В доме умалишенных
- Какая же она потрясающая женщина! - воскликнул мистер Бертрам.
Тут я поняла, что дважды ошиблась. Во-первых, на его лице был вовсе не ужас, а восторженное ошеломление, и во-вторых, я в очередной раз позволила собственным чувствам и предубеждениям повлиять на свои выводы, за что меня часто ругали в прошлом. Ничего из сказанного Беатрис не было связано с миссис Уилсон и спиритическим сеансом. Ее устремления и замыслы были вполне практичны - она собиралась упечь в дом умалишенных Ричарда Стэплфорда, тем самым обеспечив Бертраму наследство и статус главы рода. Даже ее желание стать настоящей журналисткой - желание, которым я не могла не восхищаться вопреки своей воле, - имело корыстную подоплеку: она хотела получить доступ на дивертисменты высшего общества с целью найти себе мужа. Разумеется, дело тут было не в деньгах - мисс Уилтон предстояло унаследовать огромный капитал, но, как сказала бы моя матушка, от этого капитала за версту несло типографской краской и торговыми складами. Причина нападения на миссис Уилсон по-прежнему оставалась тайной, зато поведению Беатрис Уилтон нашлось простое объяснение. Стэплфорды принадлежали к новой аристократии, и для меня их титул мало значил, однако для Беатрис Уилтон само слово «леди» перед фамилией было пределом мечтаний. Недаром же она выбрала себе этот смехотворный псевдоним - леди Грей.
- Не думаю, что мое присутствие здесь принесет какую-то пользу, - сказала я Бертраму. - Я не имею ни малейшего представления об устройстве домов для умалишенных или о том, какими им надлежит быть.
- Ты себя недооцениваешь, Эфимия. До того как ты вышла к завтраку, Беатрис сообщила мне, что у нее есть определенные подозрения по поводу этого приюта.
- Подозрения? - насторожилась я.
- Она сказала, что пока не может ими поделиться, дабы у меня не сложилось предвзятое мнение, но просила быть повнимательнее, когда мы там окажемся.
- Вы идете? - крикнула мисс Уилтон. Она уже открыла дверь дома умалишенных, но не успела переступить порог - перед ней вырос джентльмен выдающихся габаритов с явным намерением заполнить собой весь дверной проем.
Мистер Бертрам поспешил на помощь. Очень быстро выяснилось, что экскурсии по заведению не предусмотрены, в том числе за щедрое вознаграждение. На сей раз даже мистеру Бертраму стало неловко, и он густо покраснел, когда мисс Уилтон предложила габаритному джентльмену деньги. Зато подействовала смутная угроза мести со стороны всесильной прессы, и нас в конце концов все-таки проводили в кабинет некоего доктора Франка, пообещав, что он скоро придет. К этому моменту я уже не знала, куда деваться от стыда.
Когда за нашим суровым конвоиром закрылась дверь, мисс Уилтон устроилась в кресле и сняла перчатки.
- По-моему, пока все идет гладко, - заявила она.
Мистер Бертрам пробормотал что-то неразборчивое, а я отошла к стене, на которой висел большой архитектурный план.
- Бертрам, перестань ворчать. Это же не светский визит. Пресса имеет право добиваться сведений любыми средствами во благо общества. Мы, репортеры, - глаза и уши империи.
- Да, Беатрис, но все же служители этого заведения пытаются быть вежливыми.
- А тем временем прячут все следы того, что... В общем, все следы. Пока что я не могу поделиться подробностями.
- Ну разумеется. Однако, если тут все надзиратели такого же телосложения, как наш конвоир, вряд ли нам удастся узнать больше того, что они соизволят рассказать.
- Я умею задавать правильные вопросы, Бертрам. Ты недооцениваешь возможности журналистских расследований.
- Но как вы можете быть уверены в том, что их ответы окажутся правдивыми? - спросила я.
- Я сразу замечу ложь, - надменно отозвалась мисс Уилтон. - А потом копну поглубже. Собственно, тебе все равно не понять.
