Карп в сухой колее

Лекарь Сун продолжал пристально смотреть на Юн Шэня.

— Этот старик долгие годы находится в услужении у семьи Хэ. Ещё свежи воспоминания, как ныне великий генерал Хэ Чуньци, будучи совсем юным мальчишкой, прибегал ко мне в слезах из-за сбитых в игре коленей, — лекарь тянул каждое слово, будто нараспев, уходя в мысли о былом.

Его взор принялся блуждать по комнате, представлялось, он нашёл занятным разглядывать пучки трав, подвешенные под потолком. В свете трепещущего пламени крошечных свечей следы прожитых лет на лице лекаря Суна ещё больше заострились. Они придавали ему вид каменного изваяния — будто бы он мудрец, чей облик запечатлели для потомков.

— Я был тем, кто поддерживал жизнь в четвёртом молодом господине Хэ с момента его рождения. Так неужели ты думал, что я не замечу некоторые изменения? — лекарь Сун пренебрёг вежливыми обращениями и сделал акцент на последнем слове.

Он вновь обратил острый и внимательный взгляд на Юн Шэня так, словно и правда видел его насквозь.

Юн Шэнь никак не находился с ответом, а потому предпочёл молчание. Действительно, кому, как не семейному лекарю, известно больше всего о господине? Тем более если господин болен.

Другие члены семьи Хэ уже обратили внимание на то, как изменился «Хэ Циюй» со дня злополучного происшествия в игорном доме, но никто до сих пор не заявлял об этом вот так просто в лицо. Даже если Юн Шэнь начнёт играть роль избалованного и грубого молодого господина, вряд ли это спасёт положение. Главное подозрение тут вызывало не столько поведение, сколько одна, пусть и маленькая, но значительная деталь.

Его глаза.

Юн Шэнь не имел манеры разглядывать себя в отражении и любоваться своей внешностью. В бытность бессмертным это было бессмысленно — он всегда был в маске, оттого неоткуда такой привычке появиться и после пробуждения в чужом теле. Сейчас он припоминал, что тогда, впервые увидев своё, вернее, отражение Хэ Циюя, приметил оставшиеся от бессмертного облика глаза. Серые, почти прозрачные, как смурной, заполненный облаками небосвод. Эти глаза принадлежали ему, Юн Шэню. Он мог лишь догадываться, какие глаза были у Хэ Циюя, но, если судить по остальным членам семьи Хэ, скорее всего, тёмные, ведь в целом их внешность была типичной для жителей северного государства Жун — тёмные волосы и глаза, светлая кожа, лишь изредка тронутая солнцем.

Глаза есть отражение души человека. Многих демонов, что захватывают чужие тела или принимают чужие облики, можно раскрыть именно по ним. Те, кому недостаёт мастерства иллюзии, попросту не могут скрыть демонические звериные глаза, потому и попадаются. С более искусной нечистью дела обстоят сложнее, но всё равно существует множество способов вывести демона на чистую воду: начиная от зачарованных зеркал, талисманов и заканчивая легендарными мечами, что способны раскрыть истинную сущность.

У Юн Шэня не было духовных сил, чтобы творить заклинания. Он не мог наложить чары на свой облик, дабы скрыть отражение души, что заняла тело четвёртого господина Хэ. Помнится, этот лекарь говорил деве Хэ, что глаза Хэ Циюя изменились в результате травмы. Это, конечно, было сущей глупостью, и ещё тогда Юн Шэнь уловил сомнение в голосе Хэ Цисинь. Она и сама не особо в это верила, но всё же приняла за правду слова великого врачевателя их семьи как единственное объяснение.

Осознание того, что эта ложь лекаря Суна была, скорее всего, целенаправленной, заставило Юн Шэня вздрогнуть.

Кем был этот старик на самом деле?

Сейчас, находясь под внимательным взглядом лекаря Суна, Юн Шэнь чувствовал себя беспомощно, а сердце в его груди билось болезненно быстро. Он не знал, что ему делать, не знал, что говорить и как оправдываться... И стоит ли вообще так поступать.

В этой комнате они были одни. Оставалось только уповать на скорое возвращение барышни Хэ. Юн Шэня раздражало, насколько трусливой была эта надежда, ведь факт того, что его раскрыли, оставался таковым, и отвертеться уже не получится.

