Бордовый Шелк

Я проснулась сама, без будильника, ровно в семь утра. Голова раскалывалась, словно по ней проехался каток, руки и колени ныли и горели под слоями бинтов. Но все физические страдания тонули в одном всепоглощающем желании — сегодня я буду рядом с ним. Я смогу подержать его руку, сказать ему все то, что не успела.

Я вышла в коридор. Несколько мужчин, охраны Руслана, проводили меня оценивающими, немного опасливыми взглядами. Я и правда выглядела как сумасшедшая: лохматые, нерасчесанные волосы, опухшее от слез лицо с темными кругами под глазами, забинтованные руки. Мне было плевать.

На кухне какая-то женщина, видимо, домработница, предложила мне позавтракать. Я молча покачала головой. Не было сил ни есть, ни говорить, ни даже дышать. Но я заставляла себя делать это. Ради него. Ради нашего будущего «нас», в которое я отчаянно верила.

Я прошла в гостиную и уставилась в стену, пытаясь собраться с мыслями. Тут позвонила Адель. Я коротко и сухо, почти механически, объяснила ситуацию. Она была в шоке, расстроена, предложила приехать. Я ответила, что все будет нормально, и положила трубку.

Где-то в половине девятого спустилась Валентина, уже собранная, с теплой, ободряющей улыбкой.
— Ну что, деточка, собираемся? Поедем к нашему бойцу.

В 9:00 я уже стояла на пороге, готовая к выходу, как подошел Руслан, хмурый и озабоченный.
— У меня сейчас нет свободных ребят, все на задании, — сказал он, избегая моего взгляда. — Придется подождать.

— У меня есть права и машина Коли, — парировала я. — Позовите Валентину, и мы поедем сами.

Он хотел что-то возразить, но его опередила жена, появившаяся в дверях:
— Руслан, это не обсуждается. Она не будет сидеть тут и трястись.

Я слабо улыбнулась ей в знак благодарности. Руслан махнул рукой, раздраженно буркнул: «Ладно, черт с вами» — и ушел в свой кабинет.

Дорога в больницу заняла около часа. Молчание в машине было оглушительным. Меня встретил тот же врач, что и вчера.
— Здравствуйте. Состояние Николая стабильное, тяжелое, но без ухудшений. Врачи надеются, что очнется завтра-послезавтра.

Нас проводили в палату. Валентина осталась у двери, дав мне побыть наедине с ним. Я подошла к кровати. Мой главный страх лежал передо мной — бледный, неподвижный, опутанный трубками и проводами. Я присела на корточки, осторожно взяла его большую, сильную руку, теперь такую безвольную, в свою забинтованную ладонь и начала лихорадочно шептать, едва сдерживая рыдания:

— Я за тебя свое сердце; я свою жизнь, свою душу. Только один мне так нужен, мой - самый лучший. я от тебя ни на шаг,
Ты мой кумир, ты мой друг, ты мой враг.
Ты моя тьма, ты мой свет.Мне ничего дороже нет, прошу, только не уходи. Ты не со мной, но ты мой, я буду вечно твоя.
Я растворюсь без следа, упаду камнем на дно. Прижми меня к себе, мне так легче,
Держи меня крепче. Я не могу без тебя дышать, ты моя боль, ты моя кровь. Пожалуйста, очнись. Только проснись. Я буду повторять это снова и снова, хоть тысячу раз, лишь бы ты услышал и вернулся...

Я не заметила, как подошла медсестра и мягко тронула меня за плечо.
— Девушка, все, приемное время окончено.

Я коротко кивнула, не в силах вымолвить слово, и вышла. Валентина бросила на меня обеспокоенный взгляд.
— Давайте посидим пару минут в машине, я успокоюсь, и потом поедем, — попросила я, голос дрожал.

Она кивнула. Мы сели в машину, и я завела двигатель. Мы ехали молча. И вдруг я почувствовала что-то неладное. Внутреннее чутье, обостренное стрессом, заставило меня посмотреть в зеркало заднего вида. Темный внедорожник с тонированными стеклами держался в паре машин сзади нас, но его маневры были слишком уверенными, слишком прилипчивыми.

— За нами едут, — тихо сказала я Валентине. — Наберите Руслана.

Она тут же набрала номер. Руслан ответил практически мгновенно.
— Рус, за нами хвост, — быстро доложила я, следя за внедорожником в зеркале. — Темный джип, номера не вижу.

— Сохраняйте спокойствие. Где вы сейчас? — его голос был собранным и жестким.

— Играем в шашечки по городу, — ответила я, резко свернув на другую улицу, но джип сделал то же самое.
— Рано или поздно выедем на трассу. Там нас по любому подрежут. Ждем только вас.

В этот момент телефон Валентины мертво затрещал и погас. Разрядился. Твою мать.

Вариантов не было. Я выжала газ и вывела машину на кольцевую трассу. Внедорожник рванул следом, быстро сокращая дистанцию.
— Валентина, посмотрите в бардачке! — скомандовала я.