Парировать этот выпад так, чтобы не скатиться до ее уровня, я не могла, поэтому промолчала и переключила внимание на архитектурный план. Это был вид сверху в разрезе - на нем художник обозначил все помещения и стены под крышами зданий. Оказалось, дому умалишенных принадлежат обширные земельные владения. И удивительное дело - это скорее походило на какую-нибудь ферму, чем на то, как в моем представлении должна была выглядеть закрытая лечебница. По территории были разбросаны многочисленные постройки с отдельными помещениями для мужчин и женщин, а центральное здание на этом замысловатом плане напоминало жилище для очень большой семьи. Вокруг было множество флигелей, беседок и площадок для спортивных игр.
Мисс Уилтон подошла и встала у меня за спиной.
- Здесь нет озера, - сказала она. - Я слышала, что в подобных заведениях все устроено, как в богатых поместьях, но без водоема это совсем не то...
Я озадаченно покосилась на нее.
- Дорогая Беатрис, - поспешил вмешаться мистер Бертрам, - едва ли водоемы уместны там, где живут душевнобольные люди, которые в любую минуту могут...
Мисс Уилтон тупо уставилась на него.
- Не думала, что у дома умалишенных такая огромная территория, - нарушила я неловкую паузу.
- Мы бы с удовольствием ограничились участком поменьше. - На пороге кабинета возник мужчина невысокого роста в опрятном загородном твидовом костюме и в маленьких круглых очках. - Но тогда в окрестностях Лондона трудно было приобрести что-нибудь стоящее.
- Вы доктор Франк? - обернулась к нему мисс Уилтон. - Это немецкая фамилия? - И шепнула нам с Бертрамом: - Всегда нужно заставать собеседника врасплох.
- Нет, но мне часто задают этот вопрос, - ответил доктор Франк на своем безупречном английском. - Столь масштабную коллективную паранойю по отношению к германцам, охватившую все слои населения, я нахожу весьма любопытной. К сожалению, пресса, и ваша газета в том числе, мисс Уилтон, лишь подливает масла в огонь.
«Туше!» - подумала я и немедленно прониклась симпатией к этому человеку.
- Прошу вас, присаживайтесь, - продолжил он. - Постараюсь сделать для вас все, что смогу.
Беатрис коротко представила Бертрама, а я, как компаньонка, и вовсе лишилась этой чести, оставшись для доктора Франка безымянной. После этого мисс Уилтон сообщила о своем желании совершить экскурсию по заведению.
Доктор Франк покачал головой:
- Это исключено. Времена Бедлама давно прошли. Мы, в отличие от домов умалишенных старого типа, предлагаем своим пациентам убежище, защищаем их от внешнего мира, жестокий гнет которого для них невыносим. Здесь не зоопарк.
- Какое удобное оправдание, - проговорила мисс Уилтон. - А кто же надзирает за надзирателями? И кто проверяет, действительно ли их подопечные нуждаются в защите от внешнего мира?
- Члены Комиссии по делам душевнобольных вольны нанести нам визит в любое время без предупреждения, - сказал доктор Франк. - И они нередко к нам наведываются.
Мисс Уилтон, похоже, несколько растерялась.
- Вы, конечно же, слышали про Закон о невменяемости тысяча восемьсот девяностого года? - продолжал доктор Франк. - В нынешние времена просто так отправить на принудительное содержание в психиатрическую лечебницу трудно даже бедного человека, лишенного какого бы то ни было веса в обществе.
- Но домов умалишенных великое множество, они разбросаны по всей стране, и все заполнены пациентами! - заметил мистер Бертрам.
- Вы правы, - кивнул доктор Франк, - весьма прискорбная примета нашего времени. Однако могу вас заверить, что каждый, кого к нам принимают, проходит тщательное освидетельствование, и психиатры, выносящие вердикт, не допускают ошибок.
- Уж не хотите ли вы сказать, что в истории домов умалишенных не было ни единого случая, когда какого-нибудь нежеланного представителя знатного рода помещали на принудительное содержание в клинику, подобную вашей, против его воли? - осведомилась Беатрис.
- В целом можно сказать, что все люди, которые здесь находятся, - нежеланные представители рода людского, мисс Уилтон.
- Я не об этом спрашивала!
- Я понял и хотел бы ответить вам иначе, но это истинная правда: в истории домов умалишенных множество темных страниц.
- Значит, такие случаи бывали!
- Уверяю вас, ни в одной из современных психиатрических лечебниц нет ни единого человека, которому не следовало бы там находиться.
