Chapter 12
POV Сохен
Сколько бы я не изводила себя мыслью о парне с гангстерскими замашками и кулоне, который, кстати, ему и принадлежит, дельного насчёт операции по возвращению этой вещицы так ничего в голову и не пришло. Пару недель назад он чуть не утонул, потом его спокойно уволокли, как какой-то мешок с картошкой, куча странных и до ужаса пугающих мужчин, а теперь волшебным образом он беззаботно щеголяет среди стен школы, прогуливает уроки и вроде как дружит с Чонсоком. Где тут какая-либо связь? В голове никак не выстраивается логическая цепочка из этих событий. Самое обидное, что он даже не помнит меня, хотя открыл глаза и промямлил невнятное: "Ты кто?". Это действительно грустно, но я убеждаюсь, что это и к лучшему, ведь неизвестно, что повлекло бы за собой осознание данного инцидента. Вряд ли он отреагировал бы адекватно. Мне хватило сцены в школьном дворике, когда он с криками набросился на Чонсока и стал что-то лепетать про ключи. Он жутко импульсивен, и это до смерти пугает. Честно говоря, больше всего пугает неизвестность, которая как вакуум находится вокруг него. Кто этот человек? В результате чего попал в реку и по каким обстоятельствам оказался в той же школе, что и я, продолжая делая вид, что все прекрасно? Кто его родители? Знают ли они, что произошло с их сыном? Главное, как с ним связан Чонсок? Ни одного ответа и миллион вопросов, которые круглые сутки не дают покоя. А хочу ли я знать ответы? Не знаю. Единственное, что я хочу, это вернуть кулон, который по праву должен находиться в руках хозяина.
Ничего более умного не пришло в голову, чем просто подложить его в рюкзак. Я терпеливо дождалась окончания всех уроков и направилась ближе к раздевалкам возле спортивного зала, где сейчас проходила игра в баскетбол. Совершенно неосознанно я изучила все расписание парня: когда он ходит на дополнительную секцию, в столовую, выходит во двор возле общежития, заходит за угол и прячется, чтобы покурить, куда ходит за кофе и в каких туалетных кабинках скрывается во время уроков. Что касалось его школьной жизни, мне было ведомо все, абсолютно все, но лишь одна странность присутствовала среди этого бреда, творившегося в моей жизни — я так и не узнала его имени. Для меня он так и остаётся загадочным незнакомцем, от которого я тайно благоговею. Как заколдованная, везде хожу за ним попятам, но это не даёт ни результатов, ни ответов на вопросы. Моя нога, наверное, не переступила порог только мужского общежития. Благо, он не замечает моей фанатичной слежки, иначе, не дай Бог, по школе пойдут какие-нибудь гнусные слухи. Мне и так хватает откровенной нелюбви со стороны одноклассников, кроме, пожалуй, Чонсока, но это его обязанность быть доброжелательным ко всем, как старосты, поэтому я не беру его в счёт.
Аккуратно и максимально тихо приоткрыв дверь зала, я увидела, как две команды, постоянно толкаясь, пытались отобрать мяч друг у друга и забросить его в кольцо. На нижней трибуне сидела парочка одноклассниц, заворожённо наблюдавших за игрой. Они, то, не моргая, пялились на полностью мокрые от пота футболки парней, то активно начинали шептаться и хихикать. Среди суеты, криков тренера и грубых комментариев самих игроков перед глазами мелькнула высокая и худая фигура Чонсока. Разгоряченный игрой он в спешке подбежал к трибуне, где лежала сумка, и достал из неё полотенце, а затем ловко выудил бутылку с водой. Он жадно залпом опустошил ее, откинул в сторону и стал вытирать со лба капельки пота. На тот момент с растрёпанными, темными густыми волосами, побледневшей кожей и приоткрытыми, пухлыми, розовыми губами нельзя было не отметить, что он выглядел просто потрясающе. В нем удивительным образом сочетались качества самого ответственного, доброго старосты класса и безумно привлекательного парня с толикой бунтарства. Тренер остервенело засвистел в свисток, и он, скинув с шеи полотенце, вернулся обратно на исходную позицию под восторженные взгляды девушек, сидевших на трибунах. Он встал прямо напротив загадочного незнакомца и с улыбкой о чем-то с ним заговорил. Я поняла, что просто даром теряю время, стоя и в наглую подглядывая, как парни играют в баскетбол. Прикрыв дверь, я отрезвленно помотала головой, чтобы окончательно избавиться от мыслей о Чонсоке, которые так и норовили влезть в голову. В итоге, раскрасневшись, я бросилась в сторону раздевалки, чтобы наконец избавиться от этого чертового кулона.
