Доверься мне.

Я мигом остыла на несколько градусов и, наверное, это отобразилось на моей коже, осветляя её оттенок на несколько тонов.
Переспрашивать ещё раз было бы глупо, но, чёрт возьми, о чём он просит меня?
Парень немного наклонился вперёд, а я машинально в противоположную сторону, создавая хоть какую-то призрачную дистанцию.

– Господи, Дин, ты бы видела своё лицо, я просто обработаю твои колени, – беззаботная мальчишеская улыбка на секунду ввела меня в оцепенение от непонятки. Он шутит?
Обработать мои колени? Ещё чего?
– А может не надо было бросать меня, как мешок на землю, тогда и не пришлось бы ничего обрабатывать? – с вызовом заглядываю ему в глаза, вздёргивая подбородок, но ребячество гибнет, не успев прижиться.
Правила этой игры явно придумала не я.
– Не паясничай мне тут, задирай свой сарафан, – беспрекословным командирским тоном произнес парень, потянувшись к баночке с перекисью.

Сдалась под прессингом? Возможно. Но ощутив, как подсохшая кровь болезненно стягивает колени я поморщилась, слегка подтягивая к верху подол сарафана. Совсем не высоко, только, чтобы открыть ему доступ до ран.

Кирилл смочил облачко ваты и ещё ближе придвинулся ко мне, нарушая и без того хрупкий купол личного пространства.
– Будет больно, – он улыбнулся, обнажая зубы, так, будто вовсе не о больных коленях говорит и мне в моменте захотелось брыкнуться, ударить его ногой примерно в район его довольного лица.
Я даже представила его приближенную реакцию. Насколько быстро он укажет мне своё место? Насколько быстро придёт в бешенство? С какой скоростью его яд впрыскнется в моё тело?
Отметаю настойчивые мысли, чтобы они ненароком не материализовались.

– Ш-ш, ай, нежнее нельзя? – о боги, это всё меньше походило на обряд излечения и я отобрала у него из рук вату, самостоятельно прижимая к месту повреждения.

Ненадо меня лечить...

– Почему тебя никто не ищет? – неожиданно снова серьёзно. Да что же грёбанные перепады? Он как будто под чем-то. Непредсказуемый. Неуравновешенный. И поразительно проницательный.

– Это... не твоё дело, – язва из меня вышла такая себе. На почве стресса у меня невообразимо теряется весь словарный запас.
– И вообще, куда мы едем? Какого чёрта мы в Польше? – пока он более менее дружелюбно настроен, насколько можно судить по его настроению, надо бы выпытать хоть долю информации. Неведение точно не поможет сбежать.

– А кто сказал, что это твоё дело?
– Я здесь, значит моё! – повышать тон было не скажу, что страшно, но волнительно. И, спасибо, что Кирилл воспринял это не в штыки.
И вообще, мне кажется, что он слишком лояльно к мне относится после всего произошедшего.
– Мы едем выступать, а ты по счастливому случаю с нами, – внутренности выворачивались от его интонаций. «Счастливому»? Желание ударить его с ноги ни на каплю не исчезло. Оно росло пропорционально тому, как закипала кровь в тонких сосудах под кожей.

– И между прочим, концерт начинается уже через четыре часа, не задерживай нас, Дина, – насмешкой, словно мы вовсе не о серьёзных вещах говорим. Словно я глупая девчушка, надо которой можно только подтрунивать.
Больше всего в жизни я ненавижу, когда мою стоимость приуменьшают, выставляя дурочкой.
– Пошёл ты, – со злостью налепив пластырь на колени, словно это они во всём виноваты, я развернулась к окну, завершая разговор своим последним словом.

Глупо? Да, может я и немного дурочка.

Данная мне, эфемерная свобода слегка расслабила бдительность и я даже приняла от него еду, аргументируя это для себя тем, что сандвич запечатанный и отравить меня не получится. А без еды организм не будет функционировать в полную силу.

