Часть четвёртая, в которой Куроо сетует на мир Духов
Снова Тень, и снова Дьявол,
Снова Тень, и снова Боги,
Снова тягость перекрестков, и несчетные дороги.
Будет, будет. Надоело. Есть же мера наконец.
Если жалкую повторность ты не видишь, ты — глупец.
Или нужно в самом деле нам вздыхать, бледнеть всечасно?
Даже глупая ищейка устает искать напрасно.
Это только справедливость, тут и места нет величью.
Мы же, люди, кто мы?
Что мы?
Кто не слеп, тот сам суди:
Мы — охотник, мы — собака, или — зверь с копьем в груди?
Куроо усиленно пытается протолкнуть воздух в лёгкие через горящее горло. Камень за спиной холодит кожу и прижать к нему гудящий от боли затылок кажется наслаждением.
Куроо хотел бы задаться вопросом как за три с лишним дня они успели влипнуть в такое количества дерьма, но ещё работающая часть мозга разбирается в направлении насущной проблемы выхода из ситуации.
Акааши задыхается рядом, придерживает за плечо почти бездыханного Бокуто. Куроо сквозь пелену усталости различает на его скуле наливающийся синевой синяк.
- Вам нужен ещё один укол, Бокуто-сан, - Акааши оседает на траву, утаскивая Бокуто за собой и укладывая его голову себе на колени, - Куроо-сан, пожалуйста...
Куроо кивает и высовывается из-за камня. Завод остаётся в каких-то трёхстах футах за спиной. Вокруг него шумной толпой собралась стража и Куроо, стараясь остаться незамеченным, перебежками минует несколько скал и прячется за сухим деревцем.
Обрывки разговора долетают до него смутно, нечётко, но никаких укрытий ближе нет - только склон вверх.
- Поймать! - кричит капитан отряда, Куроо смутно различает нашивки на его форме, -
Можете хоть убить, но притащить ублюдков сюда!
Куроо переводит взгляд на робко притихших новобранцев и ему даже становится немножечко жаль ребят. Какой-то особенно резвый паренёк делает упругий шаг вперёд.
- Но, сэр! - восклицает он и голос его звонко разноситься по округе, - Её Величество Хозяйка Огня приказала вернуть принца в целости, сэр!
Капитан скалится, Куроо видит только его профиль, но стойкая ненависть к этому человеку отравляет сознание. Мужчина делает выпад вперёд и хватает парнишку за воротник формы, тянет на себя и выплёвывает прямо в лицо:
- А кто говорил про принца? Можете убить остальных, - капитан подтягивает солдата выше, так, что его ноги только носочками ботинок касаются земли и встряхивает, - а теперь марш в строй!
Перепуганный парнишка, поскальзываясь, почти бежит обратно к отряду и замирает с настолько прямой спиной, будто хочет казаться выше. Капитан кричит что-то ещё, но Куроо не слушает дальше. Он с приглушённым рыком возвращается к укрытию.
Бокуто уже на ногах, но здоровым не выглядит от слова совсем. Акааши пакует ампулы с, чудом уцелевшим после карусели по склону, антибиотиком в сумку и встаёт, опираясь на камень. Куроо кивает:
- Они уже идут, в основном новобранцы, будут тут минут через десять.
- Новобранцы? - Бокуто стряхивает с лица чёлку и хмуриться, - Дети?
Куроо кусает губы и кивает. Акааши тяжело вздыхает и упирается ногами в землю, прикрывает глаза.
- Их человек двадцать, - он кивает сам себе, - двадцать два и ещё один позади, скорее всего капитан.
- Нужно убираться, - Бокуто закидывает сумку на плечи, - я не собираюсь калечить детей.
Акааши молчит недолго, пялится себе под ноги и задумчиво тянет:
- Мы не можем пройти под землёй. - Куроо смотрит на него предупреждающе, хотя вопросительные нотки всё же проскальзывают в голос. - Там грунтовые воды и я не могу точно сказать где, - Акааши переводит взгляд на поле, которое переходит в лесистое нагорье, - придётся идти напрямик.
- Давайте свернём через рощу прямиком к Шу Дзинг, - предлагает Бокуто и что-то прикидывает в уме, - это займёт около семи-девяти часов, а через пролив и того быстрее.
Куроо хочется напомнить, что все простые планы всегда катятся в преисподнюю. Куроо выглядит задумчивым ровно пятнадцать секунд прежде чем кивнуть. У Акааши на лице неразбавленное страдание и глаза закатываются.
***
Они вбегают в рощу под залпы огненных шаров.
Куроо не хочется нагнетать обстановку ещё сильнее, чем это делает атмосфера этого места, но молчание, кажется, готово сжечь его изнутри.
- Вам не кажется, что тут жутковато? - Куроо ворошит носком сапога рыхлую чёрную землю.
- Немного, - соглашается Акааши и отчего-то выглядит напуганным больше, чем немного.
Бокуто наклоняется к его лицу и вопросительно поднимает кустистые брови.
- Я не чувствую землю, - Акааши бледнеет, в кружащем вокруг тумане синяк на его лице кажется почти чёрным, - вообще ничего не чувствую, будто бы вокруг...пустота?
- Пустота? - переспрашивает Куроо и уже всерьёз начинает беспокоиться, сдохнуть в мрачном лесу не входит список планов на сегодня. Справедливости ради хочется заметить, что ввязаться в бой на заводе тоже не входило, - Вокруг же есть земля.
- Да, но она...- Акааши наклоняется и растирает горсть грязи между пальцами, - Мёртвая.
Бокуто присаживается на корточки, наклоняется к земле и тоже трёт землю, даже обнюхивает её и Акааши в последний момент успевает выбить грязь у него из ладоней, прежде чем та окажется во рту.
- То есть, - заключает Куроо, - ты практически слеп.
- Так и есть, - Акааши кивает и тянет Бокуто за воротник, почти как щенка, - нужно двигаться, нас могут нагнать.
Двигаться не очень-то и хочется. Лес, кажется, тянется на многие мили во все стороны и Куроо уже не уверен с какой стороны они пришли. Деревья, такие высокие, что верхушек теряющихся в белесой дымке, и не видно, впрочем, как и солнца за шумящими кронами. Небо как-то стремительно чернеет и думать почему и как - только вгонять себя в ненужную депрессию.
- Который час? - Бокуто спрашивает тихо, почти шепотом и Куроо его понимает.
- Мы пришли к заводу где-то в половине седьмого, - отвечает Акааши и да, все знают к чему идёт этот разговор, - сейчас около девяти утра.
Куроо задирает голову и смотрит в непроницаемую тьму, только звёзд не хватает ей Богу. Лес впереди - один сплошной бурелом, хрен знает сколько миль в темноте по туману.
- Мне кажется или чем дальше идём, тем темнее становится? - Бокуто вертит головой в разные стороны и нервно хихикает.
Ему никто так и не отвечает.