Лекарь Сун хитро ухмыльнулся, видя, в какое смятение впал Юн Шэнь, и продолжил говорить:

— В тот вечер в игорном доме Хэ Циюй должен был умереть и он умер, не так ли? Однако сейчас он передо мной. Очень любопытно.

Юн Шэнь продолжал молчать. Слова лекаря о должной смерти Хэ Циюя его смутили, но он не успел развить мысль, ведь дальше услышал нечто совсем неожиданное.

— Я предоставляю тебе выбор.

Старик извлёк из скрытого кармана рукава длинную иглу, больше походящую на стилет без рукояти. Она была толще тех, что использовались для акупунктуры, и гораздо длиннее. Её остриё блеснуло в тусклом свете. Юн Шэнь был уверен, что игла зачарована.

— Ты не демон, не мстительный дух и не обычный человек, — продолжил говорить лекарь Сун. — Хотя на самом деле значения это не имеет. Важно другое — тело, в котором ты оказался, смертно, и ему осталось недолго. Без моих лекарств этот срок крайне мал. Твой выбор крайне прост: в первом случае ты помогаешь мне, а я тебе.

— А во втором? — хрипло спросил Юн Шэнь, решив наконец прервать своё продолжительное молчание.

— Хм, ну тут вариантов больше... Например, принять быструю смерть прямо сейчас.

Юн Шэнь не успел понять, как лекарь Сун оказался так близко. Сухая и жилистая рука сжала его плечо, а к глазу угрожающе близко было приставлено острие иглы. С такого расстояния, пусть и кося взгляд, он сумел разглядеть киноварное узорчатое письмо, расползающееся по светлому металлу. Прочитать было сложно, но Юн Шэнь был уверен, что вряд ли это чары благословения.

Нет, такой расклад его не устраивал.

Ему всё ещё было необходимо выяснить, что же произошло с Небесными печатями и барьером в его отсутствие. Для этого ему нужны были бессмертные заклинатели, связанные с обителью. Си Ин — не лучший вариант для просьбы о помощи, но он был не единственным, в школе Юэлань наверняка должен был быть хоть кто-нибудь ещё из боевых братьев и сестёр Юн Шэня... Наилучшим решением было бы отправиться прямиком в школу.

Тысяча мыслей проносилась в его голове, и, наконец, разум взял под контроль чувства. Почему переживания так легко им овладели? Этот лекарь всего-навсего водил его за нос! Юн Шэнь не верил ни единому его слову.

— Вам не сойдёт с рук, если вы убьёте четвёртого господина Хэ.

— Ты прав, — кивнул Сун, — если я убью Хэ Циюя — вряд ли это так оставят, но если я убью демона, овладевшего им, то это будет совсем другое дело.

— Я не демон, и вы это знаете.

Ему очень хотелось отодвинуться подальше от острия иглы, но из-за поистине стальной чужой хватки было трудно даже пошевелиться. Вот уже второй раз за день он оказывается в такой близи с холодным оружием, и не сказать, что это сильно его радовало.

— А кто знает об этом ещё, кроме нас с тобой? — лекарь изобразил натянутую улыбку, от которой стало жутко. — Благородные заклинатели уже подозревают тебя, они не станут выяснять, где правда, а где ложь. Они и сами рады бы тебя казнить, да побыстрее, им нужно найти, на кого повесить вину за произошедшую трагедию.

То, каким тоном Сун говорил о заклинателях, не оставляло сомнений, что относился он к ним не лучшим образом.

Юн Шэнь хотел не согласиться с этими словами, но... Он понял, что старик прав. Заклинатели не могли не почувствовать, что Хэ Циюй — простой смертный. Единственным, что могло спасти от губительного действия демонической энергии такого, как он, были артефакты или талисманы. Наверняка его обыскивали, пока он был без сознания, и ничего из этого найти не смогли, и тем не менее он всё ещё был под подозрением...

Нападение демона средь бела дня на праздничном шествии, что шло прямо к Запретному дворцу, не могли оставить без внимания. Им нужно было найти виновника в кратчайшие сроки. И этим виновником за глаза объявили Юн Шэня, вернее, четвёртого господина Хэ.

Ситуация и правда всё больше играла против него.

Юн Шэнь почувствовал, как сильно сжали его плечо, казалось, ещё немного — и раздастся хруст костей. Он подавил болезненный всхлип.

