"Катарсис."
***
Доктор Эллис, уже давно привыкший к своей странной практике, не сразу заметил, как поистине уникальной стала его работа. То, что началось как простое желание помочь тем, кто не нашёл покоя, быстро превратилось в полноценную систему, особый подход к "лечению" призраков. С течением времени его кабинет заполнился необычными "методическими пособиями": списки, схемы, записи бесед, в которых призрачные пациенты заново разбирали свою жизнь, подбирая ключи к завершению того, что их удерживало. И что поначалу казалось случайными находками, постепенно приобрело форму — целую науку.
Первое время Эллис просто обсуждал с "клиентами" их незаконченные дела, давал советы по примирению с былым. Но вскоре он понял: этого недостаточно. Духи всё ещё цеплялись за прошлое, несмотря на всю свою явную готовность "уйти". Тогда он задумался о более продуманной методике. Так родилась идея "упражнений для пересмотра жизни" — чего-то вроде духовной терапии, в ходе которой каждый клиент получал шанс заново "перепрожить" ключевые моменты своей истории. Разумеется, это было не простое повторение воспоминаний: каждое занятие имело конкретную цель, направленную на переосмысление и отпускание внутренних конфликтов.
Постепенно кабинет Эллиса превратился в настоящий "психологический клуб" для духов. И если раньше большинство встреч происходило один на один, то теперь духи приходили группами, чтобы обсудить свои проблемы в компании таких же "вечных странников". Новая группа стала практически "духовной группой поддержки", в которой участники делились страхами, разочарованиями, сожалениями — всем тем, что их привязывало к миру живых. Они начали обретать своего рода единство, почувствовав, что не одиноки в своей борьбе.
Доктор Эллис даже дал своей группе полуофициальное название — "Клуб призрачного покоя". Казалось бы, мироздание шло навстречу этому нововведению: в клубе находились духи всех мастей — от стариков, давно ушедших, но так и не нашедших утешения, до более "современных" представителей, как Морис, бывший здесь своеобразной "звездой". Среди клиентов постепенно установился неписаный кодекс: здесь нельзя судить чужие истории, даже если кто-то из бывших людей вёл себя при жизни так, что у большинства поднимались бы волосы дыбом.
Всё шло спокойно, пока в один из особенно туманных дней не возникла проблема. Эллис, как обычно, выслушивал рассказ своего нового клиента, весьма агрессивного духа, известного в своё время контрабандиста, который поклялся сжечь всех, кто его предал. Несмотря на всё терпение Эллиса, клиент никак не желал отпускать былые обиды, отказывался пересматривать свою жизнь или даже выслушать советы других призраков.
— Этот мир, — заявил он со свирепой решимостью, — всё равно меня предал. Не знаю, чем тут ты мне можешь помочь. Не надо мне твоего прощения, докторишка.
Сдержанно выслушав это, Эллис снова и снова пытался вывести его на осознание, но неожиданно клиент пропал — просто исчез в тени, будто провалившись в пустоту. Странно встревоженный этим инцидентом, доктор задумался: насколько сильным должно быть желание духа, чтобы он отринул все попытки изменить своё состояние? И можно ли помочь кому-то, кто не хочет или не может отпустить свою злобу?
С тех пор проблема стала повторяться: несколько призраков отказывались от лечения, как бы уверяя Эллиса, что его помощь им не нужна. Некоторые даже поговаривали о том, что видят в "мире духов" новое предназначение. Один особенно упрямый клиент даже упрекнул Эллиса в том, что он подрывает "естественный порядок вещей", вмешиваясь в существование, которое должно было пройти своим ходом. Эллис задумался: может, его усилия действительно противоречат какому-то высшему закону?
Однажды ночью, когда доктор Эллис заканчивал свою очередную беседу с новым клиентом — довольно молчаливым духом художника, который искал ответы на вопросы о своём таланте, — кабинет внезапно заполнился странным холодом. Эллис поёжился, ощутив нечто неестественное, хотя был к подобному давно привыкшим. В следующее мгновение дверь открылась, и внутрь вошла высокая женщина в длинном чёрном плаще, её лицо скрывала широкополая шляпа, а на шее свисала тёмная, переливающаяся ткань, будто сшитая из самой ночи.
Доктор Эллис не сразу понял, с кем имеет дело. Лишь после того, как незнакомка медленно подняла руку и холодным голосом произнесла:
— Ты, наверное, понимаешь, кто я, доктор.