Когда живот окончательно перестал урчать мы успешно и больше без происшествий доехали к городу. А когда лёгкие сумерки стали неохотно скользить по небу мы добрались до клуба, в котором, собственно, и должен проходить концерт. Я заметно встревожилась, когда рыжий, по имени Костя зашёл в кабину и переглянулся с Кириллом неоднозначными взглядами.

Я косила глаза на свой телефон, лежащий на приборной панели. Не верилось... Как же так может быть?
Парни явно что-то обдумывали, посылая друг другу мысленные сообщения.
Я следила за этой комедией, словно это они разговаривают на человеческом языке, а я инопланетными импульсами.
Видимо, они и правда были очень близкими друзьями, потому что я даже не смогла уловить долю смысла, а они уже о чём-то договорились.

– Ладно, но только потому что она сбежит, если закрыть её в машине, а перед этим разгромит тут всё в щепки, – первым сдался Костя, уходя к остальным, видимо, решая вопросы с аппаратурой, насколько я вникнула в суть разговора.

– А ты со мной идёшь, – уловив момент, пока я отвлеклась на одну из гитар, Кирилл подхватил меня под локоть, уводя к злосчастной спальни, которая утром стала для меня порталом в ад.
Его пальцы подобно жёстким кандалам сжимали руку, да так, что кожа буквально разрушалась в местах соприкосновений.

– Да больно же, ты, что в пещере вырос? Прекрати так хватать! – мы снова вернулись на исходную.

Вся лояльность полетела прямиком к дьяволу.

Кирилл слегка подтолкнул меня к кровати, да так слегка, что мне еле удалось сдержать равновесие, чтобы не рухнуть бездушным телом.
Несколько его махинаций возле шкафа и мне в лицо летят безразмерные спортивные штаны и из того же комплекта толстовка.

– Надевай, чего ждёшь? – никто, спасибо, не собирался наблюдать за тем, как я снимаю одежду и парень развернулся к обратно к шкафу.
– Это ещё зачем? Я не собираюсь становится твоей, шлюхой, как кто-то там вчера выразился, – наверное, от восторженного ступора парень развернулся обратно, а я быстро ухватила руками сарафан, который почти упал к ногам, рискуя оставить меня в одной футболке.
– Эй, не смотри! Изврат! – не торопясь он отвернулся обратно с удовлетворённой улыбкой.
– Думаю, тебе сейчас не надо со мной спорить, если ты не спрячешься в одежде уже завтра весь Киев будет знать где ты и с кем, – задохнуться можно от возмущения!
– И хорошо, значит меня спасут, от.. от, – мысли кидались в голове стаей птиц, которые сбились с маршрута.
Я влетела в штаны, затягивая резинку чуть выше живота, чтобы они, буквально, не упали с меня и подошла впритык к парню.

Впервые. Самостоятельно.

Его плечи разжались и на выдохе он развернулся ко мне лицом, из-за чего мне пришлось принимать воображаемый удар сверху вниз, так как он был на две головы выше меня.
– Дин, ты правда думаешь, что если тебя заметят со мной, то все решат, что я тебя похитил? Они скорее подкинут версию, что ты добровольно прыгнула ко мне в койку и привязалась на несколько концертов в Европе. И тогда, для людей ты взаправду станешь моей шлюхой, – скользя глазами от моего подбородка к лбу, произнёс брюнет. Предельно тихо. Со своим фирменным, дразнящим спокойствием. Вопиюще показывая, насколько ему насрать.
– Пока у тебя нет выбора, – щурясь, словно это ему, а не мне неприятны такие разговоры. Словно это не он сделал наше общение вынужденым.

Общение.

Да какое нахрен общение?

Взаимная ненависть с нотками страха с моей стороны и не более...

– Пока ты останешься с нами. Дальше будет видно, – я стояла с его одеждой в руках, не зная, что ответить.

Это всё адреналин. Не могу мыслить здраво.

