Глава 1
Это был канун Дня Всех Святых.
Канун того праздника, что ежегодно будоражит детские умы таинственными и неизъяснимо зловещими чарами.
Весь город суетился в предпраздничной атмосфере. Молчаливая и спокойная Анока с головой погрузилась в океан предвкушающего безумства и волшебства.
День Всех Святых обещал быть идеальным — стоило лишь взглянуть на пузатых лавочников с недавно купленными тыквами на коленях, что полушутя покрикивали на грузчиков, заносящих в ларьки тонны и тонны сладостей, да полюбоваться малышнёй, что уже во всю готовились к полюбившемуся празднику, как по этому поводу не могло возникнуть и тени сомнения.
Владельцы конфетных лавок заказывали сладости фурами, пожилые соседи доставали громадные пыльные замки из подвалов, дабы провести следующий нескончаемый вечер в покое, а дети уже с утра готовили свои костюмы и маски, чтобы в очередной раз похвастаться перед своими одноклассниками обновками.
Народ, то и дело, скупал все жуткие аксессуары и сувениры с витрин, а счастливые продавцы получали всё новые вихри покупателей — готовых разнести весь магазин в три щелчка пальцами.
С этим хаосом способен сравниться лишь хаос в частных домах. В одних семья украшала окна гирляндами со страшными мордашками и клеила устрашающие таблички на двери — в соседних же бедные родственники школьников во всю строчили наряды для назойливых и вечно кричащих детей, особенно возбужденных в этот вечер.
А в американском домике Норманов вовсе всё смешалось: старшее поколение ныло по поводу грядущего беспредела, среднее гладило костюмы на утро, а младшее вырезало глаза и рты на тыквах. Каждому досталось по персональному заданию на вечер.
Правда вот кто-то отлично справлялся с работой, а кто-то...
— Вот зараза!!
— Софи, не умеешь орудовать ножом, не берись за дело! — тут же вспыхнул долговязый парень, что уже закончил украшать третью тыковку.
— Умею я, — обиженно шмыгнула она носом. — Он просто соскочил...
Девчонка заплаканными глазами уставилась на свой порезанный палец: сквозь плотную пелену набравшихся слёз заметила лишь нарастающее красное пятнышко на кончике.
— Вот и доигралась, — он вздохнул, многозначительно закатывая глаза, присуще большинству мальчишек, но всё же отложил ножик в сторону. — Кровит?
— Ага...
Аккуратно взяв сестренку за руку, он поднёс её кисть поближе к тусклому свету, внимательно всматриваясь в порез.
Лицо брата нахмурилось, отчего по телу её тут же пробежался табун мурашек.
— Ну, что там, Томас? — с надеждой в голосе спросила она, поднимая свои большие глаза.
— Сходи к деду, попроси спиртом промыть рану, — отпустив руку девочки, он снова вернулся к тыкве, как ни в чем не бывало, продолжая дело. — Ох, Софи, найдёшь же приключений на ровном месте!
— Прости, — виновато опустив голову, она мялась на месте, попутно слегка надавливая на пальчик и наблюдая за тем, как тоненькие струйки алой крови сбегают по бледной коже. — Я и вправду не ожидала.
— Ступай, сам с тыквами разберусь.
Громко и сердито выдохнув, девочка всё же побрела к представителю старшего поколения.
Шаг за шагом, она приближалась к гогочущему деду, что уже сполна отпраздновал ещё не нагрянувший праздник с бутылью дешёвого рома.
Наверняка он будет недоволен ситуацией Софи, ведь ему придётся отлить ей пару капель своего «дорогостоящего» напитка...
— Дед, я порезалась, — уверенно произнесла Норман, встав несколько поодаль от родственника.
— Так промой водой, в чём проблема? — шикнул тот, махнув рукой в сторону, дабы девочка поскорее покинула его общество. Только вот Софи не спешила отходить — надежда всё же покидает последней.
— Томас сказал, что я могу воспользоваться твоим спиртом.
