Созвездие Лира

  Сна­чала, от­крыв гла­за, дол­го не мог­ла по­нять, где имен­но на­хожусь. Мир вок­руг все ещё вып­ля­сывал кан­кан. Ес­ли бы рез­ко вста­ла, то на­вер­ня­ка не смог­ла бы удер­жать рав­но­весие и грох­ну­лась на пол. Но про­тив­ный писк вы­вел ме­ня из сос­то­яния нев­ме­ня­емос­ти, зас­та­вив сно­ва ощу­тить собс­твен­ное те­ло, как что-то ес­тес­твен­ное, а не ино­род­ный объ­ект.

Пос­ле слад­ко по­тяну­лась и вста­ла, нап­ра­вив­шись ту­да, от­ку­да раз­да­вал­ся звук, — шум шел с кух­ни. И что же это? Лу­натиз­мом не стра­даю — ночью вклю­чить ни­чего не мог­ла, а ве­чером все точ­но про­вери­ла.

— Эрик, — ус­та­ло поз­ва­ла свою ин­ди­виду­али­зиро­ван­ную сис­те­му «ум­ный дом». — Это твои про­дел­ки?

— Ум-м... — по­пытал­ся он увиль­нуть от от­ве­та.

— Го­вори, сей­час же! Или вык­лю­чу сис­те­му са­мо­обу­чения и ска­чаю вмес­то неё син­те­зиро­ван­ную лич­ность веч­но пос­лушно­го Ан­ти­па.

— Не на­до! Я все ска­жу, — крис­таль­ные па­нели в до­ме с яр­ко-крас­но­го сме­нили цвет на уми­рот­во­ря­юще-зе­лёный. Ви­димо, ус­по­ко­ил­ся и взял се­бя в ру­ки — или что там у этих элек­трон­ных моз­гов есть вмес­то оных.

— Ночью ска­чал прог­рамму по го­тов­ке слад­ких ку­личи­ков. Вы как-то го­вори­ли, что обо­жали, ког­да ва­ша ма­ма го­товит их. И я с бла­гими на­мере­ни­ями... — на этой фра­зе ме­ня по­коро­било, но ос­та­нав­ли­вать его не ста­ла — еще, че­го доб­ро­го, от стра­ха за­вис­нет. — Так вот, с са­мыми луч­ши­ми на­мере­ни­ями...

— Да, да, уже по­няла. Ты ре­шил мне их сде­лать, так?

— Да-а-а, — его тон по­казал­ся мне по­доз­ри­тель­ным.

Я при­нюха­лась. Мои гла­за в ужа­се рас­ши­рились — пах­ло па­леным.

— Ты что, спа­лил дом? Толь­ко это­го пе­ред кон­фе­рен­ци­ей и не хва­тало на мою го­лову.

— Нет, что Вы, — пос­пе­шил за­верить он ме­ня в сво­ей неп­ри­час­тнос­ти, — толь­ко часть про­вод­ки. — И тут ме­ня пе­рек­ли­нило:

— Про­во... ЧТО?! Это сло­во пос­ледние трис­та лет не ис­поль­зу­ет­ся в прин­ци­пе, по­тому, что та­кой ве­щи, как про­вода, в сов­ре­мен­ных до­мах нет! В фун­да­мен­те до­ма ус­та­нов­лен пос­то­ян­ный маг­нит, из-за че­го воз­ни­ка­ет маг­нитное по­ле, ко­торое... — зап­ну­лась, вспом­нив, что Эрик — это ис­кусс­твен­ный ин­теллект, и гнев­но про­дол­жи­ла. — Да ты и сам это зна­ешь не ху­же ме­ня! Ты и сам-то яв­ля­ешь­ся зам­кну­той струк­ту­рой, не нуж­да­ющей­ся в энер­гии из­вне. Приз­на­вай­ся, что спа­лил?!

— М-м-м... это бы­ли, — дра­мати­чес­кая па­уза, — ку­личи­ки.

Я чуть не зап­ла­кала от об­легче­ния:

— Фух. Ни­ког­да не пой­му тво­ей ло­гики, вро­де бы и я нас­тра­ива­ла, но ре­зуль­тат...эх, — тяж­ко вздох­ну­ла. — Ты хоть по­нима­ешь, что зна­чение сго­рев­шей «про­вод­ки», как ты это наз­вал, го­раз­до вы­ше важ­ности ку­личи­ков?