— Что вам нужно?

— Проследить за заклинателями. Будешь моими глазами и ушами. Роль подозреваемого тут как нельзя кстати. До прибытия великого генерала Хэ они будут заняты своим маленьким расследованием, в котором ты также примешь участие.

Этот старик безумен!

— Что, если меня раскроют?

— Тогда ты встретишь быстрый и бесславный конец. Придётся постараться, не без этого, конечно.

— Я ведь могу согласиться с вами, а после пойти поведать заклинателям о ваших намерениях.

После этих слов выражение лица лекаря Суна застыло и стало походить на кривую безжизненную маску, его взгляд, исполненный презрения, впился в Юн Шэня. Неожиданно тот почувствовал, как ему трудно дышать. Он невольно схватился рукой за горло, пытаясь освободиться от невидимых оков, но это нечто продолжало всё больше сжимать его шею.

— Если скачешь верхом на тигре — слезть трудно, — резко посерьёзнел старик. От насмешливого тона не осталось и следа. — У меня достаточно способов, так скажем, контролировать ситуацию. Ты ведь был послушным больным и принимал все лекарства, что я давал тебе, не так ли?

Юн Шэнь чувствовал, как начинает задыхаться. Он лихорадочно шарил по шее рукой, не находя причины, почему всё труднее сделать вдох.

— О нашем разговоре не узнает никто, — твёрдо сказал Сун. — Последствия иного в пояснениях, я думаю, не нуждаются. Кивни, если понял.

Он встряхнул Юн Шэня за плечо, и тот мотнул головой в сторону, чудом не напоровшись на иглу. Старик, видимо, удовлетворился этим, и в следующий же момент Юн Шэнь ощутил, как все чувства схлынули единым валом. Он согнулся пополам и зашёлся в громком лающем кашле.

— Есть человек, что обращён к свету, но в его сердце скрыта тьма. Он явно сыграл не последнюю роль в произошедшем. Доселе мне не удавалось подобраться к нему близко, но это сможешь сделать ты.

Юн Шэнь поглядел на лекаря Суна исподлобья, пока пытался отдышаться.

— Должно быть, ты уже успел повстречаться с Клинком Си Ин?

***

Юн Шэнь покинул лекарскую глубокой ночью. Разговор со стариком Суном оставил его в полном опустошении. В попытках переварить всё услышанное, он смог заработать лишь головную боль.

Этот человек... Старик Сун. Или и не человек вовсе, и не старик, важно было другое — он был хитёр и преследовал свои цели. Юн Шэня угораздило обрести надзирателя и палача в одном лице.

Однако больше его волновало другое. Ещё недавно он был готов просить помощи у заклинателей, Си Ина, кого угодно, но сейчас уже не был так уверен. Догадки старика имели смысл, как бы ни хотелось Юн Шэню думать иначе. Случившееся на шествии действительно было из ряда вон выходящим трагичным событием, тогда в городе оказалось довольно много заклинателей Юэлань, и они, даже если бы и были бездарностями, не могли бы не почувствовать приближение демона. Пропустить готовящееся нападение было невозможно.

Неужели некто из Юэлань в действительности посодействовал этому?

Лекарь Сун так и сказал, прозрачно намекая на причастность к делу Си Ина.

Юн Шэнь мотнул головой. Он глубоко вздохнул и опёрся боком о ближайшую колонну, не в силах продолжать путь до покоев. К тому же он понятия не имел, куда ему идти. В эту часть поместья он ещё ни разу не заходил, а ночная темнота, укрывшая собой всё вокруг, не позволяла увидеть хоть какой-нибудь ориентир. От фонарей толку было мало — они, засыпанные снегом, светили тускло, лишь немного приоткрывая полог мрака.

Холодный воздух обдавал тело Юн Шэня подобно волнам разбушевавшегося моря. Он потёр плечи, прогоняя дрожь, и медленно сполз по колонне вниз, усевшись на полу. Впервые с момента пробуждения в этом теле холод волновал его в последнюю очередь. Он так бесконечно устал, что сил сосредоточиться на ощущениях тела не было. Глаза сами собой закрылись. Юн Шэнь прислушивался к безмолвию вокруг. Обычно лишь в тишине он мог почувствовать спокойствие, однако сейчас ворох самых разных мыслей продолжал обуревать его разум. Его внимание скакало от одной мысли к другой, отчаянно хотелось сделать... Что-то. Он не мог оставлять всё просто так и в то же время не знал, как ему поступить.