— Много ли твой Томас понимает, — совсем недовольно покачал он головой. — Не подросла ещё, чтобы делиться с тобой алкоголем. Через шесть лет приходи, а сейчас... а ну дуй отсюда! — испугавшись совершенно распылившегося старика, Софи пулей вылетела из гостиной, натыкаясь попутно на высокого человека в коридоре.
— Милая, чего разогналась? — встретил её отец. — Успеешь набегаться завтра, — хохотнул он. — За сладостями, разумеется.
— Надеюсь... — промямлила она в ответ, рефлекторно запрятав руку за спину.
— Что-то случилось?
Отец присел на корточки перед дочерью. Откинув назад самодельные вешалки, впился с немым вопросом в глаза девочки.
— Дед снова обижает? — голос его моментом обрёл тени металла. От такой перемены в интонации девочка вздрогнула. — Отвечай, когда спрашивают, Софи!
— Да.
Софи на мгновение привиделось, что она попала в военное училище и в эту секунду отчитывается перед старшим за содеянную пакость.
Подобрав свои вешалки, мужчина молча двинулся к гостиной. Едва только Софи успела проводить отца растерянным взглядом, как на пороге, откуда не возьмись, появилась хмурая бабушка:
— Ну и что ты опять наговорила? — она как обычно недовольно покачала головой в стороны. — И дня без скандала прожить не можете, скоты! — на полном серьёзе высказала она, вцепившись суровым взглядом на внучку, и даже не дожидаясь ответной реакции.
На это Софи лишь вновь виновато потупила взгляд к протёртому полу.
А ведь всего лишь хотела помочь родителям подготовиться к празднику...
Под громкие крики и звуки удара чего-то металлического о что-то мягкое, девочка выбежала на кухню к брату.
— Ну как, промыла? — он тут же встретил её с актуальным вопросом.
— Да, — слукавила девочка, вновь запрятав руку за спину. Уж больно не хотелось ей ещё и ссориться с единственным опорным человеком в этой семье. — Может тебе помочь?
— Э-э, нет. Я уже заканчиваю, — растерянно улыбнулся он уголком губ, — но с радостью послушал бы твои планы на завтрашний вечер. Э-э, расскажи-ка, с кем пойдёшь попрошайничать?
Подметив для себя, что брат попросту не хочет подвергать сестру очередному риску в лице холодного оружия, Софи всё же решила позволить сменить тему:
— С Майей, наверное, — пожала она плечами, попутно осматривая уже привычную ей кухню.
— М-да, с такой мышкой в дом принесёшь максимум одну конфетку...
— Со мной больше никто не дружит, — подобрав свою маленькую тыкву, она покрутила её в руке.
— А как же я? И мама с папой... бабушка с дедушкой? Софи, мы все с тобой дружим!
— Ну да... Только вот никто из вас не пойдёт со мной просить конфеты у соседей, — вновь пожала она плечами, отложив своё неудачное творение в сторону.
— Друзья — это не те, кто ходит с тобой просить у соседей конфеты, — усмехнулся брат. — А те, кто ради тебя отдаст всё самоё ценное, лишь бы ты была счастлива.
— Дедушка, в таком случае, мой лучший друг, — горько усмехнулась она, невольно вспоминая их недавнюю перепалку за каплю рома.
Томас нахмурился. Переведя взгляд на провалившийся эксперимент сестры, совсем помрачнел:
— Почему ты не взяла спирт у деда?
— Откуда ты...
— Софи, он снова тебя обидел? — парень в мгновение оказался рядом с сестрой. Взгляд его стал как прежде мягким и ободряющим.
— Немного, — она пожала плечами, осознавая свою беспомощность в этой теме со взрослыми. И вновь горькая ухмылка омрачила её детское личико. — Самую малость...
Из груди парня вырвался тяжелый выдох. Облокотившись о спинку стула, он продолжал исподлобья разглядывать сестру.
Параллельно из другой комнаты доносились крики родственников — дед клялся последней бутылью рома в своей правоте по отношению к Софи, а отец с бабушкой доказывали ему обратное... Лишь мать где-то в дальней комнате бурчала себе под нос, да утюг время от времени выплескивал свой пар наружу.
