы быть переданы словами.
⠀⠀Но вот что странно. Я не чувствовал облегчения, как после того, как обычно с кем-то расстаёшься. Не было этого чувства, будто «всё позади» или «я могу вздохнуть». Это было скорее ощущение, что я всё так же остаюсь в какой-то комнате, только двери закрыты, и свет тусклый. От этого и становилось немного легче, и одновременно — тяжелее.
⠀⠀Всё, что я оставил позади, всё, что я оставил в баре с Климтом — оно не исчезало. В каком-то смысле, я забрал его с собой. Он был со мной, даже когда я оставил его там, среди шума, среди новых лиц, среди вечных разговоров, которые не ведут никуда.
⠀⠀Я брел по улице, и мне показалось, что я стал частью этого города.
⠀⠀И он теперь тоже был частью меня.