- Сейчас главное не разделиться, - Акааши отбрасывает ногой сухую ветку и поднимает с земли ворох опавших листьев, - не отходите далеко друг от друга. В этом тумане можно легко потеряться.
Стволы деревьев вокруг по мере продвижения становятся толще, мрачнее. Куроо ёжится от холода, туман устилает землю под ногами и приходится щуриться, чтобы не споткнуться о торчащие из чёрной земли корни. Редкая трава снова переходит в мох, такой глубокий, что ноги вязнут. Впереди показывается лощина, земля резко уходит вниз и скользит под ногами, мелкими камнями осыпается вниз. Бурелом покрывает всё вокруг, но между поваленной ольхой и какими-то сросшимися так плотно, что и не различишь, кустами Куроо замечает небольшую проталину.
- Какого...
Бокуто указывает трясущейся рукой куда-то вниз.
В первые секунды Куроо, если бы верил в высшие силы, подумал бы: Боже блять.
Но Куроо не верит, поэтому лишь громко матерится и делает несколько шагов назад на окоченевших от страха ногах, пока не упирается спиной в Акааши, которого тоже мелко потряхивает.
На резко уходящей вверх насыпи шевелит длинными лапами огромный паук. Куроо сглатывает вязкий ком слюны и чувствует как холодные пальцы сжимают горло. Тварь не шевелится, лишь поднимает кривую лапу в воздух и резко опускает, будто давит что-то на земле. Огромное пузо его, как весь Куроо в длину, покрыто тонкими шипами и медленно шевелится.
- Это... - голос Акааши за спиной дрожит и Куроо чувствует это спиной, -...ветки.
Зрение наконец обретает чёткость и картинка перестаёт плыть перед глазами. Не больше чем кривые ветки, шевелятся от лёгкого ветра и Куроо снова хочется материться.
- Блять, - рык вырывается из горла вместе с огнём из пальцев и летит вниз в лощину.
Треск и хруст рушит мнимое спокойствие леса вокруг и наполняется дымом от скопища горящих веток и листьев.
- Блядский лес! - Куроо пинает пень поваленной ольхи и поднимает в воздух ворох гнилых листьев и мха, - Давайте просто свалим отсюда нахрен!
- Не обязательно так орать, - шипит Акааши и смотрит на него злобно. Куроо удивлён, нет, ну правда <i>удивлён</i>. Акааши не шипит, никогда не шипел, только чётко устанавливал границы дозволенного и прямо предупреждал, когда эти самые границы кто-то нарушал. <i>Не шипел.</i> - от того, что вы будете выплёскивать свою неуместную ярость на пни - быстрее мы не выберемся.
Куроо моргает пару раз, смотрит на злобного Акааши и чувствует поднимающийся в груди огонь.
- Ой, да ну? Правда что ли? - <i>неконструктивно, Куроо, не надо.</i> - А от твоих безусловно необходимых комментариев выберемся?
Бокуто смотрит на эту мини-сценку удивлённо и немного устало.
- Серьёзно, мужик? - он поворачивается к Куроо и глубоко втягивает воздух, - Вы собираетесь орать друг на друга <i>сейчас</i>?
- Почему ты смотришь на меня? - Куроо злобно взмахивает руками, просто от давящего гнева, - Это не я начал!
- Может вы оба заткнётесь и дадите мне возможность подумать? - Акааши кричит на обоих и его звонкий голос разносится между деревьев.
- Что? - брови Бокуто взлетают к линии роста волос, - Один ты тут можешь думать, Акааши? Мы, по-твоему, идиоты?
- Ох, да ну, Бо, - Куроо сжимает руки в кулаки, но желание достать нож из сумки подавляет мысли, - ну и парня ты себе выбрал.
- Закрой свой бесполезный рот, - Бокуто рычит и вокруг него начинают закручиваться вихрями пожухлые листья.
Акааши бьёт его по лицу так резко, что Куроо и заметить не успевает. Бокуто неверяще прикасается к подбородку и гнев в его глазах практически осязаем.
- Это всё из-за тебя, - Куроо уворачивается от замаха огромного кулака, но оступается и катится вниз со склона.
Влажная земля попадает в рот и он отплёвывается, пытается встать, но плечо прошивает резкой болью и пелена будто бы спадает. Куроо промаргивается и смотрит как Бокуто и Акааши сцепились и клубком качаются по земле наверху. Беспорядочные удары глухо разносятся вокруг вместе с пыхтением и сухим хрустом сломанных веток.
Злость снова бьёт в голову, горит в груди, но Куроо сжимает кровящую рану на плече и почти кричит от боли. Пальцы пропитываются липкой кровью, но мозг отрезвляет. Не надолго.
Желание вцепиться кому-нибудь в глотку пересиливает голос разума и Куроо тянется в сумку за кинжалом, но нащупывает нож. Рукоять, как влитая, ложится в руку пьянящей прохладой, но тут же раскаляется и Куроо выпускает горячий металл из рук, а потом, как заворожённый, смотрит на чёрное лезвие, которое мерно светится во тьме леса. Руки его не слушаются, тянутся к клинку и Куроо приходит в себя, только когда из широкого пореза на ладони проступает первая капля крови.
- Блядский лес, - шипит Куроо, пока поднимается на ноги и взбирается вверх по холму.
Бокуто валит Акааши на сырую землю, вдавливает в мох и заносит кулак для удара, но Кейджи быстрее, он бьёт коленом в пах и скидывает матерящегося Бокуто с себя, пинает в открывшуюся на боку рану. На секунду глаза Бокуто проясняются, но их снова затягивает дымка животной ярости.
Куроо сжимает кинжал в похолодевших ладонях и, быстрее чем сук, схваченный Бокуто с земли, опустится на макушку Акааши, метает его прямо в занесённую руку. Крик снова разноситься по лощине и Бокуто с хлюпаньем вытаскивает лезвие из плеча, смотрит одурманено, но приходит в себя.
Акааши времени не теряет, бьёт по лодыжкам и валит Бокуто на мох, сцепляет пальцы на мощной шее. Куроо врезается в него на полном ходу, почти сдирает с задыхающегося Бокуто и падает на спину, но крепко держит трепыхающегося Акааши за запястья, обвивает ногами его бёдра и крепко прижимает к земле.
- Бокуто! Чёрт...Прекрати! - Куроо морщится и сплевывает кровь, когда Акааши заезжает ему локтем по лицу, но всё равно переводит взгляд на нож в листве.
Бокуто, <i>умничка, дайте ему уже золотую медальку,</i> понимает всё сразу же. Подхватывает нож с земли и оставляет длинный порез у Акааши на икре. Тот затихает, обмякает на Куроо и вздрагивает.
- Что произошло? - спрашивает он и скатывается на землю, опускает голову на ладонь и трёт лоб.
- Блядский лес, - ворчит Куроо и распластывается по земле.