— Господи, да когда он уже отбросит свои костыли?... — вдруг взвыл парень, достаточно прислушавшись к шуму из гостиной, чтобы вновь сделать отрицательные выводы по поводу деда-алкоголика.
— Не говори так, Томас! — вступилась за родственника Софи, испуганно кидая взгляд то на дверной проём, то на собеседника — вдруг кто услышит. Получив в ответ лишь непонимающий взгляд брата, шёпотом продолжила: — Он — хороший человек...
Взгляд Томаса тут же потускнел. Несколько десятков секунд понаблюдав за растерянной сестрой, он, наконец, произнёс ту горькую правду, что родственники пытаются усердно затаить друг от друга:
— Был, пока не встретил хозяина пивнушки.
Норман вновь поникла, опустив голову так низко, что подбородок уже готов быть впиться ей в колено.
Невольно вспомнился тот день, когда дед впервые изменил своему обещанию не брать в рот и капли алкоголя. Вспомнились разочарованные выражения лиц на каждом родственнике и отцовское: «А ведь чуть рекорд не побил... три месяца почти в трезвом уме бродил!».
На душе стало чересчур гнусно и тошно. Софи хотелось плакать от своего внутреннего состояния и внешнего деда. Хоть девочка и старалась изо всех сил изображать искреннюю радость в глазах и натягивать счастливую улыбку при людях, но подушка, насквозь намокавшая каждую ночь, моментально указывала на истинную сторону хозяйки — менее сладкую и улыбчивую.
— Который час? — тишину, воцарившуюся на кухне, моментом разбила мать, влетевшая сюда с уже разогретым утюгом и ошарашенным взглядом.
— Начало десятого, — взглянув на свои дедовские наручные часы, подаренные им когда-то по доброте душевной, ответила Софи.
— Отлично, успеваю сбегать до тётушки Мари, — спешно улыбнулась она. — Костюмы-то подготовили, а конфеты на раздачу — нет! — тут же ответила на немой вопрос детей.
Оставив утюг на тумбочке, женщина убежала обратно в комнату.
Жизнь в спешке — особый конек миссис Норман. Будь то деловая встреча, будь то просто дружеская прогулка по парку, женщина опаздывает всегда.
На пол часа, час, два... смотря ещё, когда решит начать собираться.
— Ну так что, Софи? — вновь вернул её брат в реальность. — Ты всё ещё считаешь этого старого гнома хорошим человеком?
Вырываясь из задумчивости, девочка опечалено посмотрела на брата и неуверенно улыбнулась:
— А почему нет?
— Ему было поручено купить хотя бы горсть конфет. Разве он выполнил это?
— Нет, — улыбка медленно сползла с её лица. Девочка вновь поникла, начав теперь изучать узор на плитке кухни и параллельно вспоминать весёлые картинки из бабкиных книг — чтобы уж совсем не скиснуть от невеселых мыслей.
— Вот именно! — зло воскликнул парень, заставив тем самым девочку вздрогнуть. — Теперь мать должна бегать по дому и готовить всё за шестерых!
Софи почти и не слышала его — снова задумалась о наболевшем.
Мысли кружили перед ней словно смутным водоворотом, уносящим её мысли в бездонную пропасть чертог... как вдруг одна из них, особенно отличившаяся, ударила в голову Норман, зажигая воображаемую лампочку идей над макушкой.
Девочка тотчас же предложила этот вариант действий брату:
— Может... а может мы навестим тётушку Мари? Пусть мама немножко отдохнёт...
— А ты уже вливаешься в суть, — довольно улыбнулся Томас, вставая с места. Его недобрый настрой по поводу старшего Нормана куда-то пропал. — Одевайся тогда, спасём нервную систему нашей матери, — отважно произнёс он, прибавив своим тоном чуточку яркости в серой юности Софи.
Соскочив с места, она поспешила к вешалкам с верхней одеждой.