Эллис, конечно, был психологом, но нервы его ощутимо сдали. Он кивнул, понимая, что перед ним стоит не кто иная, как Смерть, воплощённая с элегантностью, сарказмом и отчётливой усталостью в движениях.
— Доктор Эллис, — произнесла костлявая, словно протягивая слово, будто оно было последней нотой в её затянувшейся симфонии, — как же много работы ты на себя взвалил. Думаешь, что изменишь эти… остатки жизни?
Эллис сдержанно усмехнулся, всё ещё пытаясь удержать своё самообладание.
— Я просто хочу помочь тем, кто застрял в своих сожалениях. Разве это так уж плохо? Разве у меня не может быть права на помощь?
Смерть посмотрела на него с лёгким, почти сострадательным пренебрежением.
— Плохо? Нет, доктор, это не плохо. Но понимаешь ли ты, что вмешиваешься в естественный порядок? — она медленно шагнула вперёд, и её шаги были бесшумны, но в воздухе оставался едва уловимый аромат земли и лунного света. — Ты нарушаешь баланс, Эллис. Ты позволяешь духам уйти или задержаться по своему усмотрению, но они и так должны были обрести покой, просто следуя своему пути. Не каждый призрак нуждается в твоей… терапии.
Эллис нахмурился, понимая, что этот разговор был далеко не просто визитом вежливости.
— То есть, по-вашему, я должен просто оставить их умирать во мраке?
Смерть хмыкнула, её голос стал холоднее.
— Да, возможно. Считай это естественным процессом. Но вместо этого ты запустил своих клиентов в ту странную игру, где они заново пересматривают свои жизни. И вот ты здесь, доктор, выбирая для них — кто должен остаться, а кто уйти. И потому, что ты сам этого пока не понимаешь, должен тебе сказать… скоро и тебе придётся сделать выбор.
Эллис почувствовал, как ледяной холод пробрался к его сердцу. Смерть, похоже, намекала на что-то, что стоило ему больших усилий осознать.
— Какой выбор? — осторожно спросил он.
Смерть наклонилась ближе, произнесла тихо, едва слышно:
— Прекрати вмешиваться. Или тебе самому придётся остаться здесь… навечно, доктор Эллис.
Эллис вздрогнул, и на мгновение в его мыслях промелькнула перспектива, столь же пугающая, сколь и неизбежная. Остаться навсегда? Он оглянулся вокруг, представляя себя одним из своих клиентов — навечно привязанным к этим стенам, где время потеряло всякий смысл. Жизнь стала бы бесконечным повторением дней, наполненных трагедиями тех, кто уже не дышит.
Он набрался храбрости и посмотрел прямо в пустые, холодные глаза Смерти.
— Я… — начал Эллис, стараясь не выдать дрожь в голосе. — Стараюсь помочь этим людям обрести покой. Они слишком долго мучились, а некоторые даже не понимают, что им нужно. Разве это несправедливо — дать им шанс?
Смерть чуть склонила голову, как бы изучая его, а затем медленно улыбнулась. Это была не зловещая, но наполненная усталостью улыбка.
— Доктор, — с усмешкой сказала она, — ты напоминаешь мне одного юношу, который тоже считал, что можно перехитрить судьбу. Ему пришлось заплатить… о, гораздо больше, чем ты представляешь. Но знаешь что? Пожалуй, я дам тебе шанс.
Эллис почувствовал, как у него отлегло от сердца, но тут же насторожился. У Смерти, как и у его клиентов, были свои условия, и он не был уверен, стоит ли ждать чего-то хорошего.
— Какой шанс? — спросил он.
Смерть сделала шаг вперёд, её тень упала на Эллиса. Холодная, сдержанная улыбка исчезла, уступив место чему-то более мрачному.
— Ты продолжаешь свою работу, доктор. Но если в течение года хотя бы один твой пациент останется здесь против своей воли, если кто-то не найдет покоя, тогда ты останешься с ними навсегда. Никаких возражений. Считай это… испытанием твоей теории о том, что каждый призрак нуждается в психологе.
Эллис едва удержался от возражения. Он понял, что с Смертью спорить бесполезно. Она уже вынесла свой вердикт, и всё, что он мог сделать, — принять его. В конце концов, он всегда считал свою работу чем-то благородным, и теперь настало время проверить себя. Сможет ли он за год помочь всем своим клиентам обрести покой?