Он не знал, сколько так просидел, когда в его закрытые веки ударил свет. Руки и ноги успели онеметь от холода. Ресницы затрепетали, и Юн Шэнь слегка приоткрыл глаза, чуть прищурившись. Над ним стоял некто, державший небольшой яркий свет? Должно быть, это был всего лишь бумажный фонарик. Через мгновение плечи стал оттягивать тяжёлый плащ — лицо защекотал мех воротника, а самого Юн Шэня не слишком аккуратно поставили на ноги. Он покачнулся, но завалиться в сторону колонны ему не дали, поддержав под локти. Медленно Юн Шэня повели вперёд... Или же назад? Он не был уверен, в каком направлении двигается, слепящий свет не давал полностью открыть глаза и даже рассмотреть того, кто его в данный момент вёл. Такая резкая смена положения в пространстве отдалась глубокой и пронзительной болью, начинавшейся от головы и заканчивая замершими конечностями. Однако даже несмотря на это, отчего-то Юн Шэнь потерял ощущение реальности происходящего. Он почувствовал, как теряет опору под ногами.

***

Открыть глаза в полной мере он смог лишь следующим утром по удивительному стечению обстоятельств в покоях Хэ Циюя. Юн Шэнь не знал, дошёл ли он сам или же некто довёл его. Воспоминания о том, что произошло, стоило ему покинуть лекарскую, размылись. Мягкие лучи рассветного солнца ложились на его лицо. Юн Шэнь отвернулся от назойливого света и, зашевелившись, медленно отбросил прочь все слои тяжёлых и тёплых одеял, от которых было не продохнуть. Он чувствовал слабость во всём теле. Плечо, что вчера сжимал старик Сун, не иначе как с целью сломать там все кости, неприятно ныло от каждого даже незначительного движения. К своему несчастью, Юн Шэнь понял, что вчерашние события не были сном, и теперь... Ему действительно придётся следить за заклинателями, докладывая обо всём старику.

Он потёр глаза, сдавливая их почти до боли. Юн Шэнь не знал, как относиться к складывающейся ситуации. Си Ин — бессмертный мастер пика Шугуан, как и сам Юн Шэнь. Он обучает учеников в Юэлань, следует пути света, а в минувшей войне с демоническим воинством он храбро сражался на стороне Царства живых. Пусть он и уступал по могуществу Юн Шэню, но всё ещё был достаточно силён. Юн Шэнь никак не мог найти оснований или причин тому, чтобы Си Ин вдруг стал заглядываться на тёмный, демонический путь.

Лекарь Сун сказал, что Си Ин обращён к свету, но в его сердце скрыта тьма.

Была ли это зависть? Желание получить больше силы? Юн Шэнь никогда не понимал, что происходит у этого бессмертного мастера в голове. Он и не пытался до настоящего времени. Но Юн Шэнь знал наверняка одно — если некто вроде Си Ина спутается с тьмой, то не только для Обители Бессмертных, но и для всего Царства живых настанет нелёгкое время.

Юн Шэню необходимо докопаться до истины.

***

Когда в покои привычно вошёл Су Эр по утренним делам, Юн Шэнь уже встал и малыми шагами расхаживал из одного угла в другой. Ему было тяжело, но на месте не сиделось. Услышав, как открываются двери, он повернулся и сразу же взглядом споткнулся об растрёпанного и пышущего недовольством слугу.

— Что... — договорить он не смог.

— Господин! — воскликнул Су Эр, перебивая. Его щёки раскраснелись не то от холода улицы, не то от негодования. Он напоминал нахохлившегося воробья. — Эти заклинатели! Почему они ведут себя здесь как хозяева? Возмутительно!

Юн Шэнь скрестил руки на груди. Никогда прежде он не видел Су Эра в подобном состоянии. Он догадывался, что с Хэ Циюем слуга был близок, потому как в присутствии своего господина позволял себе временами многое. Но после Су Эр всё равно каждый раз одёргивал себя и глядел на господина с опаской, словно прощупывая границы дозволенного. Юн Шэнь же относился к нему без особенностей, так же, как и к другим обитателям поместья, лишь иногда разыгрывая роль молодого господина Хэ.