Она открыла бардачок. Там лежал компактный, но грозный пистолет.
— Буду стрелять по колесам. И по ним, если что, — без тени страха сказала она, проверяя обойму.

Бандиты сравнялись с нами. Я увидела искаженное злобой лицо за стеклом. В тот же миг я резко сбросила газ, и наша машина ушла назад, под прикрытие их бампера. Валентина, высунувшись в окно, сделала два метких выстрела. Раздался оглушительный хлопок — пуля угодила в заднее колесо джипа. Его резко повело в сторону.

Я тут же вывернула руль, выскочила на соседнюю полосу и рванула вперед. Валентина, не целясь, выпустила еще несколько пуль в сторону водителя. Стекло джипа покрылось паутиной трещин, он резко затормозил и съехал на обочину.

Мы помчали дальше. В голове иронично заиграл трек «Нас не догонят». Судьба — большая насмешница.

У особняка Руслана нас уже ждал он сам, окруженный охраной. Он был бледен и невероятно серьезен. Я вывалилась из машины и, прислонившись к капоту, стала трясущимися руками закуривать сигарету, рассказывая ему все, задыхаясь. Он молча выслушал, кивнул, и несколько человек тут же прыгнули в минивэн и на большой скорости умчались в сторону трассы.

Руслан обнял перепуганную, но державшуюся молодцом Валентину, и они ушли в дом. А я осталась стоять одна. Словно вся энергия, весь адреналин разом покинули меня. Я повалилась на лавочку в саду, закурила вторую сигарету и задумалась. Что было бы, если бы Коля был сейчас рядом? Сидел бы здесь, обняв меня, молча поддерживая. От этих мыслей по щекам снова потекли горячие, соленые слезы.

Я достала из кармана наушники, сунула их в уши и включила первый попавшийся плейлист. И заиграл трек Дианы Арбениной — «Секунду назад». Он показался мне таким родным, таким точным в этой ситуации, что я тихо начала подпевать хриплым от слез голосом:

Я падаю с неба сгоревшей кометой.
Я лбом прижимаюсь к стеклу до рассвета.
Твой смех на повторе в моём диктофоне...
Зачем мне теперь красота?
Я без тебя сирота....

Слезы текли ручьями, размывая мир. Не хотелось ничего. Ничего, кроме одного — снова увидеть его лицо, услышать его голос.

Вдруг я почувствовала, что кто-то грузно плюхнулся на лавку рядом. Кто-то бесцеремонно выдернул у меня из уха наушник.
— Что за нудятину слушаешь? — раздался наглый, молодой голос.

Я вздрогнула и повернулась. Передо мной сидел парень лет двадцати, с глупой ухмылкой на нагловатом лице.
— Че такая грустная? Конфету сосала невкусную? — он фыркнул.
— Или парень бросил? Давай, я скрашу одиночество!

Он залился самодовольным смехом. Во мне что-то оборвалось. Весь накопленный за день страх, боль, ярость и отчаяние вырвались наружу единым, слепым порывом. Я, не помня себя, замахнулась и со всей дури ударила его по лицу. Он ахнул от неожиданности и свалился с лавки на землю. Я набросилась на него, продолжая бить кулаками, ногами, чем попало, срываясь на крик:

— КАКОГО ХРЕНА ТЫ КО МНЕ ЛЕЗЕШЬ?! У МЕНЯ ЛЮБОВЬ УМИРАЕТ, А ТЫ, ТУПОЕ УРОДЛИВОЕ СОЗДАНИЕ, ЛЕЗЕШЬ СО СВОИМ ГРЯЗНЫМ ФЛИРТОМ! Я ТЕБЯ ЗАКОПАЮ ЗДЕСЬ!

Парень уже лежал в пыли, прикрывая окровавленное лицо руками и хрипло мыча от боли. Меня всегда учили: лежачего не бьют. Но этого я готова была просто убить. Ко мне подскочили два охранника, оттащили меня от него, крепко взяв под руки. Весь мой белый спортивный костюм был в крови и пыли. Я, тяжело дыша, показала им, что успокоилась, и они, после секундной паузы, отпустили меня.

Я молча, не глядя по сторонам, побрела в дом. По пути мне встречались люди, которые смотрели на меня с ужасом и осуждением. Мне было плевать. Сердце дико болело, а старые раны на руках от стекол разошлись, проступая алыми пятнами на бинтах. Я дошла до своей комнаты, завалилась на кровать и уставилась в окно, не видя ничего.

Возможно, кто-то подумает:
«Зачем так убиваться?»
Я лишь попрошу этих людей пережить нечто подобное. Я не сказала ему самого главного, а он тихо ушел, и, возможно, никогда не вернется, чтобы услышать это.

В дверь тихо постучали. Я не отозвалась. Дверь открылась, и вошел один из охранников.
— Алиса, Верум  просит вас к себе в кабинет.

Я медленно поднялась с кровати и, чуть заплетаясь, пошла за ним. Внутри все сжалось в комок от волнения. Я постучала и вошла.

В кабинете за огромным столом сидел Руслан. Рядом с ним — тот самый парень с разбитой, опухшей рожей. А напротив, с каменным лицом, сидела Валентина.