Я припала к двери мужской раздевалки и, прислушавшись, убедилась, что в ней никого нет. Протиснувшись через дверной проем, я стала сканировать взглядом лежавшие на лавках сумки. Ну и какая из них принадлежит этому странному парню? Вдруг она, как и у Чонсока, лежит на трибуне? Хлопнув себя по лбу, я все же заставила себя закончить начатое и удостовериться, что сумка не тут. Руки стали беспорядочно тянуться к замкам, которые только попадались. На душе стало жутко мерзко, так как я и подумать не могла, что докачусь до подобного и начну шарить в чужих вещах. Я прекрасно осознавала низость своих действий, но мысли о кулоне просто омрачили разум, поэтому словно под гипнозом я готова была подбросить его в нужную сумку и просто смыться. Никаких зацепок о том, что та или иная сумка была именно того парня, не было, так как в них во всех тупо лежал один и тот же стандартный набор: бутылка воды, школьная форма, какие-то медикаменты, полотенца, деньги и, собственно, все.
В углу шкафчиков лежал последний темно-синий рюкзак, и я расстроенно кинулась к нему. Дрожь прошлась по каждому позвонку, как только ухо уловило какие-то шаги и шорох. Дёрнув бегунок замка обратно, я тут же отпрянула, чтобы куда-нибудь спрятаться, но столкнулась прямо лицом к лицу с тем, кого хотела бы видеть, наверное, последним на всём белом свете. Сердце камнем рухнуло в пятки. Я мгновенно помертвела.
— Что скажешь в своё оправдание? — с напускным цинизмом и равнодушием произнес загадочный незнакомец, который теперь несомненно имеет самое худшее представление о человеке, ранее спасшем ему жизнь, — то есть обо мне. Он расслаблено стоял прямо напротив, вертя в руках помятую и мокрую футболку, которую только что снял. Я не позволила себе опустить взгляд ниже его лица, поэтому пялилась в проход позади.
— Я...я...
— Ты рылась в моей сумке?
Его глаза подозрительно сузились. Я не почувствовала в них злости или презрения, нет, скорее, в них читалось...любопытство?
"Так оказывается эта крайняя в углу сумка принадлежала ему!" — отчаянно завопило моё подсознание, и я почувствовала, как побледнела.
— Ты немая или просто прикалываешься?
Лицо парня резко исказилось в раздражённой гримасе. Он остервенело откинул футболку на лавку и приблизился вплотную. Я стала отшатываться назад, но он как назло с каменным лицом упорно продолжал наступать, пока моя спина не соприкоснулась с шкафчиками, холод от которых нещадно стал плавить последние остатки разума. Я упивалась страхом, но когда этот сумасшедший резко поставил свои руки по обе стороны от моего лица, лишив всех шансов на побег, у меня подкосились ноги. Честно говоря, я думала, что потеряю сознание прямо на месте не только от того, что пала ниже некуда, но и от того, что его глаза находятся в паре сантиметрах от моих и норовят испепелить своим взглядом. Я осмелилась взглянуть в них и утонула, утонула навсегда и безвозвратно. Захотелось закричать о помощи, но я захлебнулась в них. Это были те же необычайно светлые, но мертвые глаза, как тогда возле реки.
