Часть 11
Барселона, офис пресс-службы.
— Ты снова здесь с восьми? — удивлённо спросила Анна, просматривая заметки.
— Да. Просто... хочется закончить материалы пораньше.
— Эм, это уже третий день подряд. Что-то случилось?
Случилось. Всё.
Просто Эмма не сказала. Ни слова. Ни жалобы.
С тех пор как всплыли видео с Марком, флешмобы и домыслы, Пау не писал. Не смотрел. Не шутил.
Даже их чат был мёртв, как будто кто-то вычеркнул её из игры.
Она не спрашивала.
Гордая. Упрямая.
Но внутри — ломалась.
На тренировках он был сосредоточен до безумия.
Появлялся позже всех, уходил раньше. В раздевалке — шутил, но не с ней.
Если рядом проходила Эмма — его спина напрягалась, а глаза не отрывались от экрана.
Как будто она была воздухом.
"Вот так выглядит тишина между двумя, кто раньше смеялся даже над неудачными шутками," — подумала Эмма, глядя, как он уходит с поля, не взглянув на неё.
В кабинете пресс-службы.
— Эмма, можно тебя? — голос координатора прозвучал необычно официально.
Дверь в переговорную была открыта, но внутри — тяжёлый воздух.
Она вошла, положив планшет на стол.
— Что-то случилось?
Старший координатор, Мануэль, переглянулся с ассистенткой.
— Понимаешь, сейчас сложный момент.
— Вы про слухи? — резко сказала она.
— Да. Мы ценим твою работу, ты правда делаешь много. Но, Эмма, клуб — это репутация.
— Я не виновата в том, что интернет сошёл с ума. Я ни с кем не встречаюсь.
— Мы не обвиняем. Но волна слишком большая. Даже официальная страница Барсы получала сообщения с просьбой "пояснить статус Эммы Мэроу".
Её дыхание сбилось.
Это был не просто разговор. Это было предупреждение.
— Так что? Вы меня выгоните?
— Пока нет. Но... будь осторожна. Постарайся не появляться в кадре с игроками. Избегай прямого контакта. Особенно с Пау Кубарси.
Особенно с ним.
Именно с тем, кто её и избегает.
Теперь и она должна делать то же. Только — по указанию сверху.
Вечером она пришла домой, сбросила сумку и просто села на пол.
Без музыки. Без света.
"Я всё теряю. Я даже не понимаю, из-за чего всё это стало проблемой."
Она вспомнила, как держала диктофон в день первого интервью Пау.
Как он сказал: "Я не люблю давать пустые ответы. Лучше промолчу."
А теперь он молчит всегда.
Позже. Групповой чат команды.
— Кто-то видел Эмму? — спросил Ламин.
— Её уже третий день не видно на интервью, — добавил Бальде.
— Может, уволили? — мрачно вбросил кто-то.
— Да нет, она просто... работает, — неожиданно написал Фермин.
А Пау...
Пау читал. И ничего не написал.
Он чувствовал — его тишина тоже довела её до грани.
Но сказать что-то?
Поставить под удар свою карьеру и её репутацию?
Он был защитником.
Он умел молчать. Даже если больно.
⸻
Эмма в ту ночь писала письмо. Не в реальности. Просто в заметках.
«Ты мог бы просто спросить.
Не верить ТикТоку. Не верить словам, вырванным из интервью.
Просто прийти и сказать: "Колишь, ты моя или нет?"
А ты исчез.
А теперь меня просят исчезнуть тоже.
Так кто из нас двоих больше навредил?»
Она не отправила.
Но в тот вечер поняла:
либо она сдастся,
либо придётся бороться — уже не за него. А за себя.
Работа не изменилась.
Изменилась она.
Монтажи, правки, подписи, рассылки, дайджесты —
всё то же.
Те же кофе в 9:30, те же ноутбуки, те же футболисты мелькают на экране.
Кроме него.
— Эм, ты уверена, что тебе стоит продолжать вести их медийную линию? — тихо спросила Анна, глядя на неё.
— Почему нет?
— Потому что ты больше не улыбаешься, когда говоришь "Пау Кубарси". Раньше это звучало иначе.
Эмма молчала.
Она никогда не называла его по имени в разговорах.
Кубарси — но не "стена", "Пау".
А теперь даже эти прозвища застряли в горле, как колючие семена.
⸻
Письмо от руководства пришло утром:
"Официальное замечание не выносится, но мы просим вас избегать любых действий, провоцирующих внимание к персональной жизни игроков."
"Ваш стаж имеет высокую ценность, но в случае новой волны обсуждений будет рассмотрен вопрос об отзыве."