— Но я же рас­тра­тил один ки­лог­рамм и двес­ти пять­де­сят шесть грамм му­ки, ров­но два с по­лови­ной лит­ра мо­лока и пять­сот трид­цать семь ты­сяч пять­сот трид­цать два мил­лиграм­ма са­хара.

— Стой! — пе­реби­ла его. — Я знаю ре­цепт ку­личи­ков. И уж по­верь, мне ни к че­му та­кие под­робнос­ти в циф­рах! Ко­неч­но, мож­но под­клю­чить би­окомпь­ютер и ис­поль­зо­вать ров­но то ко­личес­тво, что и ты. Но за­чем? Луч­ше по ста­рин­ке — на глаз.

— Это не прак­тично, вы пот­ра­тите-е-е, — звук съ­ехал с вы­соко­го то­на в ин­фраз­вук и обор­вался, ког­да я мах­ну­ла ру­кой, со­еди­нив паль­цы ло­доч­кой — спе­ци­аль­ный знак, вы­руба­ющий сис­те­му вос­про­из­ве­дения го­лоса Эри­ка, но толь­ко на де­сять се­кунд.

Пе­реве­ла взгляд на крис­таль­ную па­нель — её цен­траль­ная часть ок­ра­силась в се­рый цвет (так сис­те­ма обоз­на­чала свои вык­лю­чен­ные или не­рабо­чие час­ти). Удов­летво­рен­но улыб­ну­лась — те­перь-то ты ме­ня выс­лу­ша­ешь!

— Ты умуд­рился спа­лить да­же нес­час­тные ку­личи­ки! А зна­чит — не те­бе мне ука­зывать, как го­товить. Вво­жу зап­рет на ска­чива­ние ку­линар­ных прог­рамм — от­ны­не в кух­не за­ведую я.

Са­ма се­бя не пох­ва­лишь — ник­то не пох­ва­лит, ду­маю, в тот мо­мент я бы­ла по­хожа на ка­пита­на даль­не­го пла­вания: гор­до вски­нутая го­лова, взгляд, нап­равлен­ный вдаль. Ос­та­валось толь­ко крик­нуть: «Хей-хо! Все на борт». Но, пра­во, вся эта па­фос­ная си­ту­ация бы­ла соз­да­на мной толь­ко для то­го, что­бы нем­но­го рас­сла­бить­ся и отой­ти от ноч­ных ви­дений. Кап­ля спо­кой­ствия и до­маш­не­го у­юта в оке­ане су­мас­шес­твия и лжи.

Тог­да, для ус­по­ко­ения нер­вов, по­пыта­лась си­мули­ровать эмо­цию три­ум­фа­тора, эда­кого Це­заря, ко­торо­го не убил Брут, и он всё ещё мо­жет по­корить мир и взой­ти на ту­ман­ный Аль­би­он. Прек­расное ощу­щение: все­могу­щес­тво на­попо­лам с горь­ким осоз­на­ни­ем то­го, что это лишь ил­лю­зия. Но огор­ча­ло лишь то, что и меч­ты-то не мои — чья-то жаж­да влас­ти и пре­вос­ходс­тва, ко­торую пы­та­ют­ся мне на­вязать. Сма­кую мо­мент ис­ти­ны, за­бывая о вре­мени. Но тех­ни­ка в до­ме ждать не со­бира­лась — крис­талли­чес­кая па­нель сме­нила цвет на зе­лёный. Так выш­ло, что де­сять се­кунд, от­ве­ден­но­го сис­те­мой для Эри­ка мол­ча­ния, прош­ли.

Ехид­ный го­лос про­из­нёс:

— Слу­шаю и по­вину­юсь, хо­зя­юш­ка пло­шек и по­варё­шек, — его тон на­пом­нил мне от­чет де­жур­но­го по ро­те ко­ман­ди­ру...