— Что ты искала в моей сумке? — зашипел он, и я почувствовала всем телом, как его руки напряглись. — Говори честно, иначе я найду способ, как развязать тебе язык.
Я сглотнула и закрыла глаза. Мне хотелось, чтобы это все было просто чудовищным сном, который вот-вот исчезнет с пробуждением, но нет, этот чокнутый не исчезал, как и его жуткий взгляд.
— Думаешь, я не узнаю мотив твоего поступка? В классе всем будет очень интересно узнать, что в школе завелась воровка, которая тягает мужское белье из спортивных раздевалок. Как тебе новость, а? — язвительно хмыкнул он. Его ладонь легла мне на щеку, и я резко дёрнулась в бок, мгновенно распахнув глаза. Парень схватил меня за плечо и больно ударил затылком о шкафчики, да так, что разом помутнел рассудок. Спустя секунду молчания он, словно задыхаясь, сказал:
— Что это на тебе?
Взгляд был прикован к моей шее, на которой висел кулон, выбившийся из под белой рубашки. Страх сковал тело, и я приготовилась к самому худшему. Теперь он все вспомнит. Он должен все вспомнить.
— Я тебя спрашиваю: откуда эта вещь на тебе?!
Его бешеный крик стал отдаваться эхом у меня в голове, отчего я зажмурилась.
— Эй, Юнги, я не оставлял у тебя свой...
В этот момент в раздевалку вошёл Чонсок, который недоуменно замер в дверном проходе. Я тут же повернула голову и встретилась с его застывшим пустым взглядом. В течение нескольких секунд он смотрел на меня с какой-то отрешенностью, но, прочитав на лице искаженный крик мольбы, он тут же перевёл невероятно злой взгляд на Юнги, имя которого теперь высеклось в моей памяти, как заповеди на скрижалях. Он, не отрываясь, продолжал смотреть на меня, будто Чонсока и вовсе не существует. Я в ужасе вздрогнула, когда он одним ловким движением руки сорвал с шеи кулон, цепочку которого я только недавно починила. Он отпрянул и с силой сжал его тонкими фалангами пальцев, закусив при этом губу. На его лице мгновенно отразилось безумное страдание.
— Ты какого черта тут вытворяешь?! — набросился на него Чонсок, тут же схватив за плечи. — Совсем с ума сошёл?
— Следи за своими подружками, Чон, — злорадствуя, прогремел голос Юнги. — В следующий раз, когда будешь с ней развлекаться, будь бдителен, а то вдруг она украдёт у тебя что-нибудь, например, твои яйца.
Он ухмыльнулся и тут же оттолкнул обезумевшего Ли от себя, вылетая из раздевалки. Я продолжала с неведомой силой вжиматься в шкафчики, будто удалившийся уже Юнги по-прежнему продолжал стоять рядом. В глазах потемнело, и я отпустила все напряжение, обессиленно упав Чонсоку прямо в объятия.
***
Наступил вечер, и Сохен готовилась покинуть ресторанчик, но прежде должна была вынести скопившийся на кухне мусор из под продуктов. С силой она утрамбовала его в большой черный полиэтиленовый мешок и поспешила на улицу. Прохлада защипала её порозовевшие щёчки и заставила быстрее двигаться вперёд. Родители ещё час назад уехали, поэтому девушка осталась одна наедине со всеми заботами и была благодарна, что близким не придётся наблюдать за её убитым лицом. Мама, если бы заметила её нервозность и глубокую погружённость в себя, явно не удержалась бы от вопроса. Она наивно полагает, что у дочери школьная жизнь проходит самым гладким образом, поэтому постоянно ходила с лицом наисчастливейшего человека на земле. Сохен тоже ходила с таким лицом до поры до времени, но как только испытала на собственной шкуре насмешки со стороны одноклассников и далеко нелестные комментарии человека, который так глубоко запал ей в душу, сразу поняла, что её мечты о весёлой, беззаботной школьной жизни разбились в пух и прах. У неё не будет ни друзей, ни знакомых, так как теперь будет слыть безумной воровкой, копающейся в мужском белье. Что думает о ней Юнги? Считает её дешевой девушкой самого отъявленного поведения? Мысль об этом вызывала болезненный душевный трепет. Не так себе она представляла их первую встречу, совсем не так. Ей хотелось помочь, но вместо благоприятного исхода она теперь упивается собственным стыдом.
