Глава 5
— Это не может быть правдой, Томас, — металась по пустой гостиной Серпенсес. — Это ведь ошибка, он не может поступить на Гриффиндор, он...
— Успокойся, — вздохнул Розье, сидя на диване. — Шляпа вынесла это решение. Уверен, что ему там сейчас не лучше.
— Но как же...
Не найдя слов, девушка рухнула на противоположный диван, закрывшись руками в своих волосах. Для неё душе было бы быть исключенной, чем студенткой Гриффиндора.
— Ты сейчас всех разбудишь, — закатил глаза Томас. — Я тоже за него переживаю, но мы ничего не можем сделать — лишь поддержать его.
Издав протяжный вздох, девушка резко встала с дивана и подошла к окну. Слишком многое произошло сегодня, чтобы Серпенсес просто взяла и успокоилась.
— Тебе нужно поспать, — произнес Томас, положив ей руку на плечо. — И мне тоже. Слишком много сегодня произошло.
— Мы ведь не отдалимся, — с надеждой в глазах спросила слизеринка. — Пообещай, что...
— Всё будет хорошо, — произнёс Томас, заключив девушку в объятия. — А теперь иди и приведи себя в порядок, завтра ты должна быть лучше всех.
Попрощавшись с братом, Серпенсес направилась в свою комнату. И то ли ей так повезло, то ли Северус постарался, но девушке досталась отдельная комната. Да, она была небольшой, но весьма уютной. Первое, что бросилось ей в глаза — множество дорогой и изящной мебели и большое окно, от чего она отвыкла в Дурмстранге. Кровать девушки была заправлена шелковыми простынями, с вышитым гербом факультета. Такой же красовался и на одеяле. Сил разбирать вещи у девушки не было, поэтому, сходив в душ, девушка переоделась в ночную сорочку, подаренную ей Нарциссой, и улеглась спать. Этот день она действительно могла назвать одним из самых трудных в её жизни. Вот только странные сны не давали ей покоя всю ночь. Казалось, ночь была ещё хуже, чем день. Лишь ближе к рассвету ей удалось провалиться в сон.
Проснулась она ближе к полудню, когда в её комнату кто-то начал настойчиво стучать.
— Открывай, — раздался мужской голос.
Накинув халат, Серпенсес подошла к двери и отворила её. В комнату сразу же вошел Розье.
— Тебя не было на завтраке. Я волновался.
— Спала, — коротко ответила девушка, сев на кровать. — Чувствую себя ужасно.
— Мы должны зайти к Снеггу, а потом можем прогуляться по замку, — предложил ей брат, на что получил согласие.
Он вышел из комнаты, дав девушке возможность собраться. А в это время Долохов сидел в своей комнате, рассматривая колдографию в рамочке, которая стояла на его тумбе. Вчерашнее его появление в гостиной Гриффиндора вызвало настоящий шок у многих учеников. Его сторонились, шептались за спиной. Но Долохову было настолько все равно на них, что он даже не обращал на это внимание. Единственное, что его действительно заботило, так это то, что он впервые за долгое время вновь остался один.
— Ты это, чего сидишь тут? — спросил темноволосый парень, в котором Владислав узнал Симуса Финнигана.
— А что, мешаю? — грубо ответил Долохов.
— Просто спросил, уж больно вид несчастный.
— Не лезь не в свое дело, — грубо произнёс Долохов.
— Тут для тебя нет врагов, пока ты их сам себе не создашь, — настойчиво произнёс парень.
Владислав повернулся к соседу по комнате и удивленно взглянул на него. В его глазах промелькнула искра одобрения.
— Многие осуждают тебя за то, что сделал твой отец, — продолжил Симус, — но я считаю, что сначала нужно дать тебе шанс, а уж потом судить.
— Вы все равно не поймите, — махнул рукой Долохов.
— Возможно, — пожал плечами второй гриффиндорец. — Если хочешь проветрить голову — сходи к берегу озера.
Владислав усмехнулся и, поправив алый галстук, резко встал и направился к двери. За прошедшие три года он так привык к тому, что он не один, что попадание на Гриффиндор было для него, пожалуй, одним из самых болезненных событий. Хотя, как показывал недавний разговор, даже на Гриффиндоре не все питают к нему ненависть. Просто они другие — не такие, как он. И мысли его будет проще осудить, чем понять.
Сбив по пути какого-то младшекурсника, Владислав направился на улицу. Действительно, прохладный берег озера — самое то, дабы немного освежить себя. Место под твой, где они несколько раз собирались вместе, оказалось свободным. Усевшись прямо на холодную землю, он схватился руками за голову, переваривая события минувшего дня. Вчера, после распределения, к нему никто не подошел. А сегодня утром Томас, казалось, не замечал его и вовсе — слишком он был увлечен своим новыми друзьями. А Серпенсес... она, наверное, воплощала в жизнь свой очередной безумный план, не соизволив прийти на завтрак.