В соз­на­ние зак­ра­дыва­лись смут­ные об­ра­зы: сол­да­ты, вой­на, ору­жие. Те­ни, пог­ре­бен­ные под во­рохом но­вых вос­по­мина­ний, на­каты­вали вол­на­ми жа­ра, зас­тавляя схва­тить­ся за гор­ло и хрип­ло поп­ро­сить: «Стой. Хва­тит. Не на­до, толь­ко не сно­ва!» — каж­дое сло­во да­валось с тру­дом, его при­ходи­лось вы­тас­ки­вать из гор­ла буд­то кле­щами. Мне не нуж­но бы­ло от­кры­вать рот и смот­реть в зер­ка­ло, что­бы по­нять — гор­тань и связ­ки вос­па­лились. Я не мог­ла нор­маль­но не то, что го­ворить, а да­же ды­шать. Про­пало ощу­щение кон­тро­ля над собс­твен­ным те­лом. За­тем где-то глу­боко в за­тыл­ке ста­ли раз­да­вать­ся го­лоса: они зва­ли ме­ня, пы­та­ясь втол­ко­вать и в чем-то убе­дить, но сил слу­шать не бы­ло.

Ве­ки тя­желе­ли, по­теряв ори­ен­та­цию в прос­транс­тве, поп­ро­бова­ла ух­ва­тить­ся пра­вой ру­кой за стол, но про­маза­ла и спол­зла на пол. Ка­залось, что под гла­зами за­пол­за­ли муш­ки, — от­вра­титель­но. Ещё ми­нуту на­зад выс­павше­еся и впол­не здо­ровое те­ло под­во­дило ме­ня. Ус­та­лость и боль в обо­юд­ном сог­ла­сии по­жира­ли моё те­ло. «Мо­гу ли я пла­кать?» — этот воп­рос, об­ра­щен­ный ку­да-то в глу­бины мо­его ес­тес­тва, по­лучил не­ожи­дан­ный от­клик. Го­лоса стих­ли, вмес­то них, те­ло теп­лы­ми во­дами омы­ло при­сутс­твие че­го-то боль­шо­го и свет­ло­го. Во­лосы на за­тыл­ке за­шеве­лились, но стра­ха не бы­ло. На пле­чо лег­ла ру­ка.

Обер­нувшись, уви­дела по­луп­розрач­ный об­раз. Све­товые лу­чи иг­ра­ли и скла­дыва­лись в не­яс­ную че­лове­чес­кую фи­гуру: во­лосы, как шерсть у зо­лотис­то­го рет­ри­вера; вет­хие одеж­ды цве­та ль­на с ред­ки­ми пер­си­ковы­ми вкрап­ле­ни­ями; сла­бое тель­це, как у жер­твы го­лодо­мора или как у ба­боч­ки, ко­торую сло­вили в ла­дони и не­лов­ким дви­жени­ем пов­ре­дили крылья. Хо­телось за­щитить и обог­реть, не дать бес­след­но рас­та­ять, ис­чезнуть в не­бытии.

На его гу­бах хри­зан­те­мой рас­цве­ла неж­ная улыб­ка.

— Вот мы и встре­тились, — сло­ва юно­ши рас­сы­пались зво­ном ко­локоль­чи­ков, ста­ли гор­ным эхом, ук­ры­ли мяг­ким оде­ялом. Пу­шис­ты­ми ко­моч­ка­ми пря­жи соб­ра­лись где-то в рай­оне мо­их вис­ков, про­лились ру­чей­ка­ми цве­та ци­ана и му­рена с кон­чи­ков паль­цев и неж­но за­щеко­тали око­ло пуп­ка.

— Кто ты? — я не уз­на­ла собс­твен­ный го­лос: вмес­то уве­рен­ной в се­бе Ве­ги, во мне го­вори­ла лю­бопыт­ная и чуть рас­те­рян­ная дев­чонка из детс­тва.

Он сде­лал па­ру ша­гов на­зад, по­хожих на тан­це­валь­ные па.

— Пос­той, не ухо­ди! — про­тяну­ла ру­ку в от­ча­ян­ной по­пыт­ке ух­ва­тить ус­коль­за­ющее чу­до.