– Вы меня просто похитили. Вы преступники. И тебя даже совесть не угрызает. А сейчас говоришь мне «дальше будет видно»? Хочешь через час выйти на сцену, как ни в чём не бывало?
– Да. Я выйду на сцену и разорву этот клуб в ошмётки. Это будет легендарное выступление, – с жутким азартом и блеском в глазах выплюнул мне в лицо парень. Он просто псих...

Я хлопала ресницами, пытаясь придумать что-то в ответ на такую наглость, но последнее слово так и осталось за ним. Я влезла в толстовку, натягивая капюшон по самый нос и проследовала к выходу, словно мне позволят выйти в одиночку.
Зацепляясь кедами за оббивку на полу я дошла до наружной двери. И это был мой максимум. Дальше одной мне нельзя идти, очевидно.
Кирилл нагнал меня, останавливая одной фразой.
– Стоять, – не то чтобы я охотно его слушалась. Не то чтобы мне уже сейчас было страшно, что со мной могут что-то сделать. Но я всё же замерла.
– От меня не отходить. Сейчас это для твоего же блага, – он пристроился рядом со мной плечо об плечо, словно мы вместе на сцену выходим.

Прямо сейчас. Под софиты.

– И ради бога, спрячь лицо за волосами, я не хочу грязных слухов, – ещё один укол в моё эго и мы выходим на открытое пространство.
Вот он смертельный шаг с небольшой ступеньки автодома.

Можно ли назвать моё послушание точкой невозврата?

Вероятно, да.

На почве чего я так легко сдавала позиции с каждой секундой?
Разрушая образ жертвы. Принимая новую «нормальность». Что во мне таится?
Неадекватность на фоне стресса? Обида на родителей, за то, что даже не соизволили узнать, где я и что со мной?
Или это что-то другое?
В какой момент человек начинает понимать, что теряет своё «завтра»? В какой момент жизнь необратимо рушится? Или возможно наоборот приобретает новые смыслы?

Я разрушаюсь или востаю из пепла?

Никто не даст мне ответы на эти сумасшедшие вопросы, пока я сама к ним не прийду.

Мы вышли под палящее июльское солнце бок о бок. Так знакомые люди. Не как те, которые только что бросались оскорблениями и упрёками.

Дима заносил последние предметы аппаратуры через чёрный вход, куда мы с Бледным быстро зашли.

Жар, который натянул на себя чёрный костюм от солнца быстро стал испарятся в холодном помещении гримёрки.
Кондиционеры работали на полную мощность. Всё, чтобы угодить всеобожаемым звёздам.

Тьфу. Захотелось достать свой мозг из черепной коробки и тщательно вымыть под проточной водой, чтобы такие мысли даже не думали больше зарождаться.

– Располагайся, кхм.. чувствуй себя, как дома, – с насмешкой процедил Дима и я наконец отстранилась от Кирилла, с паникой понимая, что мы реально только что шли, как знакомые. Или даже друзья. И меня никто не держал. Никто не хватал за руки. Достаточно было просто несколько слов и я, как шёлковая попёрлась за ним, откидывая в дальний ящик мысли о побеге.

Наблюдая за тем, с каким предвкушением парни настраивают инструменты и проверяют исправность аппаратуры я присела на огромных размеров белый кожаный диван, который дал новый приход мурашек на ногах.

Их жизнь...

Какого это? Быть знаменитыми. Постоянно отсутствать дома из-за ежегодных туров. Практически жить в автодоме и не знать, что такое отдых.
Им это нравится или это всё делается ради денег, такой жизненноважной популярности? В какой момент каждый из них понял, чем хочет заниматься и какой след оставить в истории?

Я наблюдала за тем, как они ловко играли свой репертуар и на несколько секунд упала в транс, восхищаясь музыкой. Да, именно восхищаясь, вам не послышалось. Меня всегда привлекала мелодия. Это что-то от души. Это не зависит от ситуации. Даже, если я оказалась в такой затруднительной.