***
Знаете, есть вот такие вот странные вещи. С виду абсолютно нормальные, но с пугающим налётом, которые в итоге становятся жуткими. Куроо знает.
Когда часы, например, резко останавливаются.
Или холодный ветер в лесу, который не шевелит даже листья на деревьях.
Или голос человека, <i>который давно мёртв.</i>
- Там никого нет, - говорит Куроо сам себе, по широкой дуге огибая свернувшиеся в тугой клубок корни деревьев.
Тени за спиной мелькают без перерыва, системы. Шуршат по опавшей листве за спиной и прикасаются ледяными пальцами к затылку. Куроо ёжиться и переступает торчащий из земли корень.
Акааши идёт позади и его шаги, в отличие от Бокуто, который производит такой минимум звуков, что становиться страшно, шуршат по земле подошвами сапог.
Куроо оборачивается на них пару раз, но все идут в такой гнетущей тишине, что хочется выть. Акааши кусает губы и упрямо смотрит себе под ноги, перебирает пальцами лямки на рюкзаке. Куроо хочет заговорить, сказать что угод-
<i>Треск.</i>
Все оборачиваются резко и не сговариваясь. Нож, который молча и без обсуждений был отдан Бокуто, тускло поблескивает в темноте. Дыхание сбивается, вырывается из лёгких облачками пара и сливается с туманом, окутывающим всё вокруг насколько глаз хватает.
Между деревьями что-то мелькает, скрывается в переплетающихся кустах. Взгляд на затылке морозит даже кости, пока Куроо упрямо отворачивается и продолжает пробираться сквозь бурелом.
<i>Что-то следит за нами.</i>
Вокруг тишина и темнота.
"Это чёртов лес, - думает Куроо, лишь для того, чтобы отвлечься хотя бы на собственные мысли, - почему тут нет птиц? Где все животные, где все эти проклятые животные?"
На рыхлой земле остаются глубокие следы от подошв и Куроо идёт по ним, как по единственному ориентиру. Останавливается так резко, что Акааши почти врезается ему в спину.
<i>В спину.</i>
- Что не так? - Бокуто ровняется с ним и крепче сжимает нож в ладони.
Куроо кивает на следы под ногами и судорожно думает. Акааши наклоняется к самой земле, присматривается в темноте.
- Это наши следы, - голос его взлетает, разлетается между сплетённых корней и толстых стволов.
- Всё это время, - заключает Куроо, - мы ходили кругами.
***
Они взбираются по крутому взгорку вверх, лавируют между деревьев и камней, пока не упираются взглядом в поляну. Длинную и широкую, края теряются где-то в тумане.
Куроо стискивает кинжал в руке и тихо, насколько может, выходит из леса. Оглядывается на замерших позади Бокуто и Акааши, которые старательно мимикрируют под окружающие их плотным кольцом деревья и кивает. Нервно так кивает.
Трава до пугающего высокая, почти до пояса и тонет, тонет в блядском тумане, вместе с ногами. Куроо раздвигает руками острые листья осоки и плывёт в этом травянистом океане к центру поляны.
- Эй, Бо, как думаешь... - задорно начинает он, но когда оборачивается,
<i>позади никого нет.</i>
Лёгкие сразу же сжимает паникой. Куроо разворачивается и со всех ног бежит обратно, путается в травах и прорезает себе путь кинжалом. Туман подступает со всех сторон, окружает, берёт в тиски.
- Бокуто! - орёт он, но голос даже не расходиться эхом, тонет в тумане. Куроо чувствует себя будто в пузыре, шаг влево-шаг вправо и дымка накрывает место, где ты стоял. - Акааши!
Тишина разбавляется только загнанным дыханием, облачка выдыхаемого пара тут же замерзают, сыпятся кристалликами на землю. Куроо оборачивается и не видит ничего кроме белой дымки вокруг, чёткая только земля под ногами. Ориентир сбивается, ни одной малейшей подсказки откуда он вышел, только туман, туман, туман вокруг на сотни футов, миль, гектаров вокруг.
Куроо запускает вверх сноп огня, как маячок, но тот на секунду освещает всё вокруг и тоже исчезает за границей пузыря.
"Мы не могли отойти далеко друг от друга, - сквозь скручивающий первородный страх пробиваются остатки разума, - думай, Куроо, думай, чёрт бы тебя побрал!"
Мысли роятся в голове, путаются, как корни деревьев в ненавистном лесу.
<i>Кричать нет смысла.</i>
<i>Беги.</i>
И Куроо бежит, бежит пока лёгкие не начинают сдавать, а горло окончательно не сводит от подступающего ужаса. Вокруг только туман и высокая трава в которой путаются ноги. Кинжал в ладони холодит кожу, но это ни на секунду не помогает.
Куроо спотыкается, катится вперёд ещё добрых пятнадцать футов и замирает, лёжа на спине.
Трава смыкается над головой плотным кольцом и он чувствует липкие холодные пальцы тумана на лодыжках и запястьях, которые медленно проникая под кожу ползут к горлу.
Дышать становится труднее, но судорожный вдох всё же проникает в лёгкие. Всё тело по рукам и ногам будто скованно, его тянет к земле.
Прежде чем туман проникает в голову, забивает глотку, глаза и уши, Куроо видит над собой низкое тёмное небо.
<i>А потом не видит уже ничего.</i>
***
Он тонет. Куроо отчётливо понимает, что тонет, но плыть не может. Земля будто поглотила его, вобрала в себя, под себя без остатка.
Вокруг темень непроходимая и Куроо падает, падает, падает и дна просто нет. Воздуха тоже, но дышать вроде бы и не надо. Кожа на нём плавится, остаётся там, сверху, над землёй, где люди дышат.
Он падает, тонет, летит, кажется, вечность ни за что не цепляясь, а над головой лишь зияющая пустота. Кости трещат и ломаются, Куроо слышит их хруст и не слышит вообще ничего.
<i>Он даже не дышит.</i>
Суставы крошатся в пыль, разносятся вокруг, как звёзды, и остаются молочным облаком парить сверху, пока падение продолжается. Куроо не чувствует боли.
<i>Он не чувствует вообще ничего.</i>
Вокруг только тишина, темнота и свободное падение в никуда.
Проходит целая вечность, когда мысли перестают наполнять голову и, честно, Куроо не уверен есть ли у него ещё голова. Собственное тело не ощущается. Он чувствует себя просто мыслью, чьей-то безумной фантазией на грани больного сознания, которая, возможно, всплыла в безумной лихорадочной горячке, а может и нет.
<i>Мыслей нет.</i>
Куроо смотрит на себя будто бы со стороны. А может это и не он вовсе, только пыль и пустота в бесконечно чёрном падении.
<b>Хватит.</b>
Куроо приходит в себя рывком. Сознание вспарывает иллюзии и прорывается наверх, всплывает к реальности и, наконец, вдыхает. Вокруг всё ещё только чернота.
