Глава 10. У каждого города свое небо
"Обещаю, что всегда буду забирать тебя из кафе, где ты будешь сидеть с подругами. Обещаю, что буду дарить тебе цветы каждый день. Ромашки. Обещаю, что мы будем смотреть твои любимые фильмы по вечерам. Обещаю, что буду играть в тобой в марблс. И в монополию. И в дженгу. И во все, что захочешь. Обещаю, что буду кормить тебя вкусными завтраками каждое утро. Обещаю, что буду заваривать кофе на нашей кухне для тебя. Обещаю, что мы будем пить чай по вечерам и разговаривать обо всем, что взбредет тебе в голову. Обещаю, что буду до гроба хранить все твои тайны и секреты. Даже самые самые маленькие и глупые. Все до одного. Обещаю, что отдам тебе все свои футболки. И рубашки. Даже самую любимую, потому что тебя я люблю больше. Обещаю, что буду целовать тебя в шею перед сном. Обещаю, что каждое утро будет для тебя добрым и счастливым. Обещаю заплетать тебе косы. Обещаю целовать тебя в лоб, накрывать теплым пледом и приносить тебе малиновый чай, когда ты заболеешь. Обещаю обнимать тебя, когда ты загрустишь. Обещаю, что всегда буду любить тебя. Обещаю. Обещаю. Обещаю. Только приезжай поскорее.
Моей милой, любимой девочке Рози Белл."
Письмо готово. И конверт. Аккуратно клею на него марки из коллекции Рози и провожу по нему пальцем. Хорошо. Интересно, что с ним случится? Куда оно денется, в какой дом попадет? Было бы забавно, если в соседний. Тот, что напротив.
Я отнес письмо к почтовому ящику Рози и вернулся в кресло своей гостиной. Завтра после школы загляну туда и проверю, все ли на месте. Решено. Буду писать ей каждый раз, когда захочу что-то сказать или поговорить с ней. Пусть даже это будет одностороннее общение, но меня это ни чуточки не смущает. Пусть.
Сегодня холодно. Ноябрь шепчет о своем приближении. Почему так ветрено? Сегодня мне даже пришлось натягиватьна себя толстовку. До сих пор в ней сижу. Лень. А дома жарко. Сегодняшний школьный день был слишком длинным. Думаю, вам это знакомо. Это когда ты сидишь на третьем уроке, а твое состояние настольно ущербно, что ты как будто сидишь на седьмом. Благо, их было шесть. До седьмого я бы попросту не дожил. Хотя кому я вру. Дожил бы. Но просто бы упал. Я и сейчас готов упасть. Прям здесь. Я в любой момент готов упасть и лежать, пока какая-то неведомая сила не поддаст мне пинка под зад или не переедет трактором. Тогда я вообще не поднимусь. Чтож. Надо немного развеять свой ум и мысли свои тоже. Пойду и прогуляюсь по парку. Закат уже закончился, на улице темным темнище беспросветное, если бы не фонари, которые стоят через метр. И что я здесь потерял. Лучше бы сидел дома у камина и попивал какао с зефиром. Что мне мешало? Вот скажите мне. А, у меня же нет камина. И какао нет. А вот зефир есть, если мама не съела. Знаете, ночной город все-таки очень красив, но фонари затмевают зведный свет. Это плохо, потому что городские люди, тем более дети, никогда не почувствуют этого тепла и света, которое исходит от ночного неба. Тепла в переносном значении, как вы уже поняли. Пусть они не греют так, как солнце, но под ними я чувствую себя спокойно и свободно. Я чувствую, как мой разум очищается, и я как будто могу сделать все, что угодно. И признаться во всем. Я люблю забираться на крыши зданий и смотреть на ночное небо. Оно греет меня и мою душу. И вам тоже советую глубокой ночью выйти из своих домов и взглянуть вверх. Я знаю, что вы не пожалеете. Когда я впервые показывал Рози мост, который она видела сто раз, то рассказал ей про ночное небо нашего города. А она сказала...
- У каждого города свое небо, знаешь?
- Что ты имеешь ввиду?
- Здесь все совсем по другому. Не так, как там, где я сейчас живу. Там небо суетливое, громкое и бурное, подстать своим жителям. А здесь тихое и спокойное. А еще убаюкивающее. Никуда не торопящееся.
Тогда я просто покачал головой, потому что никогда не замечал этого. Я был удивлен. Я ни разу не задумывался об этом. Наверное, потому, что никогда не уезжал отсюда и не видел других небес. На следующий день мы вновь пошли гулять. Накупили всяких вкусностей: пирог, конфеты, булочки, чипсы, газировку и сок. Залезли на крышу десятиэтажного дома и ждали заката. Я принес свой плед, чтобы сесть на него. Помню, она не взяла кофту, не подумала о погоде, и я накрыл им ее. Этого пледа хватило бы, чтобы сесть обоим, но я все отдал ей. Она закуталась в него и сидела, такая волшебная.
- Тебе идет этот плед.
- Правда? Спасибо.
Она улыбнулась мне. Эта улыбка сияла ярче тысячи звезд, освещавших наше небо. Я сидел на холодной бетонной крыше, но мне не было холодно. Меня согревало ее присутствие. Согревало так, что я забыл обо всем. Даже о том, что замерз. Мы разговаривали обо всем: почему распался Советский Союз, о книгах Джоан Роулинг, о том, как можно решить некоторые проблемы, какой шоколад вкуснее: молочный или белый. Когда солнце совсем скрылось за горизонтом, над землей будто кто-то невидимый развязал черный мешочек и высыпал все-все звезды на небосвод. И даже тогда я не увидел этого. А сейчас я сижу на этом же самом месте, накрытый этим самым пледом, который когда-то обнимал ее. И я увидел. Я увидел то, что она хотела мне показать. Небо тихо засыпало под колыбельную ночи и совершенно обычные вещи становились необыкновенными. Я думал, что небо одно на все города. Оказалось, что нет. У каждого города свое небо. Мы никогда не увидим этой грани, но мы можем почувствовать ее, если очень захотим и проникнемся в омут ночи.
Плед пахнет ею. Он вдоль и поперек пропитан ее ароматом. Ароматом ее духов, которые я так полюбил. Я ненавидел женские духи, как и ненавижу сейчас. Но ее парфюм люблю безвозвратно. Не могу объяснить, почему, но я просто не переношу женских духов. Другое дело - ее запах. В тот вечер, когда я встретил ее с букетом ромашек, и дверь открылась, из дома вылился нежный аромат. Я до сих пор не понимаю, что это. Как ей это удалось? Как ей удалось подчинить меня себя одними лишь духами? Теперь я признаю только их.
Итак, в ту самую ночь на крыше я влюбился в нее окончательно.