Он при­ложил к сво­им блед­но-си­ним гу­бам па­лец, про­ся ти­шины. Я за­воро­жен­но смот­ре­ла, как на ко­же цве­та мо­лока иг­ра­ют ян­тарные ис­кры. Ин­те­рес­но, ес­ли я кос­нусь его, он ис­чезнет?

— Нет, не ис­чезну, — он заж­му­рил­ся — длин­ные па­левые рес­ни­цы кос­ну­лись ко­жи. И тог­да я за­мети­ла, под гла­зами приз­ра­ка по­рохом за­лег­ли си­няки.

— Те­бя что-то гло­жет? — обес­по­ко­ен­но и нем­но­го не­лов­ко спро­сила, пы­та­ясь по­нять, ка­кие проб­ле­мы бы­ва­ют у эфе­мер­ных сущ­ностей.

— Тре­воги в прош­лом, — он обер­нулся вок­руг сво­ей оси, по сте­нам рас­сы­пались ама­ран­то­вые бли­ки. — Сей­час есть вре­мя лишь для рос­та и поз­на­ния.

Пол по­рос мхом, а на мо­ем сто­ле ма­тери­али­зова­лась бе­лая чаш­ка чая, с на­рисо­ван­ны­ми лис­точка­ми мя­ты. До ме­ня до­нес­ся аро­мат жас­ми­на, прип­равлен­ный нот­ка­ми ва­нили.

— Вы­пей — по­лег­ча­ет.

Оча­рован­ная се­ладо­новы­ми гла­зами, пос­лушно сде­лала гло­ток — тер­пкая сла­дость си­ропа и све­жесть зе­лёно­го чая по­дари­ли же­лан­ное заб­ве­ние. Я всё смот­ре­ла и пы­талась по­нять, ка­кого же цве­та смот­ря­щие на ме­ня гла­за: свет­ло-ма­лахи­товые с жел­ты­ми раз­во­дами, му­аро­во-се­рые или вов­се ла­ван­до­вые с пе­рехо­дом в ай­во­ри? Из­менчи­вые, прек­расные, та­инс­твен­ные. Но дол­го лю­бовать­ся мне не да­ли.

— Хо­чешь, стан­цую для те­бя? — ес­ли рань­ше тон его го­лоса был та­инс­твен­ным, как мор­ские глу­бины, то сей­час в не­го зак­ра­лись нот­ки юно­шес­ко­го азар­та: ле­дяные крис­таллы рас­тво­рились в шут­ли­вом ре­веран­се.

Дух на­чал та­нец. Из ни­от­ку­да по­яви­лась му­зыка... Слы­шен пе­ребор струн ар­фы и ред­кие вкрап­ле­ния стек­лянной гар­мо­ники, по­том, кап­ля­ми ро­сы до­бавил­ся да­лёкий жен­ский го­лос: чис­тый и не­выра­зимо прек­расный, он зас­тавлял от­ка­зать­ся от лю­бых опа­сений и лишь смот­реть и мол­ча вни­мать мис­те­рии.

Юно­ша под­нялся на но­соч­ки, про­тянув ру­ки к сол­нцу. Паль­цы из сос­то­яния сло­жен­ных ло­дочек рас­кры­лись ло­тосом, а ту­лови­ще нак­ло­нилось впра­во, нез­на­мо как удер­жи­вая рав­но­весие.

Нез­ри­мый му­зыкант маз­нул по стру­нам ги­тары, бе­ря па­ру рез­ких ак­кордов с пре­зира­емой цер­ковни­ками квин­той. Те­ло ду­ха рез­ко вывернулось, пе­рей­дя из сос­то­яния на­тяну­той стру­ны в рас­слаб­ленно-иде­алис­ти­чес­кую по­зу — го­лова нак­ло­нена впе­ред, а ру­ки крыль­ями зас­ты­ли по бо­кам. Паль­цы чувс­твен­но лас­ка­ют воз­дух, буд­то вмес­то него, удос­то­ились чес­ти уто­нуть в вяз­кой па­токе.