Куроо судорожно обхватывает себя руками, проверяет всё ли на месте и хочет сказать, что всё в порядке, но это будет самый неубедительный порядок за всю жизнь. Ноги не слушаются, мелко подрагивают колени, когда он встаёт.
И даже не знает, встаёт <i>на что.</i> Под подошвами сапог сплошное ничего. Вокруг тоже и Куроо уверен, что задирать голову даже нет смысла, но всё равно делает это и что?
<i>Ха-ха и тоже ни-че-го.</i>
Он открывает рот, но из горла не прорывается ни звука, даже жалкого хрипа нет. Ни запаха, ни цвета - пустота насколько хватает видимости. А потом свет.
Куроо умненький мальчик. Куроо читал книжки и про свет в конце туннеля тоже.
"Я не мёртв, - лихорадочно думает он, когда делает шаг в абсолютно противоположном направлении. - не могу быть мёртв."
Но когда поворачивается, свет поворачивается за ним и оказывается ближе, на расстоянии вытянутой руки.
<i>Нет. Я не хочу.</i>
Куроо закрывает глаза, жмуриться до вспышек под болящими веками.
<b><i>Я не хочу умирать.</i></b>
***
Он не мёртв.
Куроо неуверенно приоткрывает один глаз, потом второй. Вокруг тихо, но не как в мёртвом лесу. Умиротворяюще тихо. Почти спокойно.
Глаза мучительно медленно привыкают к свету, но в итоге изображение приобретает нужную чёткость.
Вокруг только зелень леса. Через листву деревьев пробивается свет, но Куроо почему-то уверен, что это не солнце. Кроны сплетаются над головой, словно одеяло, накрывают поросший изумрудным мхом участок земли, на котором Куроо себя и находит, к слову, абсолютно целым.
За одной из сосен, что уходит высоко в небо, мелькает тень и Куроо пытается нашарить рукой кинжал, но карманы не обнадёживающе пусты.
- Выходи. - Куроо не отрывает глаз от дерева. Чувства обостряются и он знает, отведёшь взгляд хоть на секунду - потеряешь из виду и получишь удар в спину.
На удивление работает. Из-за плотного шершавого ствола выплывает девушка. Куроо коченеет на месте и внимательно наблюдает за тонкой фигурой.
- Привет, - здоровается она и <i>очень смешно, Смерть бывает вежлива.</i>
Куроо заворожённо смотрит на бледные ноги и широкие бёдра, объятые лёгким платьем, будто сотканным из тумана и на точёную талию, кажется, заикается. Смоляные, длинные волосы обрамляют лицо и Куроо готов клясться всем духам, что он никогда не видел никого прекраснее.
- Прости, что тебе пришлось добираться до сюда таким способом, мне правда жаль, - говорит девушка и Куроо не успевает моргнуть, прежде чем она оказывается совсем близко и проводит тонкими пальцами по его плечу, тянется к щеке.
Куроо перехватывает её запястье быстрее, чуть сжимает, но она даже не морщиться.
- Кто ты? Как я сюда попал? И, что более важно, где мы вообще?
Куроо не идиот. Может временами, но не настолько чтобы позволить призрачным незнакомкам лапать себя. Только иногда.
Девушка думает секунду, рассматривает его лицо так пристально, что Куроо становится не комфортно под этим пронизывающим взглядом и шевелит пальцами зажатой руки. Куроо молча отпускает запястье, но взгляда от серых глаз напротив не отводит.
<i>Отведёшь взгляд - получишь удар в спину.</i>
- Кто я не так важно, - наконец говорит девушка и смахивает с бледной щеки упавшую прядь волос.
- Ой, если ты сейчас скажешь, что важно - это кто ты, я расплачусь, - Куроо кривится и складывает руки на груди.
На лице девушки не дёргается ни один мускул. Как фарфоровая.
- А разве это не так? - спрашивает она и Куроо прорывает на истеричный смешок, - Что более важно, - голос её копирует интонации, - мы в мире Духов, это место, - она широко обводит рукой лес, - что-то вроде перевалочного пункта.
"Ага, - думает Куроо, - мир Духов, ну конечно, что же может быть проще."
- Зачем я здесь? - Куроо мельком пробегается глазами по окружению и снова возвращается к девушке.
- Для встречи со мной, видимо, - она кивает сама себе, - ты должен знать кое-что очень важное.
- Что именно? - Куроо спрашивает быстрее, чем успевает подумать, но когда вопрос формируется в сознании, прерывает открывшую было рот девушку, - Это знание помешает мне вернуться, ну...<i>туда?</i>
Звонкий смех разноситься вокруг и напуганная стая птиц с шумным чириканьем срывается с веток. Куроо отвлекается на это движение и когда понимает это - девушки уже нет рядом, только белесый туман стелится по мху и тут же растворяется.
- Поймай меня, - шепчет ветер и Куроо замечает движение между деревьев.
"Ну уж нет, - думает Куроо."
"Я на такое не подписывался, - думает Куроо."
"Делайте сами, - думает Куроо."
И срывается на бег.
***
Куроо теряется в догадках уже на четвёртом кругу. К восьмому количество "зачем", "почему" и "какого хрена" останавливают его у поваленного дерева и вынуждают перевести дух.
Куроо садится на ствол дерева, вытягивает ноги и пытается таки понять, какого хрена происходит.
Раскладывая всё по полочкам: он злой, немного уставший, возможно голодный и, что до апатичного "ну какого ж блять хрена" важно, застрял хер знает где.
Куроо не знает, не может сказать точно сколько сидит на этой поляне. Время тут течёт как-то странно, но из глубины черепной коробки просится мысль, что лучше уж так, чем в том лесу.
Мысли о Бокуто и Акааши оставшимся там, Куроо гонит прочь, как назойливых мух.
"Чтобы добраться до них, - утешает себя он, - нужно сначала выбраться <i>отсюда</i>."
Откуда отсюда Куроо точно не знает. Верить словам призрачной девушки, как сам для себя окрестил её Куроо, очень сомнительное развлечение.
К тому же, разве по миру духов не должны рассекать на радуге и блестящих крылышках феи и всякая живность, скачущая на по-абстракционистки странным растениям? Да, должны. Будет ли радуга? Сомнительно.
Куроо устало трёт лицо и осматривается. Лес и...лес? Да, точно, только один сплошной блядский <i>солнечный лес.</i> Но в отличие от того бурелома, через который они шли раньше, этот наполнен теплом и звуками. Пением птиц и шорохом листьев.
Куроо стряхивает с сапога жучка и встаёт на ноги, потягивается. Все кости отдаются ноющей болью, но Куроо стойко переносит её и шагает дальше по вытоптанной чёрт знает кем дорожке.
Тень мелькает за спиной, крадётся среди деревьев и шуршит травой перед ним. Куроо гонится за ней так долго, что уже и себя не помнит, но не приблизился к цели ни на сраный миллиметр. Только мысли о том лесе, о Бокуто и Акааши, которые застряли там в тумане и, возможно, уже мерт-
"Нет, - Куроо перебивает сам себя и чувствует собирающуюся в груди ярость. - они живы. Точно живы, Бокуто Котаро так просто не убить."