Вслед за Су Эром в покои влетел уже знакомый Юн Шэню заклинатель. Кажется, его звали Сюэ Чжу. Как и слуги, волосы у него растрепались — высокий хвост съехал набок, а на лице, в уголке губ, расползался внушительный кровоподтёк. Юн Шэнь перевёл взгляд на сжатые в кулаки руки Су Эра и заметил ссадины на костяшках.

— Ты! Да как ты посмел меня ударить! — взвился Сюэ Чжу. — Никчёмный слуга, ты ответишь за это! А ну, немедля пошёл прочь! Шифу велел никого не впускать сюда!

— Мастер то, мастер это! Да кто он такой?! Будь он хоть трижды бессмертным, я ему не подчиняюсь и вам тоже не собираюсь!

— Ах ты...

Юн Шэнь следил за развернувшимся противостоянием как за занимательным представлением, но выносить громкие юношеские голоса, перерастающие в единый раздражающий гул, было тяжело. Когда Су Эр и Сюэ Чжу почти сцепились, он сделал глубокий вдох и со всей силы рявкнул:

— Что вы тут устроили?

От такого резкого тона оба юноши замерли и заторможенно повернулись к стоящему посреди комнаты Юн Шэню. Похоже, они настолько увлеклись собственной ссорой, что действительно забыли, что находятся в господских покоях. Су Эр, поймав раздраженный взгляд Юн Шэня, стремительно побледнел и стушевался. В его глазах мелькнул ужас. Сюэ Чжу же поспешно отпустил слугу, которого успел схватить за отвороты одеяния, и выпрямился, как по струнке, задрав подбородок. Его лицо приобрело высокомерное выражение, отдалённо напоминающее то, какое было у Си Ина временами.

— Ваш слуга вёл себя вызывающе и распустил руки. Такого оскорбления этот Сюэ не мог стерпеть, господин Хэ. Я прошу призвать его к наказанию за содеянное, — холодно сказал он и сложил руки за спиной.

Юн Шэнь только хмыкнул.

— А разве твоё поведение достойно заклинателя? Я думал, что вас учат, как вести себя благородно. Стало быть, твой учитель такой же невежа, как ты? Я сам решу, что мне делать со своей прислугой, — небрежно ответил он.

Пусть это было низко, но он не мог противиться маленькому мстительному порыву сбросить спесь с ученика Си Ина и косвенно с него самого.

— Да вы!.. — запыхтел от злости Сюэ Чжу, покраснев. — Вы не смеете говорить так о бессмертном мастере!

Су Эр ехидно ухмыльнулся, глядя на то, как Сюэ Чжу вновь теряет надменный и собранный образ.

— Да? — протянул Юн Шэнь. — Я всего лишь излагаю вещи, как они есть. Вы пришли в мой дом устраивать беспорядки. И на каком основании меня решили тут запереть?

— Так сказал мастер!

— Значит так, передай своему мастеру, что он не вправе ограничивать меня, в частности пока находится в моём доме. А теперь прочь. Я не оставлю этого просто так, если попадётесь мне на глаза. Вы, заклинатели, гости в поместье Хэ, ведите себя соответствующе, — чеканя каждое слово, проговорил Юн Шэнь и махнул рукой в сторону выхода. — Меня будет сопровождать мой личный слуга, и надзиратели мне ни к чему.

Сюэ Чжу продолжал сердито пыхтеть, переводя полный негодования и в то же время беспомощности взгляд то на Су Эра, то на Юн Шэня. Он ещё не научился держать лицо. Мальчишка, на вид ему было не больше шестнадцати, очень легко показывал эмоции и выходил из себя.

Но всё же воспитание в нём пересилило, и Сюэ Чжу нехотя поклонился.

— Прошу прощения за это нелепое происшествие, господин Хэ.

Он окинул странным взглядом Юн Шэня напоследок, осмотрев его с головы до ног, а после поспешно вышел.

— Объяснись, — коротко сказал Юн Шэнь Су Эру, как только двери покоев захлопнулись.