Уже сквозь стены ощущался запал людей. Крики и безумство сочилось сквозь коридоры, добираясь до гримёрки. На мгновение захотелось оказаться в толпе, подхватывая пыл и страсть фанатов. Давиться от густого, пропитанного потом и эмоциями воздухов и смаковать предвкушение концерта.

Но мои «хотелки» никто не собирался воплощать в жизнь.

– Ну что? Погнали? – парни переглянулись в полной боевой готовности и собрались возле массивной деревянной двери. Я привстала с дивана оглядывая их с ног до головы.
– А я? – сквозящая обида между строк растворилась в воздухе, не долетая до адресатов.
А на что ты рассчитывала, дорогая? Думала, тебя возьмут за кулисы? Допустят к людям в массу людей? Или посадят на вип-место?
Ты здесь никто и границы дозволенного никогда не будут нарушены.

– А ты остаёшься здесь и преданно будешь нас ждать, – Кирилл с блеском в глазах подмигнул мне и уже спустя несколько секунд я услышала проворачивание ключа в замочной скважине.
Вот ублюдки. Ещё и на ключ закрыли.

Со злостью ударив в спинку дивана, я уселась обратно, обхватывая колени руками.

Глаза жгло.

Впервые за долгое время.

Я не плакала даже, когда меня запихивали в грёбанную машину, а здесь, как девчонка села и разревелась.
Я буквально давилась всхлипами, выплёскивая всё накопленное.
В далеке комнаты стояло большое зеркало и я отчётливо видела своё жалкое отражение. И своё жалкое положение.
– Да... Ну.. почему всё так?! – слёзы впитывались в толстовку, но даже такая истерика не помогала выйти всему дерьму наружу. Заметив бутылку коньяка на столе я схватилась за неё, как за что-то спасительное. Дрожащими пальцами я открутила крышечку и прямо с горла отпила несколько больших горящих глотков.
– Грёбанные музыканты! Чтоб вас чёрт побрал! – позже в голове останется только звон стекла, маленькие осколки и стремительно растекщаяся по ковролине жидкость. Все дальшейшие разрушения гримёрки сотрутся из памяти, как по щелчку пальцев. В ушах, кроме собственных криков и музыки из глубины клуба ничего не запечетлилось.

А дальше...

А дальше тишина.

Под толщей сумасшедствия и мыслей я лежала на холодном диване, свернувшись калачиком, пока не услышала отдалённые голоса. Пока меня буквально в последний момент не вытащили за шкирку из собственноручно созданного пузыря эмоций.

– Живая? – рыжая копна волос мелькала перед глазами, а крепкие руки настойчиво трялсли меня за плечо.
Когда помещение уже полностью наполнилось вопящими звуками я приняла сидячее положение, не говоря ни слова.
Кирилл сидел на столе и курил что-то, раздражая меня своим довольным лицом.
Дима всё ещё не выпускал из рук бас гитару, припираясь по поводу того, что его слышно в общем потоке звуков и что бас очень нужен. И бла-бла-бла. Ещё множество бессмысленных разговоров, которые в скорости канули в небытие на фоне резкого взгляда карих глаз.

Между нами создался некий коридор, который отсекал все другие окружающие процессы.

Только мы двое на расстоянии нескольких метров.

Он потягивал дым и разрывал мою плоть в одном месте в районе горла. Тень от его ресниц падала на щёки прикрывая опьянённые глаза. Кирилл осмотрел осколки бутылки возле стены и одним движением спрыгнул со стола, направляясь ко мне.

– Пошли, – вовсе не вопросом, а приказом ошарашил меня парень.
Он не был сильно пьян и это радовало, но решительный настрой на «что-то» вводил в лёгкую тревогу.
Дабы избежать новых синяков на руках я самостоятельно поднялась на ноги и последовала за Бледным.

Мы быстро покинули здание клуба, двигаясь к машине. Я в панике оглядывалась, пытаясь увидеть, что за нами следуют и убедиться, что наедине мы не останемся, но за нами никто не шёл.
– Проходи, – пока я терялась в догадках парень успел открыть дверь, пропуская меня вперёд.
– Ээ.. да.. спасибо, – поиски предметов для самообороны поклекли за собой невнятное бормотание.