Из бе­лесой му­ти слыш­ны ту­ман­ные скрип­ки и дет­ский смех. Юно­ша улы­ба­ет­ся, не раз­мы­кая губ, не за­бывая ре­аги­ровать на каж­дый но­вый мо­тив, вто­ря дви­жени­ями. Бо­сая ступ­ня ле­вой но­ги про­вела по мху, зас­тавляя его прог­нуть­ся и на па­ру мгно­вений из­ме­нить цвет. Взгляд ду­ха не­из­менно при­кован к по­лу, те­ло из­ви­ва­ет­ся гиб­кой ло­зой, а ру­ки ме­чут­ся сой­кой. Вот они буд­то по­лощут одеж­ду, на­чиная от внут­ренней сто­роны бе­дер и до­ходя до по­яс­ни­цы. Вот не­весо­мо ка­са­ют­ся те­ла: тыль­ной сто­роной ла­дони — щёк, сол­нечно­го спле­тения — пуч­ка­ми паль­цев, и кра­еш­ка­ми бе­ло-ли­ловых ног­тей про­ведя от внеш­ней бо­ка та­лии и до са­мых ног.

Я пы­талась уло­вить боль­шую часть жес­тов, но по­няла толь­ко, что его ша­ги не яв­ля­ют­ся прос­тым вдох­но­вен­ным тан­цем обус­ловлен­ным пра­вила­ми эс­те­тики. Это ско­рее что-то вро­де ана­лога ре­чи, толь­ко с по­мощью те­ла и бес­сло­вес­ной му­зыки. Сле­жу взгля­дом за его дви­жени­ями: сред­ние паль­цы сог­ну­ты внутрь ла­дони — в ак­те бла­гос­ло­вения. Че­рез миг он со­еди­нил боль­шой па­лец и ми­зинец, ос­та­вив дру­гие паль­цы в сво­бод­ном па­рении — по­казав знак тро­ицы. Од­ни жес­ты сме­няли дру­гие, как в бес­ко­неч­ном ве­рете­не — это бы­ло изящ­но, гра­ци­оз­но и со­вер­шенно не­понят­но для мо­его скуд­но­го ра­зума. Я грус­тно по­кача­ла го­ловой. Он за­метил это и, на­конец, за­мед­лился, а по­том и вов­се ос­та­новил­ся.

Его приз­рачное те­ло за­мер­ца­ло, как эк­ран с неп­ра­виль­но выб­ранной час­то­той об­новле­ния или лам­почка, что от­жи­ла своё. Ме­ня проб­рал бес­при­чин­ный ис­пуг, ка­залось, ещё миг и его об­раз рас­па­дет­ся на кус­ки, а я нав­сегда ут­ра­чу ту часть се­бя, ко­торую дол­жна бы­ла хра­нить, несмот­ря ни на что.

Ил­лю­зии, оку­тав­шие мою ком­на­ту, ста­ли рас­ползать­ся клочь­ями пе­ны, буд­то мыль­ные пу­зыри, что вот-вот лоп­нут. Вмес­то прек­расных ми­ражей пе­ред гла­зами пред­ста­вала се­рая обы­ден­ная ре­аль­ность. Бес­ко­неч­ный кру­гово­рот дней и но­чей, ру­тина, что сдав­ли­ва­ет вис­ки и ос­тавля­ет после себя ту­пую го­лов­ную боль, ко­торую нель­зя вы­лечить таб­летка­ми.

Но приз­рачный стран­ник, что при­шел ко мне, не же­лал по­доб­но­го кон­ца. Он уп­ря­мо сжал гу­бы, на ко­торых по­яви­лась крас­ная кай­ма по краю — бо­лез­ненная кро­вавая кор­ка бы­ла по­хожа на та­ту­аж. Я не мог­ла ви­деть, но ощу­щала, что моё собс­твен­ное те­ло, по­хожее на неп­ра­виль­но нас­тро­ен­ный инс­тру­мент, на­чина­ет от­зы­вать­ся.