Смерть, словно прочитав его мысли, коротко кивнула.
— Мы встретимся ровно через год, доктор. Я бы посоветовала тебе серьёзно подойти к делу. Многие из тех, кто сидит здесь у тебя, ещё больше запутаны и привязаны к своим страданиям, чем тебе кажется. Но… — она сделала паузу, словно собиралась сказать нечто важное, — может быть, ты и прав. Может быть, для кого-то это будет спасением.
И с этими словами Смерть исчезла, оставив после себя ощущение холода и пустоты, как будто часть души Эллиса была вынуждена последовать за ней в небытие. Он медленно сел за свой стол, глядя на пустое кресло перед собой. Мозг его лихорадочно работал, прокручивая новые подходы, сценарии и упражнения. Время начинало течь с новой скоростью: год казался одновременно долгим и слишком коротким.
***
Прошло несколько дней, и, словно по некоему магическому сигналу, клиенты начали приходить к нему чаще. Среди них были и старые знакомые, и новые лица, и каждый казался ещё более загадочным, сложным в своих стремлениях к покою. Но теперь на их пути стояло нечто большее, чем просто невидимые цепи прошлого. Эллис пытался отыскать уникальный подход для каждого, понимая, что его прежние методы уже не справляются. Он расширил свою систему упражнений, добавив нечто похожее на "сеансы преодоления привязанностей" — особые беседы, в которых призраки должны были мысленно "отпустить" своё былое, поочерёдно прощаясь с каждым эпизодом своей жизни.
Тем не менее, не все поддавались лечению. На одного духа, привязанного к старому дому, требовалось неделя разговоров, а на другого — месяцы непрерывных сеансов, где они переживали детство, юность и зрелость, каждый раз выискивая новые причины остаться. Самым трудным клиентом оказался призрак молодой женщины, которая при жизни была влюблена в человека, уже давно ушедшего из мира живых. Она не могла забыть его, и её любовь превратилась в цепи, что приковали её к прошлому. Сеансы с ней были наполнены трагедией и безнадёжностью, и даже самые искренние усилия Эллиса казались бесполезными.
Настал день, когда он усомнился в своей работе. Может, Смерть была права, и некоторые из них никогда не смогут уйти? Он чувствовал себя как бегущий по бесконечному кругу: каждый клиент имел свою историю, и каждая история была уникальной и болезненной. Но чем ближе был день обещанной встречи, тем больше его охватывало отчаяние. И вот, за несколько дней до назначенного срока, к нему снова пришла Смерть.
— Доктор Эллис, — начала она с мягким, почти сочувственным тоном. — Ты хорошо потрудился. Вижу, ты приложил усилия, чтобы каждый из них обрёл покой. Но помнишь ли ты, что не всем это суждено?
Эллис выпрямился, стараясь сохранить самообладание. Глядя в пустые глаза Смерти, он тихо сказал:
— Я сделал всё, что мог. И если кому-то всё же не удалось обрести покой… пусть будет так. Может, даже такие, как они, заслуживают другого шанса, когда-нибудь, в другой жизни.
Смерть чуть улыбнулась.
— Ты прав, доктор. Но есть один человек, который так и не обрёл покой. — Она подняла палец и указала прямо на Эллиса. — Это ты.
Доктор почувствовал, как кровь застыла в жилах.
— Ты уже давно привязан к этим стенам, — продолжала Смерть. — Твои клиенты давно видят в тебе одного из них, и ты сам знаешь, что не можешь оставить их. Даже если бы я дала тебе свободу, ты бы сам выбрал остаться.
Эллис молчал, ошеломлённый открытием.
— Это твой последний шанс, — тихо сказала Смерть. — Прекрати вмешиваться и отпусти тех, кого ты так стремишься "вылечить". Только тогда ты сможешь обрести покой.
Эллис, понимая правду в её словах, кивнул. Он сделал глубокий вдох, чувствуя, как его разум проясняется. Он отпустил своих клиентов, пожелав каждому из них найти свой путь. И, в конце концов, он почувствовал, как его собственные цепи, невидимые, но такие тяжёлые, начали исчезать.
Смерть кивнула с лёгкой, едва заметной теплотой и произнесла:
— Ты сделал правильный выбор, доктор. Теперь ты свободен.
С этими словами она исчезла, оставив Эллиса наедине с собой, но на этот раз — с истинным покоем в душе.