Лиззи

Ты видишь её каждый день в одно и то же время с тех самых пор, когда она подарила тебе пластинку.

Лиззи была будто привязана к музыке и книгам, потому её любовь к Большой Библиотеке не казалась странной. Но в это утро всё странно...

Когда, по привычному графику, библиотекарь начинает обход, чтобы молча и полусонно разобрать сданные книги по алфавиту, Лиззи не достаёт свой блокнот, шурша страницами, не точит синий густо пишущий карандашик, объеденный лезвиями точилки, и не притягивается к твоим глазам ласковой улыбкой, чтобы по обыкновению сделать новую заметку на тонких страницах. Она с грохотом отодвигает стул, да так, что все читающие приподнимают головы, вылетает из-за стола и шагает за огромные, в самый потолок, шкафы с книгами, теребя в руках свой блокнотик.

Развевающиеся рукава её белого пиджака несутся вслед за женской фигурой, когда Лиззи заворачивает в лабиринты книг и исчезает в толстых переплётах.

Из любопытства, само собой, ты ныряешь за исчезнувшей. Стараясь не привлечь лишнего внимания.

В нарастающей серой тишине утра, кое-где освещённой горячими лепестками солнца, начинает пробиваться двухголосый шепоток:

— ... Нет-нет, ты и не представляешь, какой ценой мне досталась эта книга!

— Дэрел, я тебя слёзно прошу, выручай, иначе я жить не смогу!

— Дорогая Лиззи Кордиал, при всей моей любви к тебе и твоему таланту...

— Это «да»?

— Нет! Это однозначное и безоговорочное «нет»!

— Боже, Дэрел, я Богом клянусь...

— Тише! Ни-ко-г-да. Читай по моим трусливым библиотекарским губам. Я не подставлюсь перед Бри!

— Бридман никогда не уз...

— Смолкни, не называй этого имени, он же как плесень — только раз упомянешь, и он уже везде. Покрывает собой каждый сантиметр этих священных стен...

Судя по всему, Лиззи нужна определённая книга, пропажа которой тяжким грузом упадёт на плечи Дэрела Нильсона.

Но почему Дэрел, тот самый библиотекарь, который постоянно бывает на торжественных вечерах Лиз, принимает её неоценимые ежемесячные вклады в развитие библиотеки, всегда имеет при себе лишний четвертак на кофе благодаря её щедрости и великодушию их дружбы, вдруг не хочет одолжить какую-то книгу? И почему так трясётся за свой бежевенький скромный галстучек работника Большой Библиотеки?

Быть может, Лиз хочется... запрещённой литературы? О которой не знает даже Бридман (начальник отдела цензуры и владелец Библиотеки)?

— Дэрел, чёрт бы тебя побрал, Нильсон, одолжи мне эту драгоценность на неделю!

— Что? Недельное отсутствие ценного экземпляра? У тебя вообще все дома?

— Четыре дня.

— Нет, я не потерплю торгашества на эту тему!

— Дэрел, три дня и шесть часов...

Библиотекарь поджимает свои сине-красные сухие, в корочках губы, нервно облизывая их языком. Пальцы Дэрела судорожно дёргаются и постукивают по обложкам книг в его руках.

— Ты и правда прочтёшь за три дня... и шесть часов?

— Если ты рванёшь к шкафу прямо сейчас и сразу разрешишь открыть, я даже с запасом верну её.

— Ох, Лиз...

— Давай же, милый мой Дэрел, я не останусь в долгу! Проси любую плату за, — он испуганно дёргает рукав Лиззи Кордиал и приказывает девушке молчать, прижимая палец к губам. Она понижает голос ещё сильнее, — за это чудо света!

Что за книга нужна милой Лиз с кружевными манжетами?

И стоит ли донести о проделках главному библиотекарю? Ведь это та самая Лиззи...

— Ладно.

— Боже Всевышний, Дэрел, ура!

— Тихо! Лиззи. Кордиал. Не стоит лести. Но если ты хоть на минуту задержишь её у себя...

— Нет-нет, я обещаю прочесть её быстрее всех ныне читающих у тебя в зале, быстрее, чем утренний трамвай «13» достигает платформы на Блю Авеню!

— Да тише же! — Он оглядывает пустые коридоры книжного лабиринта, не найдя никого, кто мог бы помешать, не увидев даже твоих пальцев в мурашках и любопытного носа, едва различимого между стеллажами, и смело шагает вперёд, — Пойдём.

Две длинные тени продвигаются всё глубже, к дальним полкам, перекрывая солнечные лучи. Ноги Дэрела Нильсона и Лиззи Кордиал почти бесшумно перепрыгивают по ёлочкам коричнево-рыжего паркета, пока не останавливаются у полки «М», а твои ноги продолжают подрагивать от любопытства и страха попасться. Но нос, уши и шея всё сильнее вытягиваются из-за шкафов к ищущим книгу, чтобы получше расслышать, прочувствовать и рассмотреть интересную находку.

Двое уже не шепчут. Они и есть шёпот. Громкий. Шепелявый. Раскатистый шёпот.