- Но если кого-то на ложных основаниях приняли туда до тысяча восемьсот девяностого года, значит, теперь, спустя двадцать с лишним лет, он уже, вероятно, не сможет вернуться к нормальной жизни? - сказала я.
Все взоры обратились ко мне, и мисс Уилтон неприязненно нахмурилась.
- Вы совершенно правы, мисс... э-э... - запнулся доктор Франк.
- Сент-Джон.
- Мисс Сент-Джон... Вы случайно не родственница Сент-Джонов из Уормингтона? Весьма занятное семейство.
- Кто же признается, что он связан с семейством, которое психиатр считает занятным? - отозвалась я.
Глаза доктора Франка лукаво прищурились за стеклами очков:
- Отлично сказано, моя дорогая. Так вот, повторяю: вы совершенно правы. Длительное пребывание в закрытом лечебном учреждении среди душевнобольных лишит способности освоиться во внешнем мире даже здорового человека. Дом умалишенных - тесный мирок, жизнь здесь бесхитростна, все делится на черное и белое.
- Стало быть, проведя здесь долгое время, люди меняются? Все без исключения? - спросила я.
Теперь уже доктор Франк не стал скрывать улыбку:
- Как приятно встретить человека, наделенного столь проворным умом! Вы ведь принадлежите к обслуживающему персоналу, насколько я понял? Тоже работаете в газете?
- Нет, она не работает в газете, - отрезала Беатрис. - Ответьте на вопрос.
Хорошее настроение доктора Франка мгновенно улетучилось.
- Я бы сказал, те из нас, кому приходится наблюдать распад человеческого разума от горя и несчастий, помутнение рассудка от жестокости внешнего мира, начинают по-иному, возможно более гуманно и великодушно, относиться ко всему роду людскому. - Он опять нахмурился. - Мы заботимся о тех, кто находится на нашем попечении. По крайней мере прилежнее, чем те, кто их сюда поместил.
- Но будучи алиенистом, вы так или иначе стоите в стороне и видите в своих подопечных предмет для изучения? - спросила я. - Мой отец говорил, что о душевнобольных должны заботиться родственники и церковь, вместо того чтобы отдавать их на милость чужих людей.
Мистер Бертрам покосился на меня с удивлением.
Доктор Франк кивнул:
- В словах вашего отца много мудрости. Но дело в том, что большинство здоровых людей не желают заботиться о душевнобольных. Они боятся безумия, как будто оно заразно.
- Но ведь безумие не заразно? - с беспокойством уточнил Бертрам.
Доктор Франк покачал головой:
- Не в том смысле, который вас беспокоит. - Он снова обратил взгляд на меня: - Поверьте, мисс Сент-Джон, я руковожу этой лечебницей в согласии с принципами, которые ваш отец непременно одобрил бы. Мы относимся к нашим подопечным, как к членам одной большой семьи. У нас установлен режим и предусмотрены терапевтические занятия. Спортивные игры и несложный физический труд тоже идут им на пользу - душевнобольные находят удовлетворение и опору для исцеления в чувстве, что они приносят пользу, и даже гордятся собой.
- У вас весьма прогрессивное заведение, - сказала я. - Вы используете много лечебных методик?
- Мало, - опечалился доктор Франк. - Вернее, не так много, как хотелось бы. В основном нам удается справляться с психическими расстройствами, вызванными внешними причинами, то есть разного рода событиями в жизни, такими, к примеру, как рождение ребенка. Затаенные недуги, вызревающие в душе человека, исцелить не так просто, однако мы серьезно работаем над тем, чтобы облегчить бремя наших пациентов.
- Это достойно восхищения, - искренне сказал мистер Бертрам.
- Тот человек, который встретил нас в вестибюле, не слишком-то похож на заботливую сиделку, - заметила Беатрис.
Доктор Франк вздохнул:
- Это дом умалишенных, мисс Уилтон. У наших больных бывают припадки, приступы буйства. И это еще одна причина, по которой мы ограничиваем доступ посетителям. Ради их же собственной безопасности.
- А если я захочу поместить к вам своего родственника? - вдруг спросила Беатрис.
- Вам нужно будет предоставить историю его болезни и два подписанных экспертами подробных медицинских заключения о том, что он страдает душевным расстройством или является умственно отсталым.
- То есть все не так уж сложно, - подытожила мисс Уилтон.