Его злорадная ухмылка быстро стёрлась, стоило услышать строгий тон. Су Эр замялся, но, не выдержав пристального взгляда Юн Шэня, всё же заговорил:

— Этой ночью госпожа Хэ отправила меня проведать вас у лекаря Суна, но когда я пришёл, вас там уже не было! А потом мне сказали, что отныне вас везде будут сопровождать заклинатели Юэлань, даже сейчас эти... — он был готов выругаться, но вовремя совладал с собой: — В общем, этому скромному слуге пришлось постараться, чтобы прийти к вам сейчас. Они отказывались пропускать меня к вам.

Юн Шэнь хмыкнул, медленно усаживаясь за стол.

— Под «постараться» ты имеешь в виду, что решил ударить по лицу одного из гостей поместья? — буднично уточнил Юн Шэнь, подпирая щёку рукой.

Су Эр смущённо выдохнул. Его взгляд забегал по комнате, похоже, он не находил ответ.

— Но... Они и правда вели себя вызывающе! Их глава школы, шифу этого... Индюка. Какое он право имеет раздавать указания в поместье Хэ?! — в его голосе вновь прорезалось недовольство, но, глянув на наблюдающего за ним Юн Шэня, юноша стушевался. — Этот никчёмный слуга примет надлежащее наказание.

Последнее было сказано тихо. Он глубоко поклонился. Юн Шэнь цыкнул и призадумался.

Так, значит, бессмертный мастер во главе Юэлань. Си Ин ещё и занимал такой видный пост? Это делало ситуацию хуже. Если он действительно был замешан в некоторых тёмных делах или же приложил руку к произошедшей трагедии, то своими действиями мог бросить тень и на других совершенствующихся, даже на пик Шугуан. Не то чтобы Юн Шэню было дело до вопросов репутации, но распри между бессмертными Обители точно не привнесли бы в Царство живых мир и гармонию.

— Наказания не будет, просто... Больше не влезай никуда, — пробормотал Юн Шэнь, массируя виски, дабы прогнать утомляющую головную боль. — Лучше скажи, где Хэ Цимин, знаешь?

— О, первая госпожа Хэ покинула поместье ранним утром и до сих пор не вернулась. Этот слуга не знает точно, куда она отправилась, но из разговоров этот услышал, что она вместе с главой Юэлань сейчас на аудиенции у Его Величества, — заговорщически сказал Су Эр к концу своих слов, переходя на шёпот.

Юн Шэнь вдруг кое-что понял.

— Так, а может, ты слышал что-то ещё? Расскажи мне всё.

***

Иметь личного слугу, а особенно такого пронырливого, как Су Эр, оказалось удобно. Юн Шэнь был почти в полной уверенности, что если Хэ Циюй и занимался плетением интриг в прошлом, то и слугу явно взял в оборот. Слишком уж хорошо тот знал, какая информация важна, а какая — пустой трёп.

За время утренней трапезы Су Эр успел поведать Юн Шэню о том, что заклинателей в целом-то в поместье Хэ остановилось не так уж и много — всего несколько человек. Все они были размещены в южном павильоне, и этому поспособствовала Хэ Цисинь. Остальные заклинатели остались в городе.

Впечатления Су Эра о гостях поместья позабавили Юн Шэня. Тот не преминул упомянуть их надменный внешний вид и не менее надменное поведение. Было странно слышать подобные высказывания от человека, который долгие годы служил не менее чванливому господину.

Из чужих разговоров Су Эр также услышал, что Си Ин был вызван Его Величеством дважды. В первый раз он отправился во дворец со стражей прямо с улицы и пробыл там долго, оттого смог приехать в поместье Хэ лишь глубокой ночью. Сейчас, во второй раз, он взял с собой Хэ Цимин. Ушли они ещё до того, как небо начало светлеть, и до сих пор не вернулись. Помимо них во дворце находился ещё второй господин Хэ, но он находился там ещё со вчерашнего дня, и вряд ли ему удастся вернуться в ближайшее время. Ему, как командиру отряда Императорской гвардии, предстояло хорошенько поработать. Похоже, дело было серьёзным, а император оказался крайне недоволен происходящим.

Юн Шэнь всё же не верил в слова лекаря Суна о том, что заклинатели Юэлань могли повесить вину за произошедшее на первого, кто попался под руку, но... Если император разгневан, ничего хорошего это не сулило. Зачинщика нападения было необходимо отыскать в кратчайшие сроки. Юн Шэню стоило поторопиться, если он желал сохранить голову на плечах.