Она быстро перебирала ногами и зашла за угол кирпичного дома, где располагался большой мусорный бак. Избавившись от пакета, из её глаз вырвались непрошеные горькие слезы. Невыносимая досада била железным молотом изнутри. Как ни старалась она смаргивать и утирать слезы, ничего не помогало. Лицо стало совершенно мокрым, а платка под рукой не было. Сохен чувствовала себя до безобразия ничтожной и...грязной, грязной от макушки до пят.
Она вышла из-за угла и направилась обратно в тёплое помещение, продолжая все так же вытирать раскрасневшееся от слез лицо. Неожиданно она увидела перед собой знакомый стройный силуэт, и ей не составило труда понять, что прямо перед входом в ресторанчик стоял Чонсок, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу и любопытно заглядывал в окна. "Ущипните меня, — подумала про себя замершая девушка. — Что он-то здесь делает?" Стыд обуял её ещё больше. Она не смела показываться ему на глаза. Ей захотелось развернуться и спрятаться за угол, где заканчивалась улица, но парень вдруг повернул голову как раз в ту сторону, где она стояла. Он тут же узнал темно-русую и замахал обоими руками. На его лице появилась какая-то по-детски наивная улыбка. Сохен ожидала совсем иной реакции после случившегося инцидента, поэтому расценила её, как возможность все-таки подступить к парню и поговорить, но Чонсок не заставил себя ждать.
— Привет.
Его лицо смягчилось, и несколько темных прядей спали на лоб. Сердце девушки непозволительно быстро забилось, поэтому она поспешила поскорее скрыть заплаканные глаза под густыми ресницами.
— Что ты здесь делаешь?
— Мы же вроде договаривались, что я мог бы помогать тебе, — с удивлением произнес он, не ожидая такого резкого ответа.
— Шутишь, должно быть? — надломленным голосом сказала Сохен и не побоялась поднять свои стеклянные, прозрачные после плача глаза, в которых так заманчиво отражались огни ночного города. Чонсок заворожённо глядел в них, и его сердце тоже невольно стало пропускать быстрые удары, а язык прирос к небу.
— Почему же? Я не стал бы так шутить.
— Это глупо, Чонсок. Я не нуждаюсь в ничьей помощи. Не знаю, как ты выведал адрес, но уже поздно, поэтому советую отправиться обратно в общежитие. Уходи.
Она обошла парня вокруг, но тот твёрдо спросил:
— Ты так ведёшь себя из-за того, что произошло сегодня в раздевалке?
— Лучше забудем об этом. Не хочу вспоминать.
— Я не подумал о тебе ничего дурного, Сохен, — как-то жалобно протянул Чонсок. — Я поговорю с Юнги и все улажу. Не знаю, как ты оказалась тогда в мужской раздевалке, да ещё и с ним, — Он явно намекал на нелицеприятную позу, в которой они стояли возле шкафчиков, отчего Сохен стало ещё более омерзительнее, — но не виню тебя ни в коем случае, слышишь? Я больше, чем уверен, что он сам виноват в той ситуации. Он больше не посмеет даже коснуться тебя. Ты веришь мне? Веришь?
— Нет, не говори ему ничего! Даже не упоминай! Не скажешь? Обещай мне!