Подпись: «С уважением, Департамент внешних связей ФК Барселона».
С уважением, да.
Так вежливо предупреждают, что ты больше — не человек, а бренд.
Ты не имеешь права на чувства, если работаешь с ними.
Даже если одно их молчание может разорвать тебя изнутри.
На тренировку она не пошла.
Отправила ассистента.
Сказала, что работает с архивом.
На деле — просто сидела перед пустым документом и смотрела, как мигает курсор.
Мерно. Жестоко.
Как пульс, только не её.
Она всегда мечтала попасть сюда.
ФК Барселона.
Офисы. Стадион. Футболисты. Возможности.
Это была жизнь, которую она хотела построить.
Но что делать, если теперь каждый шаг здесь напоминает о нём?
О том, кто всё ещё рядом, но больше не смотрит в её сторону.
Тем же вечером.
Она зашла в любимую кафешку рядом с Камп Ноу.
Ту самую, где они смеялись, где он впервые назвал её "Колючкой".
Где она чувствовала себя не просто журналисткой, а кем-то, кого видят настоящей.
Села за тот же столик.
Но он теперь был пуст.
И официант удивлённо сказал:
— А где тот парень? Всегда заказывал два круассана и говорил, что кофе — "непрогнозируемое топливо"?
— Он сегодня не придёт, — тихо ответила Эмма.
И больше ничего не сказала.
Поздно ночью.
Она открыла ноутбук.
Папка с проектами по стажировке.
Папка с архивами интервью.
Папка с фото игроков.
Папка «личное».
И там — он.
Смешной скрин, где он морщит нос.
Голосовое, где он говорит: "Если ты ещё раз назовёшь меня занудой, я... ну, ничего. Просто обижусь тихо."
И видео.
То самое. Где они — вдвоём на балконе. Где он смеётся, а она машет рукой в камеру.
Она не смотрела это с тех пор.
Сегодня — включила.
Просто чтобы помнить, что это было по-настоящему.
Хоть секунду. Хоть взгляд. Хоть что-то.
Внутри всё сжалось.
Работа, которая раньше вдохновляла, теперь стала ловушкой.
Сначала это было дверью в мечту.
Теперь — дверью, которую приходится держать закрытой, чтобы не выбежало сердце.
"Я всё это хотела. А теперь всё, что хочу — просто снова услышать, как он говорит: «Колючка». Как будто в этом слове я существую."
Но она не могла уйти.
Стажировка была важна.
Работа открывала будущее.
Это был шанс, которого больше не будет.
А значит, придётся терпеть.
Сдерживать боль.
Прятать глаза.
Играть в ту же игру, только без мяча. Без защиты. Без партнёра.
Просто стоять.
На грани офсайда.
И не знать — свисток уже был,
или шанс ещё есть.
Фермин как раз тот, кто всё замечает, но не суёт нос раньше времени. Но когда видит, что оба тонут — и Эмма, и Пау, он просто не выдерживает.
Фермин не был психологом.
Не был "главным купидоном", как часто называл себя Ламин.
Не лез в чужие отношения.
Но за последние недели он видел достаточно, чтобы понять:
между Пау и Эммой что-то надломилось. И это уже не просто мелкая трещина. Это раскол.
Он замечал, как Кубарси стал слишком серьёзным.
Как не смеётся на разминках.
Как на вопросы Эммы на пресс-мероприятиях просто кивает, даже не глядя.
И как Эмма больше не приходит на тренировки.
Как будто уволилась. Только никто не сказал вслух.
Утро. В раздевалке.
— Чё ты такой загруженный? — спросил Фермин, хлопнув Пау по плечу.
— Всё нормально.
— Ты уже неделю "нормальный", но только улыбаешься в сторону бутылки с водой. Может, ты в неё влюбился?
Пау не ответил.
— Это из-за Эммы?
Тишина.
Та самая, которая говорит громче слов.
Фермин вздохнул, сел рядом, облокотился локтями на колени и просто сказал:
— Слушай, если ты хочешь её потерять — ты на правильном пути. Продолжай игнорить, смотреть в стену и вести себя как робот.
— Это не твоё дело, — бросил Пау резко.
— Ага, не моё. Только ты ходишь, как призрак. Она — как тень. И все вокруг уже видят, что вы будто друг друга не знаете. А раньше? Ты же её искал глазами даже, когда она просто воду передавала.
Пау молчал.
Фермин смотрел прямо, не отводя взгляда.
— Ты знаешь, что она чуть не потеряла стажировку из-за слухов? — тихо добавил он.
Пау вскинул брови.
— Серьёзно?
— Да. Ей влепили почти выговор. И попросили держаться подальше от тебя.