Он пригубил лекарственный отвар, что принёс ему Су Эр, и не сдержался от того, чтобы сморщить нос. Мерзкое лекарство. Пусть оно и заставляло тело крепнуть, но на разум никак не влияло, и тот по-прежнему оставался в смятении. Юн Шэню нужно было сосредоточиться. К тому времени, как заклинатели вернутся из дворца, он уже должен начать действовать.

Порой, чтобы привести мысли в порядок и настроиться на нужный лад, он часто прибегал к искусствам. Для своего совершенствования он использовал каллиграфию, расписывая объёмные узоры печатей и чар. Он уже пробовал заниматься ею, будучи в теле Хэ Циюя, и результат привёл его в глубокое разочарование: его почерк можно было описать как след весеннего червя и осенней змеи. Руки Хэ Циюя не были способны к изящному письму, и как бы Юн Шэнь ни старался, у него выходили лишь с трудом читаемые каракули.

Следующим, чем Юн Шэнь занимался в бытность бессмертным для успокоения тела и души, — музыка. Стоило мысли зацепиться за это, как в голове вспыхнул недавний сон с поразительно знакомой мелодией. Невольно Юн Шэнь сжал пальцы. В этом доме тоже должен был найтись гуцинь, может, у него получится сыграть? Странно, но, пытаясь сейчас вспомнить, что ему приснилось тогда, ничего, кроме этой музыки, на ум не шло. Было ли это сном или чем-то давно позабытым? Юн Шэнь не знал и предпочёл не сильно задумываться над этим: даже если это и были воспоминания, то не слишком важные. Его больше волновало то, что предшествовало его попаданию в тело Хэ Циюя, но пока ничего из этого временного отрезка он припомнить не мог.

Он вновь задумался об Обители Бессмертных и своём тихом месте там, под снежной сосной. На вершине пика Шугуан плывущие облака, холодный солнечный свет и прозрачный морозный воздух умиротворяли. Если выражаться определениями смертных, то это место он мог бы с уверенностью назвать своим домом. Мысли о том, что его уголок спокойствия остался где-то далеко, вызывали в Юн Шэне тоску.

Сможет ли он когда-нибудь вернуться туда?

Когда Юн Шэнь попросил Су Эра принести гуцинь, тот взглянул на него с сомнением, но всё же не стал противиться и послушно покинул покои, направившись на поиски инструмента. Отсутствовал он недолго и в этот раз беспрепятственно вошёл в покои вместе с завёрнутым в плотную белую ткань инструментом наперевес. Видимо, заклинатели, до этого дежурившие у дверей комнаты Хэ Циюя, решили уйти. Он неуклюже открыл дверь ногой и так же её и закрыл. Юн Шэнь с интересом наблюдал за его потугами. Гуцинь не весил много и не был массивным, если сравнивать с, допустим, гучжэнем, но создавалось такое впечатление, что Су Эру тяжело. Он крепко обхватывал гуцинь, прижимая его к груди, будто боясь, что тот в любой момент может выпасть из его рук. Он держал его как великую драгоценность. Юн Шэнь приготовил место для инструмента на низком столе и ожидал, что сейчас слуга поставит его, но вместо того он замер в нерешительности.

— Господин, простите наглость этого слуги, но, может, не стоит навлекать на себя гнев третьего господина?

Юн Шэнь поднял на него удивлённый взгляд. Тот так и стоял, прижимая гуцинь к груди, не двигаясь ни на цунь.

О чём он говорит? При чём тут третий сын Хэ?

— Этот ничтожный думает... Может быть... — Су Эр замялся. — Не подумайте! Этот слуга не пытается указывать вам, но этот инструмент принадлежит вашему старшему брату, если вы снова подпилите его струны...

— Что за вздор! — вырвалось у Юн Шэня.

Он закрыл лицо ладонью и шумно вздохнул. Похоже, Хэ Циюй был ещё хуже, чем он предполагал. Можно было и догадаться, что, если в этом доме и есть музыкальные инструменты, то наверняка во владении учёного, третьего господина семьи Хэ. Получается, Хэ Циюй в прошлом насолил и ему. Оставалось лишь гадать, откуда у четвёртого Хэ настолько отвратительный и подлый характер и скольким людям в прошлом он уже вот так навредил. Испортить струны столь изящного и дорогого инструмента... Додуматься ведь надо.