- Акааши Кейджи убить проще?
Куроо дёргается, будто его молнией прошибает. Среди ровных стволов деревьев застыла тьма, но фигура на её фоне кажется концентрацией всех оттенков чёрного, которые Куроо только может вообразить.
- Что? - его голос хрипит и ломается на "о".
Тень усмехается, Куроо не уверен, сложно отличить усмешку на фигуре у которой нет рта как такового.
Вокруг стремительно темнеет. Небо затягивает чёрными тучами, оно опускается так низко, будто норовит задавить, не сходится даже на кронах деревьев, которые острыми пиками верхушек пронзают его и в этих прорехах Куроо чудятся острые, как лезвия, клыки. Трава под ногами жухнет, вянет, становится коричневой, почти чёрной и рассыпается пеплом при любом движении, оседает на почерневшую землю.
Тень заходится истеричным смехом, вторит его "что" и от этого звука у Куроо закладывает уши. Лес вокруг, будто само пространство искривляется, качается, сжимается, как на детских каракулях, которые Бокуто рисовал и до сих пор хранит в своей спальне.
Всё заплывает чёрным и белым, никаких полутонов, только жуткий скрежещущий звук, смех самого мироздания над Куроо и его жалкими попытками выжить. Будто что-то настолько тяжёлое и тёмное поднимается из глубин земли, что-то настолько же древнее, <i>как сама земля</i> и настолько же, до животного, первобытного ужаса, пугающее, что ткань пространства не выдерживает, лопается, как мыльный пузырь.
У Куроо перед глазами огромный дуб, пускающий свои корни по всему мирозданию, светлая кудрявая макушка возвышающаяся над толпой, тень, смеющаяся над ним и застывший во льду луч света, замороженный на века.
<i>Хватит. Пожалуйста, хватит. Не надо.</i>
- Что не так, Куроо-кун? - тень смеётся, стоит близко-близко и Куроо отстранёно понимает, что стоит на коленях, сжимая голову руками. - Твой скромный мозг не выдерживает такого наплыва знаний? - оно присаживается перед ним на корточки и тянется своей когтистой лапой, хватает за волосы и тянет наверх, вынуждая задрать голову. - Чего ты так боишься?
Куроо вглядывается в светящиеся солнечными вспышками во тьме глаза и снова кричит: от страха, от боли, разрывающей череп на атомы.
<i>- Куроо, давай же, малыш, беги! - голос отца разноситься звонким смехом по дворцовому саду.
Куроо поворачивается, смотрит на высокую фигуру, затянутую в красную форму, но почему-то не может различить лица, только размытое пятно.
У Куроо в руках мяч и ему снова пять лет. Вокруг разносят аромат мамины камелии и дурманы, под ногами шелестит трава.
- Кинь мяч мне, Куроо! - отец возвышается над ним, кажется, улыбается и смотрит так снисходительно, как смотрят на ничего не смыслящих маленьких детей, - Это просто, давай!
Куроо отчего-то счастлив и это счастье наполняет его целиком, от корней смешно топорщащихся волос и до кончиков пальцев босых ног.
Он оборачивается, смотрит на маму, которая, в своём богато украшенном, расшитом золотом платье, расположилась на берегу маленького пруда и кидает ярким рыбкам кои хлебные крошки.
Женщина подманивает его к себе и Куроо смеётся, бежит к ней со всех ног, позабыв про мяч и падает, зацепившись о подол платья, прямо к ней в объятия. Она смеётся, поправляет пышную причёску в которую собраны её пушистые непослушные волосы и треплет сына за щёку.
- Милый, почему ты не бросаешь папе мяч? - её голос звонкий и наполненный тем же счастьем что и сам Куроо.
Он думает пару секунд, поворачивается и смотрит на размытую фигуру отца за спиной, застывшую среди деревьев.
<b>Тут что-то не так, верно?</b>
- Что не так? - вторит голос матери и Куроо не может рассмотреть её лица за пеленой слёз.
<b>Куроо, что тут не так?</b>
Слёзы катятся по щекам, обжигают горло. Куроо утыкается лицом в складки маминого платья и обнимает её колени. Нос щекочат запахи: духов, цветов и свежескошенной травы.
<b>Смотри внимательней.</b>
Куроо смотрит в прозрачную водяную гладь. Карпы плещутся друг вокруг друга, закручивают спирали и мутят воду, поднимая песок со дна.
- Ты не выращивала дурманы, - говорит Куроо и его голос разит детской досадой, - это были лилии. Это всегда были белые лилии.
<b>Это всегда были белые лилии.</b>
- Милый, почему ты не бросаешь папе мяч?
Куроо чувствует как в груди расползается темнота, до исступления жжёт болью лёгкие.
- Я не знаю, - говорит Куроо, а потом
просыпается.</i>
***
- Тецу, ради всех Духов! Что за херня? - Куроо садиться рывком и голос Бокуто первое, что он слышит, пока мир не перестаёт кружиться.
Голос Бокуто звучит встревоженно, но сам факт того, что этот голос всё ещё звучит, сильно греет душу.
Куроо находит себя лежащим на корне огромного дерева. Акааши рядом, ковыряет палкой костёр и смотрит, как на восставшего из мёртвых, не меньше.
Вокруг разбросаны жестяные банки, пропитанные кровью тряпки и ещё чёрт знает что, у Куроо под головой импровизированная подушка - байка Бокуто.
- Что. Произошло? - вкрадчиво спрашивает благодетель раздающий байки и Куроо медленно моргает, смотрит на него, как на единственную верную единицу пространства.
- Как долго меня не было? - Куроо разминает ужасно затёкшую шею и жмётся ближе к костру.
Акааши приподнимает бровь и подаёт признаки жизни, говорит:
- Около недели.
Куроо давится воздухом и случайно поджигает рукав и без того растерзанной рубашки. Благо, что чёрной, грязи почти не видно, а вот жилет и сапоги безнадёжно испорчены.
- Около недели?
Бокуто накидывает ему на плечи свою огромную байку, честно отслужившую срок подушкой и усаживается рядом, принимается беспокойно ворошить костёр. Куроо хлопает его по плечу.
- Что произошло за это время? - беспокойство стискивает стальными обручами грудь и дышать становится мучительно трудно.
- Мы не знаем, - отвечает Акааши, - шли за вами, а когда решили нагнать - вокруг один туман. Не знаем даже, сколько точно там проходили пока не наткнулись...
Куроо кивает и чешет поросшую колкой щетиной щёку, уютнее кутается в мягкую шесть кофты.
- На что?
- На твоё тело. - угрюмо отвечает Бокуто и бросает палку в костёр.
Огонь радостно шипит, облизывает сухую древесину, пощёлкивает.
- Моё тело?
Бокуто кивает.