— Зачем? — тихо спросил он сам у себя.
И парень действительно не понимал, что толкнуло его пойти в Хогвартс вслед за друзьями. Каркаров бы орал на него, назначил уйму отработок, но не отчислил бы. Вот только в Дурмстранге он бы тоже остался один...
— И как тебе тут? — раздался голос у него за спиной.
Обернувшись, Долохов увидел светловолосого парня с желтым галстуком.
— Пришел позлорадствовать или поглазеть?
— Поглазеть, — усмехнулся тот, — новая зверушка всегда вызывает интерес. И как тебя занесло в Гриффиндор?
— Сам не знаю, — раздраженно ответил Долохов. — Не боишься тут сидеть со мной? Я ведь такой ужасный сын Пожирателя смерти и убийцы.
— А ты ничего и не сделал, чтобы тебя боялись, — беззаботно пожал плечами парень. — Ты не кажешься мне воплощением зла.
— Ты много не знаешь.
— Расскажи, — коротко ответил тот. — Пошли, Долохов, я тебе не враг, пока ты не докажешь обратное. Кстати, — вдруг сказал парень, протянув ему руку, — меня зовут Эрни. Эрни Макмиллан.
Странно посмотрев на нового, кажется, знакомого, Долохов согласно кивнул. Он сам не понимал, почему пошел за пуффендуйцем, почему поддался на его уговоры. Быть может, он просто понимал, что не получился вечно избегать студентов Хогвартса — он сам теперь один из них.
— И вот эти доспехи пнули его под зад, — рассмеялся парень. — Ты вообще тут?
— Да, — коротко ответил Долохов, в реальность. — Понял, с доспехами не связываться.
— Можешь, конечно, попробовать их пнуть в ответ, но Ник тогда тебе жизни не даст.
— Ник? — переспросил Владислав.
— Ваше факультетское приведение. Но лучше зови его «сэр Николас», ему принципиально.
— У нас в замке жил Мастер Франц. Говорят, он всю свою жизнь проработал палачом, — скривил лицо Владислав. — Ужасное приведение было, если честно.
Двое парней продолжали бродить по замку, рассказывая друг другу истории из жизни. Что ж, его новый, кажется, друг оказался из весьма древней чистокровной семьи и был приятен в общении. Но на душе до сих пор скребли кошки. Почему-то...
— А ты не такой ужасный, каким пытаешься казаться, — подытожил Эрни, подходя к Большому залу. — Пойдем?
— Нет, — ответил Владислав. — Мне надо...
Макмиллан лишь пожал плечами, скрывшись за огромными дверьми.
— Владислав, — окликнул его женский голос, который тот узнал бы из миллиона. Навстречу ему шла Серпенсес. — Ты как? Вчера...
— Порядок, — кивнул он, заключив девушку в объятия, — тебе идет зеленый.
— Я переживала за тебя, — вздохнула девушка, покрепче прижавшись к другу. — Эта глупая шапка ещё поплатится за содеянное.
— Тише, Серпенсес, тише, — успокаивающим голосом шептал он. — Быть может, оно к лучшему.
— Что? — переспросил подошедший Томас.
— Моё нахождение на Гриффиндоре, — пояснил Владислав. — Все же Шляпа весьма древний артефакт и ничего просто так не делает.
— Ты ещё грязнокровок защищать начни, — фыркнула Серпенсес, отстранившись от парня.
— Буду, если понадобится, — серьезным тоном сказал Владислав. — Поверь, я сам не в восторге, но если я продолжу им открыто показывать неприязнь, то это сыграет против меня. Для нас будет куда выгоднее, если я буду проявлять лояльность к ним.
— Не стоит, — скривилась девушка. — Это грязнокровки, Владислав, понимаешь?! Они только разрушают наши устои, портя нам жизнь. Разве ты не помнишь, сколько бед они причинили нам?
— Я помню это, Серпенсес, прекрасно помню. Если ты забыла, я тоже вырос без родителей. Мои дядя и тетя сплавили меня в интернат, а не обеспечивали всем, что я пожелаю, — зло сказал Долохов. — И в отличии от тебя, я хотя бы уверен в чистоте своей крови!
Эти слова были необдуманными, но вернуть их назад уже было нельзя. Взгляд Серпенсес мгновенно стал каким-то отстраненным и холодным. Девушка хмыкнула и, быстро развернувшись, ушла прочь.
— Передай ей, что я сожалею, но не отказываюсь от своих слов, — вздохнул Долохов.
— Глупо, — покачал головой Томас. — У тебя отчаяние, у неё слепая ненависть. Она ведь хотела помочь тебе...
— А я дурак, — усмехнулся Долохов. — Сам себя ненавижу, но поделать, увы, ничего не могу.