Дорога до ларька тётушки Мари занимала пятнадцать минут пешим и пять на велосипеде.
К великому счастью детей, зрелое поколение Норманов смогло накопить сбережения на два дряхлых соседских велосипеда, что продавались по немыслимой скидке — 20%.
Проезжая бывший родной очаг, сердце Софи предательски дрогнуло.
На окраине виднелся полуразрушенный одноэтажный домишко, уже давно непригодный для жилья.
Да и вообще нежелательно бы находиться от него на расстоянии не менее пяти метров — мало ли, что там обвалится на голову.
Наблюдая эту катастрофическую ситуацию каждый день, семья не особо-то и торопилась покидать тёплое гнёздышко. Переехала во временное жильё чуть больше двух недель назад... Едва ли можно понять, как им удавалось там выживать...
На улице пусто.
Народ занимается подготовкой ко Дню Всех Святых.
Во всей Аноке не нашлось бы и пары человек, что хоть раз не гуляли по улицам в этот праздник. Почти каждый житель маленького городка праздновал его от и до, и призывал остальных своих обленившихся друзей влиться в жуткую атмосферу волшебства и страха.
Редким исключением можно отметить тётушку Мари — её совсем не привлекает этот, как она выражается, «праздник сатанистов».
Женщина предпочитает работать: день и ночь, утро и вечер. Часть прибыли отдаёт в детские дома, подкармливает бездомных животных и... семью Норман. На каникулы уезжает в бескрайние просторы, на великую Украину, к своим внукам и внучкам. А в мелькающие на неделе выходные забирает Софи с собой на пикнички или утренние пробежки.
Норманов, безусловно, устраивает такой расклад. Элементарно тем, что они такой радости ребёнку устроить не могут...
— Дёрни за ручку, открыто ли, — указал брат, затормозив напротив пустующего конфетного ларька.
Софи послушно слезла с велосипеда и направилась к неприветливому, во мгле, сарайчику. Старательно помучив дверную ручку, чуть поникла.
— Постучись, — Томас ободряюще улыбнулся сестре, всё ещё не покидая велосипеда и бережно удерживая его от падения.
Выполнив поручение брата, девчонка плотно прижалась ухом к холодной железной двери.
— Слышишь что-нибудь? — Томас заволновался, но транспорт все так же покидать не намеревался — поставить некуда, да и вдруг поцарапается...
Девочка прислушалась — помимо внешнего шума ветра и присвистывающего дыхания Томаса, она расслышала ещё и звуки чего-то текучего, словно:
— Капает что-то... медленно.
— Ну, трубы может протекают, — неуверенно предположил Томас, почёсывая затылок. — Садись, с утра деда сюда отправим. Как раз у него ром заканчивается, забежит по пути, — ехидно усмехнулся он, указывая рукой на транспорт сестры.
Простояв ещё парочку десятков секунд прижатой к холодной железке, и не услышав ничего нового, Софи, наконец, отстранилась и направилась к своему велосипеду.
Настроение моментально упало до уровня плинтуса.
— Странно всё это, — пробубнила она себе под нос, забираясь на двухколесного. — Тётушка Мари раньше, чем после одиннадцати никогда не уходит!
— Ну, может экстренный случай, — уже более уверенно предположил Томас. — Не волнуйся, Софи, в любом случае ей ничего не грозит...
— Странно всё это, — только и повторила девочка.
Скрип не смазанной маслом педали, и велосипед покатил по каменистым дорогам, теперь совершенно не привлекающим Софи. Светлая голова девочки моментально забилась мыслями и переживаниями о любимой тётушке.
Она так надеялась увидеть и услышать до жути знакомый и родной голосок, почувствовать её пальцы на макушке и вновь уловить на слух мотивирующую цитату из художественной книги: «Всё сложится самолётиком, не волнуйся, Софийка», что сейчас её внутренний бушующий мир просто разрывался на крошечные кусочки от этой моральной недостаточности.
Это именно то, чего не хватало девочке прямо сейчас. Тётушки Мари.