- Члены Комиссии по делам душевнобольных могут освободить человека из-под принудительной опеки, если, посетив его дважды на протяжении нескольких недель, они удостоверятся в его душевном здоровье, - сухо сказал доктор Франк. - В нашей системе исключены злоупотребления.
Мисс Уилтон встала с кресла - видимо, она, так же, как и я, почувствовала, что терпение врача на пределе.
- Вы бы удивились, доктор, узнав, на что способны деньги в моем мире. - С этими словами она покинула кабинет.
Бертрам, пробормотав нечто, похожее на извинения, устремился за ней.
- Мне очень неловко, - сказала я психиатру. - Она... - Я замолчала, так и не сумев подобрать убедительное оправдание поведению Беатрис.
- Она раздражена и фрустрирована, - помог мне доктор Франк. - Развитый интеллект - проклятие женщин в нашу эпоху. Будьте осторожны, дорогая моя. У вас его в избытке.
Мне оставалось лишь развести руками и последовать за своими компаньонами. Нас проводила к выходу невысокая женщина в опрятном фартуке. Она все время улыбалась и твердила, до чего же ей приятно принимать здесь посетителей.
- Она что, из этих?.. - прошептал мне на ухо мистер Бертрам.
- У нее часы и униформа сиделки, - возра-зила я, но не удивилась, что он ошибся, причислив нашу спутницу к умалишенным: женщина демонстрировала чрезмерную жизнерадостность и веселость, которые казались неестественными. Объяснить это можно было лишь тем, что ей приходилось каждый день носить маску оптимизма и бодрости, глядя на человеческие страдания.
Входную дверь для нас распахнул уже знакомый страж. Первое впечатление меня не обмануло - он действительно был огромен и мрачен, - но теперь я рассмотрела этого человека получше: одно ухо у него было расплющено в результате старой травмы и походило на ошметок цветной капусты, а нос был свернут набок. Он стоял слишком близко к дверному проему, и я невольно втянула голову в плечи, постаравшись проскользнуть мимо так, чтобы его не задеть. В этот момент я заметила, как губы великана едва заметно дрогнули в довольной усмешке: он наслаждался своей властью над нами.
Мистер Бертрам вальяжно вложил ему в руку монету и шагнул на крыльцо как ни в чем не бывало - с таким видом, словно мы покидали кофейню, а не дом умалишенных. И это был очень достойный ответ церберу.
- Какое ужасное место, - поморщился Бертрам, когда мы наконец оказались в полной бе-зопасности, рассевшись в экипаже. - Доктор Франк, очевидно, делает все, что в его силах, но атмосфера там гнетущая. А ты отлично держалась, Беатрис.
- Да уж, - отозвалась та, поправляя перчатки. - Тем не менее мне мало чего удалось добиться. В этом заведении произошла таинственная история, и я пока не знаю, как к ней подобраться.
- Но ты же не собираешься туда вернуться? - забеспокоился мистер Бертрам.
- Нет, однако я попытаюсь добиться интервью у кого-нибудь из членов Комиссии по делам душевнобольных. Как ты полагаешь, она и правда существует или доктор Франк блефовал?
- Простите, я не очень поняла, мисс Уилтон, - не выдержала я. - Мне казалось, этот дом умалишенных - тема вашего журналистского расследования...
- Именно так.
- Но разве вы предварительно не навели о нем справки?
Губы Беатрис вытянулись в тончайшую ниточку, означавшую, по-видимому, сдержанную усмешку:
- Что ты имеешь в виду?
- У редакций газет наверняка есть богатейшие архивы сведений или доступ в библиотеки...
- До чего же все-таки занятно иметь дело с экономкой, столь прекрасно осведомленной по всем вопросам. Быть может, вы подскажете мне, мисс, что я должна предпринять дальше в рамках расследования?
- Что ж, я полагаю... - с готовностью начала я, но Беатрис оборвала меня язвительным смешком:
- Право слово, Бертрам, эта девица совсем потеряла стыд! Тебе бы заняться воспитанием прислуги. Вот что, Урсула, не смей учить меня, как делать мою работу. Журналисты должны следовать инстинктам. Как говорят в нашем газетном сообществе, хорошее чутье - лучшее оружие нападения.
Я вскинула брови от изумления и уже приготовилась парировать этот выпад, но перехватила взгляд Бертрама.