Девушка тут же кинулась к Ли, который смотрел на неё, как на какую-то сумасшедшую.
— Ты боишься его? Он что-то сделал тебе? — грозно шипел парень, и вены на его шее мгновенно посинели и вздулись.
— Нет, он просто... просто...
Сохен вяло приблизилась и робко уперлась лбом ему в грудь.
— Я могу доверять тебе?
Парень немного растерялся, но тихо приобнял обессилевшую девушку за плечи, и с одурманивающей интонацией успокоил:
— Да, можешь. Ты можешь положиться на меня, Сохен.
Она рассеянно заглянула в его глаза, а потом, не секунды не медля, схватила за руку и повела внутрь ресторанчика. Она выложила ему все, что так долго и удушающе ютилось у неё на душе. На одном дыхании она рассказала и о том, как спасла Юнги и как случайно прихватила его кулон с собой. Она детально описала тех мужчин, которые оттащили её от обмякшего тела, и как теперь порой ей мерещатся эти незнакомцы, якобы следящие за ней в глубине школьных коридоров или на улицах города. Задыхаясь, её слова вылетали одно за другим, пока Чонсок смиренно сидел на месте и, впитывая в себя все сказанное, неотрывно смотрел на испуганное, но до безумия очаровательное лицо, по которому неосознанно продолжали катиться слезы. В его сознании появлялись куча пазлов, упорно не желающих складываться между собой в единую картинку. Мин Юнги стал загадочной фигурой теперь не только для Сохен, но и фактически для самого близкого для него человека в школе — своего соседа по комнате. Он запомнил из прошлого откровенного разговора с Юнги все нюансы: куча ненавистников, желающих смерти, которые бросили тело парня возле железной дороги, влиятельный отец, у которого вот-вот лопнет кошелёк от вложенных в него денежных купюр, но который не в состоянии уследить за собственным ребёнком, счастливое прошлое, связанное с гонками, но нанёсшее глубочайшие раны, и теперь добавилось необъяснимое происшествие возле реки. Он смог подобрать только два пазла от всей картинки. Юнги рассказывал, что потерянный им кулон был подарком покойной матери на день рождения. Теперь стало ясно, почему он ходил такой угрюмый по их общей комнатушке и выворачивал все шкафы. Чонсоку тоже хотелось поделиться всем хаосом, который творился у него в голове, но данное Юнги слово он не мог нарушить ни при каких обстоятельствах.
— Сохен...
— Да?
Девушка подняла заплаканные глаза и выжидающе посмотрела на Ли. Он улыбнулся, хоть и как-то натянуто, и произнес, словно вся исповедь Сохен не оставила в его памяти никакого отпечатка:
— Ты хочешь стать моим другом?
— Другом?
Она откинулась на спинку стула, как громом поражённая, и в непонятках уставилась на собеседника.
— Именно. И как твой друг я тебя прошу: забудь обо всем, что произошло. У Юнги просто не все дома, так что не стоит тратить на него свои нервы. Просто не думай о нем и не приближайся. Обещаешь?
Чонсок вытянул согнутую в локте руку и выставил вперёд мизинец. Сохен сжала губы и в этот момент совершенно потерялась в собственных мыслях. Ей впервые казалось, что Чонсок непоколебимо прав. Она вернула кулон, хоть и не самым верным путём, но все же сделала это. Теперь её и Юнги ничего не связывает, ведь так? Она мысленно согласилась с собой и скрепила свой мизинец с мизинцем друга. Ей несказанно полегчало, но она никак не могла понять, отчего: оттого, что высказалась и не пожалела об этом или оттого, что теперь наконец-то обрела нравственную опору в лице Чонсока?
— Обещаю.
Парень тепло улыбнулся, но вряд ли мог осознать, что у Мин Юнги есть особенное свойство никогда не исчезать из памяти тех, которые когда-либо могли его повстречать.