Начал Руслан. Его голос был холодным и твердым, как лезвие:
— Что это ты, твою мать, устроила во дворе? Я тебя спрашиваю.

Я стояла перед ним в окровавленном костюме, с перемотанными руками, и начала так же спокойно и четко, как только могла:
— Я сидела на лавке и слушала музыку. Ко мне подсел этот ублю... — я поймала на себе взгляд Руслана и поправилась, — этот молодой человек. Он выдернул у меня из уха наушник и сказал: «Что за нудятина?» Потом он продолжил: «Че такая грустная? Конфету сосала невкусную? Или парень бросил? Так давай, я скрашу одиночество». И начал смеяться. Я не выдержала и ударила его. Да, я виновата, что продолжила избивать, но он, даже лежа на земле, продолжал отпускать пошлые шутки. — Я сделала паузу, глотая воздух. — Я не хочу претворяться сильной. Я плакала на лавке о Николае. О том, что он может умереть. И этот... этот человек решил пошутить.

Тут парень, которого я теперь знала как Костю, начал визгливо вопить:
— Пап, она все врет! Она сама ко мне пристала! Я просто проходил мимо!

Тут я окончательно охренела. Неужели я избила сына босса? Класс. Просто замечательно.

Руслан смотрел на него с нескрываемым презрением.
— И как ты это докажешь? — с ледяной ухмылкой спросил он.

— Никак, — пожала я плечами, чувствуя странное спокойствие. — Возможно, вы меня увольняете. Это ваш выбор. Но я буду знать, что защитила свою и Колину честь. Думаю, вам стоит провести воспитательную беседу с сыном и объяснить ему, кто я такая.

— Ладно, — строго сказал Руслан. — Для приличия проверим камеры. Костя, если она права, ты лишаешься всех карманных денег на месяц и будешь извиняться перед ней на коленях.

Он начал что-то клацать на компьютере, и через секунду на большом экране за его спиной ожила запись с камеры наружного наблюдения. Было прекрасно видно и слышно все: мои всхлипывания, его наглые ухмылки, мой удар, его падение и мою яростную атаку. И его пошлые шутки, доносившиеся даже с земли.

Я почувствовала, как ноги подкашиваются, в голове закружилось, комната поплыла перед глазами. Я услышала, как Валентина вскрикнула: «Лови!» — и все погрузилось во тьму.

Я очнулась от противного, едкого запаха нашатыря. Передо мной стояла Валентина с пузырьком в руке, ее лицо было бледным от беспокойства.
— Детонька, прости, ради бога, прости меня, что не была рядом! А этот Костя, придурошный, столько моей крови выпил, вампирюга проклятый!

Я тихо, слабо усмехнулась.
— Вы так любезно о своем сынке отзываетесь...

Она покачала головой, помогая мне сесть.
— Это сын Руслана от первого брака. Мы поженились, когда ему было два. Дочка наша — умница, красавица, во Франции отучилась, в Италии живет, скоро замуж выходит. А этот... этот бездарь на её фоне.

Я что-то промычала вроде поздравлений и попыталась встать, но мир снова поплыл.
— Алиса, куда собралась? Давай помогу, — раздался над моим ухом голос Руслана.

— Не нужно, — буркнула я, отстраняясь и опираясь на стену.
*Пошел ты нахрен*,
— пролетело у меня в голове.

— Не упрямься, — он не отступал. — Я хотел извиниться. Старый дурак, поверил сынку-придурку. Его в основном мать баловала, а мне... мне в жизни не давали его воспитывать.

Он хотел продолжить, но я перебила его, внезапно поймав странную мысль:
— Давайте выпьем?

— А давай! — неожиданно оживился он.

Вот мы уже сидели на кухне с коньяком. Руслан налил мне полный стакан.
— Понимаешь, она мне никогда не разрешала его воспитывать. Говорила: «Вырастет жестоким, как ты». А теперь что? Он мямля, сопляк. А ты, — он ткнул в меня пальцем, — ты его уложила! Ахаха!

Мы посмеялись, и коньяк развязал мне язык. Я начала жаловаться, вываливая на него всю свою боль:
— Вот знаете, что самое обидное? Я не успела ему сказать, что люблю. А теперь... теперь хрен его знает, проснется он или нет. Пипец какой-то.

Руслан начал меня успокаивать, размахивая руками:
— Не парься! Вы еще женитесь, детей наделаете! А если он, дурак, не захочет на тебе жениться, я его заставлю! Куда он денется от такой красивой, отчаянной девчонки?

Мы были уже изрядно пьяны и орали на весь двор песни Кадышевой. Потом, вывалившись на улицу, плюхнулись на ту самую злополучную лавку.

— Вот Коля для меня как сын, — начал Руслан, обнимая меня за плечи. — Я бы хотел себе такую невестку, как ты. Честно.

— Епта, Руся, — я беспечно ткнула его в бок, — а я бы хотела такого тестя, как ты! Как на  духу говорю!

Мы снова залились идиотским смехом. А дальше я нихрена не помнила.

Знала бы я, что будет завтра...