- Прошу прощения, я позволила себе лишнее, - проговорила я со всей возможной учтивостью, хотя ее слова вывели меня из себя. - Я всего лишь хотела быть полезной.
Этим изящным извинением я заслужила сдержанный кивок. До конца нашей поездки Беатрис беседовала с Бертрамом, понизив голос, - давала понять, что в моей помощи она не нуждается. Когда мы вышли из экипажа, остановившегося у гостиницы, мисс Уилтон обернулась ко мне:
- До вечера можешь быть свободна. Твое присутствие понадобится только за ужином. К сожалению, общественные нормы запрещают мне сидеть за столом наедине с мистером Стэплфордом, невзирая на то, что он безупречный джентльмен.
Я взглянула поверх ее плеча на Бертрама, который внимательно изучал собственные ботинки.
- Сэр? - вопросительно сказала я.
- Вы с Мерритом можете воспользоваться случаем сойтись поближе, - продолжала Беатрис. - В конце концов, вам посчастливилось оказаться в Лондоне, а ваши услуги сегодня не требуются.
- «Сойтись поближе»? - повторила я с надменной интонацией своей матушки.
Отчасти это подействовало, поскольку Беатрис соизволила слегка покраснеть, но смутить ее оказалось не так-то просто.
- Я полагаю, тебе трудно соответствовать нашему с мистером Стэплфордом уровню и проявлять такое же знание этикета, так что ты должна порадоваться возможности провести время с кем-нибудь равным себе по положению.
Она назвала Меррита равным мне по положению! Я наградила ее таким пылающим взглядом, что меня саму бросило в жар.
- Я получаю указания от мистера Стэплфорда, мисс, - произнесла я тихим, ровным голосом, и, знай она меня получше, этот голос обратил бы ее в паническое бегство.
Бертрам наконец вернулся к реальности:
- Я провожу мисс Уилтон наверх. Если тебя не затруднит, Эфимия, подожди в малом салоне, я бы хотел с тобой поговорить, когда вернусь.
Я кивнула - ну слава богу, образумился, - однако, когда он присоединился ко мне в салоне, отделанном рюшками и финтифлюшками в бе-зудержно розовых тонах, совершенно не подобающих приличной современной гостинице, его лицо было искажено гневом.
- Что ты себе позволяешь, Эфимия?! Мисс Уилтон глубоко удручена твоим поведением! Ей даже сделалось дурно, и она вынуждена была прилечь. Сказала, что сама пошлет за доктором. Ты что, не знаешь, что у нее слабое сердце?
Я растерялась от такой несправедливости и не сразу нашла, что ответить.
- Как ты смеешь указывать Беатрис, что ей делать?!
- Но это же абсурд! - выпалила я наконец. - Она ничего не знает про Закон о невменяемости! Если бы мисс Уилтон действительно занималась журналистским расследованием на эту тему, ей было бы известно, как устроены дома призрения для умалишенных, верно?
- Она объяснила свое мнимое незнание! Беатрис нужно было заставить доктора Франка думать, будто она ничего в этом не смыслит, чтобы подловить его.
- Подловить на чем?
- Не знаю. Я не журналист.
- Она спросила, как сдать в дом умалишенных больного родственника.
- Да, спросила. Возможно, ее подозрения связаны именно с такими случаями.
- Какие подозрения? Вы не думаете, что она имела в виду кого-то конкретного?
- Не думаю, - сказал Бертрам. - В ее семье нет душевнобольных. Она сама меня заверила.
- Я спрашиваю о другом.
- Тогда я тебя не понимаю, Эфимия.
Он расправил плечи и сурово поджал губы - всем своим видом показывал, что бросает мне вызов и ждет ответа.
В дальнейшем мне не раз приходилось мысленно возвращаться к тому разговору и задаваться вопросом, как бы все сложилось, если бы я тогда поделилась с ним своими соображениями, вопреки совету Рори держать язык за зубами. Но так или иначе, я не знала, как сообщить мистеру Бертраму о том, что мисс Уилтон, несмотря на богатство ее семьи, ищет себе выгодную партию, и в этой охоте на женихов он главная добыча. В итоге я пошла на компромисс с совестью и выдала полуправду.
