Глава 10. Страсть
— Ай-ай, — раздался пронзительный возглас в стенах поместья. Проходящий мимо покоев хозяина Квазимодо застыл и прислонился ухом к деревянной двери. — Проклятый судья, я тебя ненавижу!
— Тише, девушка, скоро тебе станет легче.
— Врёшь, старая скотина! Больно, больно! — Девчонка скалилась, словно дикая кошка. Шипела и скалилась.
— Если не прекратишь дёргаться, свяжу и... да куда ты поскакала! — Послышался звон, словно на пол упал железный поднос.
— Ублюдок! Мерзавец! Негодяй!
Внезапно дверь резко открылась, и перед Квазимодо предстал судья с бешеным выражением лица, а позади на кровати лежала цыганка с красным лицом и забинтованной ногой. Одежда была растрёпанной, словно плясунью валяли на кровати.
— Что ты здесь делаешь, Квазимодо? — рявкнул судья, устремив огненный взгляд. У того задрожали колени, но даже в страхе от упорного взгляда он не мог отвести глаз.
— П-п-проходил мимо, господин... За книгами... — промямлил горбун, стараясь казаться меньше, чем он был на самом деле.
— Книги? — враз успокоился Клод, оглядывая пасынка. — Иди, иди, мой мальчик. Не стой столбом.
— Д-да...
Фролло проследил за улепётывающим горбуном и с тяжёлым вздохом вошёл обратно в спальню. И скрестив руки на груди, и выделяя каждое слово, сказал:
— Лежать. Не напрягаться. Двигаться только в крайнем случае.
Цыганка зло посмотрела на судью, отчеканивая каждое слово с упрямой дерзостью, которая была ей свойственна. Она приподнялась на локтях, несмотря на боль, скривила губы в вызывающей усмешке и произнесла:
— Не приказывай мне!
Судья провёл рукой по лицу и стремительно подлетел к постели, где сжалась от страха Эсмеральда. Цыганка округлила глаза и задержала дыхание, но ничего страшного не произошло. Фролло достал из-под неё тёплое одеяло и укрыл с головой.
Свечи потухли, отчего зелёные глаза по-ведьмовски вспыхнули из-за края одеяла.
Судья зашуршал чёрно-фиолетовой мантией, осторожно вешая её на спинку кресла.
Эсмеральда продолжала смотреть на него из-под одеяла, дыша напряжённо и осторожно. Её сердце билось так быстро, словно оно решило убежать от той странной, неуловимой притягательности, которую она сама чувствовала к судье, но боялась признать.
Засмотревшись, она пропустила момент, когда на судье остались одни лишь шоссы. Подавившись слюной, Эсмеральда с удивлением рассматривала подтянутое тело: ни следа старческой дряхлости. И почти всё тело было покрыто старыми шрамами. Как только кровать на другой стороне прогнулась под тяжестью чужого тела, цыганка прикоснулась к оголённой спине кончиками пальцев.
— Откуда у вас эти шрамы, судья? — почему-то шёпотом спросила девушка. Фролло оглянулся через плечо, поджимая губы, вспоминая неприятный в жизни момент.
— Был в плену, — увидев ужас в глазах цыганки, судья махнул рукой, словно тот период не стоит его времени. — Десять лет назад на улицах Парижа появились мародёры, которые попили моей кровушки. Обычные люди натерпелись от них и хлебнули много горя. Их долго не могли поймать и тогда я решил, что сделаю это самолично.
— Вы возглавили поиски? Но Вы же не солдат, а учёный! — недоверчиво промолвила Эсмеральда, всё ещё не отрывая взгляда от его шрамов. Фролло усмехнулся, его глаза блеснули холодным огоньком.
— Это было решение сердца, а не разума, — сухо произнёс он. — Они были хитры и проворны, но не достаточно, чтобы ускользнуть от меня. В той охоте мы потеряли многих. Но отступить я не мог, ведь я был обязан защитить тех, кто мне дорог. Моя милая Мари и мой дорогой брат.
— И Вы поймали их?
— Лишь часть. Остальных настигла судьба, которую они сами себе и выбрали, — ответил судья и, на мгновение задумавшись, тяжело посмотрел на цыганку. — Спи, девушка.
Она закрыла глаза и, вслед за мерным дыханием судьи, попыталась сбежать от навязчивых дум в забытье сна.
***
Эсмеральда сонно приоткрыла глаза и уткнулась своим носом в голую мужскую грудь. Замерев, она тут же ощутила, как что-то большое и горячее утыкается ей в бедро, а тяжёлая ладонь судьи была перекинута через неё, придавливая своим весом. Изогнутый орлиный нос утыкался ей в макушку и шумно дышал. Её сердце забилось быстрее, когда Эсмеральда попыталась осторожно отодвинуться. Но рука судьи, будто почувствовав её задумку, крепче прижала её к себе.
Отодвинувшись, плясунья охнула от вида судьи Фролло, ведь тот выглядел очень... по-домашнему. Некогда уложенные волосок к волоску волосы были растрёпаны, а на щеке появился красный отпечаток от подушки. Рот приоткрыт, и из него вырывались тихие вздохи. Эсмеральда вдруг осознала, что он выглядит совсем не так устрашающе, как обычно. Без мрачного плаща и сурового выражения лица Фролло казался обычным человеком, почти беззащитным.