— Она тут?

— Да. Вот, сейчас, я запрятал под модными журналами и отчётами из финансового департамента за май.

— Ты не шутишь?

— Не переживай, это отчёты за прошлое десятилетие, они и десять лет назад не были никому интересны.

— Что ж, тебе лучше знать...

— Нашёл!

Все вы задерживаете дыхание...

— Это самое редкое издание. Малый тираж. Единственный автор перевода.

— Господь Всемогущий, это и впрямь она. Даже переплёт...

— Я прошу тебя, будь аккуратна с этим раритетом, Лиз. Если хоть кому-то попадётся на глаза хоть одно слово из этой, не побоюсь этого слова, Библии русской литературы, я...

Скрип!

Вздох!

Гвалт падающих книг!

— Чёрт!

— Осторожно, Дэрел, книги!

— Тут есть кто-то ещё, Боже мой!

— Дэрел...

— Лиззи, уходи!

— Дай же мне!...

— Никто не должен видеть этого, ты понимаешь?!

Половицы скрипят только сильнее под твоими подошвами, и упавшие от испуга из рук библиотекаря книги заставляют чувствовать всё более тяжёлую тревогу. Внутри обрываются тонкие ниточки, сдерживавшие всё это время страх.

Ты нервно сбегаешь через коридоры книжных шкафов, теперь почти полностью залитых солнцем, оставляя после себя мелькающие синие тени.

Ноги ведут к выходу в основной зал, следуя за ними, быстро выскакиваешь из стеклянных дверей Большой Библиотеки, коротко окинув взглядом ошеломлённых читателей. Все они смотрят на тебя. По лбу катится капля пота, прямо к раскрытому рту. Солёная струйка попадает на губы и заставляет их облизать, руки тянутся к лицу, ты отворачиваешься от окон Библиотеки и сбегаешь, как лисица от полыхающего лесного пожара. Дальше и дальше от места преступления.

Кто-то из тех двоих тебя успел разглядеть? Или кто-то из посетителей успел сообразить, что к чему?

Неужели Лиззи увидела предательские белые пятки, сверкающие при побеге?

... Так или нет, но тем же вечером она является на порог дома и забирает пластинку. Ты не успеваешь и двух слов связать, как кружевные манжеты Лиз, выбившиеся из-под рукавов того же белого пиджака, снова взлетели и отняли бесценный подарок.

И тем же вечером Лиззи сама отнимает себя у города, исчезнув навсегда.

Говорят, последним её лицо видел Дэрел. Ночью он вышел из библиотеки с чёрной холщовой сумкой и проводил её, крепко обняв. Как в последний раз.

А ещё говорят, будто потом Лиззи снова приходила в Библиотеку, аккурат через год после побега. Но никто не знает, зачем, и куда она делась после. Одним словом — испарилась.

Через несколько лет, когда голова уже в полном порядке, и история былых времён скрывается под маской свежих счастливых воспоминаний, на торжественном приёме у Кэтрин Маркс тебе вдруг кажется совершенно знакомым лицо одной дамы, сидящей у фонтана в вечернем белёсом свете фонарей.

Это совершенно точно она...

Дождавшись окончания вечера, когда гости уже разбредаются кто куда и оставляют в одиночестве богато обставленные комнаты, наполненные музыкой и ароматами женских духов, ты подходишь к ней. Руки вмиг становятся холодными, тело сковывает дрожь, в голове ещё метаются сомнения, но тут лицо Лиззи Кордиал расплывается в улыбке, адресованной кому-то, покидающему торжество. Она поднимает руку вверх, и тонкое кружево нового модного платья открывает белое нежное запястье.

Пальцы выпускают бокал, он летит на кафельную дорожку и рассыпается на осколочки, переливаясь в свете фонарей, когда в движениях ты узнаешь её — ту самую Лиззи, подарившую пластинку, ту самую Лиззи, от которой ноги несли тебя как можно дальше, и ту самую Лиззи Кордиал, которая таинственно исчезла после случая в Библиотеке.

Она обращает свой взор на тебя. Затем на осколки бокала. И подходит ближе.

Узнала ли она тебя?

Лиззи осторожно берёт тебя за руку, захватывая своими пальцами твои, и смотрит прямо в глаза. В них блестят слёзы.

— Ох, милая, что же ты! — Лиз с трепетом достаёт из клатча на цепочке свой носовой платочек, всё такой же кружевной, как её манжеты.

Тонкие пальцы смахивают слезу с твоего лица, вы с толикой наигранной сдержанности легонько целуете друг друга в щёку. Молча, не двигаясь, ты и Лиззи ещё немного смотрите друг на дружку, обменявшись любезностями для виду. В голове дребезжат, словно фарфор, мысли о невероятном музыкальном вечере прошлого, о странной книге и Дэреле в тонком бежевом галстучке, о вашей последней встрече, о поистине интересной и долгой истории о том, что же случилось несколько лет назад.

И, несомненно, это будет самая невероятная история в твоей жизни!

Аля Пянищук, 2020 и 2022 ( 'PYANItessa')