- Прошу прощения, - сказала я. - Мне не дает покоя самочувствие миссис Уилсон. Мы с ней никогда не были друзьями, но я очень переживаю из-за того, что она находится в больнице, в ужасном состоянии, а мы сейчас далеко и не знаем, идет ли она на поправку. - Я гулко сглотнула. - Глубоко сожалею, если я расстроила мисс Уилтон. Я действительно несколько не в себе.
Мистер Бертрам, взглянув в мои ясные очи, увидел подступающие слезы и принял их за признак раскаяния, а вовсе не гнева и разочарования, которые мне с большим трудом удалось подавить. Его лицо мгновенно просветлело:
- Ну конечно! Порой я забываю, что ты всего лишь женщина и не столь крепка умом и духом, как мужчины. Можешь считать это комплиментом, - поспешно добавил он. - Ты самая сообразительная женщина из тех, с кем я знаком, просто еще не до конца оправилась от сотрясения мозга той ужасной ночью.
- Голова у меня и правда побаливает, и я устаю больше обычного, - честно призналась я.
- Нужно было сказать тебе раньше: я телефонировал в Стэплфорд-Холл, и мне сообщили, что состояние миссис Уилсон уже не вызывает опасений, хотя она очень слаба. Теперь она ненадолго приходит в сознание, и в больнице при ней неотлучно дежурят полицейские, чтобы записать показания, как только она будет в силах говорить. - Бертрам помолчал. - Признаться, меня удивило такое повышенное внимание полиции.
- Возможно, они думают, что тот, кто напал на миссис Уилсон, не захочет, чтобы она окончательно пришла в себя.
- Какое чудовищное предположение, Эфимия!
- Зато, увы, реалистичное, - грустно сказала я.
Бертрам на секунду задумался и воскликнул:
- Но это означает, что ты тоже в опасности!
- Возможно, хотя я четко дала понять полицейским, что не разглядела нападавшего.
- И все равно хорошо, что так мало людей знают, где ты сейчас находишься.
- Только люди из Стэплфорд-Холла, - уточнила я.
Последовало неловкое молчание. В конечном счете его нарушил Бертрам:
- Мне нужно заглянуть к мисс Уилтон, проверить, как она себя чувствует.
- Я вам еще понадоблюсь?
- Нет. Беатрис поужинает в своем номере, если будет в состоянии поесть, так что в твоем присутствии сегодня не будет нужды.
- Но, вероятно, предполагается, что в таких случаях компаньонка не должна оставлять леди одну, - заметила я, при том что совершенно не желала провести вечер в обществе особы, которую считала лицемерной и малопорядочной.
- Не думаю, что это необходимо. Пусть Беатрис отдыхает, - сказал Бертрам. - Но я ценю твое рвение. А пока советую тебе прогуляться по Лондону, время ведь еще раннее. Ходить по городу без сопровождения было бы недопустимо для леди, но у лондонских служанок это, похоже, в порядке вещей.
Я улыбнулась и кивнула, хотя его слова меня слегка обескуражили. У меня не было ни малейшего желания просидеть остаток дня взаперти в своем номере, а если чья-то компаньонка будет прохлаждаться в салоне гостиницы, это не понравится ни служащим, ни постояльцам. Одета я была очень скромно, но перспектива бродить по Лондону в одиночестве меня все равно пугала. Поэтому, когда мистер Бертрам ушел, я осталась стоять в нерешительности, а потом пересеклась взглядом с портье, и тот мне ободряюще улыбнулся. Это был высокий жилистый мужчина в униформе, отделанной золотистым позументом; блестящей мишуры на нем было ровно столько, чтобы он внушал ощущение собственной значимости, но при этом его нельзя было бы спутать с коридорным, который и вовсе сверкал, как рождественская елка. Портье был явно гораздо старше меня, и я осмелилась подойти к стойке.
- Вечер добрый, мисс, - сказал он звучным голосом. - Чем могу помочь?
- Как оказалось, сегодня мисс... то есть моя госпожа не нуждается в обществе компаньонки, - с опаской заговорила я, - стало быть, вечер у меня свободен, и она предложила мне осмотреть лондонские достопримечательности, но я, честно признаться, не решаюсь покинуть гостиницу в одиночестве.
Портье опять улыбнулся:
- Это и неудивительно, мисс. Простые служанки как ни в чем не бывало разгуливают повсюду без компании, а вот для леди подобные прогулки - совсем другое дело. А вы, случайно, не с мисс Уилтон путешествуете?