- Мы шли по этому сраному полю и нашли тебя в траве случайно, - Бокуто смотрит на свои ладони и сжимает их в кулаки, - бро, ты не понимаешь. Это было тело. Труп.
Куроо переводит взгляд на притихшего Акааши, который даже не двигается и пихает Бокуто плечом, чтобы он продолжал.
- Ты не дышал, - он вытягивает ноги и потягивается, будто сгоняет с себя наваждение, - ты был мёртв, Куроо. Был мёртв целую неделю, мы не знали, что делать, но нашли это место.
Куроо задирает голову и обводит взглядом огромное дерево, на корнях которого они и разбили импровизированный лагерь. Листья гулко шелестят высоко над головой, почти сливаются в единую массу, раскинутыми ветвями закрывая ни на йоту не посветлевшее небо.
- Почему здесь? - спрашивает Куроо и это вообще не то, что он должен спрашивать, но пускай будет.
- Сами посмотрите, - Акааши кивает на зияющую черноту за пределами дерева.
Куроо пыхтит, но поднимается. Внизу, между корней по прежнему стелется туман, закрывает собой даже высокую траву, но плотным кольцом, как воронку, обтекает дерево, будто остров в океане. Куроо мерещатся тени внизу, но плотная дымка скрывает их под собой.
- Это ещё не всё, - Бокуто подходит со спины как всегда неслышно, сжимает в руке горящую головешку из костра, - смотри сам, - и бросает её вниз.
Угли искрами разлетаются под ногами и, ни на секунду не освещая землю, теряются в болезненной белизне. Куроо ёжится и просовывает руки в широкие рукава байки. Жилет, выглядывающий из под неё, выглядит, как самая нелепая юбка, которую Куроо доводилось лицезреть.
Они возвращаются к костру под пытливый взгляд Акааши.
- Теперь твоя версия истории, - говорит Бокуто и, - ей-Богу, бро - смотрит, как на идиота.
Куроо замолкает, пытается собраться с мыслями.
"Мир Духов отстойное место и нет, там не было зайчиков с крылышками и поющих зверюшек, лезущих из-под каждого камня, между тем, поболтал с богиней-призраком, погонялся за тенями, разорвал ткань пространства, а потом меня швырнуло в детство", ну да, ага, как же.
Шуток про то, что он и так недалеко интеллектом от пятилетнего ушёл не избежать, но Бокуто выжидающе сверлит его взглядом. Куроо открывает и закрывает рот, когда раздражение достигает пика, выдаёт только ёмкое:
- Это пиздец.
***
- Погоди, так этот чёрный чувак, типа, дал тебе знание о будущем? - Бокуто смеялся долго и громко, а сейчас, опираясь на колени, смотрит полными слёз глазами.
Куроо фыркает, но Акааши, до этого изредка вставлявший односложные фразы, перебивает.
- Мне кажется, что это вроде ключевых событий.
Бокуто хмурит кустистые брови и Куроо не нравится эта его складка, прорезающая лоб.
- Ключевых событий? Типа важных шпаргалок?
Акааши стряхивает с лица грязные волосы и выглядит как человек, у которого сейчас начнётся нервный срыв.
- Я хочу сказать, - устало тянет он, - что, возможно, эти случайные картинки несут в себе что-то важное.
Бокуто кряхтит, двигается ближе к костру и весь подбирается, как перед атакой.
- Это может плохо кончиться, - ловит недоумевающий взгляд не менее недоумевающего Куроо, - я к тому, что вряд ли эта чёрная хреновина несёт свет и радость всему живущему, так?
Акааши кивает и блики от костра пляшут в его уставших тёмных глазах.
- Так может это приманка или вроде того? - заканчивает Бокуто и трёт лицо.
- Тогда очень глупая приманка, - опровергает Акааши.
- Оно, чем бы это ни было, - продолжает Куроо, - не глупое. Скорее наоборот - высокомерно умное и знает об этом. - он взмахивает рукой и огонь костра, повинуясь движению, следует за ладонью. Искры складываются в вытянутый силуэт человеческого тела, зависают в воздухе и рассыпаются, взлетают высоко к кроне дерева, - Оно знает, что мы будем думать об этом и почему-то, мне кажется, что какое бы решение мы не приняли, оно будет знать и будет ждать этого.
Бокуто тяжело вздыхает и напрягается. Куроо видит мелькнувший в его глазах испуг, который тут же тонет в янтарной радужке и понимает.
Им всем страшно.
Страшно до усрачки, до трясущихся коленей.
Они в диком блять ужасе от происходящего.
Акааши разрушает тишину, его голос, как свежий ветер в насквозь прокуренной комнате, ослабляет возникшее в воздухе напряжение.
- Из произошедшего мы понимаем, что? - он ведёт плечами, разминает застывшие камнем позвонки, - Туман играет с нами, время определить невозможно, у Куроо-сана в голове шастают тени и рвутся вселенные, а всё что у нас осталось - это два яблока и нож, который светится в темноте.
Бокуто переглядывается с Куроо и они оба ошарашенно переглядываются с Акааши.
Ну точно. Всё это выбило его из равновесия.
Не самого хрупкого душевного равновесия, хочется добавить Куроо, но он отчего-то молчит.
Что-то во всей этой нервной и наполнено скептицизме тираде не даёт ему покоя.
Например:
- Чёртов лес.
- Чёртов туман.
- Чёртовы тени.
Но:
- Ты сказал, что я был в отключке около недели, верно? - переспрашивает Куроо и Бокуто понимает ход его мыслей быстрее, чем Акааши успевает кивнуть.
- Мы считаем, - отвечает он и выглядит смущённым, - считаем часы по-очереди. Так проще...эм...
- Не сойти с ума, - заканчивает Акааши.
Куроо опускает подбородок на грудь и глухо стонет в собственные ладони.
- Мы можем поговорить об этом позже? - с надеждой спрашивает он у Бокуто и тот кивает, устало, без привычной энергичности, резко заваливается на бок.
Куроо чувствует себя побитым и, что странно, утомлённым. Он чуть отодвигается от костра, чтобы во сне ненароком не загореться и плотнее кутается в кофту.
- Я посижу на вахте, - Акааши подбирает с земли ветку - ты совсем не устал? - и снова ворошит догорающие угли.
Когда Бокуто настойчиво трясёт его за плечо на смену, костёр уже почти догорел.
- Просыпайся, бро, - Бокуто тычет его пальцем в колючую щёку, - не выспался на том свете?
- С вами и на этом не поспишь, - бурчит Куроо, но принимает сидячее положение и смотрит почти осознанно.
Бокуто хмыкает, потирает такой же, как и у Куроо, поросший тёмной бородкой подбородок и скрывается в направлении спальников.
Куроо потягивается и вздрагивает на холоде. Костёр, разросшийся, но уже едва греющий, мерно покачивает на углях последние язычки пламени.