В воз­ду­хе по­ве­яло хо­лодом: ок­на за­поте­ли и пок­ры­лись ине­ем, лис­ты до­маш­них рас­те­ний скру­тились и опа­ли, ус­те­лив пол го­рес­тным пок­ры­валом. Про­яви­лась моя ал­лергия на хо­лод: ко­жа пок­расне­ла, как непро­жарен­ный стейк, она зу­дела так силь­но, что мне хо­телось рас­че­сать её до сос­то­яния от­кры­той ра­ны. Бе­лая, по­хожая на рис, сыпь на пле­чах; отек­шие но­ги, ко­торы­ми не­воз­можно нор­маль­но дви­гать; пер­ше­ние в гор­ле, вы­зыва­ющее неп­рекра­ща­ющий­ся ка­шель; пок­раснев­шие наб­рякшие ве­ки, изу­родо­вав­шие до не­уз­на­ва­емос­ти ли­цо, и не­из­менно за­ложен­ный нос — соб­ра­лись все зна­комые сим­пто­мы.

Я зад­ро­жала и об­хва­тила се­бя ру­ками, в по­пыт­ке сог­реть­ся, но нич­то не по­мога­ло. Тог­да дух, что поч­ти ис­чез, ки­нул­ся ко мне, там, где он про­ходил, хо­лод от­сту­пал. Он взял в ла­дони мои хо­лод­ные ру­ки и пос­мотрел пря­мо в ус­тавшие гла­за цве­та пы­ли. По­пытал­ся что-то ска­зать, но из его гор­ла выр­ва­лись лишь су­дорож­ные хри­пы. Тог­да, по­няв бес­смыс­ленность за­теи, он от­пустил ме­ня, от­сту­пив на шаг. Но, в сле­ду­ющий миг, его ру­ка взле­тела, а ука­затель­ный и сред­ний паль­цы кос­ну­лись мо­его сол­нечно­го спле­тения — из­нутри гру­ди по все­му те­лу кус­тисты­ми вет­ка­ми стал рас­ползать­ся жар, буд­то уку­тывая фет­ром с низ­ким гус­тым вор­сом или теп­лым и мяг­ким фу­тером, из ко­торо­го де­ла­ют одеж­ду для ма­лышей. Те­перь я сно­ва об­ре­ла кон­троль над те­лом — приз­на­ки за­боле­вания ис­чезли.

Кто он та­кой и за­чем по­мога­ет мне? И раз­ве это не он сам выз­вал этот хо­лод, так за­чем те­перь спа­сать? Хо­тя, на­вер­ное, я бы­ла по­хожа на прод­рогше­го ко­тен­ка, ко­торо­го хо­телось по­жалеть и заб­рать до­мой — вот он и сжа­лил­ся.

Дух по­качал го­ловой из сто­роны в сто­рону — он мог чи­тать мои мыс­ли и был с ни­ми не сог­ла­сен. Ин­те­рес­но, от­ку­да мне из­вес­тно, что «моё лич­ное ви­дение» мо­жет чи­тать че­лове­чес­кие эмо­ции, как рас­кры­тую кни­гу? Я не­пони­ма­юще нах­му­рилась, плот­но заж­му­рив гла­за.

Эфе­мер­ная ру­ка кос­ну­лась мо­ей го­ловы, рас­тре­пав во­лосы, пос­ле, спус­ти­лась вниз, про­ведя по склад­кам на лбу — три го­ризон­таль­ные мор­щи­ны, пе­речер­кну­тые ко­рот­кой вер­ти­каль­ной — раз­гла­живая их. Я от­кры­ла гла­за — его бел­ки за­вола­кива­ла ть­ма с ред­ки­ми ли­мон­ны­ми вкрап­ле­ни­ями, по­хожи­ми на рос­сы­пи звезд, а ра­дуж­ка по­ходи­ла на мор­ские впа­дины — страш­ная да­вящая синь за­тяги­вала в глу­бины, ло­мая ма­лей­шую во­лю к соп­ро­тив­ле­нию. Моё соз­на­ние по­дав­ля­лось, оно сми­налось, как сал­фетка, ко­торой вы­тер­ли жир. Я на­чала соп­ро­тив­лять­ся, воз­во­дя мен­таль­ные барь­еры, но бук­валь­но спус­тя се­кун­ду они рух­ну­ли, как кар­точный до­мик.