Я бегала глазами по панели и вот оно!

Осторожно, так чтобы это скрылось от его глаз, я подхватила обычную шариковую ручку, в надежде, что та сможет мне помочь в нужный момент.

Дверь за нами захлопнулась и, оказавшись в закрытом пространстве я
чётко ощутила запах перегара.

Близилась страшная буря...

Пока Кирилл мялся за мной я молча сжимала в руках, возможно, будущее оружие и зачитывала в уме молитвы.
Те несколько несчастных глотков алкоголя сейчас ощутимо давили на виски.
Я стояла к нему спиной, ожидая нападения. Ждала нужного момента, чтобы всадить эту грёбаную ручку в его горло, получая взамен фонтан алой крови. Разодрать его бледную кожу до гигантских размеров ран.

Наблюдать, как горячо плещется и как рвано вытекает...

– Дин, я хот... – заношу руку и одним махом разворачиваюсь, почти теряя равновесие.
Хлёст кожи о кожу и нон тормозит меня поражая молниеносной реакцией.

Как? Он же пьян...

– Ты меня собралась ручкой зарезать? Весьма унизительная смерть, не находишь? – осторожным движение, словно она и правда превратилась в нож он отобрал её, отбрасывая куда-то на пол.
– Я тут хотел поговорить, но уже сомневаюсь в твоей способности мыслить адекватно, – и даже язык ни разу не запутался. Поразительно.
Опыт не пропьёшь, как говорится?

Не отпуская руки он потянул меня к проходной комнате.
– Держу пари, ты бы не решилась всадить в меня ручку, – в приподнятом настроении заявляет парень, опуская выдвижную лестницу, которая ведёт на верх.

На крышу.

Он ведь даже не подозревал. Даже подумать не мог, что, если вопрос пойдёт о моей жизни, я ни на миг не задумаюсь. Убью. Кровожадно и беспощадно. Растягивая удовольствие.

Он снова пропустил меня вперёд и я покарабкалась наверх, останавливая подкатывающую к горлу, как оказалось, беспочвенную панику.

Убивать и насиловать меня сегодня никто не собирался.

Ярко-алый закат солнца распластался над нашими головами.

Почти такой же, какой могла бы быть его кровь на моих щеках.

Мы сели прямо на железное покрытие, синхронно подтягивая ноги в «бабочку».
Протянутая для меня сигарета была успешно проигнорирована.

– Твои родители не особо волнуются, сколько тебе лет? – всё ещё громкий голос. Ещё разогретый. Ещё с жаром.

– Шестнадцать, – парень покачал головой, словно наконец понимая во что втянул и себя и меня.
– Я не буду говорить со сладкими прелюдиями, потому что ничего пока обещать не могу. Но серьёзное предложение, – он развернулся, осматривая мой профиль, а я не могла набраться смелости посмотреть на него в ответ.
Эти зрительные контакты. Как что-то запретное и неправильное.

– Прийми максимально взрослое решение, пожалуйста, – выдержав небольшую паузу, он продолжил.
– Прямо сейчас я могу купить тебе билет обратно в Украину, отдать телефон, возместить стоимость гитары и это всё окажется для тебя сумасшедшим путешествием в другую страну. Вернёшься к своей прежней жизни. Будешь играть в своём маленьком переходе и мечтать о великих делах, – 
и снова пауза. На этот раз более затянутая.
– Или? – с кричащим интересом протянула я.
– Или я могу поговорить поговорить с пацанами о твоих вокальных данных.

Стоп. Что?

Раз. Два. Три.

Ещё несколько мгновений на переваривание информации.
Нет. Что он только что сказал?

– Ты шутишь? Что это значит? – теперь-то я развернулась к нему лицом. Сейчас не нужно смелости.
– Это значит, что ты можешь стать второй солисткой.