Ноги, занемевшие от сна, неприятно покалывают и ноют, когда Куроо бросает последний взгляд туда, где между веток уже мирно сопит в сгиб локтя Бокуто и тихо скрутился рядом с ним Акааши и идёт за поленьями.
Умение Бокуто спать крепко в любой ситуации для Куроо - дар свыше. Хорошо спящий
Бокуто - это здоровый Бокуто. А в этой ситуации они могут доверять только друг другу, пока их маленькое трио не выберется из этого дерьма.
Республиканский город недостижимой мечтой маячит где-то за плотными клубами тумана.
Куроо уныло смотрит вниз, на уходящие в черноту земли корни дерева и роняет полено.
Потому что видит землю.
Потому что чёрная, жирная земля так чётко виднеется под ногами, что Куроо трёт глаза и смотрит ещё раз.
<i>Потому что туман отступил.</i>
Над чёрными, спутанными верхушками деревьев небо медленно светлеет.
***
<i><right>
Все растет изнутри, в тишине,
прерываемой изредка печью.
Расползается страх по спине,
проникая на грудь по предплечью;
и на горле смыкая кольцо,
возрастая до внятности гула,
пеленой защищает лицо
от сочувствия лампы и стула.
Там,должно быть, сквозь сон,
сосны мечутся с треском и воем,
исхитряясь попасть в унисон
придыханью своим разнобоем.
Все сгибается, бьется, кричит;
но меж ними достаточно внятно
– в этих «ребрах» – их сердце стучит,
черно-красное в образе дятла.
Это все – эта пища уму:
«дятел бьется и ребра не гнутся»,
перифраза из них – никому
не мешало совсем задохнуться.
Лес бы должен, как хлеб на дрожжах,
вверх расти, заостряя обитель,
повторяя во всех уголках,
что безумие – лучший строитель.
Продержись – все притихнет и так.
Двадцать сосен на месте кошмара.
Из земли вырастает – чердак,
уменьшается втрое опара.
Так что вдруг от виденья куста
из окна – темных мыслей круженье,
словно мяч от «сухого листа»,
изменяет внезапно движенье.
</right></i>
- Итак, господа, - Куроо обводит взглядом притихшего Акааши и в противовес ему жизнерадостного Бокуто, - как будем отсюда убираться?
Акааши лезет в сумку, почти вытряхивает всё содержимое на шершавые корни и достаёт тугие свитки карт.
- Мы с Бокуто-саном уже обсуждали это, - он кивает на Бокуто, который с громким хрустом уничтожает последнее яблоко и разворачивает испещрённый линиями и кружочками свиток, придавливает его углы пустой консервной банкой, - если судить по пройденному пути, - Акааши ведёт длинным бледным пальцем по бумаге, - мы сейчас вот здесь. - и останавливается на кривом круге.
- Тут только горы, - Куроо присаживается рядом на корточки и сканирует рисунок на котором нет ни одного намёка на зелень, - этого не может быть.
- Мы всё ещё здесь, - Бокуто усаживается рядом и Куроо почти завидует прочности его походных штанов, его давно уже покрылись подсохшими бурыми пятнами крови, грязью и ещё Бог знает чем, - и за всё время понимаем только две вещи.
Куроо смотрит на него выжидающе, почти готов поторапливать с ответами: трудно сказать, когда это место снова накроет туман, а Куроо уверен - он накроет.
- Первая - карта стала бесполезна, как только мы свернули в деревню, вторая - на самом деле мы не понимаем больше ничего из всего этого дерьма.
Куроо хочется закрыть глаза и просто лечь. Закрыть глаза - чтобы не видеть весь накатывающий быстро и с шумом, как волны на берег, пиздец. Прилечь - чтобы это "быстро и с шумом" утопило его побыстрее и желательно безболезненно.
С другой стороны этой удручающей монеты, если закрыть глаза - тебя сожрёт туман, а если прилечь - вообще неизвестная мудотень. Поэтому Куроо прикрывает глаза и думает.
Леса нет на картах. Нихрена нет на картах и если сойти с корней дерева, аки спасительного островка в этом море неидентифицированной мути, можно сойти уже с ума. Куроо его ум дорог и ещё нужен.
- Нужно идти, - говорит Куроо и не верит сам себе, прокручивает слова в голове, как в глазах Бокуто прокручивается мысль, что он идиот.
- Я согласен с Куроо-саном, - Акааши сворачивает карту и вместе с остальными свитками трамбует в сумку. Взгляд Бокуто кочует к нему и останавливается аккурат на лбу, - или вы предлагаете идти когда стемнеет? Может остаться тут навсегда?
Бокуто хмурится, трёт плечо и Куроо вспоминает о чём-то поважнее их тур-похода сквозь лес. Например о том, что не так давно (неделю назад, Куроо, опомнись) всадил в него нож.
- Ты как? - Бокуто цепляется за взгляд Куроо направленный на его плечо.
- В норме, - он задирает рубашку, которую их старая повариха постоянно называла "танчжуан" на старый манер, и демонстрирует открытую влажную рану на плече, - ну вроде как.
Вроде как, Куроо не устраивает увиденное. Пока Бокуто поправляет стоячий воротник и слетевший с пуговки прямоугольный узел - ей Богу, думает Куроо, как ты вообще это носишь и почему одна пола длиннее другой и заканчивается почти у подмышки, ну, бро, ну - Акааши вмешивается в разговор.
- Рана на плече Бокуто-сана не кровоточит, как и на моей ноге, - он закидывает сумку себе на плечо, - но и не заживают. Они просто есть.
- А что насчёт...
- Яд тоже не распространяется по организму.
Куроо кивает, хочет сказать, что, да, всё понятно, но почему-то <i>нихрена не понятно</i>.
- Она даже не болит, - поддакивает Бокуто и показательно поднимает самую нагруженную вещами сумку.
- Ладно, чёрт возьми, хорошо! - восклицает Куроо и встаёт на ноги.
***
Они спускаются с корней опасливо. Почти зашуганно и Куроо рад, что Акааши производит звуки, потому что Бокуто с одним потоком ветра оказывается внизу и при этом так тихо, что хочется в голос кричать.
Куроо думает, что Бокуто компенсирует громкими возгласами и буйным характером свои бесшумные шаги. Ещё когда они были детьми, его частенько не замечали, ненароком пихали и иногда даже подпинывали. А потом Бокуто стал воспроизводить, ну, <i>звуки</i>. Как сигнализация или охранный механизм, что-то вроде того.
Акааши тихо шагает чуть позади - единогласно было решено всегда находится в видимости остальных. Куроо не против, он думает о том, что Акааши единственный среди них, кто не выделяется внешне.
Да, Куроо всё ещё сложно смотреть ему в лицо, любой неподготовленный сначала впадёт в восторг, потом в ужас, Куроо минует эти стадии со стойким чувством восторженности с оттенком зависти, в отличие от Бокуто, который безнадёжно и намертво застрял на стадии восхищения.