Так что поздравляю. Ты не просто разбил ей сердце — ты ещё и карьеру ей сломал. И даже не заметил.
Эти слова были жёсткие. Но нужные.
Пау откинулся назад.
Руки дрожали, будто он после матча на 120 минут.
Он не знал.
Он правда не знал.
Он думал, что ей просто всё равно. Что она всё равно выберет Марка.
Что она ушла, потому что он ей не нужен.
А теперь — оказалось наоборот.
Он был тем, кто ушёл.
— Ты думаешь, что защитил её, да? — продолжал Фермин, уже мягче. — Но ты просто отстранился. Сбежал. И оставил её одну, когда весь интернет разрывался мемами, монтажами и подписями типа "Кубарси на замену Марку".
Пау закрыл лицо ладонями.
Он хотел сказать что-то. Любое оправдание. Но ничего не было.
Потому что он реально сбежал.
— Просто подумай, Пау. Ты сейчас не в офсайде.
Ты просто не на поле.
Ты даже не пытаешься вернуться в игру.
Чуть позже, на выходе со стадиона.
Пау стоял у ворот и глядел, как проезжают машины.
Он не знал, где она.
Он не знал, что сказать.
Но впервые за всё время он понял:
если он не начнёт двигаться — она уйдёт окончательно.
И это будет не поражение.
Это будет автогол.
В собственные ворота.
Всё рушится, и Эмма теряет почву под ногами. Где Пау молчит, а она — ломается.
Где она остаётся одна, и работа, которая раньше вдохновляла, теперь будто выжигает изнутри.
И ты чувствуешь — ещё чуть-чуть, и это будет конец.
"Иногда ты держишься из последних сил.
Но кто-нибудь скажи, что делать, когда больше не за что держаться?"
Не «девушка, которая ломается из-за любви» — а девушка, которая борется, даже когда внутри всё разваливается.
Сильная на людях. Остроумная. С прямой спиной.
Но наедине с собой — живая. Ранимая. Глубокая.
Эмма — это не слабость. Это стойкость.
Не истерика — а молчаливый крик ночью, когда никто не видит.
08:00.
Коридоры стадиона.
— Эмма, у тебя пять минут.
— Я уже поднимаюсь, — сказала она в микрофон гарнитуры, поднимая подбородок выше.
Волосы уложены, блуза выглажена, блокнот с вопросами — в руке.
Ни одна деталь не выдает, что ночью она почти не спала.
Что раз в двадцать просматривала старое видео с ним — и каждый раз выключала раньше середины.
Она была крепостью.
На публике — неприступной.
Но с трещиной, которую никто не замечал.
В пресс-центре она ловко задавала вопросы.
Её голос — уверенный, чуть колкий, как всегда.
Она смеялась с Ламина. Спорила с Ферраром.
Фиксировала эмоции игроков, моменты, динамику.
Всё — как будто ничего не случилось.
А он сидел в двух метрах.
Молчал. Смотрел в блокнот.
Иногда поднимал глаза.
Один раз — пересёкся с её взглядом.
Она не отвела.
И в этой секунде была вся их история.
Без слов. Только:
"Я вижу тебя. Но ты не сказал ничего."
После встречи она быстро собрала вещи и ушла первой.
Не для драмы. Просто — ей нужно было дышать.
На лестнице она позволила себе на секунду сжать кулак.
*«Ты всё сделала правильно.
Ты была профессиональной.
Ты показала, что любовь — не слабость.
Что ты не из тех, кто уходит в слезах.»*
Но в такси, когда водитель спросил:
— Сложный день?
Она просто улыбнулась.
— Всего лишь среда.
Дом. Вечер.
Сняла туфли.
Скинула пиджак.
Села на кровать.
И только тогда — медленно позволила себе выдохнуть.
В комнате — тишина.
А внутри — всё гремит.
Пульс. Грусть. Тоска. Невысказанное. Любовь, которая застряла где-то между строк.
Она открыла ноутбук.
Никаких писем.
Никаких заявлений.
Только открытый Word-документ с заголовком:
"Сильная. Даже если одна."
И она писала.
Писала, потому что это была её сила.
Не ради Пау. Не ради команды.
Ради себя.
Потому что она хотела остаться той, кто мечтала.
Кто борется. Кто идёт дальше.
Даже когда сердце ноет.
А потом, когда за окном погас свет последнего фонаря,
она выключила ноутбук
и прошептала в темноту:
— Я всё ещё люблю тебя, Пау.
Но я всё ещё люблю и себя.
И это важнее.
Пау сам увидит, что она не сдалась.
Что она не бросила всё.
А он — наоборот — стоит и смотрит издали.
Теперь будет больно ему.