В ме­ня по­током вли­валась ин­форма­ция — бес­числен­ные вос­по­мина­ния. И по­чему-то, всё внут­ри во­пило, что это не ме­му­ары, чу­жая на­вязан­ная ис­то­рия, а имен­но моя ре­минис­ценция*. Это бы­ло так уди­витель­но и од­новре­мен­но чуж­до, не по­хоже на всё, что я зна­ла об этом ми­ре. Как ес­ли бы кто-то по­пытал­ся в од­ну се­кун­ду втис­нуть ты­сяче­летия. Кра­соч­ный ка­лей­дос­коп со­бытий, ощу­щений и чу­жой тос­ки зах­лес­тнул ме­ня, прев­ра­тив­шись в не­раз­борчи­вый ко­мок, встав­ший по­перек гор­ла.

Где-то да­леко на краю ми­ра, где у сап­фи­ров есть ду­ша...

На алебас­тро­вую ко­жу ло­жились за­кат­ные те­ни, рас­цве­чивая её в баг­ро­вые то­на. Су­щес­тво, имев­шее клю­чи от пос­ледне­го дня все­лен­ной, дер­жа­ло их над без­дной, не ре­ша­ясь от­пустить в по­лёт. Бе­лос­нежные во­лосы бы­ли за­пят­на­ны кровью.

Под мо­лоч­ной пя­той ле­жал ядо­витый кин­жал. Да­ря сюр­ре­алис­тично кра­сивой кар­ти­не про­ис­хо­дяще­го сов­сем иные крас­ки. Де­лая со­вер­шенные чер­ты зас­тывшей мас­кой смер­ти, а се­реб­ря­ные во­лосы — гряз­но-се­рой пак­лей. Буд­то ре­бенок, что по­рисо­вал крас­ным мар­ке­ром обои, или пер­га­мент, за­пят­нанный алы­ми чер­ни­лами, ли­лей­ную ко­жу пок­ры­вали ца­рапи­ны. А под не­ког­да кра­сивы­ми одеж­да­ми, в раз­ры­вах вид­не­лись от­кры­тые ра­ны.

***

Об­рыв свя­зи с ду­хов­ным воп­ло­щени­ем. *За­сек­ре­чен­ные дан­ные* Не­воз­можность ус­та­новить объ­еди­нение. Пре­вышен дос­тупный ли­мит ин­форма­ции для че­лове­чес­ко­го те­ла. Да­лее пос­ле­ду­ют энер­ге­тичес­кие зат­ра­ты не сов­мести­мые с жизнью, же­ла­ете про­дол­жить?

От­вет от­сутс­тву­ет. Жду под­твержде­ния на сня­тие энер­го­ин­форма­ци­он­но­го бло­ка. Пре­дуп­режде­ние. Че­лове­чес­кая обо­лоч­ка бу­дет раз­ру­шена, вы пе­рей­де­те в ду­хов­ное воп­ло­щение. Пре­дуп­режде­ние. Цикл ре­ин­карна­ций не за­вер­шен — бу­дет по­теря­на часть энер­гии и без­воз­врат­но ут­ра­чены вос­по­мина­ния об этом воп­ло­щении. Же­ла­ете пе­рей­ти в ас­траль­ный план бы­тия или свя­зать­ся с ду­хов­ный царс­твом?

— Ра­но. Не хо­чу, что­бы ме­ня ви­дели в та­ком сос­то­янии.

От­вет при­нят. Еди­нение ос­колка ду­ши с ду­хом обор­ва­но.

 Примечания:

  *Реминисценция (от лат. reminiscentia — припоминание) — смутное воспоминание; сознательное или неосознанное сопоставление, взгляд назад или в прошлое; мнемический эффект характеризующийся внезапным воспоминанием воспринятого материала без его повторения через длительное время.

Се­ладо­новы­й цвет — бледный, воздушный, похожий на китайскую глазурь или чистую ключевую воду, самый светлый оттенок из серовато-зеленых.

Айвори — благородный и будто светящийся изнутри цвет слоновой кости, полупрозрачный бело-желтоватый, как лучик утреннего солнца, или как очень мягкие оттенки бежевого: нежно персиковый, бумажный, кремовый, но с неизменной теплотой.

Муар — плотная шёлковая или полушелковая ткань с волнообразными переливами разных цветовых оттенков. Муаровый узор порождает наложение волн различной длины либо направления. Муарово-серый — это цвет пепла, ночного неба и мокрого асфальта, всевозможные дымчатые оттенки с переливом.