Куроо думает не о лице Акааши, а об его одежде: скромных, для такой состоятельной семьи, почти обычных серых штанах, на проверку оказавшихся из хлопка, уходящих в высокие, потёртые и уже повидавшие некоторое дерьмо сапоги по колено и грязной рубашке, перетянутой в талии железным обручем.
В Столице Акааши всегда выглядел опрятно до зубного скрежета. Всё выглажено, убрано, ни одной торчащей нитки, но сейчас Куроо готов подраться с любым, да, Бо, даже с тобой, что вот таким: грязным, замученным, с неаккуратно подкасанными рукавами, растрёпанный, но без единого волоска щетины - Святый Боже у этого мальчишки даже намёка на пушок нет - Акааши выглядит почему-то гораздо более жизнеутверждающе, чем зажатым в аккуратные наряды статуей.
Он идёт рядом и неотрывно, как броненосный-коршун за жертвой, следит за мелькающей впереди макушкой Бокуто. Под ногами хрустит полусухая трава, всё ещё высокая и мерно качающаяся на ветру.
Бокуто останавливается, в окружении осоки выглядит, почему-то, как суслик.Ведёт носом по воздуху и поворачивается обратно к дереву. Куроо подбирается, напряжённо поворачивается к злосчастному дереву и
не видит абсолютно ничего.
- Ты в курсе, что вот так вот резко дёргаться в такой ситуации, - Куроо выпускает застрявший в лёгких воздух через стиснутые зубы, - чертовски плохая идея?
Бокуто хмыкает, но кивает. Куроо снова смотрит на дерево и осознание того, насколько сильно он <i>облажался</i> бьёт не хуже имперского солдата на тренировке.
Потому что дерево - оно так и осталось огромной вышкой среди безликого моря травы.
Дерево - дуб.
И Куроо наотмашь бьёт по голове.
***
- Какого чёрта?! - Куроо разворачивается к всполошившемуся Бокуто и смотрит яростно, почти по-детски обиженно.
- Что? - Акааши подходит ближе, переводит взгляд с одного на другого и тяжело вздыхает, поясняет трущему затылок Куроо, - Это был не Бокуто-сан, я стоял здесь.
- Нет, бро, - Куроо испуганно поднимает руки в примирительном жесте, - я и не думал, что это ты. Ни в коем случае, красавчик, ты что.
Бокуто задорно ухает и хлопает по плечу так, что Куроо позорно покачивается на ногах и снова смотрит на чёртово дерево, которое уже и не кажется таким спасительным.
Теперь, ввиду последних событий, Куроо осматривает поляну ещё раз и по шее невольно взбираются мурашки.
- Вы видите это? - Куроо разворачивается на триста шестьдесят, бегло осматривает окружение.
Бокуто следит за его взглядом и кивает. Акааши смотрит на траву под ногами и порывается спросить, но молчит.
Куроо не может себе представить какого ему. Остаться практически слепым, без возможности использовать хоть толику магии навевает на тоску и горькую ностальгию. Акааши дежурящий у костра дольше всех - ты совсем не устал? - Акааши говорящий тихо и спокойно, освещаемый только блеклым костром - тебе совсем не страшно? - Акааши собирающий все вещи, которые не может нести Бокуто или Куроо - тебе совсем не тяжело? - Акааши пинающий ногами рыхлую, не притоптанную ногой человека землю - тебе совсем не обидно? - Акааши тупящий взгляд в эту самую землю, не позволяющий себе спросить, чтобы не показаться глупым - тебе совсем не интересно?
Акааши обречённо смотрящий за тёмные верхушки деревьев - и ты совсем не жалеешь, что пошёл с нами и попал в эту адскую клетку?
<i>Акааши чувствующий себя бесполезным.</i>
"Нет же, - думает Куроо, - нет, все совсем не так, Духи."
Он открывает рот и тут же захлопывает под пронзительным взглядом Бокуто. Ну, конечно же, ты всё понял гораздо раньше чем я. Не надо - говорит взгляд Бокуто - не делай этого. И Куроо не делает, только весело, мрачно весело, хмыкает - он доверяет Бокуто, который знает Акааши куда лучше и если Бокуто говорит "не надо" - Куроо не сделает.
- Что не так с поляной? - подаёт голос Акааши и выглядит настроенным до грани решительно.
- Посмотри внимательней, - Куроо кивает в направлении тёмной кромки леса, - ты увидишь, что...
- Она круглая, - Акааши смотрит дальше, туда, где края трав теряются в густом подлеске.
- Она идеально круглая, - поправляет Бокуто и снова смотрит на дуб, - а вот это чудное деревце - её центр.
Поляна в диаметре шестьсот футов абсолютно ровной земли, выжженой по краям травы и дуб в центре.
"Никаких причин для беспокойства, - думает Куроо"
И они прибавляют шагу.
***
- Семь-девять часов, - говорит Бокуто.
- Три недели, сынок, - говорит вот тот стремительно удаляющийся дряхлый старик с плетёнкой на сухих плечах.
- Поверить не могу, - говорит Акааши и тяжело оседает на камень.
"Ну точно, - думает Куроо, - мальчик сейчас протянет лапки."
Вообще-то, они проболтались на этом пикнике в духе ужастиков из старого кино три недели и да, Куроо тоже не может поверить. Но факты и до ужаса напуганный мужчина на заре жизни не лгут, говорят обратное и ударится ещё целой головой об этот чудесный камешек - отличная идея. Как правило, все чудесные идеи Куроо летят псу под хвост.
Они вышли из леса с час назад и это ещё одна вещь, которой так просто не поверишь, но очень хочется. В хорошее верится быстрее, в то, что они играли в походников-недоучек на протяжении трёх недель - не очень.
Пока драные сапоги натирают в кровь ноги, Куроо пытается считать, но статистика удручающая, цифры выходят слишком большими, а голова начинает болеть. Он не фанат пережёвывания аксиоматики, но крутить в голове мотивы, которые неустанно, как радио, насвистывает себе под нос Бокуто, отчего-то не получается.
Город появляется вниз по горному склону, когда солнце уже клонится к закату, а у Куроо на ногах мозоли размером с это самое солнце. Ущелье, делящее долину на неравные части, шипит внизу бурной рекой, в которую преодолевая несколько миль вниз по острым камням, серебряными змеями стремятся водопады.
Домишки, со своими извечно красными, как горячая, ещё живая кровь, крышами, отливают черепицами по всему взгорью, богато устланному зеленью трав. На высокой скале поодаль, как изгнанник, расположился маленький храм.
- Наконец-то, - с затаённой мольбой шепчет Акааши, ускоряя шаг и почти скользя на зыбкой почве, мешающейся с камнем, спешит вниз.
В город их пускают без проблем - видно даже посты солдат, обученных военных, не могут узнать в них - избитых, раненых и уставших - принца и его приближённых. Куроо даже не возмущён, для придирок нужны силы, а они иссякли ещё сотню миль назад.