И хоть Томас понимал и частично разделял позицию своего друга, Серпенсес наотрез отказывалась даже говорить о нём. Любое упоминание о новоиспеченном гриффиндорце было для нее болезненным.
Но ещё больнее для Серпенсес было то, что Долохов, как могло показаться на первый взгляд, на Гриффиндоре без нее вовсе не скучал. Его часто видели в компании студентов с различных факультетов, а пару раз даже с близнецами Уизли. Буквально за несколько недель он изменился настолько, что, по словам Серпенсес, она не узнавала в нём того, кого не так давно был близок её сердцу.
Они оба могли смотреть друг на друга в Большом зале, в аудиториях или коридорах, но никогда бы не попросили прощения — были слишком упрямы и чрезмерно горды. Где-то через неделю после их ссоры Томас передал Долохову о том, что Серпенсес более не желает его знать, а значит и на балл идет не с ним. Это решение далось слизеринке тяжело, но другого выхода она не видела. Владислав затронул самую больную для неё тему — чистоту крови.
Лишь узкому кругу лиц было известно о том, что Лорд Волан-де-Морт является полукровкой. Серпенсес всегда восхищалась Повелителем. Она с удовольствием слушала рассказы своих родственников о самом могущественном тёмном волшебнике двадцатого века. И самый главный вопрос у нее был «Как в те жесткие времена обычный полукровка из приюта смог получить власть над представителями самых знатных семей магического мира?». Путь становления от мальчишки-сироты до великого наследника Салазара Слизерина, чье имя запрещено произносить и по сей день, был для Серпенсес чем-то особенным, чем-то тем, что она, имея больше возможностей, должна превзойти. Ведь не может ребёнок столь великих родителей сидеть в их тени. Говорить должны лишь о её деяниях и величии. И пусть Серпенсес уже сейчас понимала, что мирным и спокойным её путь не будет, но она точно знала, что оставит свой след в истории магического мира.
Но а сейчас юная мисс Блэк сидела за партой, морально готовясь к предстоящему занятию с Макгонагалл, которая страсть как не любит слизеринцев. Девушка скучающе выводила на парте какой-то узор, как вдруг к ней подсел Теодор. Парень лучезарно улыбнулся и поправил свои непослушные и слегка вьющиеся волосы.
— Пойдешь со мной на бал, — произнес он.
Слизеринка насмешливым взглядом посмотрела на своего однокурсника. Она хотела было ответить отказом, как вдруг её взгляд остановился за спиной Нотта — Долохов сидел за партой, прожигая их глазами. Легонько улыбнувшись, она кивнула ему и, переведя взгляд на Теодора, ответила:
— Пойду, Нотт.
Парень лучезарно улыбнулся и, встав, отправился на свое место. Владислав же сделал вид, что подслушанного им разговора не было, однако это ему плохо удавалось. Вот только поделать он ничего не мог, да и не хотел. Он хоть и испытывал вину за сказанное, но где-то глубоко внутри сидела мысль о том, что он прав.
Повернув голову, он увидел, как к нему подсел Эрни — слишком уж хорошо они сблизились за последнее время.
— Сидеть больше негде? — фыркнул Владислав.
— Как видишь, мой недовольный друг, — рассмеялся пуффендуец. — Не сидеть же мне со змеями или твоими львятами.
Долохов вздохнул, понимая, что Макмиллан прав, ведь даже тот, кто всегда был рядом с представителями тех самых «змей», сейчас старался их сторониться. А «львята»... Сам Владислав не любил в них грянул кровь, а вот Эрни напрягал четвертый чемпион Турнира, крип являлся Поттер. Пуффендуец думал, что Избранный захотел лишить славы его факультет, который впервые выбрался из тени благодаря Седрику Диггори.
Отцу Владислав так и не решился написать о том, на какой факультет Шляпа распределила его — знал, что это ему не понравится. И все же Владислав понимал, что этого разговора ему не удастся избежать — когда-нибудь Тёмный Лорд вернётся и освоит преданных ему людей. Именно тогда он и докажет, что Серпенсес была не права и что выгоду можно извлечь даже из его ситуации.
— А вы с ней совсем, да? — спросил Макмиллан, толкнув в бок своего соседа. — Нотт...
— А то я не вижу этого, — со злостью прервал его гриффиндорец. — Я не слепой.
— Знаю пару девчонок, которые пошли бы с тобой на этот бал.
— Удиви меня, — рассмеялся Долохов.
— Аланнис Мэй, — Эрни указал пальцем на светловолосую девочку в синем галстуке. — Чистокровная и отличный дуэлянт. На втором курсе уступала разве что всемогущему Поттеру, но тут сам понимаешь, — усмехнулся Эрни. — И насколько я знаю, её ещё никто не пригласил на бал.
— Тогда я устрою шоу, — зло улыбнулся Владислав и, глядя на Серпенсес, направился к когтевранке.