— Нет! — ответил он резче, чем планировал. — Я хочу сыграть на нём.

Су Эр замолк на мгновение, глядя так, будто у его господина только что выросла вторая голова. Когда Юн Шэнь устало махнул рукой в сторону стола, он медленно подошёл, освобождая инструмент из ткани.

Юн Шэнь установил гуцинь так, чтобы пятый лад был напротив сердца. Обычно было положено воскуривать благовония, но он слишком резко воспринимал многие запахи, и даже от самых нежных благовоний у него начинала болеть голова, поэтому пришлось пренебречь этим маленьким ритуалом. Он уже обмыл руки, так что мог спокойно приступать к игре, но стоило его ладоням опуститься над шёлковыми струнами, как Су Эр подал голос:

— Может, вы позволите мне сыграть для вас? — осторожно спросил он.

Откуда слуга мог владеть одним из шести искусств?

— Вы ведь... — он запнулся. — Когда мастер Ли занимался вашим обучением, вы ведь всегда отправляли этого слугу вместо себя на уроки. Старый мастер был слеп, тогда вы, кажется, говорили что-то... «Старый слепой козёл не заметит разницы», вот так.

Юн Шэню казалось, что его разочарование в Хэ Циюе достигло крайней точки и падать дальше было некуда, но нет. Поразительно. Отправлять слугу на занятия вместо себя... Может, Су Эр ещё и каллиграфией владел в совершенстве, раз почерк Хэ Циюя настолько отвратителен?

Его руки так и зависли над струнами, он с сомнением перевёл взгляд от них на Су Эра. Но не могло же всё быть настолько плохо? В Юн Шэне оставалась надежда и поэтому он приступил к игре.

Очень зря.

Пальцы неуклюже цеплялись за шёлковые нити струн и не слушались. Не удавалось выполнить ни одной, даже простой техники игры. Поначалу он решил сыграть примитивную короткую мелодию, что обычно использовал для разминки, но даже её было трудно воспроизвести.

Су Эр, слушая немелодичное дребезжание струн, с удивительной выдержкой сохранял лицо. Хотя его взгляд выдавал, что ему крайне неловко наблюдать за потугами своего глупого господина. Наконец Юн Шэнь опустил руки и сложил их на коленях. Вздохнув, он поднял напряжённый взгляд на слугу и нехотя процедил:

— Что ж, раз умеешь, то сыграй мне, но для начала я расскажу, какую песню желаю услышать.

***

В этот день погода была хуже обычного. Ветра были частым явлением в северных краях, они навевались с берегов Недремлющего моря. Слуги поместья Хэ только и успевали подпирать вечно отворявшиеся от внезапных ледяных порывов двери и окна, но одни покои прикрыть было некому. Комнату, где жил четвёртый господин Хэ, многие слуги обходили стороной, никто не желал оказываться рядом со столь гнусным человеком, поведение и выходки которого становились всё хуже и чудаковатее изо дня в день. Все в доме были в курсе, что Хэ Циюй неизлечимо болен, и, как бы это ни было жестоко, многие считали дни и заветно ждали, когда же наконец можно будет надеть белые одежды. За покоями господина присматривал лишь один слуга, под стать своему хозяину, такой же изгой. Но сейчас он меньше всего походил на оного. Ровная и грациозная осанка, сосредоточенный взгляд и руки, уверенно порхавшие над изящными струнами гуциня, извлекавшие ноту за нотой, — со всем этим он выглядел как молодой учёный, если бы ещё его одежды были сотканы не из застиранной и потёртой ткани.

Песня была подобна горному потоку реки. Это было не самое прекрасное исполнение, но оно отлично показывало характер, скрытый за низкопоклонством и повиновением своим господам. Бурная натура, юношеский запал даже в столь безрадостной мелодии, как песня о разлуке, читалось чаяние на лучшее и светлое. Слуга, бесспорно, был талантлив к музыке и упорен в обучении.

От лёгкого дуновения студёного ветра приоткрылась дверь покоев. Песня, что прежде лилась между двумя, получила и нового слушателя. Половицы еле слышно скрипнули, а в дверном проёме промелькнула тень. Тёмные глаза наблюдателя с увлечением разглядывали слугу, что складно перебирал струны, продолжая играть для своего господина.