- Да, с ней. - Такая наблюдательность портье меня озадачила.
- Она очень милая юная особа, но принадлежит к нуворишам, если я не ошибаюсь, а стало быть, ей неведомы истинные правила приличия.
- Быть может, вы подскажете, на что мне потратить свободное время в полном согласии с этими истинными правилами? - поинтересовалась я, чувствуя нарастающую неловкость.
- Сегодня у нас в голубом салоне выступает одна дама, называющая себя медиумом, - сообщил мой новый друг. - Помещение там небольшое, но мы продали совсем мало билетов, так что должны быть свободные места. Я могу вас туда провести. Если что, скажу, вы наша постоянная клиентка.
- О, благодарю вас, но я не уверена, что...
- Погодите, у меня где-то записано... Вот, выступает мадам Аркана.
У меня замерло сердце. Совпадения в жизни, конечно, случаются, но я отношусь к ним весьма настороженно.
- Да, я о ней наслышана. - Мой собственный голос прозвучал словно извне. - Это должно быть любопытно.
- Тогда нам лучше поторопиться. Следуйте за мной, мисс.
Портье повел меня лабиринтом коридоров - некоторые из них, как мне показалось, были служебными, - и в конце концов почти втолкнул в дверной проем с напутствием:
- Наслаждайтесь вечером.
Я очутилась в довольно просторном, вопреки словам портье, помещении, декорированном в голубых тонах. Здесь было прохладно и неуютно, как в пещере. В дальнем конце стояли ряды золотисто-желтых стульев, развернутые к подиуму, на котором вырисовывалась знакомая фигура в пурпурном тюрбане. Импровизированный зрительный зал был заполнен лишь наполовину. Я потихоньку приблизилась и села на крайний стул в последнем ряду.
- О-хо-хо, - стонала на все лады мадам Аркана, которая либо входила в транс, либо страдала от пищевого отравления.
Я воспользовалась возможностью рассмотреть аудиторию. Там было несколько девиц в неброских платьях - видимо, горничные. Их численно превосходили женщины среднего возраста в недорогих, но претендующих на элегантность нарядах - этих зрительниц я отнесла к подвиду компаньонок. Первые три ряда были заняты дамами в шляпках с роскошными плюмажами, какие могли принадлежать только пожилым матронам, вероятно составлявшим финансовую опору мадам Арканы в сонме ее поклонниц. Посреди зрительного зала стояла, заметно нервничая, женщина лет двадцати с небольшим. Внешний облик - простая прическа, отсутствие макияжа и приличные, но сильно поношенные юбка и жакет - выдавал в ней жену викария. Мне сразу представилось, как на какой-нибудь благотворительной церковной ярмарке она участвует в забеге с яйцом в ложке и жизнерадостно скачет в мешке.
- Преподобный Диптон говорит, что церковная кровля куда важнее обновления приходской библиотеки, - внезапно начала вещать мадам Аркана. - Он говорит, что собранные на благотворительной ярмарке средства надлежит потратить на ремонт дома господа нашего.
- Вы уверены? - спросила женщина дрожащим голосом. - Мой муж считает, что церковная кровля продержится еще по меньшей мере одну зиму, а детишкам не хватает книг.
Мадам Аркана открыла глаза:
- Голубушка, не моего ума дело истолковывать речения духа, которого вы пожелали вызвать, и не мне решать, прав он или не прав. Я лишь передаю вам его слова.
- То есть он может ошибаться? - растерялась женщина. - Я думала, в ином мире...
- Давно он преставился? - перебила мадам Аркана.
- Почти полгода прошло. А моего мужа назначили новым викарием три месяца назад.
- При жизни преподобного Диптона считали разумным и добрым человеком? - осведомилась мадам Аркана.
- Мне об этом нечего сказать, - ответила женщина, но по ее тону было ясно, что сказать она может много чего.
- Возможно, дух преподобного Диптона еще пребывает во власти высших вибраций, - изрекла мадам Аркана. - Некоторым духам нужно время, чтобы избавиться от земных желаний.
- То есть, по-вашему, мы можем поступить, как считаем нужным?
- А у вас есть веские основания поступить иначе?
Женщина принялась нервно теребить носовой платок.
- В доме приходского священника темно и мрачно, будто он все еще там...