Проказливо ткнув пальцем в складочку между бровей, она затаила дыхание, ожидая реакции. Фролло едва заметно нахмурился, но не проснулся. Её пальцы коснулись его кожи, словно изучая её, и Эсмеральда с удивлением отметила, насколько мягкой и теплой она была.
— Радость моя, что ты делаешь? — хриплым ото сна голосом спросил судья, открывая один глаз. Тонкие девичьи пальчики отдернулись, прижимаясь к груди Эсмеральды.
Эсмеральда почувствовала, как румянец заливает её щеки, и, смущенно потупив взгляд, попыталась отвести его.
— Просто... — начала она, но слова вдруг куда-то исчезли, оставив её наедине со своими мыслями. — Просто пыталась понять, как такой человек, как ты, может быть утром таким... — продолжила она, осмелев, и подняла на него глаза.
Фролло, кажется, на мгновение смутился, глядя в эти ясные глаза, в которых исчезли все страх и настороженность.
— И что ты увидела? — спросил он с лёгкой усмешкой в голосе, приблизив своё лицо к её. Она была так близко, что он чувствовал жар её тела, запах её волос и то, как соблазнительна она была в лучах солнца. Её запах напоминал о свежих цветах и тёплых летних днях, отдалённо пахло дымом костра, но был и новый, необъяснимо притягательный аромат. Не отдавая себе отчёта, Клод притянул цыганку к себе, давая почувствовать своё желание и, пока огонь в глазах не превратился в бушующую ярость, поцеловал. Он — словно путник в пустыне, что добрался до чистой воды, неистово пытался взять всё, что может взять. Целовал так, что начинали болеть губы, касался так, что оставлял следы. Неистово, жадно, почти отчаянно. Боясь не успеть выразить, показать всё, что чувствовал в этот момент.
Эсмеральда только и успела, что подумать о том, чтобы хорошенько врезать судье по морде. Но руки были схвачены и закинуты за голову. Ей оставалось только протестующе мычать и лягаться ногами, пока перед глазами всё плыло. Ярость, злость и обида растворились, переплавляясь во что-то другое — желание, дикое, страстное. Она застонала, изгибаясь всем телом словно кошка.
Судья рванул её белую блузку вниз, обнажая пышные загорелые груди с торчащими сосками. Разжав держащие девичьи руки, Клод Фролло приник к ним ртом, сжимая длинными пальцами. Эсмеральда громко, протяжно застонала, выгибаясь навстречу, желая продлить неведомую доселе ласку. Тонкие пальцы пробежались по его волосам, вцепились в затылок, как будто она боялась, что он отдалится. Между ног стало влажно, и цыганка со всхлипом развела ноги, куда тут же вклинился Фролло. Отодвинув юбку, судья скользнул туда, касаясь нежного места, куда ещё никто не проникал. Он двигал пальцами осторожно и нежно, вырывая бессвязные стоны. Она думала, что это будет больно, грязно и вовсе не приятно. Все женщины в таборе говорили, как это больно и противно. Если бы она только знала, давно бы сама запрыгнула на судью.
Мысли о Фебе её даже не посетили.
И тут Эсмеральда почувствовала горячую плоть мужчины и замерла, словно мышка.
— Не зажимайся, — она лишь сильнее сжалась, и, видя это, Клод вновь её поцеловал. Цыганка только пикнуть успела, как судья осторожно вошёл в неё, растягивая собой её лоно. Боли, к её удивлению, почти не было, лишь жар внутри живота. Она вцепилась в плечи Фролло и спрятала лицо в его шее. Толчки были медленные, но с каждым её стоном набирали обороты, пока она не вздрогнула всем телом, чувствуя себя донельзя влажной и чувствительной. Судья уткнулся ей в обнажённое плечо и кончил глубоко внутрь. Возмутиться она не успела, да и не было на это сил.
В абсолютной тишине под чириканье птиц цыганка взяла подушку и ощутимо приложила своего любовничка. Несколько раз. Пока не выбилась из сил и не повалила судью на спину. Теперь она отыграется!
***
— Хозяйка, всё же это неправильно, — вздохнул Квазимодо, наблюдая за тем, как брат и сестра пересчитывают деньги.
— Я выиграла, Квази, — радостно улюлюкала Мари, пока Жеан вытряхивал из своих карманов последние кровные денежки, оставленные старшим братом. — Держи свою долю. — Горбуну всучили в руки монету.
— Я больше с тобой спорить не стану, — зло буркнул школяр, шмыгая носом.
— Не будь таким злым, братишка. Порадуйся за старшего брата! — Мари улыбнулась и взглянула на дверь, ведущую в покои Клода, откуда час назад доносились стоны и крики. — И нужно содрать долю с Клода. Он всё же первый пойдёт к алтарю.
Квазимодо повторно вздохнул и взглянул на свою монету. Он верил, что хозяин женится.