- В таком случае настоятельно рекомендую вам устроить праздник повеселее, - сказала мадам Аркана. - Он увидит, как хорошо вы с мужем заботитесь о его пастве, возрадуется и освободит вас от своего гнетущего присутствия.
- Праздник? - повторила женщина, просияв. - Вы имеете в виду - созвать гостей на вечеринку? О, какая чудесная идея! - Она села на свое место, страшно довольная тем, что ее шиллинг - или какова здесь была плата за билет - окупился в полной мере. Только вот мне трудно было представить себе, как она будет делиться этими планами с мужем-викарием. Впрочем, возможно, ей достанет ума умолчать о том, от кого она получила совет.
- У кого еще есть вопросы к духам? - осведомилась мадам Аркана.
Вопросы посыпались градом - о пропавших собаках и потерянных бумажниках, о том, за кого выдавать замуж дочерей и насколько вероятно нападение со стороны Германии. Я, разумеется, как и прежде, не верила в то, что мадам Аркана общается с духами, но все советы любезных покойников, а точнее, ее советы были мудрыми, тонкими и нацеленными на то, чтобы вопрошающие старались принимать решения самостоятельно. Я почти готова была одобрить ее выступление. Почти, потому что все-таки это было мошенничество, а зрительницы позволяли себя обманывать, отказываясь прислушиваться к здравому смыслу. Впрочем, мой отец часто повторял, что здравый смысл не такое уж широко распространенное явление, как хотелось бы.
Ответив на последний вопрос, мадам Аркана указала на тележки с чайными подносами, чудесным образом появившиеся в боковых проходах. (Я была слишком поглощена происходящим на подиуме и не заметила, как официанты их привезли.)
- Дорогие леди и джентльмен, - она кивнула единственному юноше в аудитории, - прошу, угощайтесь. Все это включено в стоимость ваших билетов, а после подобных сеансов необходимо восполнять растраченную энергию. Я к вам присоединюсь, но... - мадам Аркана воздела палец и улыбнулась, - никаких больше вопросов к нашим потусторонним друзьям. А вот в беседах на все прочие темы я с удовольствием поучаствую.
По голубой гостиной пронесся шепоток, и зазвучали бурные аплодисменты, а потом зрительницы дружно вскочили, с почти неприличной спешкой загрохотав стульями, и устремились к пирожным и кексикам. Я собиралась потихоньку улизнуть из гостиной, но мое внимание привлекло восхитительное миндальное печенье на одном из подносов, и я вспомнила, что еще не обедала. Угощение тут было представлено в избытке, его должно было с лихвой хватить на всех, даже на безбилетников, если, конечно, не каждая зрительница проявит столь отменный аппетит, как молодая жена викария - пока я стояла в нерешительности, она смела с подноса два куска бисквита «Виктория» и печенье с глазурью.
- Угощение предназначено и для вас, - прозвучал знакомый голос у меня за плечом. - Джордж, портье, получил строгие указания проводить вас на сеанс.
- От кого? - обернулась я.
- От меня, от кого же еще? - улыбнулась мадам Аркана. - Я хотела удостовериться, что вы хорошо запомнили мое предупреждение.
- «Опасайся за своих врагов», - холодно повторила я. - Насколько я понимаю, вы намекаете на то, что миссис Уилсон попала в беду. Удивительно, как быстро новости долетают до Лондона.
Мадам Аркана улыбнулась еще шире:
- Я получаю много новостей из разных источников. Однако позвольте обратить ваше внимание, что в послании слово «враги» имеет множественное число.
- Но у меня нет других врагов. Мы и с миссис Уилсон не то чтобы враждовали, просто она мне очень не нравилась... - Я осеклась и заторопилась к выходу. - Прошу прощения, мне нужно кое-что проверить.
Мадам Аркана протянула мне миндальное печенье:
- Возьмите. По-моему, это то, что вам нужно.
Я машинально взяла угощение и все еще держала его в руке, когда, запыхавшись, выскочила в вестибюль, после того как некоторое время проплутала по лабиринту коридоров, пару раз не туда свернув. Я огляделась и бросилась к главной лестнице. Мне навстречу по ступенькам сверху вниз бежал Бертрам с мокрым от слез лицом.
- О, Эфимия! - выдохнул он. - Она умерла!